ак там с системой регенерации?
   Потом мы завтракаем. Пьем кофе  со  сгущенным  молоком.  Молока  у  нас
много: по весьма скромным подсчетам, около двадцати тысяч банок.
   После завтрака идем в библиотеку. Джек, Мария и Сабина с  удовольствием
смотрят всевозможные детские мультфильмы. Мне и Мартину  тоже  иногда  это
интересно, но чаще мы играем в  шахматы  или  читаем.  Потом  обед,  снова
библиотека, ужин и сон.


   День двенадцатый.
   Каждый день Джек задает нам новые загадки. Вчера был такой разговор:
   - Дядя Роб, а чего Сабина врет, что мы летим?
   - Она не врет, мы действительно летим.
   - А почему же, когда мы с мамой летали в самолете, был  большой  шум  и
качало, а тут ничего этого нет. Сабина врет, мы просто стоим на месте.
   Сегодня:
   - Дядя Роб, а куда мы летим?
   - Далеко, малыш, искать новую Землю.
   - А зачем?
   Хотел бы я сам знать: зачем? Но ему я сказал:
   - Будем там жить. Построим домик в лесу и будем сажать  огород.  А  еще
надо ходить в лес за дровами...
   - А волки там будут?


   День пятнадцатый.
   Сегодня совершенно неожиданно Джек расплакался:
   - Я хочу к маме! Где моя мама? - и размазывал кулачками слезы по щекам.
   Я взял его на колени и долго утешал. Он никак не мог успокоиться,  пока
я не сказал, что мама скоро догонит нас, а  пока  папой  ему  буду  я.  Он
страшно обрадовался:
   - Сабина! Сабина! Слышишь, теперь дядя Роб будет мой  папа!  Папа  Роб!
Папа Роб! - Он соскочил с моих колен и запрыгал вокруг моего кресла.
   - Если он твой папа, то и  мой  тоже!  -  обрадовалась  Сабина  и  тоже
запрыгала вокруг меня, выкрикивая:
   - Папа Роб! Папа Роб!
   У меня даже слезы на глазах выступили, такая волна  нежности  поднялась
вдруг откуда-то из глубины и охватила меня.
   Мартин улыбался, глядя на бурное веселье. Мария  же,  как  всегда  была
невозмутима.
   Джек скоро устал бегать и прыгать, забрался ко мне на  колени  и  снова
заплакал:
   - Чего ты, глупый? -  спрашивал  и,  обнимая  его  маленькое  тельце  и
неумело пытаясь приласкать его.
   - Я хочу на солнышко, я хочу на травку, я хочу играть, - плакал Джек. -
Папа Роб, давай окончим летать?
   Что я мог ему сказать?
   И вот сейчас, когда все уже спят, я думаю о том, что  к  нам  исподволь
подкрадывается самый страшный враг - скука.
   Ребятишкам невозможно целыми днями смотреть и слушать эти сказки, да  и
мне уже становится скучновато. А что говорить о Марии? Ведь за ее  внешней
невозмутимостью тоже скрываются человеческие чувства.
   Кроме того, появилась одна мысль: мы живем в мире  искусственной  малой
тяжести. На свои перемещения тратим гораздо меньше усилий, чем  на  Земле.
Если так будет продолжаться,  наши  мускулы  и  внутренние  органы  быстро
атрофируются,  и  если  мы  когда-либо  куда-нибудь  прилетим   и   сможем
высадиться на поверхность  планеты,  то  не  сможем  там  и  дня  прожить:
нормальная тяжесть нас убьет.
   Выход один: ежедневные  физические  упражнения.  Но  какой  вид  спорта
избрать? Прыжки  в  высоту?  Так  мы  давно  уже  побили  бы  все  мировые
рекорды... Если бы не мешал потолок! Тяжелая атлетика? Да в наших условиях
Джек запросто поднимет двухпудовую гирю, как яблоко!
   Помню, в юности, когда я  занимался  плаванием,  тренер  заставлял  нас
тянуть резиновые жгуты для развития  мышц.  Надо  поискать  в  медицинском
инвентаре. Может быть там есть такие жгуты? И еще одно. С завтрашнего  дня
начинаю  заниматься  с  ними  школьной  премудростью.  Хватит   ребятишкам
лодырничать и скучать.


   День двадцатый.
   Теперь наш день начинается  с  общей  зарядки.  Мартин  отыскал-таки  в
медицинском отсеке резиновые эспандеры, их прицепили  к  скобам  в  стенах
коридора, и каждый, даже Джек, делает определенный комплекс упражнений.
   Я на себе почувствовал их пользу - первые два-три дня  у  меня  страшно
болели мышцы во всем теле, даже душ не  снимал  боль.  Кроме  того,  мы  с
Мартином  крепко  повозились  и  убрали  тридцать  амортизационных  камер,
оставили только шесть ближайших к пульту и  освободили  громадную  площадь
для игр.
   Среди инвентаря нашли и мячи, и сетки, и даже комплект для  настольного
тенниса.
   Все время до завтрака - два часа - посвящено спортивным играм.
   На Земле Джек, несмотря на то, что  для  своего  возраста  он  довольно
крупный мальчик, просто не смог бы играть в  настольный  теннис,  он  ведь
чуть-чуть  только  носом  достает   до   стола.   Здесь   же   он,   делая
головокружительные прыжки, достает мяч и иногда выигрывает у Мартина (если
тот поддается).
   Девочки тоже играют в теннис, но  их  больше  привлекает  гимнастика  с
элементами акробатики (в нашей библиотеке обнаружилось руководство) и игры
с веревочкой, так называемой скакалкой.
   После завтрака начинаются  занятия.  Книг  у  нас  мало,  зато  нашлись
большие запасы бумаги и письменных принадлежностей.
   Джек еще мал, поэтому он в часы занятий что-нибудь  рисует  и  пытается
писать буквы. Я же занимаюсь  с  Сабиной  и  Марией.  Хотя  Мария  гораздо
старше, уровень их знаний примерно одинаков, если иметь в  виду,  конечно,
школьную программу, а не жизненный опыт, его-то у Марии, наверное, хватило
бы на двух городских девочек ее возраста. Однако  я  удивляюсь  профессору
Мандеру - он взял девочку в семью и не позаботился чему-нибудь научить ее.
А может быть он, несмотря на свои прогрессивные настроения, в душе считает
"цветных" низшими людьми?
   Потом я даю им "домашнее задание" и  начинаю  заниматься  сам,  помогаю
Мартину, если это бывает необходимо.
   Конечно, учитель на Земле в классе долго вталкивает ребятишкам в голову
арифметику и другие вещи, а у нас нет времени: вдруг  завтра  (конечно,  в
переносном смысле - впереди по курсу нет ни  одной  звезды)  нам  придется
садиться на какую-то планету, а мы даже не знаем, как, к примеру, включить
тормозные  двигатели.  Поэтому  я  начал  сразу  с  алгебры,  считая,  что
арифметика освоится сама, как частный случай. И  занятия  идут  ускоренным
темпом. Основной упор делается на решение задач.
   После двух часов делается большой перерыв - два  часа  спортивных  игр.
После обеда - час отдыха и снова учеба. В нашей библиотеке нашлись  записи
лекций для школ и колледжей по математике и  английскому  языку,  и  мы  с
Мартом внимательно их штудируем. А еще есть физика, химия, биология и уйма
других предметов.
   Не знаю, правильно ли я сделал, но я  исключил  из  программы  обучения
географию и историю, считая, что они нам не понадобятся.


   День сороковый.
   С легкой руки Джека меня все зовут "папа Роб", даже Март. Я все  больше
и больше привязываюсь к этому смышленому негритенку.
   Меня  беспокоит  только  Мария.  Правда,   она   стала   разговорчивей.
Тоненьким,  срывающимся  голоском  отвечает  свой  урок.  Видно,  что  она
старается, но... То ли стесняется меня, то ли я со своим обучением  сильно
опоздал. Шутка ли, обучать почти взрослую девочку, которая никогда в жизни
не училась. Математика, правда, дается ей легче, чем английский язык.
   Конечно, у Марии есть определенный запас знаний, но они все относятся к
тому периоду ее жизни, который прошел в джунглях.  На  днях  Сабина  вдруг
спросила девочку:
   - Мария, а какой самый страшный зверь в джунглях?
   Ответ был неожиданным даже для меня:
   - Летучие крысы-кровососы. У нас  одна  женщина  забыла  хорошо  укрыть
ребенка на ночь, так они высосали из него всю кровь!
   Пришлось после этого  включать  общую  лекцию  о  животном  мире  Южной
Америки. Сабина никак не хотела поверить, что  такие  звери  действительно
существуют. И тут же задает вопрос Джек:
   - Папа Роб! А там, куда мы летим, такие будут?
   Кто его знает, какие там будут! Успокаиваю его:
   - Нет, таких там не будет.
   - А какие будут?



   День сотый.
   Вчера перед сном, раздеваясь, я  обратил  внимание  на  мой  костюм.  И
рубашка, и брюки сильно потерлись, кое где даже порвались. С утра осмотрел
одежду ребятишек и пришел в ужас: она была не в  лучшем  состоянии.  Шутка
ли, почти три месяца мы носим одну и ты же одежду. Конечно, мы ее  стирали
примерно раз в десять дней, так что грязнулями нас  не  назовешь,  но  она
просто износилась...
   Поэтому вместо занятий мы отправились на верхний ярус, чтобы произвести
ревизию в складе одежды.
   Для себя и Мартина я выбрал два отличных комбинезона, удобных и легких.
Попытался найти платье для Сабины,  а  потом  решил,  что  ей  тоже  будет
удобнее в комбинезоне, но все они были большие, и тогда я спросил у Марии,
умеет ли она шить.
   - Да, папа Роб, миссис Мандер научила меня,  -  впервые  я  услышал  ее
нормальный голос. Как он отличался от того, который я  привык  слышать  во
время занятий.
   Нагруженные швейной машинкой, разной материей и одеждой, мы  спустились
в жилой ярус. Одну из пустых кают  превратили  в  "ателье  мод",  и  Мария
уселась за шитье.
   Наверное, она шила всю ночь, потому что утром она  и  Сабина  оказались
одетыми в одинаковые ярко-оранжевые комбинезоны.
   Теперь Мария казалась совсем маленькой девочкой,  она  была  чуть  выше
Сабины. Ланкадоны вообще малорослые,  хотя  кое-кто  считает,  что  только
из-за плохого питания, а тут еще комбинезон сильно скрадывает рост.
   Но зато нас ждал другой сюрприз. Сегодня Мария впервые взялась играть в
теннис с Мартом. До сих пор она играла  только  с  Сабиной  или  Джеком  и
играла слабо, а тут вдруг начала бить и справа, и слева, так  что  Март  с
трудом ушел от поражения.
   Видимо, ее  стеснительность,  воспитанная  годами,  жизни  в  зависимом
положении, постепенно  проходила.  Она  почувствовала  себя  равной  среди
равных, стала держаться свободнее. И с учебой у нее пошло  гораздо  лучше.
Она перегнала Сабину и занимается уже по специальной программе, которую  я
для нее составил.


   День сто сорок первый.
   Если считать, что мы вылетели с Земли 12 августа, то сегодня Новый год.
Чтобы внести  какое-то  разнообразие  в  наше  размеренное  житье,  решили
устроить праздник.
   Был пир горой. Даже бисквит я  ухитрился  сделать,  используя  указания
"поваренного кристалла". Только вместо яиц пришлось класть в тесто  яичный
порошок.
   Даже цирк был, почти как настоящий. Лев ходил  по  канату  (по  спинкам
кресел), крутил сальто в воздухе и прыгал в обруч, только обруч не  горел,
потому что, во-первых, нельзя допускать излишний расход кислорода,  -  кто
его знает, что там за система регенерации, - а во-вторых, лев  мог  сильно
обжечься. Как и полагается царю зверей, он иногда останавливался, поднимал
голову и начинал громко  рычать,  тогда  укротительница  начинала  щелкать
воображаемым бичом и приказывала: "Тубо, Цезарь!" - это мы  подсмотрели  в
одном из фильмов про цирк. Лев -  его  изображал  Март  -  успокаивался  и
продолжал программу.
   А потом по арене поскакал конь,  а  на  нем  стояла  наездница  и  тоже
щелкала бичом и выделывала всякие коленца. Вдруг она  сорвалась  со  спины
коня как раз в тот момент, когда посылала воздушный поцелуй, и,  наверное,
сильно бы ударилась, если бы верный "конь" не подхватил ее на руки.
   Коня  тоже  изображал  Март,  укротительницей  свирепого  льва   и   по
совместительству наездницей выступала  Сабина,  которая  под  руководством
Марии сшила себе специальный цирковой костюм.
   А потом я взял банджо, и мы все пели.
   Было очень весело.


   День двести двадцать восьмой.
   Давно  уже  мы  не  заходили  в  кают-компанию,  проводя  все  время  в
спортивном отсеке и библиотеке. Правда, я время от  времени  захожу  сюда,
чтобы посмотреть в  иллюминаторы  и  определить  день  по  часам.  Сегодня
неожиданно встретил здесь Марию. Она стояла перед дверью с дисковым замком
и сосредоточенно на нее смотрела.
   Мы с Мартином несколько раз обсуждали вопрос о том, что  именно  скрыто
за этой дверью. Он говорил, что профессор  там  работал,  и  мы  оба  были
уверены, что там находятся его чертежи и расчеты. Мы даже пытались открыть
дверь, набирая имя и фамилию профессора и порознь, и  вместе  -  все  было
бесполезно. Тогда решили пока  не  трогать  ее,  а  позже,  когда  немного
разберемся в науках, просто взломать ее. Поэтому я очень удивился,  увидев
Марию, стоящую перед этой дверью:
   - Мария, что ты хочешь? - спросил я. - Открыть эту дверь?
   - Да, - ответила она, - я думаю... Я  раза  два  видела  как  профессор
открывал  эту  дверь.  Он  при  этом  напевал  себе  под  нос:   "Фью-фью,
фью-фью-фью"... Не свистел, а... Как-то так: "Ю-ий... га-га-ин"...
   - А ну-ка, повтори!  -  мне  показалось  в  этих  словах  что-то  очень
знакомое, где-то я слышал это сочетание звуков!
   - Ю-ий га-га-ин...
   - Юрий Гагарин!
   - Да, да! - радостно  закивала  Мария.  Поистине  профессор  был  самый
настоящий "красный"!
   - А ты знаешь, кто это Юрий Гагарин? Это... - Впрочем, я потом все  вам
расскажу. Давай-ка попробуем, как подействует на замок это магическое имя.
   О, подействовало оно прекрасно! Как только я набрал эти буквы, в  двери
что-то  щелкнуло,  я  потянул  за  ручку  и  она  легко   открылась.   Это
действительно был кабинет  профессора.  В  каюте  обычного  размера  стоял
громадный письменный стол, на котором в специальных зажимах лежат  чертежи
и напечатанная на машинке рукопись с надписью: "Расчеты к "Ласточке".
   Кроме того, на полке, прикрепленной к стене, были книги. Часть  их  при
взлете выпала, и теперь они валялись в самых неожиданных местах.
   Первым делом я схватил рукопись и стал листать. Должен признаться,  что
символы, написанные в ней, были для  меня  китайской  грамотой.  То  есть,
написано-то все было по-английски, и буквы, и значки - все  это  было  мне
знакомо, а прочесть я ничего не мог.
   - Март, - закричал я на весь коридор, - Март, иди сюда!
   Он не заставил себя ждать и примчался, за ним вприпрыжку неслись Сабина
и Джек, страшно довольные, что можно сделать перерыв в занятиях.
   С чертежами было немного легче, чем с расчетами, тут  мы  хоть  кое-что
поняли.
   "Ласточка" представляла собой длинный цилиндр с  закругленным  носом  и
кормой. По высоте она делилась на четыре яруса. Кроме того, что уже видели
при осмотре корабля, мы узнали, что  по  торцам  нижнего  яруса  там,  где
располагались склады семян, размещены машинные отделения, а в самом нижнем
ярусе, который никак не сообщался с жилым, - емкости для хранения горючего
и двигатели. Все остальные  чертежи,  так  же  как  и  расчеты,  были  нам
непонятны.
   Во всяком случае, мы все были рады. Я  радовался  тому,  что  появилась
какая-то ясность, пусть минимальная, появилась цель:  надо  разобраться  в
расчете. Мартин - тому, что за дверью не  оказалось  мертвого  профессора,
чего он сильно опасался. Сабина и Джек радовались потому,  что  радовались
все, а Мария просто ходила гоголем.
   Таким образом, одна из задач "напотомного" блокнота разрешилась.


   День двести сорок девятый.
   Сегодня неожиданность преподнес нам Джек.
   Он подвернул ногу во время игры и ушел в библиотеку.
   Пока мы играли, он решил посмотреть мультфильм.  Почему-то  думал,  что
мультфильму соответствует буква "М" на диске.
   Когда он набрал код, мощные аккорды разнеслись  по  всему  кораблю.  Мы
бросили игру  и  примчались  в  библиотеку.  На  экране  огромный  оркестр
извлекал из своих инструментов  музыку,  да  такую,  какой  я  никогда  не
слыхал.
   Раньше я не представлял себе, что музыка может быть такой красивой.  До
сих пор я, об остальных и говорить нечего, сталкивался  только  с  джазом.
Сам неплохо пел под банджо песенки, особенно хорошо мне  удавалась  "Кроха
Мэри". И танцевал неплохо, не  только  твист,  но  и  новомодный  "Уа-уа".
Конечно, я слышал, что есть "серьезная" музыка, но не имел  представления,
что это такое. Мы с удовольствием прослушали всю вещь, а потом спросили  у
Джека, как она называется. Он не помнил.
   Около   часа   набирали   код,    пока    с    экрана    не    полились
торжественно-праздничные аккорды. Это был первый концерт для фортепиано  с
оркестром Чайковского. Играл Ван Клиберн. Мы решили каждый  вечер  слушать
музыку.


   День триста шестьдесят пятый.
   Прошел год полета. Много это или мало? Не знаю. На Земле - немного. Для
нас - огромное количество времени. Изо дня в день  мы  прожили  этот  год:
занимались, играли, смотрели фильмы и слушали музыку.
   Эти  ребятишки  действительно  стали  моей  семьей,  я  к  ним   сильно
привязался и полюбил их. Если теперь что-нибудь случится с  кем-нибудь  из
них, мне будет очень больно.
   Раньше я боялся, что вся эта история кончится плохо. И теперь боюсь, но
уже гораздо меньше. Чувствую, что Мартин (он обогнал меня в  математике  и
скоро примется за астрономию) уже в недалеком будущем  будет  в  состоянии
разобраться в чертежах профессора.
   Пока что нам еще не  известно,  ни  куда  хотел  лететь  профессор,  ни
правильно ли мы летим, так как старт был преждевременным, а  мы  с  Мартом
уже знаем, что ошибка в одну десятитысячную градуса отклоняет звездолет на
сотни тысяч, если не на миллионы километров.
   Чтобы  развлечь  детей,  устроил  праздник.  Тот  Новый  год,   который
праздновали  раньше,  объявили  недействительным  и  отпраздновали  снова.
Теперь у нас будет собственный  Новый  год  -  "ласточкин".  Я  все  время
стараюсь устраивать такие праздники. Надо же как-то веселить ребятишек!
   В основном мы празднуем дни рождения всех.
   Началось это так. Сабина подошла ко мне и сказала:
   - А знаете, папа Роб, если бы мы не улетели, то сейчас  праздновали  бы
мой день рождения. Пришли бы гости, мои знакомые девочки, мама испекла  бы
пирог,  а  мне  подарили  бы  новую  куклу,  потому  что  моя  Катрин  уже
совсем-совсем никуда не годится.
   - А какого числа твой день рождения?
   - Двадцать первого декабря.
   Это было за несколько дней до того, как мы праздновали  Новый  год.  Мы
тогда не отмечали день рождения  Сабины,  он  уже  был  пропущен.  Но  все
остальные дни рождения были отпразднованы,  кроме  именин  Марта,  которые
тоже были пропущены.
   Праздновали их в таком порядке.
   Джек - сто шестьдесят девятый день полета.
   Я - двести сорок шестой день.
   Мария - триста второй день полета.
   Кстати, Мария не знала, когда ее день рождения, и я просто назначил  ей
день, чтобы между  праздниками  были  примерно  одинаковые  расстояния  во
времени.
   На следующий год полета будем снова праздновать  все  эти  дни,  и  еще
пропущенные, Сабинин - сто тридцатый день и Марта - шестьдесят восьмой.


   День триста восемьдесят девятый.
   Джек все реже вспоминает маму. Только вот  сегодня  перед  ужином  стал
дергать меня за рукав:
   - А вот, когда мой папа, тот земной, уезжал далеко, он присылал  письмо
или звонил по телефону. Папа Роб, давай позвоним маме,  пусть  она  скорее
нас догоняет.
   Милый малыш! Я не обнаружил в кают-компании ничего  хотя  бы  отдаленно
напоминающего радиостанцию, так что сообщить кому бы то ни было мы  ничего
не можем, да и вряд ли радиоволны дошли бы до Земли, если бы я ее сейчас и
обнаружил. По-моему, мы от нее очень далеко. Да и как отыскать ее  в  этом
безбрежном мире? И что это за звездолет без средств связи?


   День пятьсот сорок восьмой.
   После ужина мы с Мартином засиделись еще  в  библиотеке,  разбираясь  с
уравнениями профессора. Мы знали, что Мария  сама  справится  с  малышами.
Некоторое время они еще шумно играли в кают-компании, потом все стихло.
   Когда мы тоже отправились спать, в коридоре стояла  тишина.  Неожиданно
из приоткрытой двери до нас донесся приглушенный гортанный голос Марии. Мы
остановились, прислушиваясь.
   - И вот люди с огненными волосами  решили  срубить  столб,  на  котором
держится небо, чтобы солнцу некуда было подниматься. Они принялись долбить
и строгать, работали целый день, так что  подпорка  стала  совсем  тонкой.
Тогда они решили  бросить  работу,  потому  что  очень  устали.  Отд