пираясь на посох. Если  бы
он вдруг положил посох, это означало бы, что появились преследователи.
   Мэри пыталась сразу же увести Джо в глубь кустов, но он возразил:
   - Если то, что я задумал, удастся, и они поверят, что пьевр  нас  съел,
вовсе не надо забираться вглубь. Если же не поверят, то нам все  равно  не
убежать! - и с этими словами он начал вырезать тяжелую деревянную дубинку.
   - Ты хочешь? - спросила Мэри.
   - Да, я буду драться! - внезапно какая-то  новая  мысль  пришла  ему  в
голову. Он отложил начатую работу и обратился к Мэри:
   - Ну-ка, дай мне твою накидку, я положу ее перед пьевром! Пусть думает,
чти он тебя съел!
   Мэри вцепилась в него:
   - Джо, милый, не ходи! А вдруг они как раз  сейчас  приедут,  и  ты  не
успеешь вернуться обратно!
   - Успею. Видишь, твой дед держит посох в  руках?  Значит,  они  еще  не
показались! - и он с накидкой в руках кинулся через болото.
   А положив накидку, он не мог не  задержаться,  чтобы  не  поговорить  с
пьевром:
   - Друг! Милый! Выручай! Покажи им... - а что показать, он и сам сказать
не  мог.  Казалось,  зверь  понимает  его.  Джо  еще  раз   погладил   его
безобразную,  но  такую  милую  морду.  В  этот  момент  до  него  донесся
отдаленный лай. Он взглянул на холм: Джо Токану выронил посох.  Тогда  Джо
Куам бегом кинулся через болото...
   Еще ветви кустов, которые зацепил Джо при своем  поспешном  возвращении
на остров, тихонько подрагивали, когда на поляну вырвались преследователи.
Тренированные псы взяли свежий след, и вся свора залилась неистовым  лаем.
Мистер Сильвестр лично опустил с поводка  большого  черного  пса.  Он  был
знаменит тем, что самого сильного негра легко валил на землю и  держал  за
горло до тех пор, пока не подходил кто-нибудь из белых.  Про  себя  мистер
Сильвестр решил, что позволит псу подольше подержать за горло Джо Куама.
   Пес с места громадными прыжками понесся к болоту. И люди,  и  остальные
собаки, которых конюхи тоже пустили без поводков, сильно отстали от  него.
Внезапно заливистый лай пса прервался: он наткнулся на накидку  Мэри.  Она
задержала его только на одну минуту, затем он снова поднял  свою  страшную
морду и... Его горящие яростью глаза встретили взгляд пьевра!
   Ни вой, ни лай - вопль ужаса вырвался из собачьей глотки! На  глазах  у
внезапно остановившихся и застывших на месте людей, лошадей и  собак,  он,
этот  великолепный  образчик  собачьей  породы,  краса  и  гордость  своры
Пендергастов, мелкими шажками, упираясь всеми  четырьмя  лапами,  визжа  и
плача от ужаса, прошел эти несколько ярдов и исчез в огромной  развернутой
пасти! Еще одна собака исчезла там же вслед за ним.
   И  тогда  пьевр   издал   звук!   Низкий,   утробный   рев,   казалось,
распространился по всей округе, внезапно повышаясь и спадая, усиливаясь по
громкости. Он казался объемным и осязаемым.
   Лошади первыми вышли из оцепенения и понесли. Охваченные ужасом люди  и
не пытались их сдерживать. Низко  пригнувшись  к  шеям  лошадей,  намертво
вцепившись в поводья, они испытывали только одно желание: как можно скорее
очутиться подальше от этого страшного места! О собаках и говорить  нечего.
Дико визжа и подвывая, они мчались впереди обезумевших лошадей. В  течение
нескольких секунд около болота не  осталось  ни  одного  живого  существа!
Только несколько шапок, брошенные поводки  и  веревки,  да  ружье  мистера
Сильвестра валялись на траве. И еще откуда-то издалека  доносился  конский
топот и собачий вой.
   Старый Джо молча поднял  свой  посох.  Джо  Куам  бегом  кинулся  через
болото. Он, как мог, благодарил пьевра. Он целовал его безобразную  морду,
он гладил руками его панцирь, он говорил ему все ласковые  слова,  которые
только мог вспомнить! Потом, успокоившись, осмотрелся вокруг, поднял ружье
мистера Сильвестра, неумелым движением забросил его за спину и пошел через
грязь к ожидавшей его Мэри.



12

   Никакое человеческое сообщество немыслимо без средств связи.  Особенно,
если в основе  его  поставлен  принцип  принуждения.  Ибо  эксплуатирующее
меньшинство  всегда  должно  своевременно  узнавать   о   любых   попытках
эксплуатируемого большинства организовать борьбу с этим меньшинством.
   Все это  прекрасно  понимал  мистер  Джошуа  Первый.  В  основу  своего
общества он положил идею о вредности  всяческого  технического  прогресса,
требующего от исполнителей определенного уровня знаний. Поэтому он  и  его
единомышленники отказались не  только  от  технических  достижений  своего
века, но и от  многих  достижений  предыдущих  поколений.  Именно  поэтому
население  Реки  не  знало  электричества,  паровой   машины,   двигателей
внутреннего сгорания и многого другого.
   Все основывалось на мускульной силе невольников и рабочего скота.  Даже
один из законов старого Джошуа прямо гласил:  "Если  кто-нибудь,  будь  то
белый или невольник, скажет:  "Я  придумал  повозку,  в  которую  не  надо
запрягать  лошадей",  человек  этот   подлежит   немедленной   смерти,   а
дьявольское изобретение -  сожжению  на  костре".  Все  это  не  помешало,
однако, самому мистеру Джошуа и иже с ним воспользоваться до определенного
момента  всем  техническим  арсеналом  Земли,  то  есть,  до   пробуждения
похищенных детей.
   Однако,  исключая  из  обихода  телефон,  телеграф,  радио,   следовало
придумать им какую-то равноценную замену. И  ею  явилась  система  флагов.
Обязательной принадлежностью каждой плантации являлся  флагшток.  Если  на
этой плантации никаких событий не происходило, в воздух  взвивался  личный
флаг хозяина.  Если  же  происходило  нечто  из  ряда  вон  выходящее,  то
поднимался флаг, соответствующий этому событию. В этом случае  наблюдатели
на плантациях справа и слева, обычно кто-нибудь из белой молодежи, обязаны
были отрепетировать этот сигнал, сопровождая его флагом хозяина плантации,
поднявшей первоначальный сигнал.
   Вот почему, когда утром в пятницу 16 марта 203 года эры Пендергастов на
флагштоке Вестпендергастхилла взвился флаг общего сбора совместно с личным
флагом мистера Джошуа,  в  течение,  получаса  вся  трехсотмильная  полоса
плантаций была осведомлена об этом сигнале.
   Все плантаторы, сопоставляя этот сигнал с  предыдущими,  были  уверены,
что речь  идет  о  предоставлении  дальней  усадьбе  Пендергастов  статуса
самостоятельной плантации и женитьбе Питера на Сью. Предстояли празднества
и пиры. Поэтому доставалась самая парадная одежда, самое лучшее  оружие  и
запрягались самые лучшие кони.
   Вся Река  пришла  в  движение.  Самые  дальние  плантаторы  семьями,  в
сопровождении многочисленной челяди и повозок с припасами,  выехали  сразу
же по получении сигнала. Более ближние собирались выехать в субботу, а  то
и в воскресенье. Ближайшие - в понедельник. Таким образом,  объявленный  в
пятницу общий сбор мог собраться только во вторник.
   Единственным случаем,  когда  такая  система  всеобщего  оповещения  не
сработала, был побег Джо Куама и Мэри. И то не по причине недостатков этой
системы. Просто мистер Сильвестр был настолько напуган встречей с пьевром,
что ни за какие коврижки не согласился бы снова не  только  встретиться  с
ним, но даже просто побывать на месте. Хотя  его  и  несколько  беспокоила
необходимость отчитываться в потере оружия, но это беспокойство не шло  ни
в какое сравнение с тем ужасом, который  он  испытывал  только  при  одном
упоминании об этом страшном звере.
   Поэтому он легко дал уговорить себя, а затем  и  сам  стал  уговаривать
всех, что пьевр проглотил не только собак, но  и  Джо  вместе  с  Мэри.  А
поскольку  гибель   даже   двух   невольников   не   считалась   событием,
заслуживающим внимания, никакого сообщения не последовало,  и  "вся  Река"
(эксплуатирующая)  оставалась  в  неведении,  что  впервые  в  ее  истории
совершен успешный побег двух невольников.
   Рано утром этого дня Джо и Мэри еще находились на острове.  После  всех
потрясений, пережитых ими вчера, они просто не могли сразу же тронуться  в
путь. Но они были молоды и счастливы, а потому уже к  вечеру  все  события
дня казались им давно прошедшими. Время от времени они поглядывали  сквозь
кусты, не  возвращается  ли  мистер  Сильвестр  за  ружьем,  но  никто  не
появлялся, и к вечеру они успокоились окончательно.
   Сначала Мэри очень беспокоило то обстоятельство, что Джо взял  ружье  в
руки. Ведь "черный,  взявший  в  руки  оружие  белого  человека,  подлежит
немедленной смерти"... так велел закон. Но потом, поняв, что теперь смерть
грозит им в любом случае, какой бы закон к ним не  применили,  она  просто
перестала об этом думать.
   И вот, удобно расположившись на траве в отдаленной части  острова,  они
рассматривают свою добычу.
   - Как они из него стреляют? - спросил Джо, поворачивая  ружье  в  руках
так и эдак.
   - Я видела несколько раз, - сказала Мэри, отбирая у него ружье.  -  Его
берут вот так, - она приложила приклад к плечу. Джо  стал  за  ее  спиной,
наблюдая за ее действиями. - Теперь надо зажмурить  один  глаз,  по-моему,
левый, и нажать на вот этот крючок.
   Раздался выстрел, мелкая дробь, предназначенная для стрельбы  по  ногам
беглецов, ударила по листве окружающих деревьев. Мэри качнулась  назад,  и
наверное, упала, если бы ее не подхватили сильные руки Джо.
   - Ой, Джо, как оно сильно меня ударило!
   Джо отобрал у нее ружье и стал повторять все ее движения.  Наконец,  он
зажмурил глаза и нажал спуск. Был щелчок, а выстрела не было.
   - Ой, Джо, мистер Сильвестр после каждого выстрела переламывал  пополам
и вкладывал новый... - она никак не могла вспомнить это слово. - Ну, такую
штуку...
   Джо попробовал переломить ружье, но даже его силы не  хватало  на  это.
Тогда он стал вертеть его в разные стороны и нажимать на  все  выступы.  И
вдруг оно само переломилось в его руках.
   - Вот, смотри, вот эту штуку он вынимал, - она дотронулась  пальцем  до
гильзы, - а новую вставлял.
   Джо вынул и осмотрел гильзу.
   - А где же взять новую?
   - А там, где было ружье, больше ничего не было?
   - Нет, только шапки конюхов, - Джо отложил ружье в  сторону.  Весь  его
интерес к этому предмету сразу пропал. - Вот,  что  я  тебе  скажу,  Мэри,
давай уходить отсюда.
   - Куда?
   - Куда-нибудь подальше от этих мест. Туда, где нет ни белых, ни черных,
чтобы о нас и не слышали. - И Джо стал приспосабливать мешок  с  хлебом  и
сырами за спину. Мэри с готовностью поднялась.
   - Джо! А ружье?
   - Зачем? Оно же не стреляет!
   - А кто это знает? Возьми. Ну возьми же, я прошу!
   - Ну хорошо, возьмем. Хотя я и не представляю, как его употреблять?
   С помощью  наломанных  веток  кустов  и  жердей  они  преодолели  узкий
промежуток грязи, отделяющий остров от противоположного берега, и вступили
в лес. Дубы, грабы, сосны и другие деревья средней полосы окружали  их  со
всех сторон. В этом лесу не было тропинок,  протоптанных  дикими  зверями,
птичьи голоса не нарушали тишину, даже насекомых  почти  не  было.  Густой
подлесок местами образовывал непроходимые чащи.
   Первое время они шли очень осторожно, прислушиваясь к  каждому  шороху,
часто останавливаясь. Потом, когда  слух  стал  легко  выделять  привычные
шумы, несколько  успокоились  и  пошли  увереннее.  Кроме  того,  на  всех
плантациях в самом разгаре были полевые работы, а, следовательно,  в  лесу
никого не должно было быть.
   Сначала они еще разговаривали друг с другом, но потом замолчали:  мешки
были достаточно тяжелы, а Джо нес еще в  руках  ружье.  Оба  уже  порядком
устали, и Джо стал высматривать место для отдыха, как вдруг,  выйдя  из-за
кустов, он прямо  перед  собой  увидел  белого,  сидевшего  на  поваленном
дереве. Рядом, стоя на четвереньках,  негр  распаковывал  дорожную  сумку.
Справа за спиной белого, прислоненное к стволу, стояло ружье, точно  такое
же, как то, что было в руках Джо. Чуть дальше паслись стреноженные кони.
   Если бы Джо  заметил  их  раньше  или  хотя  бы  мог  догадаться  о  их
присутствии, он, конечно же, постарался бы вместе с Мэри затаиться в чаще,
и выждать пока они уедут. Теперь, когда они столкнулись  нос  к  носу,  он
замер от неожиданности.
   Молодой Этвуд, тот самый, что откусил пол-уха своему конюху, растерялся
не менее Джо. Какое-то время они в растерянности смотрели друг  на  друга.
Потом молодой Этвуд начал приподнимать свою правую руку, чтобы, не  глядя,
схватить ружье,  ибо  наличие  у  черного  в  руках  оружия  не  оставляло
сомнений, что перед ним преступник. В это время Мэри, шедшая в  нескольких
шагах позади Джо и не глядевшая по сторонам, наткнулась на  него,  и  этот
толчок вывел его из оцепенения.
   Одним движением он направил свое ружье на Этвуда.  Жест  был  настолько
красноречив, что Этвуд непроизвольно отдернул свою руку. Мэри скинула свой
мешок, мелкими неслышными шагами обошла Этвуда и взяла  его  ружье.  Потом
отошла на несколько шагов, переломила ружье, проверила, есть ли  в  стволе
патрон, кивнула Джо, что да, есть, и направила ружье на  Этвуда  с  другой
стороны.
   Все это произошло настолько быстро и четко, что  можно  было  подумать,
что им уже не раз приходилось действовать подобным образом.  Щелчок  ружья
за спиной недвусмысленно дал понять Этвуду, что в спину ему  глядит  такое
же дуло, как и спереди. Негр распластался на земле и не двигался.
   Теперь уже Джо двинулся вперед. Он знаком  предложил  Этвуду  встать  и
подойти к тому дереву, у которого только что стояло его собственное ружье.
Затем взял ремень, крепивший походную сумку, и связал его руки  на  другой
стороне ствола. Затем ту же процедуру проделал с негром.
   - Слушай, Мэри, - прошептал Джо ей на ухо, - может быть его надо убить?
   - Тогда надо убить и конюха, или взять его с собой.
   Но, Джо, который легко пошел бы на убийство ненавистного белого, не мог
даже представить себе, что он убивает черного.  Перспектива  же  появления
третьего в их компании его тоже не прельщала.
   - Пусть стоят так, пока не освободятся сами, или пока их кто-нибудь  не
найдет!
   С мистера Этвуда Джо снял патронташ и с удовольствием опоясал  им  свое
голое тело. Затем они навьючили на лошадей свои  мешки  и  походные  сумки
пленников, Джо помог Мэри  сесть  на  более  смирную  лошадь  конюха,  сам
взгромоздился на чистокровного жеребца белого человека, и они  скрылись  в
чаще, оставив обоих на произвол судьбы.



13

   Ликвидируя прогресс, а с ним и все средства массовой информации, мистер
Джошуа Первый не мог не позаботиться об их замене, ибо так или  иначе,  но
только путем убеждения в божественном происхождении рабства  собирался  он
держать  в  повиновении  всю  эту  массу   невольников,   во   много   раз
превосходящую количественно белых. С этой целью и были введены  воскресные
проповеди.
   Его потомок, мистер Джошуа Одиннадцатый,  славился  по  всей  Реке  как
искусный  проповедник.  Все  плантаторы  выступали  перед  домочадцами   и
невольниками, но никто не умел так  проникновенно,  с  таким  вдохновением
нести Слово Божье, как он.
   Поэтому неудивительно, что воскресную  проповедь  на  плантации  своего
дальнего  родственника  в  это  воскресенье   читал   мистер   Джошуа.   К
назначенному времени все обитатели плантации собрались на обширной  поляне
перед крыльцом Большого Дома. Мистер Джошуа восседал на простом деревянном
кресле  с  высокой  спинкой,  за  его  спиной  на  стульях  и   скамеечках
разместились белые обитатели Дома,  перед  ним  нестройной  толпой  стояли
негры.
   Мистер Джошуа взял в руки толстую  книгу  "Евангелия",  раскрыл  ее  на
главе "Исход". Он действительно был  хорошим  проповедником.  У  него  был
хорошо поставленный голос, он  умел  вовремя  понизить  его  до  шепота  и
вовремя возвысить. Скупой жест дополнял дикцию и  сосредотачивал  внимание
аудитории на словах проповеди:
   - И увидел Господь, что Земля погрязла в скверне и грехе, и что люди ее
позабыли Слово Божье и не выполняют заветов и  заповедей  Его.  И  призвал
Господь Джошуа и сказал ему:
   "Возьми белых людей, не забывших  мои  заповеди  и  заветы,  по  твоему
выбору, и черных людей из потомков Канима, и скот  разный,  и  лошадей,  и
собак, и куриц, и прочую птицу, служащую для пропитания, и семена  разные,
и собери все это в одно место. Я же силою  своею  перенесу  вас  на  новую
Землю, которая хорошо и обильно родит. И поселись там со своими  чадами  и
домочадцами. И пусть черные обрабатывают землю в поте лица своего, а белые
заботятся о них, как о малых сих, и будет их царство небесное.
   Те же, что нарушают заветы мои, все те, кто останется на Земле в грехах
погрязшей, да поглотит их Геенна Огненная!"
   И Джошуа сделал все по велению  Божьему:  собрал  в  одно  место  людей
белых, известных ему своей святостью, и людей черных из потомков Канима, и
скот разный, и лошадей, и собак, и птицу разную, семена разные.  И  наслал
Господь сон на людей и зверей, и собрал всех в одну руку, а Джошуа посадил
в другую руку. И сказал Господь Джошуа:
   "Обернись и посмотри, что сзади тебя?"
   Обернулся Джошуа, посмотрел и говорит:
   "Вижу Землю голубую и зеленую, Господи!"
   И снова сказал Господь:
   "Обернись и посмотри, что сзади тебя?"
   Обернулся Джошуа, посмотрел и говорит:
   "Вижу Геенну Огненную, пожравшую землю голубую и зеленую!"
   И дал Господь Бог Джошуа и людям его эту землю новую, обильную  урожаем
и пастбищами, и реками, и морями. И сказал Господь:
   "Вот тебе законы Мои, Джошуа. И  когда  их  будут  блюсти  и  белые,  и
черные, да не разразится над вами гнев Господен! Живите и размножайтесь, и
благоденствуйте!"
   Возблагодарим же Господа нашего, хлеб наш насущный давшего днесь!
   Все  присутствующие  опустились  на  колени  и  спели  благодарственную
молитву. Потом мистер  Пендергаст  еще  говорил,  комментируя  прочитанную
главу, потом спели еще одну молитву, после чего белые удалились в  Дом,  а
черные отправились в свои жилища, чтобы вкусить воскресную трапезу.



14

   У эксплуатируемого  большинства  тоже  была  своя  система  связи.  Она
сложилась стихийно и еще не имела названия, да вряд ли негры и  сознавали,
что она есть. Эта система заключалась в передаче новостей с  плантации  на
плантацию при встречах невольников.  Конечно,  эту  систему  никак  нельзя
сравнить со знаменитым среднеазиатским "длинным ухом" - носители  новостей
были лишены свободы передвижений.
   О том, что "масса Питер" нарушил закон и содержится  под  стражей,  все
невольники Вестпендергастхилла узнали в тот день,  когда  его  привезли  с
дальней  усадьбы.  На  следующий  день  эта  новость  попала  на  соседнюю
плантацию, куда Роберт посылал людей за  овощами,  еще  через  день  -  на
плантацию Этвудов, куда ездили за вином, а оттуда она пошла по всей Реке.
   Среди негритянского населения эта новость не вызвала  ни  волнений,  ни
возмущений. Более того, многие даже  злорадствовали:  наконец-то  хотя  бы
один белый узнает, что такое закон!  Не  так  было  на  плантации  Роберта
Пендергаста. Здесь любили Питера и жалели его.
   Правда, он пользовался относительной  свободой:  мог  ходить  по  Дому,
говорить с кем угодно, но за его спиной неотступными тенями следовали  два
представителя старшего поколения рода - мистер  Джошуа  не  доверил  такое
важное дело молодежи. Казалось, что Питер совсем не обеспокоен создавшимся
положением.  Его  отец   Роберт   Пендергаст   проявлял   гораздо   больше
беспокойства.
   Несколько часов пытался он поймать мистера Джошуа наедине. Наконец, это
ему удалось.
   - Джошуа, - начал он без обиняков, - Джошуа, что будет с моим сыном?
   - Все будет зависеть только от него.  От  его  поведения  сейчас  и  на
Совете. Пока что его поведение мне не нравится...
   - Чем не нравится?
   - Где эта женщина и ее дети? Почему их нет здесь? Почему Арчи  и  Артур
перевернули вверх дном всю усадьбу и не нашли ее?
   - А что говорит Питер?
   - Он говорит, что отправил ее на обмен.
   - Так