ти и  боевому  умению  захватчиков свою
дисциплину,  хитрость и  изощренную магию.  Набеги  пришлось прекратить,
многие из дэмон остались пленниками в иных мирах, многие погибли. Только
и  оставалось теперь,  что  защищать накопленное от  непрошеных гостей и
вспоминать былые победы.
     Шавай миновал зону  Вихрящейся Тьмы и  приблизился к  Порталу,  что
чудовищной багровой костяшкой домино  высотой в  километр возвышался над
бугристой пустыней.  Именно около Портала чаще всего появлялись любители
пограбить из  других миров.  Четыре лица  и  восемь пар  глаз  десятника
позволяли ему хорошо видеть на все четыре стороны,  а нижняя часть тела,
которую житель Земли  назвал бы  змеиной,  быстро и  ловко несла его  по
неровной, каменистой почве родного мира.

				  ***

     К полуночи,  когда надо было начинать,  Виталия била крупная дрожь,
страх  холодными  ручьями  тек  по  позвоночнику.   Из  угла  доносилось
раздражающее шуршание:  в  клетке  возилась черная курица,  обреченная в
жертву,  за  которой  пришлось  специально  ехать  в  деревню.  Шуршание
раздражало сильно, но, помня запрет "Некрономикона" на алкоголь, Виталий
пытался успокоить нервы крепким кофе.  Помогало слабо,  руки  все  равно
тряслись,  присесть не удавалось;  он бесцельно бродил из угла в угол, с
нетерпением и  растущим  страхом  оглядываясь на  часы.  Когда  короткая
стрелка перевалила зенит и  откладывать ритуал было уже нельзя,  Виталий
смирил дрожь в руках, вытащил курицу из клетки, связал ей лапы и вошел в
малую комнату, плотно закрыв за собой дверь.
     Зажигая свечи, Виталий почти полностью успокоился. Он вошел в круг,
взял в  руки "Некрономикон",  заложенный на нужных местах и начал обряд.
Первая часть ритуала далась легко,  без напряжения, всего полчаса чтения
заклинаний. Когда чтение было окончено, то в комнате, несмотря на свечи,
ощутимо потемнело. В углах тьма сгустилась до того, что стен нельзя было
разглядеть.  Пришло время приносить жертву,  жертву кровью.  Руки  опять
задрожали,  но отступать было поздно.  Взяв в руки нож и курицу, Виталий
долго примеривался, наконец, прижал птицу локтем к боку, держа ее голову
в руке.  Наклонившись над алтарем, собрался с духом и неловко, со второй
попытки отделил голову.  Обезглавленная курица задергалась,  но  Виталий
держал крепко. Кровь хлынула густо и быстро, заливая чашу, алтарь, пол и
одежду.  От кровавого запаха Виталия замутило, он поспешно положил нож и
тушку  на  алтарь,  и  вновь взялся за  книгу;  кровь надо  было  быстро
освящать.  Жидкость в чаше,  заполненной на две трети,  не свернулась, а
при чтении заклинаний забурлила,  как вода в  чайнике на слабом огне.  К
моменту  завершения освящения бурлящая  поверхность поднялась до  краев.
Виталий взял чашу в  руки,  примерился и плеснул из нее на малый алтарь.
Кровь, тускло блеснув в свете свечей, литой струей ударила точно в центр
алтаря,  обтекла его и осталась на нем темно-красной пленкой; на пол при
этом  не  стекло ни  капли.  Раздался слабый удар,  дом  тряхнуло и  над
окровавленным алтарем  сгустилось облако  багрового дыма.  Пришло  время
призыва.  Слова  заклинаний теперь  царапали  горло,  заставляя  Виталия
напрягать голос,  ритм чтения все  учащался,  под незримой властью магии
дым сгущался и  вскоре принял форму воронки,  острым концом поставленной
на алтарь.  Воронка вращалась,  постепенно набирая скорость ,  постоянно
меняла цвет  от  почти черного до  светло-лилового в  такт  произносимым
заклинаниям.  Последние слова призыва Виталий с  трудом протолкнул через
пересохшие губы;  воронка  спазматически задергалась.  Опустив книгу  на
алтарь,  Виталий поднял руки  в  жесте призыва и  повеления -  уродливые
родовые  схватки резко  участились.  Дом  ощутимо трясло,  из-под  земли
доносился рокот.

				  ***

     Обойдя Портал, Шавай-И-От остановился, настораживаясь. Чувство, для
которого в  языке людей нет даже названия,  предупреждало об  опасности.
Потоки  энергии  вокруг  Портала  прервали  свое   вечное  волнообразное
движение,  скручиваясь в  воронку.  Так  бывало всегда перед  появлением
гостей  из  иных  миров.   Десятник  поступил  согласно  уставу:  вызвал
подчиненных,  развернул конечности в  боевую  стойку и  двинулся к  тому
месту,  где должны были появиться гости -  встречать. Тоннель выхода был
уже видим обычным зрением -  светло-сиреневая воронка ярко выделялась на
мрачном пейзаже равнины. По мере приближения Шавая воронка быстро росла,
увеличиваясь в диаметре. Когда до воронки оставалось совсем немного, она
скачком выросла почти вдвое,  поднялась в  воздух и упала на Шавая,  как
сачок  на  огромную бабочку.  Дэмон рванулся,  пытаясь освободиться,  но
сиреневые нити сдавили со всех сторон, не давая двигаться, и почти сразу
наступила тьма.  Воины из  его десятка,  появившись у  Портала,  увидели
гаснущую воронку, и не обнаружили никаких следов командира.

				  ***

     Содрогнувшись в  последний раз,  воронка взорвалась,  и все мысли в
голове Виталия тут же исчезли,  задутые ледяным ветром ужаса;  волосы на
затылке  ощутимо  приподнялись.  Существо из  воронки  не  имело  четких
очертаний и постоянно меняло обличья:  мужчина в темных одеждах,  четыре
лика  которого увенчаны черной  многозубой короной,  дракон чернее ночи,
гигантская сова  с  нетопыриными крыльями,  человек  со  змеиным хвостом
вместо  ног,  паучье тело  на  осьминожьих щупальцах.  Виталий оцепенел,
почувствовав страх,  ярость и силу пойманного существа, холодный пот тек
по спине заклинателя.

				  ***

     Боль,  давящая,  рвущая боль и темнота -  так выглядело путешествие
между мирами.  Потом тьма исчезла, но боль осталась и стала еще сильнее,
еще мучительнее.  Реальность мира, в который попал дэмон, давила на него
со  всех  сторон,   заставляя  менять  обличья  в  безуспешных  попытках
приспособиться.  Борясь с  болью,  сдерживая крик,  Шавай все  же  сумел
оглядеться.  Маленькое помещение,  стены  из  странного мертвого камня и
существо,   разумное   существо  ("человек"  -   вспомнилось  название),
застывшее в ужасе.  Страх человека был хорошо виден,  его аура приобрела
характерный коричневый оттенок.  Гнев швырнул Шавая вперед,  к мучителю,
но,  налетев на  препятствие,  он  заметил,  что  окружен полупрозрачной
трехгранной стеной. Человека окружала прозрачная защитная сфера. Заревев
в бессильной ярости,  дэмон опять ринулся на преграду, стены затряслись,
по потолку пошла трещина.  Аура человека стала полностью коричневой,  он
дернулся назад и  сбил ногой свечу.  Сияние стенок сферы и  треугольника
ограды тотчас же побледнело, дэмон прорвал ограждение и с яростным ревом
ринулся к мучителю.
     Связавшая два мира пуповина продолжала работать еще примерно час по
земному времени,  потом  заряд энергии кончился.  Гигантский сачок вновь
настиг Шавая и,  восстановив статус-кво,  дверь между мирами схлопнулась
со взрывом, довершив разрушения, причиненные беснующимся дэмоном.

				  ***

     Первые  страницы  утренних  газет   на   следующий  день   украсили
заголовки:  "Новый террористический акт  чеченских боевиков",  "Взрыв на
улице Гоголя", "Криминальные разборки продолжаются", "Пятнадцать жертв -
вызов закону".  На снимки попали полуразрушенный жилой дом, перепуганные
люди и деловитые служебные собаки,  обнюхивающие развалины. Тело Виталия
Печенкина,  жильца квартиры ј27,  так  и  не  нашли.  Выстоявшая стена в
квартире оказалась буквально заляпана кровью. Уцелевшим жильцам, которые
рассказывали о трясущейся земле,  подземном гуле, зверином реве и темном
дыме, что просачивался сквозь стены, не поверил никто.




                            Коронация.


  Нет четкой грани между богами и людьми:
  одни переходят в других.

  Фрэнк Херберт

  Наступило утро. Солнце, желтенькое, словно вымытый лимон, вынырнуло из
сине-зеленой пучины моря на востоке, и замерло в бирюзе неба, словно
спрашивая: рады ли мне?
  Золоченые львы на Приморских воротах гордо оскалили пасти, приветствуя
светило, и блики гуляли по острым клыкам. За воротами просыпался Терсис,
город Тысячи домов, известный на всех берегах великого моря.
  Приветствуя рассвет, Амир, верховный жрец Баала, бога-покровителя города,
вышел на восточную террасу храма. Сегодня особый день, и начать его тоже
следует по-особому. С террасы открывается вид на ряды домов с плоскими
одинаковыми крышами. Ветер доносит ароматы цветущих по весне деревьев.
  Прямо перед храмом простирается священная площадь, вымощенная мрамором,
розовым, как кожа новорожденного. На него нельзя ступать грязной ногой,
святотатца ждет жестокая кара.
  Но в священное утро благородную чистоту пятнало нечто, на первый взгляд,
напоминающее кучу грязи. Присмотревшись, Амир ахнул. Так и есть, Хассир,
главный городской пьяница и дебошир! Напился и лежит в луже собственных
испражнений, как нечистое животное свинья. Явно не проводил ночь в посте и
молитвах, как положено перед Коронацией. И где только вино берет,
святотатец!

  Вскоре жрец во главе небольшого отряда храмовых стражников и слуг вышел
на площадь. Ее надо очистить, и как можно скорее!
  От Хассира разило, словно из выгребной ямы. В ответ на удар тупым концом
копья он замычал, и попытался отмахнуться:
  - Вставай, любезный, - прошипел Амир. Верховному жрецу запрещено
браниться, о чем он в этот момент сильно пожалел.
  Повторный удар возымел действие. Выпивоха приподнялся, и повернул опухшее
багровое лицо к стражникам. Маленькие голубые глаза смотрели мутно:
  - К-кто здесь? - язык пропойцы изрядно заплетался.
  - Убирайся отсюда, быстро! - сказал Амир, зажимая нос. - Сегодня же
Коронация, праздник Баала!
  - А плевать я хотел на вашего Баала, - щербато улыбнувшись, ответил
Хассир. - И на Хренацию тоже...
  Выговорив это, он вновь рухнул на мрамор, смачно пустил ветры, и хриплым
голосом заорал:
  Ох, не жди меня, жена!
  Не вернусь домой!
  Я купил себе вина!
  Ой-ой-ой!
  "Ах ты, сын собаки и осла!" - выругался про себя Амир, а вслух скомандовал:
  - Тащите!
  Стражники с гадливыми минами подхватили Хассира под руки, и поволокли,
словно мешок с отбросами. На вопли "Я - человек, и звучу гордо!" они
внимания не обращали. Слуги кинулись затирать дурно воняющее
желто-коричневое пятно.
  - Сдайте его в городскую темницу, - крикнул вслед стражам жрец.

  Утреннее происшествие Амир почти сразу выкинул из головы - не до того.
Сегодня - Коронация, или, по-простому говоря, выборы нового правителя.
Месяц назад отошел к праотцам Нассур Человеколюбивый, да предоставит ему
Баал на небесах триста шестьдесят пять девственниц! Трон пустовать не
должен. Но преемника может выбрать только сам бог-покровитель, для чего
Коронация и предусмотрена. Избранник бога станет его рукой, языком и
волей, и под его правлением процветать будет Терсис, город Тысячи домов.
  "Человек да правит!" - рукой самого бога высечено на алтаре, что
воздвигнут в храме более тысячи лет назад. За долгие годы, за многие
Коронации, на опыте смертей сотен претендентов, жрецы составили примерный
список черт, которыми, по мнению Баала, должен обладать Человек.
  Это обязательно мужчина, не моложе двух, и не старше трех дюжин лет.
Должны отсутствовать: лысина, горб, отвислое брюхо, косоглазие, хромота,
щербатость, большие родимые пятна. Короче говоря, любые намеки на
уродство. Отчего-то Баал не любит кудрявых и рыжих, равно как глупых и
злых.
  Кроме отрицательных признаков выделили и положительные: семь родинок в
виде созвездия Короны на теле, равносторонние треугольники из родинок,
сильно выраженная шишка на затылке, что дает магическую власть, и
золотистый ободок вокруг зрачка.
  В течение месяца, со дня смерти прежнего правителя, и до момента,
указанного звездочетами, как наиболее благоприятный для Коронации, велся
поиск кандидатов.
  Через храм прошли сотни молодых мужчин, из которых осталось семеро. Если
не повезет - шестеро погибнут, при удачном раскладе живы останутся все.

  В главном зале храма прохладно и темно. Лишь у боковых проходов горят
факелы. Из глубины святилища пахнет благовониями.
  Изгнав из головы суетные мысли, Амир подошел к смутно различимой во мраке
статуе бога, и опустился на колени. Молитва его была короткой: "О, Баал,
Создатель Мира, Отец Богов, Сокрушитель Демонов, да пройдет Коронация
спокойно и благочинно!"
И тут верховному жрецу послышался совершенно неуместный в храме хриплый
смешок. Молитвенное настроение куда-то исчезло, и Амир завертел головой,
пытаясь понять, где смеются?
  Но смех стих, и ничего более не нарушало тишину. В некоем смущении жрец
поднялся, и, поклонившись богу, зашагал к боковому проходу. Дела не станут
ждать.
  ***
К полудню небо над городом, как и положено, начало темнеть. Тучки,
робкими белыми перышками, лежали где-то около горизонта, зато в золотом
глазу солнца появился черный зрачок. Он постепенно рос, и вскоре закрыл
почти половину светила. Агатовый диск с шафранной каймой в небесах внушал
ужас, и к храму начали стягиваться жители города.
  Одетые, как надо, в темные одежды, они чинно вступали босыми ногами на
розовый мрамор. Обувь безбоязненно оставляли у края. Кто решится на кражу
в такой день? Баал покарает нечестивца, поразит его, если это мужчина,
бессилием, а если женщина - проказой, которая, как известно, возникает от
женской невоздержанности.
  Амир к этому времени забегался так, что почти валился с ног. Но зато все
успел сделать, и в том, что церемония пройдет гладко, верховный жрец не
сомневался.

  Площадь заполнилось полностью, и к этому времени черный лишай покрыл
солнце целиком. На потемневшем от ужаса небе обнаружились недовольные на
вид звезды.
  Люди стояли молча. Богачи - в передних рядах, те, кто победнее - сзади.
Кому не хватило места на розовом мраморе, толпились на ближайших улочках,
надеясь ухватить хоть кусочек зрелища.
  С площади начало церемонии выглядело впечатляюще. Из глубин храма
раздался рев, который может издать разве что тысяча быков, и ворота,
гигантские, в четыре человеческих роста, с грохотом распахнулись.
Внутренности храма, ярко освещенные сотнями факелов, хорошо
просматривались с площади. Глазами из огромных сапфиров, глядел на людей
Баал, могучий бородатый мужчина с копьем в руке.
  Верховный жрец в парадной фиолетовой, расшитой золотыми молниями накидке,
вышел из ворот. Он знал, что выглядит муравьем рядом с колоссом храма, но
сильный, тренированный голос священнослужителя разносился над площадью
легко, долетая до самых дальних ее уголков:
  - Сограждане! Настал великий день, и Владыка Города, Неистовый Баал, явит
нам свою власть!
  Он выдержал паузу, пробежал глазами по толпе. Люди почтительно внимают,
но не помешает напомнить, какое им выпало счастье - жить под десницей
Баала:
  - Возблагодарим же могучего бога за то, что выбирает он нам правителя, по
воле своей и разумению! Что не должны мы проводить безумный фарс под
названием Выборы, которым увлечены соседи наши из безбожного города
Амероса, подобного скоплению гнуснейшего гноя и мерзости! Что не должны мы
выбирать самого достойного из недостойных, слушать потоки лжи, что
изливают кандидаты друг на друга на городской площади!
  Вновь пауза. Где-то в задних рядах заплакал ребенок. Совсем маленький,
наверное. Но его быстро успокоили.
  - Возблагодарим его и за то, что нет в боголюбивом Терсисе мерзости под
названием Монархия, как в зловреднейшем Лондинуме, когда власть переходит
от отца к сыну. Что не должны мы терпеть на троне дурака или злодея!
Мудрость божественная превыше человеческой, и богу нашему, Баалу, вверяем
мы выбор!
  Тишина стала такой, что Амир ощутил давление на уши. Отчего-то сделалось
душно, запах благовоний, текущий из храма, раздражал.
  Преодолев нахлынувшее головокружение, верховный жрец развернулся лицом к
идолу. Воздел руки. Привычно, не требуя участия разума, полился из уст
торжественный гимн:
  - О ты, чья длань породила небо, палец возжег солнце, а разум измыслил
землю, славься!
  - Славься! - подхвати хор младших жрецов из храма.
  - О ты, чьи милости неисчислимы, мощь неизмерима, а мудрость непроницаема,
славься! - слаженный напев возносился к темному небу с такой мощью, что по
телу Амира прокатилась волна сладкой дрожи.

  Закончился гимн, вернулась тишина. Верховный жрец слегка склонил голову,
незаметно для горожан. На площадку перед храмом откуда-то сбоку выволокли
необходимую жертву - козла.
  Козел не желал быть жертвой. Он отчаянно мемекал, мотал бородатой башкой,
яростно упирался копытами.
  Благочестивое настроение с толпы как ветром сдуло. По площади пробежали
смешки. Амир молча злился, а до ушей его долетали обрывки реплик:
  - Как же...
  - ... никто не мог знать!
  - ... что ...
  - Козел - тоже человек...
  "Шутники!" - сердито подумал верховный жрец.
  Наконец, двое дюжих священнослужителей, изрядно запыхавшись, все же
затащили строптивую животину в храм. Там, на восьмиугольнике из темного
камня, что четко выделяется на белом полу, и предстоит пролиться крови.
  Медленно и величаво Амир подошел к козлу, не глядя, протянул правую руку
в сторону. Сразу же ладони коснулась холодная рукоять жертвенного ножа.
  Перерезая волосатое горло, он не чувствовал ничего - привык. Тело
животного забилось в агонии, багровая жидкость хлынула на пол, застывая
уродливыми потеками.
  Козла утащили, нож из рук забрали, и верховный жрец вновь повернулся к
горожанам.
  - Примем же выбор Баала! - прокричал он. - Склонимся перед мудростью его!

  Семеро претендентов в алых, расшитых чернью накидках, выглядели до ужаса
одинаковыми. Схожие чувства отражались и на лицах - волнение, ожидание,
гордость, страх.
  Кинули жребий. Первым идти выпало Беллуру, отпрыску одного из богатейших
семейств Терсиса.
  Горделиво улыбнувшись, он шагнул на темный камень, залитый козлиной
кровью. Сапфировые глаза изваяния набрякли свечением, и с жутким треском
из них прянула синяя молния. Беллур как стоял, так и рухнул прямо, словно
срубленный кедр.
  Второй претендент выглядел не столь уверенно. С трудом сдерживая дрожь,
занял он положенное место. Вновь молния, на этот раз с низким гулом - и на
полу храма оказался еще один труп.
  ***
- Кто виноват? Что делать? - начальник городского войска, обычно спокойный
и выдержанный, почти кричал. Могучие руки его тряслись, губы прыгали, в
коричневых, как кора дуба, глазах, застыло отчаяние.
  - А я почем знаю? - огрызнулся Амир, нервно кусая губы. - Такого, чтобы
Баал отверг всех, еще не было!
  Они, двенадцать человек - самых богатых, самых влиятельных, стояли в
боковом приделе храма. Так, чтобы их не было видно с площади. Оттуда
доносился раздраженный гул. Народ не понимал, что происходит, он хотел
нового правителя. Темное пятно по-прежнему закрывало солнце, давая понять,
что Коронация не состоялась.
  - Я думаю, - произнес медленно Вакир, богатейший торговец, владелец
нескольких десятков кораблей. - Что надо закончить ритуал. Но сделать это
разумно.
  - Как? - начальник войска перестал дрожать.
  - Гнев Баала неотразим, - Вакир улыбнулся. - Но никто не помешает нам
использовать этот гнев в своих интересах. Мы имеем возможность избавиться
от неугодных городу людей руками бога.
  - И Баал сам дал нам знак для этого, - подхватил верховный жрец, довольно
щуря темные глаза. - Очень хорошо! И я знаю, с кого мы начнем!
  Пятеро стражников, бренча доспехами, покинули храм, и направились в
сторону городской темницы.

  - Жители славного Терсиса! - возгласил Амир, и сделал паузу, давая
возможность толпе успокоиться. - Баал, чьи милости неисчислимы, подал нам
знак! Что пришли новые времена, и правитель города должен избираться
по-новому!
  В безоблачном небе ударил гром, и налетевший ниоткуда вихрь заставил
людей содрогнуться. Из толпы донеслись крики ужаса. Но для верховного
жреца в грохоте бури явственно прозвучал смешок, тот же, что утром, в
храме.
  - Но сначала нужно принести жертву, знаменующую