Но в космоплавании неважно  расстояние  как  таковое.  На  Сатурн
отправились благодаря поразительной удаче, в которую  до  сих  пор  трудно
поверить. Спутник Сатурна Титан - самый  большой  из  спутников  Солнечной
системы, раза в два больше Луны. Еще в 1944 году  открыли,  что  у  Титана
есть атмосфера. Дышать ею нельзя, но польза от нее огромная -  это  метан,
незаменимое ракетное горючее.
   "Арктур" с командой из шести человек был запущен  с  орбиты  Марса.  Он
достиг системы Сатурна только через девять  месяцев.  Запас  горючего  был
ровно таким, чтобы безопасно сесть на  Титане.  Там  заработали  насосы  и
накачали в баки метан, которого здесь были триллионы тонн. Так,  заряжаясь
на Титане  по  мере  надобности,  "Арктур"  посетил  пятнадцать  известных
спутников Сатурна и большую систему  кольца.  Через  несколько  месяцев  о
Сатурне стало известно больше, чем за все предыдущие века.
   За это пришлось расплачиваться. Двое  из  команды  погибли  от  лучевой
болезни после ремонта двигателей. Их похоронили на Дионе, четвертой  луне.
Начальник экспедиции капитан Энверс был убит лавиной твердого  воздуха,  а
тело его не нашли. Хилтон принял командование и с двумя оставшимися привел
"Арктур" на Марс почти через год.
   Вот что знал Гибсон. Он еще помнил  радиопередачи,  которые  шли  через
космос от мира к миру. Но совсем иначе звучало все это  в  устах  Хилтона,
который рассказывал так спокойно и бесстрастно, словно был наблюдателем, а
не участником.
   Он говорил о Титане и о его  младших  братьях  -  маленьких  спутниках,
которые вместе с Сатурном похожи на модель Солнечной системы. Он описывал,
как "Арктур" опустился наконец на  внутреннем  спутнике,  Мимасе,  который
вполовину ближе от Сатурна, чем Луна от Земли.
   - Опустились мы в большой долине, между  двумя  горами  -  думали,  там
грунт потверже. Не хотели повторять ошибку, которую сделали на  Рее.  Сели
хорошо и полезли в скафандры. Смешно, всегда волнуешься, когда берешься за
скафандр, сколько бы раз ни садился на новую планету.
   Конечно, тяготение там не особенно большое, одна сотая земного. Ну, для
того чтоб не улететь, хватит. Мне нравится. Всегда знаешь: если потерпеть,
где-нибудь да опустишься.
   Прибыли  мы  утром  рано.  У  них  там  день  покороче  земного.  Мимас
оборачивается вокруг Сатурна за  двадцать  два  часа  и  все  время  одной
стороной, так что день и месяц у них одинаковые, как на Луне.  Сели  мы  в
северном полушарии, недалеко от экватора, и Сатурн почти целиком висел над
горизонтом. Как будто огромная гора нависла где-то далеко. Больше Солнца.
   Ну, вы эти фильмы видели, особенно тот,  цветной,  ускоренной  съемкой,
где показывается весь цикл его фаз. Но вряд ли  вы  представили,  что  это
значит - там жить, когда над тобой висит эта штука. Он большой, его  сразу
взглядом не охватишь. Станешь к нему лицом, руки расставишь -  и  кажется,
что концы пальцев достигают краев кольца. Мы эти кольца плохо видели,  они
стояли ребром, но забыть о них было нельзя - они бросали тень на планету.
   Мы никогда не уставали на них смотреть.  Они  так  быстро  крутятся,  и
картина меняется все время. Эти самые облака, если это облака, переходят с
одной стороны диска на другую за несколько часов. И цвета там  зверские  -
все больше зеленые,  коричневые,  желтые.  А  иногда  что-то  извергается.
Какие-то  штуки  большие,  с  Землю,  -  взбухнут   изнутри   и   медленно
рассасываются по планете.
   Совершенно невозможно от него оторваться. Даже когда  Сатурн  в  первой
фазе и его вообще не видно, на месте звезд - огромная дырка, так  что  все
равно про него не забудешь. И еще забавная штука там  была.  Я  о  ней  не
сообщал, потому что сам не уверен. Раза два, когда мы были в тени  Сатурна
и ему полагалось быть темным, я заметил какое-то  свечение.  Оно  исчезало
почти сразу... А может, его и не было. Вероятно, в этом котле  происходила
какая-то химическая реакция.
   Вы не удивляйтесь, что я хочу туда  вернуться.  Я  вот  о  чем  мечтаю.
Подобраться поближе - действительно  близко,  километров  на  тысячу.  Это
совершенно безопасно, и горючего израсходуем немного. Надо просто лечь  на
параболическую орбиту и падать, как комета, которая  идет  вокруг  Солнца.
Конечно, около Сатурна мы будем только несколько минут, но  за  это  время
можно сделать массу записей. Еще бы я хотел сесть на Мимас и  увидеть  тот
серп в полнеба. Для этого одного стоит туда лететь  -  чтоб  увидеть,  как
Сатурн все бухнет и бухнет и что-то бушует у  экватора.  Да,  стоит,  даже
если я оттуда не вернусь!
   В последней фразе не было и капли пафоса - Хилтон просто сообщал  факт,
и все ему поверили. Несколько минут после рассказа всем хотелось  того  же
самого.
   Гибсон прервал долгое молчание; он подошел к иллюминатору и посмотрел в
темноту.
   - Может, выключим свет?
   Пилот выключил свет, и все прижались к иллюминаторам.
   - Смотрите, - сказал Гибсон. - Поверните голову... еще...
   Скалы, около которых они лежали, уже не  казались  стеной  непроглядной
тьмы. На вершинах мерцал какой-то свет, и отблески его падали  на  долину.
На западе взошел Фобос; он пятился по небу к югу,  будто  метеор.  Свет  с
каждой минутой становился сильнее, и пилот принялся сигналить, но  бледный
свет исчез так внезапно, что Гибсон  даже  крякнул.  Фобос  вошел  в  тень
Марса, и, как бы высоко он ни поднялся, его не увидишь целый час. А  никто
не мог сказать, будет ли он и через час хоть немного виднеться над холмами
и сможет ли принять сигналы.
   Они надеялись еще почти два часа. Потом снова замерцал свет, теперь  на
востоке. Фобос  вынырнул  из  затмения  и  стал  спускаться  к  горизонту,
которого должен был достичь через час  с  минутами.  Пилот  с  отвращением
отмахнулся от передатчика.
   - А ну его! - сказал он. - Надо попробовать что-нибудь другое.
   - Знаю! - радостно воскликнул Гибсон. - Мы не можем понести  передатчик
на вершину холма?
   - Я об этом думал. Черта с два вытащишь его  без  инструментов!  Он  же
вмонтирован в кабину.
   - Ну, больше мы в темноте ничего не сможем сделать, - сказал Хилтон.  -
Давайте поспим до утра. Спокойной ночи!
   Совет был хороший, но не легкий.  Гибсон  долго  еще  строил  планы  на
завтрашний день. Пока свет Фобоса ехидно мерцал на холмах, он никак не мог
заснуть.
   Но даже во сне он видел, что приделывает приводные ремни  от  мотора  к
шасси, чтобы оно протащило их тысячу километров, до самого Скиапарелли.



12

   Когда Гибсон проснулся,  солнце  уже  взошло.  Оно  еще  скрывалось  за
скалами, но лучи, отраженные от красного камня, освещали кабину  неземным,
зловещим светом. Мартин с трудом потянулся -  спать  в  этом  кресле  было
очень неудобно, - потом огляделся и увидел,  что  Хилтона  и  пилота  нет.
Джимми крепко спал. Другие, наверное, встали рано  и  пошли  на  разведку.
Гибсон немножко обиделся, что его не взяли; но тут же понял, что  обиделся
бы еще больше, если бы его разбудили.
   На видном месте была приколота  записка  от  Хилтона:  "Вышли  в  6:30.
Вернемся через час. Будем голодны. Фред".
   Намек был ясен, да и сам он хотел есть.  Он  стал  копаться  в  запасах
продуктов, размышляя, на сколько их хватит. Его попытки  сварить  кофе  на
маленьком  кипятильнике  разбудили  Джимми.  Тот  увидел,  что   проснулся
последним.
   - Как спалось? - спросил Гибсон, ища чашки.
   - Здорово! - сказал Джимми, расчесывая волосы  пальцами.  -  Как  будто
неделю не спал. А где другие?
   И тут же получил ответ - что-то звякнуло в воздушной  камере.  Появился
Хилтон, за  ним  -  пилот.  Они  быстро  стянули  маски  и  согревательные
скафандры  -  снаружи  еще  было  холодно  -  и  кинулись  на  шоколад   и
прессованное мясо, которые Гибсон разделил на безупречно ровные порции.
   - Ну? - не без волнения спросил Гибсон. - Какой приговор?
   - Одно могу точно сказать, -  сказал  Хилтон  между  двумя  кусками,  -
спасибо, что мы живы!
   - Это я знаю.
   - Вы и половины не знаете. Вы не видели, где мы  опустились.  Повернули
бы на два градуса вправо - и все! Когда мы сели, мы  немножко  протащились
вперед, но, как видите, не расшиблись. Тут и на запад  и  на  восток  идет
большая долина. Сперва я подумал, что это русло реки, но скорей похоже  на
сдвиг. Скалы напротив нас - метров в сто высотой  и  совершенно  отвесные,
даже  как-то  нависают  у  вершины.  Может,  где-нибудь  дальше  и   можно
вскарабкаться - мы не пробовали. Да и незачем. Если  мы  хотим  попасть  в
поле зрения Фобоса, нам надо пройти чуть к северу,  там  цепь  обрывается.
По-моему, надо бы вытащить самолет туда. Тогда мы могли бы радировать, а в
телескоп или с воздуха было бы легче нас засечь.
   - А сколько он весит? - с сомнением спросил Гибсон.
   - Тонн тридцать. Конечно, кое-что можно выкинуть.
   - Ни в коем случае! - сказал пилот. - Мы не можем терять воздух.
   - Ах ты, Господи, забыл! Ну, почва тут ровная, и шасси в порядке.
   Гибсон недоверчиво хмыкнул: даже при трети земного  тяготения  вряд  ли
можно было сдвинуть самолет; но тут его внимание отвлек кофе.
   Когда он ослабил  в  кипятильнике  давление,  забил  пар,  и  с  минуту
казалось, что они надышатся газообразного кофе. На Марсе истинное  мучение
варить кофе и чай - вода здесь кипит около шестидесяти градусов,  и  тому,
кто об этом забудет, приходится нелегко.
   Не очень вкусный, но вполне сытный  завтрак  закончился  в  молчании  -
каждый вынашивал свой план. Они не слишком  волновались;  они  знали,  что
искать их будут и освобождение - только вопрос времени. Но это время можно
сократить, если они свяжутся с Фобосом.
   Потом они пытались тащить самолет. Они  долго  его  толкали,  тянули  и
продвинули на несколько метров. Надели на шасси  гусеницы,  те  завязли  в
мягком грунте, и они отступили, тяжело  дыша,  в  кабину,  чтобы  обсудить
дальнейшие действия.
   - А белого у нас ничего нет? - спросил Гибсон.
   Но и эта прекрасная идея потерпела крушение - они долго искали и  нашли
только шесть носовых платков да несколько  тряпок.  Все  согласились,  что
даже при самых благоприятных условиях с Фобоса их не увидеть.
   - Остается одно, - сказал Хилтон. -  Надо  открутить  посадочные  огни,
привязать их к кабелю, затащить в гору и  направить  на  Фобос.  Лучше  бы
этого не делать, конечно. Жалко портить хороший самолет.
   Судя по мрачному виду, пилот полностью разделял эти чувства. Тут Джимми
пришла мысль:
   - А может, соорудить гелиограф? Если мы направим зеркало на Фобос, они,
может быть, его увидят.
   - За шесть тысяч километров? - усомнился Гибсон.
   - А что? У них есть телескопы, которые увеличивают больше чем в  тысячу
раз. Разве мы не увидели бы зайчик за шесть километров?
   - Что-нибудь тут не так, только не знаю что,  -  сказал  Гибсон.  -  Но
вообще мысль неплохая. Есть у кого-нибудь зеркало?
   Искали четверть часа и ничего не нашли. От  идеи  пришлось  отказаться.
Зеркала на самолете не было.
   - Давайте отрежем кусок крыла и отполируем, - не совсем уверенно сказал
Хилтон. - Может, сойдет.
   - Его не очень-то отполируешь. Сплав магния, - сказал  пилот,  все  еще
пытаясь отстоять свою машину.
   Услышав слово "магний", Гибсон вскочил.
   - Подбросьте меня три раза! - крикнул он.
   - С удовольствием, - сказал Хилтон, - только зачем?
   Не отвечая, Гибсон пошел в хвост и принялся рыться в багаже,  спиной  к
заинтересованным зрителям. Он быстро нашел  то,  что  ему  было  нужно,  и
повернулся:
   - Вот!
   Вспышка невыносимого, режущего света осветила все  углы.  На  несколько
мгновений  все  ослепли,  и  на  сетчатке  отпечаталась   кабина,   словно
освещенная молнией.
   - Простите, - сказал Гибсон, - я никогда не включал ее на полную силу в
помещении. Она для ночной съемки на открытой местности.
   - М-да... - сказал Хилтон,  протирая  глаза.  -  Я  думал,  вы  бросили
атомную бомбу. Вы что, должны убивать тех, кого снимаете?
   - В помещении она вот какая, -  сказал  Гибсон  и  показал.  Все  снова
зажмурились, но сейчас вспышка была  едва  заметна.  -  Это  я  специально
заказал на Земле. Для верности, чтобы снимать  ночью  на  цветную  пленку.
Пока что не было случая использовать.
   - Дайте посмотреть, - сказал Хилтон.
   Гибсон протянул лампу и объяснил, как ею пользоваться.
   - Тут сверхмощная батарея, одного заряда хватает на сто вспышек.
   - Сто вспышек высшей мощности?
   - Да. А простых - тысячи две.
   - Ну, энергии тут достаточно для хорошей бомбы.
   Хилтон рассматривал маленький, с вишню, разрядник в  центре  небольшого
рефлектора.
   - Мы можем его сфокусировать, чтоб получился хороший луч? - спросил он.
   - За рефлектором есть защелка. Луч будет чуть широковат, но ничего.
   Хилтон обрадовался:
   - Да, это они увидят даже при  ярком  солнечном  свете,  если  телескоп
хороший. Но все-таки нам не стоит зря расходовать вспышки.
   - Фобос сейчас хорошо стоит, правда? - спросил Гибсон. - Пойду помигаю.
   Он встал и начал прилаживать маску.
   - Дайте  не  больше  десяти  вспышек,  -  предупредил  Хилтон.  -  Надо
приберечь их до ночи. И постарайтесь встать в тени.
   - Можно я тоже пойду? - спросил Джимми.
   - Иди уж, - сказал Хилтон.  -  Только  держитесь  вместе  и  ничего  не
исследуйте. А я посмотрю  пока  что,  нельзя  ли  как-нибудь  приспособить
посадочные огни.
   Оттого,  что  сейчас  у  них  был  точный  план   действий,   они   все
развеселились. Прижимая к груди камеру и драгоценную лампу,  Гибсон  резво
поскакал  по  долине.  Как  ни  странно,  все   на   Марсе   почти   сразу
приспосабливались к низкому тяготению и шагали тем же шагом, что на Земле.
Но при желании вполне можно было использовать и остаток силы.
   Вскоре они вышли из тени  скалы  и  увидели  открытое  небо.  Маленький
полумесяц Фобоса был уже высоко на западе и быстро утоньшался  на  пути  к
югу, превращаясь в тоненький серп. Гибсон задумчиво  на  него  поглядел  и
подумал, смотрит ли кто-нибудь сейчас на эту  часть  Марса.  Скорей  всего
сюда смотрели - ведь место крушения, по-видимому, приблизительно знали.  И
нелепое  желание  охватило  его  -  запрыгать,  замахать  руками  и   даже
закричать: "Мы здесь! Мы здесь!"
   Он пытался  представить  себе,  как  выглядит  это  место  в  телескоп,
который,  как  он  надеялся,  сейчас  обшаривает  Этерию.   Наверно,   как
пятнисто-зеленое поле, а большая цепь скал - как  красная  лента,  которая
отбрасывает тень, когда солнце низко. Сейчас, наверное,  тени  не  было  -
только несколько часов прошло с восхода. Гибсон решил,  что  самое  лучшее
стать посередине самого темного пятна растительности.
   Примерно в километре от упавшего самолета была  неглубокая  впадина,  и
здесь, в самом  низком  месте  долины,  они  увидели  коричневую  полоску,
кажется, покрытую довольно высокими растениями.  Гибсон  направился  туда;
Джимми не отставал от него.
   Они оказались среди тонких, каких-то кожаных растений. Таких они еще не
видели. Прямо от грунта вверх росли длинные  извилистые  листья,  покрытые
бесконечными пупырышками, которые, судя по виду, могли  содержать  семена.
Гладкая сторона была повернута к солнцу, и Гибсон с интересом заметил, что
она черная, а теневая  -  грязно-белая.  Довольно  просто,  но  неплохо  -
расходуется минимум тепла.
   Не тратя времени  на  ботанику,  Гибсон  прокладывал  дорогу  к  центру
маленькой рощи. Листья росли не слишком густо, идти было  нетрудно.  Когда
он зашел достаточно далеко, он поднял лампу и  стал  посылать  вспышки  на
Фобос.
   Сейчас спутник  тонким  серпом  висел  недалеко  от  солнца,  и  Гибсон
чувствовал себя очень глупо, посылая вспышки прямо в сияющее летнее  небо.
Но время было выбрано очень хорошо. На стороне Фобоса, обращенной к ним, -
темно, и телескопам легко их искать. Он  помигал  пять  раз,  давая  через
равные промежутки по две вспышки, -  так  на  Фобосе  скорей  поймут,  что
сигналы искусственные.
   - На сегодня хватит, - сказал Гибсон. - Остальное прибережем  на  ночь.
Давайте посмотрим эти растения. Знаете, что они мне напоминают?
   - Гигантские водоросли, - быстро сказал Джимми.
   - Вот именно. Интересно,  что  в  этих  пупырышках?  У  вас  есть  нож?
Спасибо.
   Гибсон ткнул ножом в черный пузырек. Там, наверное, был газ под большим
давлением, потому что тут же послышался тихий свист.
   - Какая странная штука, - сказал Гибсон. - Заберем с собой.
   Не без труда они отпилили одно из растений у  самого  корня.  Из  среза
полилась темно-коричневая жидкость с пузырьками газа.  Повесив  добычу  на
плечо, Гибсон направился к самолету - не  подозревая,  что  несет  будущее
планеты.
   Они прошли немножко и наткнулись на чащу погуще. Ориентировались они по
солнцу и заблудиться не могли, особенно в такой маленькой роще, так что не
особенно старались возвращаться тем же путем. Гибсон шел  впереди,  и  ему
приходилось трудно. Он подумал, не поступиться ли гордостью и  не  пустить
ли вперед Джимми, как вдруг вышел на тропинку,  которая  бежала  в  нужном
направлении.
   Для  объективного  наблюдателя  это   было   бы   интересным   примером
замедленности мыслительных процессов. И  Гибсон,  и  Джимми  прошли  шагов
десять, пока вспомнили  простую,  но  поразительную  истину:  тропинки  не
прокладываются сами собой.


   - Пора бы  им  вернуться,  а?  -  сказал  пилот,  когда  помог  Хилтону
отвинчивать огни от нижней части крыла.
   Работа оказалась  нелегкой.  Хилтон  надеялся,  что  найдет  достаточно
кабеля в самолете, чтоб установить огни подальше. Конечно,  они  не  такие
яркие, как лампа Гибсона, зато светят непрерывно.
   - Сколько времени их нет? - спросил Хилтон.
   - Минут сорок. Я надеюсь, у них хватит ума не заблудиться.
   - Гибсон слишком осторожен, чтоб уйти далеко.  А  юному  Джимми  я  бы,
конечно, не доверял. Был бы один - пошел бы искать марсиан.
   - Вот они. Как будто спешат.
   Две фигурки выскочили из рощи и  понеслись  по  долине.  Они  так  явно
торопились, что двое у самолета отложили инструменты и со все возрастающим
интересом поджидали их.
   Столь раннее возвращение  Гибсона  и  Джимми  свидетельствовало  об  их
выдержке и  самообладании.  Довольно  долго  они  стояли,  уставившись  на
тропинку. На Земле в ней  не  было  бы  ничего  особенного.  Именно  такие
тропинки прокладывает скот в кустах или звери в  лесу.  Потому  они  и  не
обратили на нее внимания; но даже сейчас им  хотелось  как-то  попроще  ее
объяснить.
   ...Гибсон  заговорил  первый  -  так  тихо,  словно  боялся,  что   его
подслушивают.
   - Тропинка, Джимми. Откуда она могла взяться? Здесь  никого  раньше  не
было.
   - Наверное, звери.
   - Большие...
   - Как лошадь.
   - Или как тигр.
   Они помолчали. Потом Джимми сказал:
   - Ну, если дело дойдет до поединка, эта ваша лампа кого угодно удержит!
   - Если у них есть глаза, - сказал Гибсон. - А вдруг у них  какие-нибудь
другие чувства?
   Джимми изо всех сил пытался изобрести утешительные доводы:
   - На Марсе никто не может бегать быстрее нас или выше прыгать.
   Гибсону очень хотелось верить, что это заявление вызвано не  трусостью,
а благоразумием.
   - Никакой опасности нет, - твердо сказал он. -  Мы  сейчас  вернемся  и
скажем остальным. А потом решим, как пойти на разведку.
   У Джимми хватило ума согласиться,  но,  пока  они  шли,  он  все  время
оглядывался. Среди его недостатков действительно не было трусости.


   Им пришлось долго убеждать, что это  не  дурной  розыгрыш.  Все  знали,
почему не может быть животной жизни на Марсе. Дело было в обмене  веществ:
животные сжигают пищу намного быстрей, чем растения, и  не  могут  жить  в
такой разреженной атмосфере. Биологи поспешили это  доказать,  как  только
исследовали жизнь на Марсе, и последние десять лет  о  животных  не  думал
никто, кроме неизлечимых романтиков.
   - Ну хорошо, вы ее видели, -  сказал  Хилтон.  -  Но  ведь  может  быть
какое-нибудь простое