Иди играй!



4

   Работы действительно оказалось много - тридцать две перфокарты.  Андрей
и Большой Билл,  который  пришел  на  несколько  минут  раньше,  разобрали
доставленный ночью груз - три ящика. Все поселки отдали для "народа Каури"
свои запасные машины, и теперь шло интенсивное пополнение склада запасными
деталями.
   - Смотрите, Эндрю, - сказал Большой Билл, - через  несколько  дней  все
детали уже будут на месте, и мы можем не бояться случайных поломок  -  все
наши машины будут продублированы!
   - Это значит, - ответил Андрей, - что и у нас скоро работы убавится?
   - Естественно! Мы же тоже работаем на восполнение парка.
   Наконец, детали  были  уложены  на  свои  места,  и  они  приступили  к
выполнению сегодняшнего задания: подобрали заготовки, распределили  их  по
станкам, бросили в приемник перфокарты, чтобы в ближайшее  время  прислали
новые  заготовки.  В   основном,   работа   оказалась   несложной.   Скупо
переговариваясь, они отлаживали режим станков, включали автоматы.
   Наконец,  все  станки-автоматы  оказались  включенными,  и  они   могли
приступить  к  самому  интересному:  изготовлению  сложных  деталей,  тому
процессу, который приносил обоим максимальное удовлетворение.
   - Знаете, Билл, - сказал Андрей, устанавливая будущий корпус на верхнем
столике сложного сооружения, прозванного  "джаггернаутом",  -  в  те  дни,
когда нам не приходится включать этого друга, - он ласково погладил корпус
станка, - у меня какое-то настроение странное... Как  будто  я  не  сделал
чего-то хорошего и нужного... Как будто зря прожил этот день!
   - Я тоже знаю это ощущение, - коротко ответил Большой Билл. -  Все  эти
станки, - он обвел рукой  всю  мастерскую,  -  не  требуют  творчества.  А
этот...
   Он  никогда  много  не  говорил.  Андрей  вбросил  в  зев  джаггернаута
перфокарту. Тотчас же из источников  света  ударили  лучи.  Вся  заготовка
окрасилась синим цветом различной интенсивности.
   - У меня - красный, - сказал Билл. Андрей стал  двигать  корпус  в  его
сторону. Красный цвет показывал,  что  грань  будущего  корпуса  вышла  за
пределы заготовки.
   - Так, хорошо. Как у тебя?
   - Все о'кей!
   Они еще раз внимательно осмотрели заготовку со  всех  сторон.  Красного
больше не было. Теперь  стали  подводить  руки  джаггернаута,  вооруженные
различным инструментом,  к  разным  сторонам  корпуса.  Резцы  на  боковые
стороны, сверло - к центральному отверстию. Фрезы к  местам  выемок.  Билл
колдовал  с  пультом,  задавая  программу  каждой  руке.  Цвет   заготовки
реагировал на каждое его  движение.  Если  он  предлагал  слишком  большую
стружку, деталь окрашивалась в розовый или даже красный, если слишком мало
- интенсивность синего не уменьшалась, Андрей корректировал его  действия.
Наконец,  все  поверхности,  предназначенные  для   обработки,   приобрели
приятный голубой цвет. Это означало, что после  выполнения  всех  операций
размеры детали будут точно соответствовать чертежу, заложенному в память.
   - Все. Включай, Эндрю!
   Все многочисленные руки джаггернаута пришли в движение.
   - Порядок, Билл!
   У них появилось немного времени,  чтобы  сделать  небольшой  перерыв  в
работе.
   - А знаешь, Билл, сегодня дети нашей соседки пошли в школу.
   - Да, я одну видел. Попрыгала! Им же все впервой. А  хорошие  девчушки,
бойкие! Ну мои-то все постарше... Если не считать малышки,  конечно.  Мэдж
уже сама - сестричка. А старший уже год в Детском  поселке,  в  спецшколе.
Самая маленькая еще не скоро пойдет...
   - Сколько это ей?
   - Год. Вчера исполнился. Большая уже...
   - Рано они у вас в школу идут... Четыре года... - А сам в  уме  тут  же
сделал пересчет: четыре года Терры - это пять с небольшим лет Земли.  -  У
нас, на Земле, такие маленькие в школу еще не ходят...
   - У вас на Земле, - пробурчал Большой Билл. - Пора отвыкать, Эндрю.  Ты
теперь уже на всю жизнь наш, террианин!
   - Извини, Билл...
   - Да что там... Что я, не понимаю?
   Резкий звонок прервал разговор: один из станков  окончил  свою  деталь.
Вслед за тем  о  выполнении  задания  стали  сообщать  и  другие.  Оставив
джаггернаут, мерно двигающий  своими  многочисленными  руками,  они  пошли
вдоль  станков,  снимая  готовые  детали  и  устанавливая  заготовки   для
следующих. Потом снова пришли к джаггернауту. Несколько рук  уже  окончили
свою часть работы, другие еще двигались.
   - Хороша машинка! - восхищенно произнес Андрей. -  Молодец,  кто  такую
придумал?
   Большой Билл вдруг засмущался.
   - Ну, уж так и молодец... Ничего сложного в ней нет...
   - А что, Билл, это твоя работа? - прореагировал на его смущение Андрей.
   - Как тебе сказать? И моя, и не моя... Я предложил,  ребята  из  других
поселков поддержали... Тот предложил одно, другой  -  другое...  Я  сделал
чертеж, послал в память, сообщил о новостях... Ребята внесли изменения.  Я
посмотрел: это хорошо, то - не годится.  Записал  свое  мнение  в  память,
другие - тоже. Так и родилась эта машина... Особенно хорошо помог  Хью  из
Коул-сити... Толковый парень! Только я с ним так лично и не познакомился.
   Тем временем джаггернаут свою работу окончил. Прозвонили и остановились
другие станки. Они выключали их.
   - Ну, что? Пошли обедать?
   - Пошли. После обеда сделаем еще один корпус, все покрасим и запакуем.



5

   Первым делом Андрей взглянул на табло. Вайлит была уже здесь: номер его
личного кода светился около номера 27. Тут же  светился  и  номер  личного
кода Большого Билла.
   - Смотри-ка, - ответил Билл, - наши жены уже объединились.
   Андрей набрал на диске свой  личный  код,  на  экране  вспыхнуло  меню.
Ограничений в пище не было. Он сделал заказ и остановился, поджидая Билла.
Тому повезло меньше: половина меню оказалась за чертой ограничений.
   - Безобразие, - ворчал Билл, сосредоточенно набирая заказ.
   - Чего это она тебя так? - кивнул на табло меню Андрей.
   - Да перехватил вчера малость... По случаю дня рождения малышки...  Вот
она  сегодня  меня  и...  эта...  -  он  жестом  показал,  как  будто  его
прихлопнули. - А с тобой разве не бывало?
   Андрей засмеялся. С ним было и не такое! Когда во время медового месяца
они  жили  в  маленьком   домике   на   острове   Ласточки,   он   вздумал
продемонстрировать Вайлит чудеса земной техники.  Раненько  утром  проявил
цветную кинопленку, а реактивы вылил в унитаз, даже и  не  посмотрел,  что
часть жидкости попала в анализный стаканчик. Да он и не  знал  толком  его
назначения.
   Он только успел  помыть  руки,  как  появился  первый  вертолет  скорой
помощи. Всего их было четыре. С озабоченным видом  врачи  ворвались  в  их
домик, а Вайлит со сна никак не могла понять,  что  же  случилось?  Когда,
наконец, разобрались, в чем дело, Андрею было не до смеха.  Красный,  даже
пунцовый, смотрел он на хохочущую братию в белых халатах, а Вайлит  кусала
губы, чтобы не рассмеяться вместе с ними!
   - Да, - протянул Андрей, - со мной тоже было.
   - Что? Тоже после этого? - Билл выразительно щелкнул себя по горлу.
   - Да нет, иначе... - не стал распространяться Андрей.
   Обе женщины весело болтали  за  столиком.  Увидев  подходивших  мужчин,
Вайлит нажала кнопку исполнения  заказа  и  стала  доставать  из  шкафчика
закуски и приборы. На некоторое время за столом воцарилось молчание.
   - У меня сегодня был интереснейший  случай,  -  сказала  Эстелла,  жена
Большого Билла. - Девочки эти, нашей новой соседки, пошли в школу. И стали
звать Эйби - "мисса". А та никак не могла понять, что это такое.  Пришлось
самой вмешиваться и срочно вводить коррективы. Получилось хорошо,  девочка
ничего не заметила.
   - Эйби - программа для  обучения.  Самая  первая,  -  объяснила  Вайлит
Андрею.
   - Ну да, - подтвердила Эстелла. - Она учитывает все реакции ребенка.  И
вдруг что-то новое. Давно уже такого не было.  Собственно,  за  все  время
работы у меня первый такой случай.
   - Молодец! - похвалил жену Билл. - Ты отлично справилась.
   - Да. Хорошо, что это случилось в первый день занятий, когда  операторы
особенно внимательны. А то могла бы и прозевать.
   Постепенно обед подошел к концу.
   - Вы опять в мастерскую? - спросила Эстелла.
   - Нам еще часа на три-четыре работы.
   - Ладно. А мы пока пойдем, поможем девочкам в поле.  Откуда-то  взялись
жуки. Объедают листву начисто. Просто кружево какое-то получается.  Раньше
таких не было. И тетрагоны их не едят.
   - Новая разновидность, наверное, - сказал Билл.
   - Вам же привезут с Земли птиц, - возразил Андрей.
   - Это будет лет через двадцать, не скоро, - сказал Большой  Билл.  -  А
пока  приходится  бороться  так.  Это  Терра  нам  мстит,   что   мы   так
легкомысленно нарушили биологическое равновесие. Ну, пошли,  девушки!  Мы,
когда кончим свою работу, тоже придем на поле.



6

   Энн и Бесс, захлебываясь и перебивая друг друга, рассказывали  Джейн  и
Теодору свои впечатления от первого школьного дня:
   - Эйлин - такая прелесть!
   - Моя Ненси ничуть не хуже!
   - А лучше всех Эйби. Она такая красивая!
   - И добрая!
   - А мне Эйби показывала про трех поросят!
   - И мне показывала. И еще про утенка по имени Уолтер.
   - А еще мы играли в "поросеночка"...
   - А как это? - еле сумел вставить Теодор.
   - А это когда все берутся за руки, а один в кругу... Все говорят:
   - "Поросеночек сказал", - продолжила Бесс.
   - Не перебивай, Бесси! А кто в кругу - говорит:
   - "Кукурузки бы достать", - снова перебила Бесс.
   - Мама, ну что она все время перебивает?
   - Ей же тоже хочется рассказать, Энни, - сказала Джейн. - А что еще  вы
делали?
   - А еще мы играли в загадки. Каждый придумывал загадку, а все остальные
отгадывали. А Энни такую загадку придумала, никто не  мог  отгадать,  даже
Эйлин. Она сказала...
   - Бесси! Не надо! Я сама скажу. Один хвостик и никаких лапок. Что это?
   Глядя на торжествующее лицо дочери, Джейн спросила:
   - Змея, наверное?
   Обе девочки довольно засмеялись:
   - А вот и нет! А вот и нет! Это - листик.
   - А в следующий  раз  мы  рассказывали  сказки.  И  мы  рассказали  про
рукавичку. Помнишь, нам  дядя  Тойво  рассказывал?  Как  девочка  потеряла
рукавичку, а в ней поселились звери?
   - А Ненси сказала: "Давайте играть в рукавичку!" Все стали в круг,  это
была рукавичка. И я прибежала и спросила: "Домик, домик, кто есть в доме?"
Я была Энни-маус. И вошла в круг.
   - А я была Бесси-фрогги. Я тоже прибежала и спросила. А Энн ответила:
   - Я - Энни-маус. А ты кто?
   - А потом прибежал зайчик - мальчик и...
   - И мальчик-лисичка...
   - И девочка-белочка...
   А потом пришел большой мальчик и заревел страшным голосом...
   - И надавил на круг. И все попадали. И...
   - Всем было страшно весело!
   - Что же вы, все время только играли? - спросил Теодор.
   - Нет, Эйби показала мне, как писать слову "мама"...
   - У мне тоже... И как на палочках считать показывала...
   - И мне показывала...
   - А почему плакала эта большая девочка, Эйлин? - спросила Джейн.
   - Как же ей не плакать? - удивилась Бесс. - Все дети уже пришли,  а  ее
никто в сестрички не выбрал! Она думала, что ее уже никто не возьмет...
   - А Ненси говорила, - вставила Энн, -  что-про  поросят  можно  и  дома
смотреть... Папа, покажи нам.
   К просьбам Энн присоединилась и Бесс. Теодор не знал, как это  сделать,
и ему пришлось бежать к соседям за консультацией. Через некоторое время он
вернулся и стал набирать вызов библиотеки. Они посмотрели "про поросят", и
"про утенка по имени Уолтер", и еще  множество  других  историй.  Взрослые
смотрели все это даже, наверное, с большим удовольствием, чем дети. Только
поздно ночью Джейн сумела уложить все свое семейство.  Да  и  то,  девочки
долго еще смеялись и всхлипывали во сне.



7

   Приход ночи они всегда встречали на веранде. Это уже стало их  семейной
традицией. Андрея все время удивлял этот резкий переход  от  света  дня  к
абсолютной черноте ночи. Только что, казалось, светила Гелис,  и  вдруг  -
вокруг все стало черным. Он знал, что и на  Земле,  в  тропическом  поясе,
происходит то же самое, а вот удивлялся каждый раз снова. И  каждый  вечер
Андрей рассказывал Вайлит о длинных сумерках его родной Украины или  белых
ночах Ленинграда. И сегодня все шло как обычно,  как  вдруг  откуда-то  из
темноты раздался голос:
   - Скажите, пожалуйста, не здесь ли живет Эндрю-космонавт?
   Андрей сбежал по ступенькам и  просто  влетел  в  объятия  улыбающегося
Каури. Некоторое время друзья простояли на тротуаре, хлопая друг друга  по
плечу, обнимались и издавали неопределенные возгласы.  Наконец,  вмешалась
Вайлит:
   - Андрей, - она всегда называла мужа его русским именем, зная, что  это
ему приятно, - ну, что ты держишь человека на улице? Заходите в дом.
   - Вайлит, познакомься, это - Каури!
   - Страшно рада! Я так много слышала о вас. И не только от пего,  -  она
указала на Андрея. - Наш сосед. Большой Билл и его жена прожужжали нам все
уши. И все Каури, да Каури... Так что о ваших подвигах мы наслышаны...
   - Какие там подвиги, - засмущался Каури. Вайлит поняла,  что  его  даже
покоробил ее тон, и срочно скрылась на кухне. Друзья уселись на веранде.
   - Рассказывай немедленно! - с ножом к горлу пристал Андрей. - Я уже сто
лет не видел никого из своих. Как там "Пасионария"? Как  ребята?  Ты  сам?
Ингрид?
   - Подожди! - замахал руками Каури. - Не все сразу. У озера  был  вчера,
залетал по дороге сюда.  На  "Пасионарии"  пусто.  Все  в  разъезде.  Дюма
организовал  экспедицию  на  Южный  Материк.  Его  интересует  аборигенный
животный мир. А там он еще не нарушен вмешательством людей. Мванза, Лемма,
Ндоло - со мной, на плантациях. Ингрид тоже, Мванза и Ока - поженились, да
ты, наверное, это знаешь?
   - Знать - не знал, но не удивляюсь: они все время были вместе.
   - Конечно, чуть не с самого начала... Остальные, если не  со  мной,  то
болтаются где-нибудь в ваших поселках. Здешние девчонки  просто  разрывают
их на части...
   - Я думаю! - засмеялся Андрей. - Такой генетический код!
   - Вот-вот! Тойво женился на местной, и Сурен... Тоже где-то устроились,
как и ты...
   - А скоро Дюма думает отправляться на Землю? И кто с ним полетит?
   -  Пока  неизвестно...  Может  полгода,  может   раньше...   Из   наших
возвращаться будет мало кто. Герман, Френк,  Юсика...  Кажется,  и  все...
Здешних полетит несколько человек... Слепой Джо-скрипач с  женой,  мы  его
избрали нашим представителем в Совет Наций, от плантаций. - Он постеснялся
назвать папуасов так, как они сами называли - "народ Каури". -  И  от  вас
тоже полетят двое, один - в  Совет  Объединенного  Человечества,  от  всей
планеты, другой - в Совет Наций, от терриан. Ну, и еще несколько  человек,
желающих...
   На веранде появилась Вайлит:
   - Хватит тебе, Андрей. Не мучай человека. Вы же, наверное, есть хотите?
У нас есть пословица: сколько языком не щелкай, тетрагон  все  равно  жука
ищет.
   Каури засмеялся:
   - Террианский аналог земной пословицы: соловья баснями не кормят!
   - Точно! Так, вы пойдете на кухню, или вам сюда принести?
   - Сюда? - Андрей огляделся вокруг. - Можно и сюда... А лучше мы  пойдем
на кухню. Все равно надо идти руки мыть... А Каури,  наверное,  захочет  и
душ принять с дороги. Так?
   - Честно говоря, с удовольствием!
   - Ну и хорошо. Пойдем, я покажу тебе, куда идти, а Вайлит  даст  свежее
полотенце.



8

   Ночь опустилась на Литл-Вилидж и принесла с собой  прохладу.  Наступило
самое приятное время суток.  Почти  все  население  поселка  выбралось  из
душных комнат на веранды, террасы и просто в садики, под  деревья.  Там  и
сям сквозь листву пробивались лучи света, и даже из  тех  домов,  где  все
окна были темными, доносился тихий говор сумерничающих людей. Только детей
почти не было слышно: младшее поколение повсеместно  уже  улеглось  спать.
Издалека доносились приглушенные звуки  музыки:  это  в  парке  веселилась
молодежь.
   Герберт Этвуд неторопливо шел по асфальтированной дорожке. Он и сам  не
мог  бы  толком  объяснить,  что  заставило  его  выйти  из  дома.  То  ли
бесконечное брюзжание стариков, которые никак не могли привыкнуть к  новой
обстановке и все возвращались к воспоминаниям о потерянных плантациях,  то
ли чувство неудовлетворенности и одиночества, овладевшее им  за  последнее
время. Оно, это чувство, вызывалось тем, что он никак не мог  втянуться  в
жизнь этого маленького поселка. Никто ничего ему не говорил,  никто  ни  о
чем  не  спрашивал,  никто  не  заставлял  что-либо  делать.  Он  как   бы
существовал вне всех этих людей. Вдруг оказалось, что он ничего не знает о
жизни. Люди вокруг что-то делали, куда-то спешили... Он же все свое  время
делил между ничегонеделанием и посещениями Дома Питания. Несколько раз  он
пытался прийти в парк, но и там  не  мог  избавиться  от  этого  гнетущего
чувства одиночества. Однажды попробовал выйти в поле,  но  не  смог  найти
себе дела: вся эта техника,  машины,  которые  выполняли  сложные  работы,
только пугала его. Да еще старики, вспоминая заветы первого Джошуа, только
и говорили о том, что все эти люди впали в смертный грех.
   И старики Этвуды, да и Говард  -  старший  брат  Герберта  -  только  и
говорили  о  прежней  жизни.  Тысячу  раз  перебирались   воспоминания   о
празднествах на той или иной плантации, вспоминались  перипетии  того  или
иного события Большой Реки. Герберт же чувствовал, что возврата не  будет.
Что нельзя жить уже только старыми воспоминаниями. Всем своим существом он
тянулся к этой новой жизни. И, в то же время, вся старая жизнь тянула  его
назад. Вот это чувство раздвоенности и выгоняло его из дома. Он уже не мог
слушать  бесконечные  разговоры  "о  кружевах   мисс   Оттилии"   или   "о
достоинствах повара Пендергастов". И в то же время у него  не  было  точек
соприкосновения с новыми для него  людьми.  На  площадке,  где  веселилась
молодежь, поначалу встретили его хорошо. Но очень скоро он  убедился,  что
ему просто не о чем говорить с этими симпатичными  ребятами  и  девушками.
Как только они узнавали, что он "ничего не делает", - интерес к нему сразу
же пропадал.
   Вот так, погруженный в свои мысли обо всем сразу и ни о чем конкретном,
он вдруг на повороте тропинки, что называется "лоб  в  лоб"  столкнулся  с
незнакомой девушкой. Она несла  перед  собой  большую  коробку,  несколько
ограничивавшую ей видимость.
   Толчок получился довольно сильный, коробка выпала из рук девушки, и  ее
содержимое рассыпалось по асфальту. В первый момент оба  испытали  чувство
неловкости и  удивления  от  неожиданности  столкновения.  Потом  начались
взаимные извинения. Каждый принимал вину на  себя.  И  только  теперь  оба
заметили, что Герберт все время держит руку девушки: во время столкновения
он инстинктивно подхватил ее. Оба смутились еще больше, и девушка  немного
раздраженным движением высвободила свою руку.
   - Как же теперь собрать все это?  -  она  смотрела  на  рассыпанные  по
асфальту мелкие кристаллики.
   Ни слова не говоря, Герберт наклонился, поставил коробку,  лежавшую  на
боку, и стал по одному собирать кристаллики.  Хотя  место  столкновения  и
находилось недалеко от одного из домиков, из окон которого лился свет,  но
освещено оно было  очень  слабо,  и  кристаллики  приходилось  собирать  в
основном на ощупь. Очень скоро ноги  Герберта  затекли,  и  он  присел  на
корточки. Девушка, в такой же позиции, также шарила пальцами по  асфальту.
Несколько раз их  руки  встретились  в  темноте,  раз  или  два  они  даже
стукнулись лбами. Постепенно чувство обоюдной неловкости прошло.  А  когда
работа  подошла  к  концу,  они  уже  оба  весело   смеялись   собственной
неловкости. Давно уже все кристаллики оказались в коробке, а они  все  еще
шарили и шарили в темноте, и обоим не хотелось прерывать это занятие.
   Наконец, девушка сказала:
   - Кажется, больше нет.
   В  голосе  ее  промелькнул