вал Артур  Дженкинс,  причем  раз  от  раза  вид  его
становился все более озабоченным, а  Перс  Уолтерс  рассказал  о  драке  в
"Клубе", которая, совсем как в  старинных  земных  вестернах,  началась  с
непонятно отчего разразившегося скандала в баре и вскоре  распространилась
на все заведение. Странно,  но  почему-то  все  описания  этих  инцидентов
исходили только от свидетелей или жертв; агрессоры оказывались удивительно
скрытными и не могли объяснить свои действия.
   Один загадочный случай произошел в моем собственном доме. Не знаю, имел
ли он отношение к остальным инцидентам, но вполне возможно, что имел.
   На четвертый день ко мне зашел коммивояжер. Поначалу я подумал, что это
еще  один  наблюдатель  от  правительства,  -  у  риверсайдцев  уже  начал
формироваться некий комплекс поднадзорности. Но он оказался представителем
новой фирмы из Премьер-сити, которая изготовляла дезодоранты -  освежители
воздуха.  Чтобы   отравить   атмосферу   тошнотворно-приторным   ароматом,
достаточно только потянуть за ленточку на бутылке.
   Поначалу коммивояжер не признался, чем занимается, а просто сел и  стал
принюхиваться. Поскольку он обладал крысиной мордочкой с острым носом, это
выглядело естественно, и я тоже начал  принюхиваться.  Но  тут  он  открыл
чемодан и достал оттуда не опросник, как я ожидал, а бутылку с  ленточкой.
Он поставил ее на стол рядом со мной, дернул за ленточку и  с  облегченным
видом перестал принюхиваться. Странно, что  он  вообще  не  задохнулся  от
поднявшейся вони.
   После" этого он предложил мне купить  дюжину  бутылок,  а  то  и  целую
упаковку (двенадцать дюжин), по сниженной цене.  Он  объяснил,  что  одной
бутылки хватит на три месяца  и  что  средство  "разгонит  эти  неприятные
больничные запахи". Оно  очень  концентрированное,  заверил  он  меня  без
всякой необходимости. Его в больших количествах использовали в "Клубе",  а
зайти ко мне ему посоветовала рыжеволосая юная леди, которую он встретил в
баре.
   Я немного рассердился и попытался встать.
   Он пробормотал что-то о выгодах приобретения упаковки (как я подсчитал,
запаса на тридцать шесть лет), затем умолк  и  вытаращил  на  меня  глаза.
Такой маленький человечек - я был выше на несколько  дюймов.  Вдруг  ни  с
того ни с сего губы его задрожали, он побледнел, судорожно  закрыл  локтем
лицо,  как  от  удара,  заскулил  -  тоненько  и  пронзительно,  -  быстро
развернулся и, сжавшись, словно ожидал пули в спину, вылетел за  дверь.  Я
услышал, как его ботинки простучали по дороге, и наступила тишина.
   В растерянности я снова сел. На столе так и  остался  лежать  раскрытый
чемодан. Потом его отнесла коммивояжеру Джейн.


   Итак, Джейн явилась после ленча в брюках, свитере и ботинках на толстой
подошве - образцовая девушка, собравшаяся в поход.  Я  уже  оделся,  и  мы
отправились вниз по склону к мостику, соединяющему берега у начала Дельты.
   Джейн все время улыбалась, поглядывая на меня; кажется, ее веселила моя
хромота. Вскоре она взяла меня за  руку  и  при  этом  назвала  по-новому,
впрочем, ничуть не краше прежнего - "дедушкой".
   За те дни, что я выпал из  обращения,  приливы  с  отливами  поменялись
местами, поэтому мост, к счастью, находился над водой. Правда, его  покрыл
слой  ила,  а  роща  кинжальников  неподалеку  и  вовсе  пришла  в  жалкое
состояние. Деревья стояли мокрые и грязные, а нижние ветки и  шипы  сплошь
залепило илом. С деревьев гирляндами свисали водоросли и  всякий  плавучий
мусор. Да и домики выглядели не лучше. Я подумал, что их не скоро  удастся
привести в жилой вид, когда кончатся приливы. Сначала они несколько недель
будут сохнуть, потом их придется заново красить, что  обойдется  недешево,
хотя нас и заверили, что правительство всем выплатит компенсацию.
   Конечно, хотелось бы верить. Однако, подобно  большинству  правительств
Галактики,  наш  Всеаркадийский  Совет  отнюдь  не  славился   выполнением
обещаний, данных в чрезвычайных обстоятельствах.
   Перейдя мост, мы начали  подниматься  по  тропинке,  ведущей  наверх  и
вправо - к дороге на Мыс. Я и не воображал,  что  смогу  дойти  до  самого
Мыса, как бы ни хотелось  мне  удостовериться,  что  без  меня  работа  по
подкормке рыб проходит гладко.  Перс  Уолтерс  заменил  меня  и  ежедневно
докладывал, что все в порядке. Я надеялся, что  он  говорит  правду.  Перс
хороший человек, и я чувствовал, что ради моего спокойствия он мог сказать
все, что угодно.
   После моста примерно четверть мили дорога  шла  лугом.  В  этих  местах
разбросано несколько домиков. Они принадлежат людям, которым хочется  жить
по другую сторону реки - подальше от сутолоки  Риверсайда.  Теперь  домики
опустели, а их владельцев, очень этим недовольных, заставили переехать  на
время в верхний поселок. Для беженцев благодарность вообще не характерна.
   За лугом начинается лесистый район, доходящий  до  самого  Мыса.  Среди
деревьев, похожих на араукарии, кое-где встречаются группы древних хвойных
или еще более примитивные растения  -  липучки.  Своими  ветками,  вернее,
щупальцами, они ловят бабочек,  "воздушных  змеев"  и  других  летающих  и
ползающих насекомых; известны случаи, когда они хватали  мохнатиков.  Джед
Спарк рассказывал легенды о том, что они нападали на маленьких детей, но в
этом я сомневаюсь. В мое время такого точно не случалось.
   Подумав о мохнатиках, я вспомнил об Алане  Фипсе  и  поинтересовался  у
Джейн, как продвигается ее роман.
   - Он хочет, чтобы мы обручились, - ответила она. - Мы отмечали  сегодня
утром в "Клубе".
   - Поздравляю.
   - Преждевременно, дедушка.  Я  не  дала  согласия.  Просто  мы  были  в
"Клубе", а этот повод не хуже других. Подходящее время, подходящее место и
подходящий парень. Твои мысли текут прямолинейно, как вода по  руслу...  И
такие же грязные, - добавила она безо всякой на  то  причины.  -  Отмечать
можно и просто так.
   - А-а. - Я немножко подумал. - Что ж, надеюсь, со  временем  вы  будете
очень счастливы, - добавил я официально.
   - Ты потеряешь дочку. Тебя это не трогает?
   - Я никогда не  собирался  изображать  твоего  папашу...  Он,  наверно,
обещал подарить тебе шубку из мохнатиков.
   - Собственно, я  напросилась.  Это  предлог  отложить  помолвку.  Чтобы
подобрать одинаковые шкурки, уйдет уйма времени, и ему придется переловить
целую кучу... - Джейн запнулась и  с  испугом  взглянула  на  меня.  -  Ты
бессовестный негодяй, Марк! - объявила она.
   - Послушай  теперь  меня,  Джейн,  -  серьезно  начал  я.  -  Мохнатики
охраняются законом. Я подозреваю, что молодой Фипс ставит на них  ловушки.
Этак, глуша рыбу и ставя ловушки на зверей, он скоро уничтожит  природу  в
округе. И если его поймает миссис Эрншоу...
   Миссис Эрншоу является президентом Риверсайдскога Общества защиты наших
бессловесных друзей. Сама она далеко не бессловесна, и ей удалось  пробить
многочисленные постановления в пользу Общества,  а  некоторых  нарушителей
Акта о защите и охране природы даже  удалось  засадить  в  тюрьму.  Миссис
Эрншоу не очень популярна. Тем не менее я согласен с ее принципами.
   - Мохнатиков полным-полно, - мрачно пробормотала Джейн.
   - Это сейчас. Ты когда-нибудь читала о том,  что  случилось  на  Земле?
Столетия ничем  не  ограниченной  охоты,  ловушек,  отравленных  приманок;
города, дороги и сельское хозяйство наступали на природу; никому  не  было
дела до сокращения популяций многих животных, пока  не  оказалось  поздно.
Тогда стали убаюкивать совесть, создавая заповедники или пытаясь разводить
тигров в зоопарке. Но в заповедниках ничего-не получалось с  экологией,  а
тигры стеснялись размножаться в железобетонных загонах, на виду у  публики
и все вымерли. Сейчас на Земле сохранился только один вид диких животных.
   - Какой?
   - Крыса. Она, конечно, под охраной.
   - Я сожалею, папочка. Я поговорю с Аланом и отменю заказ.
   - Он может купить шубку на звероферме.
   - Это дорого, и теперь я вообще не хочу никакой шубки.
   - В таком случае, может, тебе следует подцепить Пола Блейка?
   - Я еще не настолько отчаялась.
   Разговор угас, и я почувствовал, что любое новое мое замечание усугубит
ситуацию. К счастью, кое-что нас отвлекло.
   - Посмотри! - воскликнула Джейн.
   Дорога до  самого  Мыса  шла  по  гребню;  мы  находились  на  огромном
скалистом хребте, который справа круто обрывался  к  Якорной  Заводи  и  к
реке. Несколько редких деревьев цеплялись корнями за  гранит.  На  толстой
ветке одного из них висел на коротких лапах мохнатик. Он  смотрел  на  нас
через плечо коричневыми глазами-пуговицами.
   - Они милые, - сказала Джейн. - Я бы не хотела, чтобы они вымерли.
   - Беда в том, что они слишком медленно передвигаются и слишком медленно
размножаются, - ответил я. - У них не было естественных врагов, пока здесь
не появился Человек...
   Мой взгляд переключился со зверька на воду.
   Колючие  деревья  окружали  Якорную  Заводь.   Темнело,   и   вода   за
нагромождением   валунов   казалась   холодной,    угрожающе-глубокой    и
таинственной. Здесь мы любили гулять с Шейлой; она болтала  и  размахивала
своей желтой сумкой на длинном ремне;  при  ходьбе  сумка  хлопала  ее  по
сильным соблазнительным ногам и вечно  мешала,  когда  мы  останавливались
поцеловаться... И когда мы целовались, я гладил ее шею и  пропускал  между
пальцами длинные шелковые волосы; а она часто  дышала  и  крепко  обнимала
меня... Ее нашли плавающей лицом вниз в Якорной Заводи, а чудесные длинные
волосы потемнели от ила и разошлись у краев чудовищной раны на затылке...
   - Марк. Не надо.
   - Прости... - Я с  трудом  отогнал  воспоминания.  Джейн  страдальчески
смотрела на меня. - Наверно, нам не стоило приходить сюда.
   - Ты до сих пор не веришь в несчастный случай, да?
   - Я не понимаю, как это могло случиться. Она никак не могла упасть,  во
всяком случае, отсюда. С какой стати? Дорога широкая.
   - Может быть, оступилась в темноте?
   - Что ей было  делать  здесь  в  темноте?  Если  бы  только  они  могли
установить... установить время смерти...
   Я почувствовал тошноту. Время смерти не сумели установить,  потому  что
она слишком долго пробыла в воде...
   Джейн отвернулась с выражением отчаяния на лице.  Я  почувствовал,  что
веду себя нечестно  по  отношению  к  девушке.  Ей  ведь  было  не  легче.
Несколько лет, с тех пор как их родители утонули,  дом  вела  деловитая  и
уравновешенная Шейла, и вот Джейн осталась совсем одна.
   Вдруг она протянула руку.
   - Ты только посмотри!
   Мохнатик, проявляя необычную активность, подпрыгивал на ветке, глядя  в
нашу сторону. Убедившись, что привлек мое  внимание,  он  полез  вверх  по
стволу и исчез в круглом дупле - типичном  гнезде  мохнатиков.  Вскоре  он
снова появился с какой-то ношей, причем она все  время  застревала,  и  он
дергал за что-то  вроде  ремешка,  пища  от  напряжения.  Внезапно  зверек
преодолел препятствие, сполз по стволу и с глухим шлепком приземлился.  Не
отрывая взгляда от моих глаз, мохнатик начал осторожно приближаться к нам,
волоча за собой яркий предмет.
   Сумочку Шейлы...
   - Боже! - вырвалось у меня.
   Я бросился вперед, а мохнатик отступил к дереву  и  снова  забрался  на
ветку. Я нагнулся, поднял трясущимися руками сумочку и повернулся к Джейн;
она смотрела на меня широко открытыми глазами.
   - Как это?..
   - Не знаю. Здесь происходит что-то странное.
   Я посмотрел по  сторонам.  В  сгущавшихся  сумерках  угрожающе  чернели
деревья. Их ветви, согнутые западными ветрами, жадно тянулись к нам. Внизу
зловеще фосфоресцировала река. В жуткой пасти Якорной Заводи закручивалось
мерцающей лентой голубое  свечение,  напоминая  спиральную  туманность.  Я
почувствовал, что меня влечет к этому озеру  мерцающего  огня...  Пролетел
"воздушный змей"; тонкая паутинка коснулась  моего  лица,  я  вздрогнул  и
нервно смахнул с себя эти светящиеся нити.
   - Мне страшно, Марк, идем отсюда скорее. - Рука Джейн обхватила меня за
талию; Джейн дрожала, но глядела на реку  как  загипнотизированная.  -  Ты
тоже это чувствуешь?
   И я вдруг понял, что чувствую не только собственную тревогу.  Я  ощутил
трепет Джейн как свой, холодные белые иглы страха вонзились в мой мозг,  и
я тоже задрожал. Сердце застучало. Мы смотрели  на  светящийся  сапфировый
водоворот, и Джейн тихо плакала у моего уха...
   Я с усилием отвел взгляд и схватил Джейн  за  руку.  Мы  заковыляли  по
дороге к поселку. Умом мы  понимали,  что  надо  спешить,  но  ноги  точно
свинцом налились, и все это время нам казалось, что Якорная  Заводь  зовет
нас остаться и разделить ее ужас...


   Кое-как добрались мы до моста, кое-как вскарабкались на  гору  к  моему
домику и ввалились в дверь. Мы захлопнули ее за собой, зажгли все лампы  и
встали, глядя друг на  друга  и  моргая  от  утешительно  яркого  света  в
нормальной знакомой комнате.
   Потом Джейн повалилась в кресло, а  я  занялся  поисками  стаканов  для
бренди, пока она сидела, время от времени нервно вздыхая. Потом я тоже сел
и постепенно начал ощущать  болезненную  пульсацию  в  ноге.  Я  поудобнее
устроил ногу на стуле и ослабил повязку. Джейн  потягивала  бренди,  глядя
перед собой отсутствующим взглядом.
   Наконец я решился заговорить:
   - Джейн?
   - Да? - Она вопросительно посмотрела на меня.
   - С тобой когда-нибудь случалось такое? Ты, наверно, не раз гуляла  там
по вечерам.
   Эта дорога славилась как место прогулок влюбленных.
   - Никогда.
   - Скажи, что ты почувствовала сегодня.
   Ее лицо побледнело от напряжения.
   - Мне было страшно, и я знала, что тебе тоже страшно, и  от  этого  мне
становилось еще страшнее. Заводь все время... все время как бы притягивала
меня; и мне было не только страшно, но и ужасно грустно. Как будто  настал
конец света... И в то же время как будто начиналось что-то новое и жуткое.
Что-то совершенно неизвестное. Совсем чужое. Словцо вдруг оказалось, что я
ничего ни о чем  не  знаю.  Словно  я  прямо  в  эти  минуты  рождалась  в
незнакомом мире...
   Как будто настал конец света... Мне вспомнился наш  разговор  несколько
дней назад. Мы говорили о заходе последней луны, и Джейн сказала, что  это
напоминает ей конец света... А  я  подумал,  что  у  нее  слишком  богатое
воображение. Теперь мне так  не  казалось.  Теперь  я  не  знал,  могу  ли
доверять собственному воображению...
   Не решаясь продолжить, Джейн вглядывалась в мое лицо.
   - Меня ужасно тянуло к Заводи, - наконец призналась она. - Так  тянуло,
что, будь я одна, скорее всего, я не смогла бы сопротивляться.
   - Я тоже это чувствовал.
   После долгого молчания она произнесла то, о чем думали мы оба:
   - Марк, ты не думаешь, что именно это случилось с Шейлой?



5

   Существо, именуемое человеком  разумным,  на  самом  деле  не  способно
контролировать свои мысли. Случайный толчок может  дать  начало  движению,
которое  неудержимо,  подобно  неуправляемому  железнодорожному   составу,
помчит тебя к неминуемой катастрофе,  и  когда  она  разразится,  ландшафт
памяти окажется необратимо изуродован крушением идеалов.
   Что и произошло со мной, когда после ухода  Джейн  я  вывалил  на  стол
содержимое сумки Шейлы.
   Мы попросту забыли об этой сумке. Я бросил ее на  пол,  как  только  мы
вошли, и Джейн ни разу о ней не вспомнила. Удивительно, что  я  вообще  не
потерял ее во время нашего панического бегства от Заводи.
   Но вот дверь за Джейн закрылась, и постепенно я осознал, что смотрю  на
сумку. Она лежала на коврике у двери. Я поднял ее, размышляя,  не  вернуть
ли Джейн, но передумал. Не стоило терзать ее разбором вещей Шейлы. Поэтому
я в одиночестве уселся за стол и начал рассматривать эту жалкую отсыревшую
кучку;  в  сознании  непрошенно  возникло  слово  "феномены":  мне   стало
казаться, что Шейла где-то рядом.
   Передо  мной  лежали  обычные  предметы  -  губная  помада,  пудреница,
гребешок, всякие использованные билеты, заколки, несколько  старых  писем,
маленький кошелек с мелочью. И туго свернутый комок тонкой одежды.
   Я  развернул  его.  Сильно  поношенные  мужская  нейлоновая   майка   и
спортивные трусы...
   Это было все равно, что застать любовника в постели жены.  Кощунство  в
священном месте. Напрасно пытался я уговорить  себя,  что  еще  ничего  не
известно; мой разум уже сделал  далеко  идущие  выводы,  и  я  не  мог  их
опровергнуть. Майка и трусы в  сумке  слишком  явно  намекали  на  близкие
отношения с их владельцем...
   Я лежал в постели, а мысли кружились вокруг бесспорного факта. Я так  и
видел перед собой всю сцену. Завязка: Шейла и этот мужчина прогуливаются -
возможно, рука об руку - по  тропинке  влюбленных.  Вот  они  приходят  на
удобное место. Он торопливо раздевается; земля влажная, и Шейла кладет его
одежду в свою сумку.
   Она тоже собирается раздеться, но при  виде  его  наготы  вдруг  решает
подразнить его, смеется и убегает. Далее он устремляется за  ней;  следует
сцена эротического преследования... В воображении я слышал их смех, видел,
как они гоняются друг за другом по освещенному луной хребту. Вот он  почти
нагнал ее. Она увернулась, вскочила на гранитный валун и стоит, насмешливо
покачивая сумкой, а он отчаянно пытается дотянуться. Возможно, он  схватил
ее за лодыжку...
   Тут она потеряла равновесие, упала и покатилась по склону,  ударяясь  о
камни. На скалах потом нашли следы крови... Мужчина спустился вниз,  нашел
ее в воде, увидел рану на голове, перепугался,  начал  лихорадочно  искать
сумку, не нашел и прокрался в спящий поселок голым...
   В моей теории имелись пробелы, но я устал, пережил сильный  шок  и  был
достаточно низок, чтобы поверить в худшее. Перед  тем  как  погрузиться  в
сон, я вновь и вновь перебирал все те же неумолимые факты.
   С какой другой целью Шейла могла прогуливаться по этой дороге ночью?
   Чем еще можно объяснить, что у нее в сумке оказалось мужское белье?
   Как иначе она могла свалиться с широкой безопасной дороги?
   От всего этого мне делалось  дурно.  Я  больше  не  винил  неизвестного
мужчину. Я уже не искал убийцу -  это  был  несчастный  случай.  Я  уснул,
возненавидев память о Шейле...


   Я спал слишком долго и проснулся с неприятным привкусом во рту.  Встал,
оделся, сварил себе чашку кофе, собрал вещи Шейлы и засунул их  обратно  в
сумку, собираясь отнести ее в  полицию.  Они,  конечно,  заинтересуются  и
возобновят дело.
   Потом  я  засомневался...  Мне,  пожалуй,  не  хотелось,   чтобы   дело
возобновили.  Не  хотелось  демонстрировать  полиции  майку  и  трусы.  Не
хотелось признаваться, что  эти  вещи  лежали  в  сумке  Шейлы.  Мне  была
ненавистна перспектива стать объектом  всеобщего  показного  сочувствия  и
тайного любопытства, когда откроется, что за несколько дней до свадьбы моя
девушка встречалась с другим.
   Между прочим, Джейн еще не знала, что лежало  в  сумке.  Я  мог  просто
вручить сумку полицейскому Кларку, а вопрос о мужской одежде не поднимать,
раз уж я пришел к выводу, что это не убийство. Я сунул  майку  и  трусы  в
ящик, закрыл сумку и вышел из дому.
   Спустившись по склону и завернув за угол, я обнаружил,  что  на  берегу
собралась большая толпа.  Слышался  разговор  на  повышенных  тонах,  и  я
прибавил шагу, подумав, уж не  начинается  ли  тот  полномасштабный  бунт,
который предсказывал  Артур  Дженкинс.  В  горле  стоял  комок.  Последние
события выбили меня из колеи, и я готов был верить худшему обо всем и  обо
всех.
   Первым меня заметил - и тут же подозвал  -  Перс  Уолтерс.  Все  головы
повернулись в мою сторону, ожесточенный спор прекратился. При  всем  своем
предубеждении против Станции, независимые колонисты иногда  прислушиваются
к моим советам по вопросам рыбной ловли. Наверно, дело в знании мной моря:
они уважают человека, которой знает больше, чем они сами.
   В середине толпы, опираясь на свою трость, стоял багровый от гнева Джед
Спарк. Я заметил его внука Джима и двух других моло