могу остаться, даже если они разрешат, - сказал Джимми. - Пока у
меня нет квалификации, я на жизнь не заработаю. Мне еще осталось два  года
практики и полет на Венеру... Выход один!
   - Ах, мы уже говорили!.. Папа ни за что не позволит.
   - Что ж, попытка не пытка. Я натравлю на него Мартина.
   - Мистера Гибсона? Ты думаешь, он согласится?
   - Если я попрошу - согласится. А он-то уж говорить умеет.
   - Не понимаю, зачем ему беспокоиться.
   - Он меня любит, - уверенно сказал Джимми. - Как можно торчать тут,  на
Марсе? Ты же не видела Земли - Парижа,  Нью-Йорка,  Лондона...  Разве  это
жизнь?! И вообще, знаешь что?
   - Что?
   - С его стороны эгоистично держать тебя тут.
   Айрин его не поддержала. Она очень любила отца и чуть было не выступила
в его защиту. Ей приходилось разрываться между  двумя  властелинами,  хотя
ясно было, который из них победит в конце концов.
   Джимми понял, что зашел слишком далеко.
   - Конечно, он хочет тебе добра, но у него  столько  дел!  Наверное,  он
совсем забыл Землю и не понимает, что ты теряешь. Нет, спасайся,  пока  не
поздно!
   Тут чувство юмора пришло ей на помощь; в чем, в чем, но в этом она была
сильнее.
   - Если бы мы были на Земле, ты бы мне доказал, что я обязана лететь  на
Марс!
   Джимми немножко обиделся; потом увидел, что она не смеется.
   - Ладно, - сказал он. - Договорились. Увижу Мартина,  скажу  ему,  чтоб
шел к твоему старику. А пока что давай забудем обо всех делах.
   Это им почти удалось.


   В  маленькой  долинке  все  было  по-прежнему,  только  зелень  немного
потемнела, словно первое предупреждение далекой осени  уже  коснулось  ее.
"Блоха" приблизилась к большому куполу.
   - Когда я был здесь в  прошлый  раз,  -  сухо  заметил  Гибсон,  -  мне
сказали, что надо пройти дезинфекцию.
   - Преувеличивали, - сказал Хэдфилд, ничуть не смутившись. -  Отпугивают
непрошеных гостей. - Дверь открылась по его знаку, и они  быстро  сдернули
маски. - Приходится принимать предосторожности, но теперь они больше ни  к
чему.
   Человек в белом халате - в чистом  белом  халате,  какие  носят  только
самые важные ученые, - ждал их.
   - Здравствуйте, Бейнс, - сказал Хэдфилд. - Гибсон  -  профессор  Бейнс.
Надеюсь, вы слышали друг о друге?
   Гибсон читал года  два  тому  назад,  что  Бейнс,  один  из  крупнейших
специалистов по генетике растений, отправился на  Марс  для  изучения  его
флоры.
   - Значит, это вы открыли Oxyfera? - довольно вяло произнес  Бейнс.  Его
рассеянный вид совсем не вязался с могучими мускулами  и  резкими  чертами
лица.
   - Вы их так называете? -  поинтересовался  Гибсон.  -  Да,  думал,  что
открыл. Сейчас начинаю сомневаться.
   Хэдфилд поспешил его успокоить:
   - Ваше открытие не менее важно! Но Бейнса животные не интересуют. С ним
и говорить нечего о наших марсианских друзьях.
   Они подошли к переходу в другой купол. Пока они ждали  у  двери,  Бейнс
спокойно предупредил: "Будет больно глазам",  -  и  Гибсон  прикрыл  глаза
рукой.
   Здесь было так жарко и так  светло,  словно  они  шагнули  с  полюса  в
тропики. Воздух был тяжелый не только из-за жары, и Гибсон  никак  не  мог
понять, чем же он  дышит.  Не  меньше  четверти  купола  занимали  высокие
коричневые растения. Гибсон узнал их сразу.
   - Значит, вам все время о них было известно? -  сказал  он  не  слишком
удивленно и даже не особенно разочарованно (Хэдфилд прав: марсиане гораздо
важнее).
   - Да, - кивнул Хэдфилд. - Их открыли года  два  назад.  У  экватора  их
довольно много. Им нужно солнце. Ваши - самые северные.
   - Чтобы добывать кислород из песка, требуется много энергии, -  пояснил
Бейнс. - Мы здесь им светом помогаем,  ну  и  экспериментируем  понемногу.
Пойдемте, увидите, что получается.
   Гибсон двинулся вперед, осторожно ступая по узкой тропинке. В сущности,
эти растения были не  совсем  такие,  как  у  него.  Вместо  пупырышек  их
испещряли мириады крохотных пор.
   - Это очень важно, - сказал Хэдфилд. - Мы вывели  вид,  который  отдает
кислород непосредственно в воздух. Ему запасы не нужны. Он берет,  сколько
надо, из песка, а избыток отдает. Сейчас вы дышите только тем  кислородом,
который дали растения, - другого источника здесь нет.
   - Понятно... - медленно произнес Гибсон. - Значит, вы предвосхитили мою
идею и пошли гораздо дальше. Однако я все равно не  понимаю,  зачем  такая
секретность.
   - Какая секретность? - спросил Хэдфилд с видом оскорбленной невинности.
   - Такая! - не сдался Гибсон. -  Сами  меня  просили  никому  ничего  не
говорить.
   - Ах это?  Скоро  будет  официальное  сообщение,  мы  просто  не  хотим
преждевременно возбуждать надежды. А вообще-то особой секретности нет.
   Гибсон размышлял над этими словами всю обратную дорогу. Хэдфилд  сказал
ему немало, но все ли? При чем здесь Фобос?  Может  быть,  его  подозрения
лишены оснований и Фобос  никак  не  связан  с  лабораторией?  Его  так  и
подмывало спросить Хэдфилда прямо, но он понимал, что  только  окажется  в
глупом положении.
   Уже появились купола столицы, когда Гибсон  заговорил  о  том,  что  не
давало ему покоя в последнее время.
   - "Арес" уходит через три недели, да? - спросил он.
   Хэдфилд кивнул. Вопрос был чисто риторический - Гибсон  знал  ответ  не
хуже прочих.
   - Я все думаю, - продолжал Мартин, - не задержаться ли мне немного. Ну,
до будущего года хотя бы.
   - О! - сказал Хэдфилд. В его тоне не было ни радости, ни  недовольства,
и Гибсон даже обиделся. - А как ваша работа?
   - Здесь можно работать не хуже, чем на Земле.
   - Надеюсь, вы понимаете,  что,  если  вы  останетесь,  вам  надо  будет
приобрести полезную  профессию.  -  Хэдфилд  криво  улыбнулся.  -  Я  хочу
сказать, вы должны будете что-то делать для колонии.
   Уже лучше; во всяком случае, это  значило,  что  Главный  не  отказался
наотрез. Но в порыве энтузиазма  Гибсон  не  подготовил  ответа  на  такой
вопрос.
   - Я не собираюсь остаться здесь навсегда, - замялся он. -  Я  хотел  бы
немного понаблюдать за марсианами... И потом я не хочу покидать Марс,  как
раз когда здесь становится интересно.
   - Что вы имеете в виду? - быстро спросил Хэдфилд.
   - Ну, эти растения... И Седьмой купол... Я хотел бы посмотреть, что  из
всего этого выйдет в ближайшие месяцы.
   Хэдфилд задумчиво взглянул на  него.  Он  удивился  меньше,  чем  думал
Гибсон. Такие вещи уже случались. К тому же он подозревал, что  это  может
случиться именно с Гибсоном.
   - Энтузиазм - еще не все, - сказал Хэдфилд.
   - Я знаю.
   - Наш маленький мир держится на двух вещах: на профессиональном  умении
и тяжелой работе. Тем, кто не способен ни к  тому,  ни  к  другому,  лучше
вернуться на Землю.
   - Работы я не боюсь. Я мог бы, например, служить в администрации.
   "Очень может быть, - подумал Хэдфилд. - В таких делах главное -  ум,  а
ума у Гибсона хватает. Но здесь этого  мало.  Лучше  не  обнадеживать  его
слишком до разговора с Уиттэкером".
   - Вот что, - сказал Хэдфилд, - подайте заявление, а  я  запрошу  Землю.
Ответ  придет  примерно  через  неделю.  Конечно,  если  они  откажут,  мы
бессильны.
   Гибсон знал, как мало Хэдфилд считается с земными распоряжениями,  если
они не совпадают с его планами, но возражать не стал.
   - А если согласятся, все в порядке? - спросил он.
   - Тогда я начну думать.
   "Что ж, и то хлеб!" - решил Гибсон.
   Дверь камеры открылась перед ними, и "блоха" прыгнула в город. В  конце
концов даже если он поступил опрометчиво, невелика беда.  Можно  вернуться
через год... или через два года...
   Он знал, что многие его приятели скажут,  прочитав  новость:  "Слыхали?
Кажется, Марс сделал из него человека! Кто бы мог подумать!" Ему совсем не
хотелось стать наглядным пособием.  Даже  в  самые  чувствительные  минуты
Гибсон не питал склонности к старомодным притчам о том, как ленивый эгоист
превращается  в  полезного  члена  общества.  Однако,  к  его  величайшему
недоумению, что-то удивительно похожее творилось с ним.



14

   - Говорите прямо, Джимми.
   - Я думаю, какое безобразие, что  Айрин  никогда  не  видела  Землю!  -
сказал Джимми, ковыряясь в синтетическом омлете.
   - А вы уверены, что ее туда тянет? Я здесь не слышал о Земле ни  одного
хорошего слова.
   - Тянет, тянет! Я спрашивал.
   - Перестаньте крутить, Джимми. Что вы оба задумали? Хотите  сбежать  на
"Аресе"?
   Джимми кисло усмехнулся:
   - Это мысль! Только очень трудно. А если честно,  вы  не  думаете,  что
Айрин надо отправиться на Землю? Если она здесь останется, она превратится
в... э...
   - В деревенскую дурочку?
   - Ну, зачем вы так резко?..
   - Виноват, не хотел. В сущности, я с вами согласен. Надо бы кому-нибудь
поговорить с Хэдфилдом.
   - Мы как раз... - заволновался Джимми.
   - ...хотели меня подговорить? Сказали  бы  сразу,  сэкономили  бы  уйму
времени. Признайтесь мне честно, Джимми, это серьезно?..
   Укоризненный взгляд был ему ответом.
   - Очень серьезно. Вы и сами знаете. Я хочу на ней жениться, как  только
ей будет двадцать один, а я смогу зарабатывать на жизнь.
   Они помолчали.
   - Что ж, могли выбрать хуже, - сказал Гибсон. - Она хорошая девушка. Но
сейчас бы я Хэдфилда не трогал.  Он  очень  занят  и...  В  общем,  я  уже
обратился к нему с просьбой.
   Джимми вопросительно взглянул на него. Гибсон откашлялся:
   - Рано или поздно все узнают, но пока что не говорите  никому.  Я  хочу
остаться.
   - Вот тебе на! - воскликнул Джимми. - Это... это правильно.
   Гибсон подавил улыбку.
   - Значит, правильно?
   - Ну конечно! Я бы сам хотел.
   - Даже если бы Айрин уехала на Землю? - сухо спросил Гибсон.
   - Это нечестно! А на сколько вы остаетесь?
   - Сам не знаю. Начать с того, что мне надо приобрести профессию.
   - Какую профессию?
   - Несложную, по моим силам. Вы можете что-нибудь придумать?
   Джимми замолчал и сосредоточенно нахмурился. Гибсон не  мог  понять,  о
чем он думает. Грустит о скорой разлуке? За последние недели сложности  их
отношений рассосались. Они достигли равновесия чувств; это  было  приятно,
но для Гибсона маловато.
   - Боюсь, ничего не придумаю, - сказал Джимми. - Конечно,  вы  могли  бы
занять мое место... Да, кстати. Я вчера слышал в управлении одну штуку.  -
Он перешел на шепот  и  перегнулся  через  стол,  как  заговорщик;  -  Вам
известно о проекте "Заря"?
   - Нет. А что это такое?
   - Сам хочу узнать. Что-то очень секретное.
   Гибсон насторожился.
   - Я задержался в картотеке. Сижу себе, разбираю карточки, а тут  входят
Главный с мэром. Они не знали, что я там, и громко говорили.  Я  не  хотел
подслушивать, ну, сами понимаете... Вдруг мэр Уиттэкер говорит (кажется, я
точно запомнил): "Что бы ни случилось, Земля нам оторвет голову за  проект
"Заря". Даже если все кончится  удачно".  Главный  так  это  усмехнулся  и
сказал, что победителей не судят. Больше я не слышал, они ушли. Что вы  об
этом думаете?
   "Проект "Заря"! От этих слов у Гибсона забилось сердце. Несомненно, тут
замешаны те маленькие купола, но это еще не объясняет  слов  Уиттэкера.  А
может, объясняет?


   Выступление Гибсона в роли частного сыщика не увенчалось успехом. После
двух довольно неуклюжих попыток он понял, что в  лоб  действовать  нельзя.
Сперва он отправился к бармену Джорджу, который знал все и  вся  и  служил
для Гибсона ценным источником информации. Но на этот раз пользы от него не
было.
   - Проект "Заря"? - переспросил Джордж удивленно. - В жизни не слышал!
   Он был хороший актер, и трудно было сказать, врет он или нет.
   Разговор с редактором местной газеты оказался  ненамного  плодотворней.
Обычно Гибсон старался не попадаться Уэстермену на глаза (тот требовал  от
него статей), и потому оба  сотрудника  редакции  с  некоторым  удивлением
взглянули на посетителя.
   Вручив редактору несколько  машинописных  копий  в  виде  трубки  мира,
Гибсон расставил ловушку.
   - Собираю материал о проекте "Заря", - небрежно бросил он. - Скоро  его
рассекретят. Хочу все подготовить к тому времени.
   Наступило гробовое молчание. Наконец Уэстермен сказал:
   - Я думаю, вам лучше поговорить с Главным.
   - Не хотел бы его  беспокоить,  -  невинно  бросил  Гибсон.  -  Он  так
занят...
   - От меня материала не ждите.
   - Другими словами, вы ничего не знаете?
   - Если хотите. На Марсе вам могут быть полезны  человек  пятьдесят,  не
больше.
   Сведение, не лишенное пользы...
   - Не принадлежите ли вы, часом, к их числу? - поинтересовался Гибсон.
   Уэстермен пожал плечами:
   - Я смотрю в оба и строю свои предположения.
   Эта беседа по крайней мере подтвердила две вещи:  проект  действительно
существовал и содержался в строжайшем секрете. Оставалось, следуя  примеру
Уэстермена, смотреть в оба и строить предположения.
   Гибсон  решил  прервать  на  время  розыски  и  зайти  в  биофизическую
лабораторию, где в качестве  почетного  гостя  проживал  Сквик.  Марсианин
благодушно сидел на задних лапах, пока ученые совещались в углу,  чему  бы
еще его подвергнуть. Завидев Гибсона, он взвизгнул от радости  и  поскакал
по комнате, свалив по дороге  стул,  но  счастливо  обходя  более  дорогие
приборы. Стая биологов смотрела  на  эти  проявления  чувств  с  некоторым
раздражением. Вероятно, они не совпадали  с  их  взглядами  на  психологию
марсиан.
   - Ну как?  -  спросил  Гибсон,  высвободившись  из  объятий  Сквика.  -
Определили степень его развития?
   Ученый почесал за ухом.
   - Странный  он.  Иногда  нам  кажется,  что  он  над  нами  издевается.
Понимаете, он совсем не похож на своих родичей.
   - В чем же?
   - У других мы не заметили ни признака эмоций.  Любопытства  они  лишены
начисто. Если их не трогать, они не обращают  на  вас  абсолютно  никакого
внимания.
   - А если трогать?
   - Отмахнутся, как от любого  препятствия.  Если  могут,  просто  уйдут.
Понимаете, что бы вы ни делали, их невозможно вывести из себя.
   - Хороший характер? Или просто глупые?
   - Я бы сказал, ни то ни другое. У них очень долго не было врагов, и они
не могут себе представить, что  кто-нибудь  желает  им  зла.  Сейчас  они,
по-видимому, живут привычкой. Жизнь у  них  тяжелая,  они  не  могут  себе
позволить такую роскошь, как любопытство и прочие чувства.
   - Как же вы объясните его поведение?  -  спросил  Гибсон,  указывая  на
Сквика, который шарил  по  его  карманам.  -  Есть  он  не  хочет,  я  ему
предлагал. По-видимому, чистая любознательность.
   - Может быть,  они  проходят  такую  фазу  в  детстве.  Вспомните,  как
отличается котенок от кошки или ребенок от взрослого.
   - Значит, когда Сквик вырастет, он будет как все?
   - Может быть; а может, и нет. Мы не знаем, в  какой  мере  он  способен
усваивать  новые  навыки.  Например,  он  очень  легко  находит  выход  из
лабиринта - если захочет, конечно.
   - Бедный Сквик, - сказал Гибсон, - иногда меня грызет  совесть,  что  я
увел тебя из дому. Что ж, ты сам виноват. Пошли гулять!
   Сквик немедленно запрыгал к двери.
   - Видели? - воскликнул Гибсон. - Он меня понимает.
   - Ну, собака тоже понимает приказы. Может быть, и это привычка. Вы  его
каждый день уводите в одно и то же время. Могли бы вы привести  его  через
полчасика? Мы хотим сделать энцефалограмму.
   Жители Порт-Лоуэлла уже привыкли к виду странной пары, и  толпы  больше
не собирались  на  их  пути.  После  уроков  Сквик  обычно  принимал  юных
поклонников, которые хотели с ним поиграть, но сейчас  было  еще  рано,  и
дети томились в заточении. Когда Гибсон с приятелем вышли на Бродвей,  там
не было ни души; но вот вдалеке показался знакомый силуэт. Хэдфилд обходил
свои владения, как всегда, в сопровождении двух кошек.
   Топаз  и   Бирюза   в   первый   раз   встретились   со   Сквиком;   их
аристократическая выдержка чуть не изменила им,  но  они  постарались  это
скрыть и, натянув поводки, скромно спрятались за спину Хэдфилда. Сквик  же
не обратил на них ни малейшего внимания.
   - Настоящий зверинец, - улыбнулся Хэдфилд.
   - Есть новости с Земли? - с опаской спросил Гибсон.
   - А, по поводу вашего заявления!.. Я его только  два  дня  как  послал.
Раньше чем через неделю ответа не ждите. Знаете, как там, внизу,  делаются
дела...
   Гибсон уже заметил, что Земля всегда была "внизу", а другие  планеты  -
"наверху", и ему рисовалась странная картина: длинный склон,  спускающийся
к солнцу, на котором на разной высоте расположены планеты.
   - Честно говоря, я не понимаю, при чем тут Земля, - не отставал Гибсон.
- В конце концов, речь идет не о лишнем месте в космолете. Я уже здесь. Им
даже легче, если я не вернусь.
   - Вы, конечно, не думаете, что такие здравые аргументы руководят  теми,
кто распоряжается там, на Земле, - возразил Хэдфилд. - Все  должно  пройти
по инстанциям.
   Обычно Хэдфилд не говорил о своих  начальниках  так  беспечно.  Гибсону
стало приятно: это значило, что Главный ему доверяет, считает  его  своим.
Сказать сейчас о двух других заботах - проекте  и  Айрин.  Похлопотать  об
Айрин он обещал, но лучше сперва  поговорить  с  ней  самой.  Да,  предлог
хороший, и можно отложить разговор с ее отцом.


   Он откладывал так долго, что упустил инициативу. Айрин поговорила  сама
- конечно, не без влияния Джимми, от которого  Гибсон  на  следующий  день
получил полный отчет. Но, взглянув на своего подопечного, он и так  понял,
каковы результаты.
   Хэдфилд был слишком умен, чтобы стать в  позу  оскорбленного  отца.  Он
объяснил ясно и трезво, почему Айрин должна обождать  до  двадцати  одного
года, когда он и сам отправится с ней попутешествовать.  Оставалось  всего
три года.
   - Три года! - убивался Джимми. - Все равно что три жизни!
   Гибсон глубоко ему сочувствовал.
   - Даже удивительно, как быстро идет время! - сказал он.
   Он хотел было прибавить, что, к  счастью,  годы  на  Марсе  исчисляются
по-земному и содержат триста шестьдесят пять, а  не  шестьсот  восемьдесят
семь дней, но удержался.
   - Как вы думаете, - сказал наконец Джимми, - если я сам к  нему  пойду,
что ему сказать?
   - А почему бы не сказать все как есть? Говорят,  иногда  правда  творит
чудеса.
   Джимми метнул на него  обиженный  взгляд.  Он  не  всегда  знал  точно,
смеется над ним Гибсон или нет.
   - Вот что, - сказал Гибсон. - Пойдемте сегодня вечером к нему  домой  и
все выясним. В конце концов, попытайтесь понять и его. Откуда  ему  знать,
что у вас не пустой флирт? А если  вы  сделаете  предложение,  это  совсем
другое дело.
   Ему стало много легче, когда Джимми согласился сразу.


   Надо сказать, Хэдфилд совсем не удивился, когда увидел, кого  привел  к
нему  Гибсон.  Айрин  благоразумно  исчезла.  Гибсон,  как  только   смог,
последовал ее примеру.
   Он ждал в библиотеке, рассматривая книги, и думал, сколько  же  из  них
успел прочитать хозяин дома, когда вошел Джимми.
   - Мистер Хэдфилд хочет вас видеть.
   - Как дела?
   - Не знаю...
   Когда Гибсон вошел в кабинет, Хэдфилд сидел в глубоком кресле и смотрел
на ковер так пристально, словно видел его  впервые.  Он  указал  гостю  на
другое кресло.
   - Вы давно знаете Спенсера? - спросил он.
   - С тех пор, как отбыл с Земли.
   - Вы считаете, за это время можно было узнать его как следует?
   - Можно ли узнать человека как следует  за  целую  жизнь?  -  парировал
Гибсон.
   Хэдфилд улыбнулся и в первый раз поднял глаза.
   - Не хитрите, - сказал он. - Что вы на самом деле о нем думаете? Вы  бы
хотели такого зятя?
   - Да, - без колебания ответил Гибсон. - Очень бы хотел!
   Хорошо, что Джимми его не слышал, а может быть, и плохо - ведь тогда бы
он узнал, что на самом деле чувствует к  нему  Гибсон.  Хэдфилд  выпытывал
все, что возможно, и одновременно испытывал самого Гибсона. Тот должен был
это предвидеть; но, к своей чести, он заботился  только  о  Джимми.  Когда
Хэдфилд нанес главный удар, он был совершенно не подготовлен.
   - Скажите, - резко произнес  Хэдфилд,  -