в.
   Я видел страх в их разумах - остаток страха, с которым  они  бежали  из
поселка, хотя они и старались его не  показывать.  Ведь  в  качестве  моих
друзей они оказывались врагами независимых колонистов, а Дона Маккейба уже
провоцировали на драку. Я видел в них усталость и  отчаяние  после  долгих
часов бесплодной работы, когда на каждом шагу  их  планы  срывал  Разум  -
бесконечно чужой,  не  поддающийся  традиционному  исследованию.  Я  видел
уныние и апатию. Я видел все это - их  разумы  были  открыты  мне,  -  но,
защищенный действием порошка, не поддавался их эмоциям. И я увидел, как их
страх, напряжение  и  уныние  постепенно  ослабевают  по  мере  того,  как
наркотик попадает в кровь  и  достигает  мозга.  Это  было  фантастическое
зрелище, походившее на религиозный обряд очищения.
   Дон Маккейб посмотрел на меня с изумлением.
   - Мне стало так хорошо, Марк, - прошептал он. - Я вдруг ни с того ни  с
сего почувствовал себя прекрасно. Просто поразительно!
   Но  Пендлбери  -  не  такой  человек,   чтобы   легко   поверить   даже
свидетельству собственного разума. Я уловил в его мыслях долю скептицизма.
   - Я обычно чувствую себя прекрасно и после нескольких  кружек  пива,  -
заявил он. - Почему вы уверены, что этот порошок чем-то лучше?
   - Не знаю, как вам объяснить, - начал я, - но порошок действует  совсем
не так, как алкоголь. Я это заметил, пока разговаривал с Томом Минти -  он
порошок принимает давно. Так вот, ничего похожего на алкогольное отупение.
Человек соображает, как всегда;  реакция  не  замедляется.  И  даже  чужие
эмоции по-прежнему улавливаются. Но порошок дает  такое  сильное  ощущение
общего благополучия, что можно просто не обращать внимания на волны страха
и ненависти. То есть  посторонние  мысли  не  влияют  на  человека,  да  и
собственные не участвуют в Передающем Эффекте - а это, наверно, главное.
   - Мы, - произнес Артур  медленно,  -  должны  известить  правительство.
Следует как можно скорее распределить порошок по прибрежным районам. Как я
понимаю, за Риверсайдом ты приглядишь?
   - Если люди согласятся. Мы рассчитываем, что миссис Эрншоу им объяснит.
   - Я организую сообщение по радио. Я  позвоню  из  ближайшего  города  и
заставлю их остановить автоцистерны, если еще не поздно.  -  Он  заговорил
энергичнее.  -  Господи,  нам   надо   шевелиться.   Мы   должны   убедить
Вссаркадийский Совет пересмотреть прежние решения и немедленно  приступить
к действиям.
   - Сколько поместится - мы погрузим в вашу машину, - предложил я.
   - Правильно. В таком случае, пошли.
   Когда мы загрузили машину, она осела почти до земли; затем Артур и  его
группа сели и поспешно уехали.
   - Порядок, профессор, - сказал Минти.  -  Идемте,  дотащим  тележку  до
вершины. В поселке вам лучше не показываться, пока все не станут добрыми и
веселыми.


   На вершине я залег в кустах. Минти стоял, глядя на поселок.
   - Особых разрушений  не  заметно,  -  объявил  он.  -  Но  вы  все-таки
оставайтесь здесь, а я спущу тележку. Вниз  она  пойдет  легче.  Я  думаю,
миссис Эрншоу уже готовится  к  собранию...  -  Том  неловко  помолчал.  -
Хотите, я пришлю сюда Джейн?
   - Большое спасибо.
   - Хорошо. Она сообщит вам последние новости. А я скажу всем, что  мы  с
парнями заботимся о животных Блэкстоуна - тогда вас никто не побеспокоит.
   Он  поволок  тележку  вниз.  Вскоре  склон  сделался  круче.  Тогда  он
развернул ее и побежал сзади,  отчаянно  тормозя  пятками,  чтобы  она  не
вырвалась. Очень быстро Том добрался до ровного места,  повернул  направо,
проволок тележку через луг, кое-как втащил на бугор и покатил по мосту.
   Из-за такелажного склада на причале появились Джим Спарк и  Билл  Йонг.
Они бросились навстречу Минти, состоялся короткий  разговор,  и  все  трое
потащили тележку по крутому склону в верхнюю  часть  поселка.  Вскоре  они
свернули за угол и исчезли из виду.
   Часа два я с нетерпением ожидал, наблюдая за  противоположным  склоном.
Наконец наверху появилась Джейн. Она быстро спускалась по улице,  а  через
пять минут, запыхавшись, повалилась на землю рядом со мной.
   - Прости, что я  так  долго,  -  извинилась  она.  -  Мы  готовились  к
собранию. Ты не видел - за мной не следили?
   - Нет, - рассмеялся я, очень ей обрадовавшись. -  Ты  говоришь,  как  в
шпионском триллере.
   - Я серьезно, Марк. Просто ужас, сколько ненависти к тебе у независимых
колонистов. Она все время нарастает. Они до сих пор не бросились за  тобой
в погоню только из-за того, что скоро прибудут автоцистерны.
   -  А  что  мои  люди?  -  спросил  я.  -  Уж  Станция-то  должна   меня
поддерживать.
   - Ты не знал? - Джейн посмотрела на меня в некотором замешательстве.  -
Они уехали сегодня утром.
   - Что?
   - Это произвело не  очень-то  хорошее  впечатление,  Марк,  -  серьезно
сказала она. - Правительство отозвало их - и тебя, конечно, тоже, - и  они
все уехали перед рассветом на грузовиках Исследовательского центра.
   Я на мгновение задумался.
   - Наверно, это к лучшему. Все равно мы отправили  их  по  домам,  чтобы
банда независимых колонистов не смогла напасть на всех сразу, чтобы они не
стали удобными козлами отпущения.
   - Независимые колонисты говорят, что правительство  заботится  о  своих
людях, а всех остальных бросило подыхать.
   - В этом есть зерно истины, - сказал  я.  -  Но  по  крайней  мере  это
помогает людям объединиться.
   - У них сейчас собрание.
   - Созванное миссис Эрншоу?
   - Нет. Свое. Что-то вроде военного совета. Обсуждают тебя и  отравление
моря. В нем тоже обвиняют тебя.
   - Как? Я был против этого с самого начала!
   - Пойди скажи им об этом сейчас! Я знаю - я пыталась. Ты не  понимаешь,
что это такое, Марк. Они все обезумели. Они не слушают никаких доводов.  Я
уже приняла порошок Тома Минти  вчера  вечером,  после  того  как  мы  все
обсудили, но я  все  равно  ощущаю  эту...  эту  атмосферу.  -  Она  вдруг
вздрогнула. -  Какое-то  повальное  безумие.  Массовая  истерия.  Все  так
накалено от ненависти и тупости, что они при всем  желании  не  смогли  бы
рассуждать логично. Они говорят, что раз ты -  морской  биолог,  то  ты  и
подал идею с ядом, предложив ее Артуру, а тот передал все правительству.
   - Тут что-то не так, - запротестовал я. - Если они так  глупы,  то  им,
конечно, хочется как можно быстрее избавиться от Разумов -  и  плевать  на
последствия. Они должны обрадоваться яду.
   - Они сами не знают, чего хотят. Весь ужас  в  том,  что  они,  похоже,
получают от этого удовольствие. Им нравится ненавидеть, и  они  не  хотят,
чтобы ненависть ослабла. Они - как футбольные болельщики. Меня отец сводил
однажды на матч в Старой Гавани. Я тогда мало  что  поняла,  но,  кажется,
была какая-то важная игра. И как  только  команды  вышли  на  поле,  толпа
хозяев принялась  орать  на  противников,  и  так  они  орали  весь  матч.
Оглушительный, непрерывный гул ненависти ни за что ни про  что  -  ведь  в
команде гостей были такие же люди, как в команде  хозяев.  Даже,  наверно,
лучше, потому что они выиграли. В какой-то  момент  я  обернулась,  хотела
спросить отца, что он имеет против этих бедняг, но  сразу  отвернулась.  У
него было такое же страшное лицо, как у всех  остальных.  Впоследствии  он
сказал, что испытал от игры  огромное  наслаждение,  несмотря  на  то  что
команда, за  которую  он  болел,  проиграла.  Я  спросила,  почему  он  не
подбадривал свою команду, вместо того, чтобы кричать  на  противников.  Он
ответил в том духе, что, мол, команда все равно проигрывала,  а  противник
часто нарушал правила игры. Но я час с лишним  наблюдала  огромную  толпу,
которая ненавидела просто для удовольствия, и мне это не понравилось.  Вот
на что похож сейчас поселок. Ничто не отвлечет их  от  ненависти  к  тебе,
потому что им  это  нравится.  Море  отравят?  Правильно,  значит  это  ты
виноват. Кто же еще?
   Я посмотрел на нее - она лежала в свитере и  джинсах  -  и  понял,  что
смерть и физические увечья не единственные травмы от Передающего  Эффекта.
Отныне и надолго, по крайней мере до следующего поколения, никто и никогда
уже не посмотрит на ближнего так, как раньше...
   И я снова задумался о могуществе Разумов.
   - Джейн, - сказал я. - Разумы знают, что везут яд.  Они  уже  настолько
развились, что могут предчувствовать  опасность,  анализируя  наши  мысли.
Вспомни, как они справились с Фипсом и остальными... Так вот,  что  мы,  в
связи с этим, можем сделать? С другой стороны, что сделает поселок?
   Она задумчиво посмотрела на меня.
   - Я понимаю, о чем ты... Я думаю, может быть, сами Разумы внушили людям
идею отождествить тебя с властями...
   - Значит, - предположил я, - Разумы  используют  людей,  чтобы  отвести
угрозу, точно так же как они используют чернуг.  Они  уже  могут  напрямую
воздействовать   на   людей.   Наверное,   готовится    сражение    вокруг
автоцистерны... - Я встал. - Пошли. Мы должны перехватить грузовик. Нельзя
пропускать его в поселок.


   Мы с Джейн караулили на дороге на материк и наконец услышали отдаленный
рокот приближавшейся тяжелой машины. Потом она показалась над изгородями -
огромный бензовоз на воздушной подушке, разрисованный  черными  и  желтыми
полосами. Он повернул и направился к нам, и когда водитель  стал  набирать
скорость перед подъемом, турбины загудели сильнее.  Мы  отчаянно  замахали
руками. Я вышел на середину дороги. Автоцистерна затормозила  и,  выпустив
по бокам с громким шипением воздух, опустилась.
   - Вам что, жизнь надоела? - высунулся рассерженный водитель.
   В кабине сидели трое. Средний выглядел как начальство.  Я  обратился  к
нему.
   - Новые инструкции, - сказал я. - Применение яда  отменено.  Вы  можете
развернуться вон там и ехать обратно.  -  Я  указал  на  дорогу  к  ферме,
лежащую ярдах в двадцати.
   Начальство взглянуло на меня недоверчиво.
   - Нас предупреждали, - ответил он, - о возможных попытках помешать.  Мы
имеем указание не поддаваться на провокации и  ехать  дальше...  А  теперь
отойдите с проезжей части. Поезжай, Джордж! - скомандовал он водителю.
   - Подождите! - Джейн встала рядом со мной. - Он говорит правду!  У  них
появилось новое средство... - Она в отчаянии посмотрела на меня, чувствуя,
как неубедительно это звучит. - Как доказать им, Марк?
   - Никак. - Водитель газанул. - Уйдите с дороги, пока вас не задавили.
   Внезапно меня осенило.
   - Тогда подвезите нас до вершины горы, - сказал я.  -  Только  туда.  Я
кое-что вам покажу.
   Они посмотрели на меня с сомнением.
   - Ладно, - согласился  наконец  начальник.  -  Если  хотите  знать  мое
мнение, - заметил он, когда мы втиснулись в кабину, - это задание какое-то
подозрительное. Спустить в море столько отравы! Мне кажется,  мы  наломаем
дров. Не знаю, с каким таким Эффектом мы боремся, но это уж слишком.
   - Так вы, значит, никогда не сталкивались с Эффектом? -  спросил  я.  -
Что ж, сейчас вам выпадает случай. - Мы приближались  к  вершине,  турбины
ревели. - Постарайтесь просто открыть свой разум, - посоветовал я  ему.  -
Не думайте ни о чем. Впустите мысли этих людей.
   Мы оказались на виду у поселка. У моста собралась огромная толпа.
   Автоцистерна остановилась. Сначала команда сидела, широко раскрыв глаза
от изумления, затем - от страха...
   - Мне страшно, - нервно заметил начальник."  -  Меня  пугают  эти  люди
внизу. Что бы это значило?
   В кабине стало очень тихо; водитель  остановил  турбину,  и  мы  сидели
молча, ожидая, когда подействует Эффект.
   - Они нас заметили, - неожиданно  сказал  водитель.  -  Они  хотят  нас
убить. Точно, они хотят нас убить. Они все на нас смотрят. Эй,  они  хотят
нас вытащить и убить! - закричал он  в  панике,  завел  турбину  и  врубил
заднюю тягу. - Я смываюсь отсюда!
   Машина поднялась над дорогой, с воем дала задний ход, поднимая пыль,  и
водитель крутанул рулевое колесо, разворачиваясь...


   Нам в Риверсайде повезло  в  тот  день.  Позже  выяснились  подробности
событий в других местах. В семи прибрежных поселках автоцистерны появились
до того, как ехавшие в них люди осознали враждебность окружающих. Затем их
внезапно настиг Эффект, и они с воем помчались по  узким  улочкам,  сшибая
прохожих, а за ними гналась толпа, жаждущая крови.
   Еще в трех поселках автоцистерны остановились недалеко от моря. Экипажи
вышли и,  двигаясь  как  зомби,  перекачали  содержимое  своих  цистерн  в
резервуары для чистой воды...



17

   Обо всем этом мы узнали только через несколько дней, когда из сочетания
слухов и официальных радиосообщений  сложилась  более  или  менее  цельная
картина.  Тогда  же  мы  с  Джейн  просто  поздравили  себя   с   успехом.
Перепуганный экипаж высадил  нас  у  поворота  на  ферму,  и  автоцистерна
уехала; а мы пошли, гордясь тем, что предотвратили трагедию, которая могла
бы стоить многих жизней.
   И  пока  мы  шли,  нас  постепенно  сковала  какая-то  неловкость.   Мы
отстранились друг от друга. Взглянув на Джейн, я  увидел,  что  она  идет,
повесив голову, изучая пыльную дорогу, и как ребенок,  шаркает  ногами.  У
каждого из нас в голове рождалось невысказанное предположение, и никто  не
хотел произносить его  вслух.  Возможно,  миссис  Эрншоу  решила  бы  нашу
проблему, но она была занята подготовкой к собранию. Во всяком  случае,  я
не хотел сейчас откровенничать с Джейн.
   Но я знал ее и  знал,  что  рано  или  поздно  она  заговорит  о  наших
отношениях.
   - Как на ферме? - непринужденно спросила Джейн.  -  Я  там  никогда  не
была.
   - Ферма старая и довольно грязная, -  ответил  я.  -  Она  нуждается  в
капитальном ремонте. Знаешь, каким становится дом, когда мужчина  живет  в
нем один?
   - Я заметила. - Джейн улыбнулась, и мне захотелось  ударить  себя.  Она
подошла ближе и взяла меня под руку. - Ничего,  старичок,  я  помогу  тебе
прибраться. Не могу же я допустить, чтобы, находясь  в  бегах,  ты  жил  в
грязи.
   - А как же собрание миссис Эрншоу? - спросил я в отчаянии. - Ты  должна
быть там. Ей понадобится поддержка. Я думаю, не пробраться  ли  туда  мне.
Тайно, конечно.
   Она немного помолчала. Затем спросила сдавленным голосом:
   - Ты действительно хочешь, чтобы я вернулась в поселок, Марк?
   - Происходит много событий, - ответил я. - Нельзя думать только о себе.
Мы должны быть в курсе.
   - Но теперь все будет хорошо,  -  настаивала  Джейн.  -  Миссис  Эрншоу
только скажет им, что нужно принимать порошок Минти - и все. Это просто. А
к утру, возможно, о порошке объявят по радио, тогда все станет  законно  и
согласятся самые упрямые.
   - Я не очень в этом уверен, - я покачал головой.
   Она вдруг остановилась, все еще держа мою руку, повернула меня лицом  к
себе,  посмотрела  в  упор,  и  мне  пришлось  опустить  глаза.  Ее   лицо
порозовело.
   - Это второй раз, - тихо сказала она. - Ты ловко ушел от  ответа  вчера
вечером. И опять уходишь от ответа. Гораздо разумнее мне остаться с  тобой
на ферме. Ты сам знаешь, что мне не нужно возвращаться, но  ты  просто  не
хочешь, чтобы я была рядом.
   - Неправда, хочу! - невольно вырвалось у меня.
   - Из чего это видно? - воскликнула Джейн в отчаянии.  Она  отступила  в
сторону. - Я тебя не понимаю, Марк. Вчера  вечером  мне  показалось,  что,
возможно, ты меня любишь. Я почти призналась, что люблю тебя, и,  наверно,
вела себя, как последняя дура. Потому что все не  так  просто,  верно?  Ты
что-то скрываешь, и это стоит между нами. - Она испытующе заглянула мне  в
лицо, и я почувствовал, как ее разум осторожно касается моего. Я попытался
взять под контроль свои мысли, но это было  бесполезно.  Ее  глаза  широко
раскрылись.
   - Это Шейла! - воскликнула она. - Боже мой, это  все  еще  Шейла,  хотя
прошло уже полгода с тех пор, как она  умерла.  -  Жестокость  собственных
слов дошла до нее, и голос неожиданно смягчился. - Прости,  Марк.  Мне  не
следовало так говорить. Шесть месяцев -  очень  мало...  А  ты...  Как  ты
думаешь, ты сможешь когда-нибудь настолько забыть ее, чтобы полюбить меня?
- Она говорила тихо, почти сама с собой. - Мы с ней, в самом  деле,  очень
похожи, но у нее волосы были  красивее.  Миссис  Эрншоу  не  ошиблась.  Ты
действительно видишь ее каждый раз, когда смотришь на меня, и  у  тебя  от
этого образовался какой-то комплекс вины. Посмотри на меня, Марк. Посмотри
на меня честно.
   Я покорно посмотрел ей в глаза.
   Джейн отшатнулась и отвела взгляд.
   - Да ты ее ненавидишь, - пробормотала она в замешательстве. - Ты  любил
ее, но случилось что-то ужасное, и теперь  ты  ненавидишь  память  о  ней.
Из-за этого ты боишься полюбить меня - из-за того,  что  невольно  путаешь
нас. Марк, ты не прав. В чем бы ты ни подозревал  Шейлу,  ты  не  прав.  Я
знаю, что она любила тебя, она мне всегда все рассказывала. Я  бы  узнала,
если бы появился кто-то  другой...  Ты  правда  думаешь,  что  был  кто-то
другой? - Она смотрела в землю, но ее мысли  безжалостно  зондировали  мой
разум. - Ты почему-то  думаешь,  что  в  ту  роковую  ночь  она  с  кем-то
встречалась у Якорной Заводи... Ты не понимаешь,  как  она  оказалась  там
одна ночью. Ты нашел что-то такое, из-за чего думаешь, что она была... что
она была близко знакома с кем-то, что они были...
   Она выпрямилась и открыто взглянула на меня.
   - Наверно, мне следовало возненавидеть  тебя  за  такие  мысли  о  моей
сестре, Марк, но я не могу. Мне тебя жаль: я ведь знаю, что ты ошибаешься,
и когда-нибудь тебе станет ужасно стыдно. Прощай.
   Я смотрел ей вслед, и  одна  часть  моего  сознания  шептала,  что  это
достойный финал, но другая часть плакала.


   В Риверсайде стояла тишина, когда я прокрался вверх по склону к  Куполу
отдыха; горели немногочисленные уличные фонари, и  я  перебегал  из  одной
тени в другую, как бездарный актер в триллере.  Большинство  домиков  были
погружены в темноту.
   Добравшись до Купола, я увидел несколько  человек,  стоящих  в  дверном
проеме,  и  за  ними,  в  свете,  лившемся  через  открытую  дверь,  спины
многолюдного собрания, которое должно было скоро начаться.
   Я проскользнул в ворота  всего  ярдах  в  тридцати  от  Купола  и  стал
протискиваться через заросли колючек и кустов к дальнему скату здания, где
изогнутый ряд освещенных окон давал хороший обзор. Боком, вдоль стенки,  я
подобрался к окну, ближайшему к трибуне, и осторожно заглянул внутрь.
   Снизу окно было приоткрыто, и я хорошо слышал голоса. На трибуне сидели
миссис Эрншоу, Том Минти, Билл Йонг, Джим Спарк, Джейн  и  неизменный  его
преподобие Е.Л.Борд.  Миссис  Эрншоу  встала  -  очевидно,  приветственное
обращение его преподобия закончилось. Я пропустил его и  не  испытывал  ни
малейшего сожаления по этому поводу.
   Однако я ощущал волны беспокойства и недоверия  со  стороны  аудитории.
Миссис  Эрншоу  еще  не  начала,  а  публика  шаркала  ногами,  кашляла  и
сморкалась в платки. Это можно было отнести на счет речи преподобного,  но
я сомневался. Другое будоражило аудиторию: они собирались доказать, что  с
ними нелегко сладить.
   Постепенно до меня дошло их общее желание: помчаться куда-нибудь вместе
по полям - бездумно, подобно земным леммингам в период  миграции,  которые
слепо движутся в одном направлении, даже если идущие впереди на  глазах  у
них падают в воду или в пропасть.
   Подобные волны я уловил, когда преследовали меня, но  сейчас  мысль  об
охоте  не  была  направлена  на  какое-то  конкретное   лицо.   Это   меня
беспокоило...
   - Леди и джентльмены, я скажу кратко, - начала миссис Эрншоу; она  тоже
правильно  уловила  настроение  аудитории.  Все  облегченно  вздохнули.  -
Сегодня мы стали свидетелями непродуманной попытки отравить нашу  воду.  К
счастью, грузовик повернул назад, увидев силу противника. Мне кажется,  мы
имеем право сказать, что победа осталась за нами.
   Она сделала хороший ход, похвалив их и поставив  себя  в  один  ряд  со
слушателями. Послышался гул самоодобрения. Вра