быстро, как другие пишут письма.  Его
любимым отдыхом после многочасовых занятий высшей математикой была игра  в
вист; играл он посредственно, несмотря на то, что рассчитывал  вперед  все
ходы. И надо было слышать, как он восклицал, заменяя студенческой  латынью
обычные возгласы игрока: "Cadaveri poussandum est!"
   Этого чудака звали Альсид Пьердэ, и  от  пристрастия  к  математическим
сокращениям, - которое он, впрочем, разделял со своими  товарищами,  -  он
обычно подписывался просто АП. Он так горячился  в  спорах,  что  товарищи
прозвали  его  "Альцидус  сульфурикус"  [прозвище,  созвучное   латинскому
названию серной кислоты - acidum sulfuricum]. Альсид Пьердэ был не  только
величиной, но даже изрядной величиной. Товарищи по школе  утверждали,  что
его рост равняется одной пятимиллионной части четверти меридиана, то  есть
почти двум метрам, и если они и ошибались, то не очень.  Голова  его  была
несколько мала по его широким плечам и мощному телосложению, но  зато  как
весело он ею встряхивал, как  живо,  через  стекла  пенсне,  смотрели  его
голубые глаза! Особенностью его серьезного лица  было  веселое  выражение,
которому не мешала преждевременная лысина, появившаяся еще в  школе  из-за
усиленных занятий алгеброй  при  свете  газовых  рожков.  В  школе  о  нем
сохранилась память, как о  славном  и  простом  малом.  Несмотря  на  свой
открытый,  независимый   характер,   он   всегда   подчинялся   неписанным
студенческим  правилам  и  был  известен  в  Политехнической   школе   как
прекрасный  товарищ,  умеющий  беречь  честь  мундира.  Его  ценили  и  на
прогулках во дворе школы, который потому и назывался "Под  акациями",  что
там не было никаких акаций, и в  спальне,  где  его  вещи  в  студенческом
шкафчике всегда лежали в полном порядке, а уже одно это  свидетельствовало
о вполне методическом уме.
   Правда, голова  Альсида  Пьердэ  казалась  слишком  маленькой  для  его
большого тела! Зато, уж поверьте, она была плотно набита. Он,  как  и  его
товарищи по школе, был прежде всего математиком, но занимался  математикой
ради ее  применения  к  опытным  наукам,  которые  ценил  лишь  постольку,
поскольку они находили себе применение в технике. В этом была - и  он  это
сам вполне сознавал - его слабая сторона, но что поделать?  Человеку  ведь
далеко до совершенства. В общем, его специальностью  было  изучение  таких
наук, которые идут вперед быстрыми шагами и все же хранят и  будут  всегда
хранить тайны даже от посвященных.
   Заметим мимоходом, что Альсид Пьердэ был холостяк. Как он часто говорил
о  себе,  он  был  "равен  единице",  хотя   испытывал   горячее   желание
"удвоиться". Друзья уже подумывали, не женить ли его на одной  прелестной,
веселой и умной молодой девушке, жившей в Провансе. К несчастью, у нее был
отец, который на все их подходы возражал колко: "Нет, ваш  Альсид  слишком
учен! Он уморит мою дочку разными непонятными для нее речами..."
   Как будто настоящий ученый не бывает скромным и простым человеком!
   С досады наш инженер решил уехать подальше от Прованса, - хоть за море.
Он попросил годичный  отпуск,  получил  его  и  не  мог  придумать  ничего
лучшего; как на это время отправиться в Америку и посмотреть  самому,  что
затеяла Арктическая промышленная компания. Вот почему он и оказался сейчас
в Соединенных Штатах.
   Со  дня  своего  приезда  в  Балтимору  Альсид  Пьердэ  не   переставал
размышлять  о  "великом"  предприятии  Барбикена  и  Кo.  Его  ничуть   не
беспокоило, что Земля уподобится  Юпитеру.  Но  каким  образом  это  можно
сделать? Вот что возбуждало его законное любопытство.
   - Очевидно, - размышлял  он  вслух  наедине  с  собой,  -  председатель
Барбикен собирается закатить нашему шарику здоровую  оплеуху!  Но  как?  В
этом все дело! Черт побери! Похоже, что он хочет двинуть его в бок, словно
биллиардный шар. Если это ему удастся, Земля выбьется из орбиты и  полетят
вверх тормашками наши годы и месяцы! Все  спутается!  Ну,  этим  молодцам,
видно, ни до чего нет дела - лишь бы заменить  старую  ось  новой!  Только
никак я не возьму в толк, где они найдут точку опоры  и  силу  для  толчка
извне! Если бы  не  существовало  суточного  вращения,  тогда  хватило  бы
простого щелчка. Но оно существует, это суточное вращение! Его  никуда  не
денешь! Тут-то и загвоздка! Во всяком  случае,  что  бы  они  ни  учинили,
встряска будет изрядной!
   И как ни ломал себе  голову  наш  ученый,  он  не  мог  разгадать,  что
задумали Барбикен и Мастон. Это было тем досадней, что, реши он только эту
загадку, за выведением механических формул дело бы не стало.
   Вот почему 29 декабря инженер французского горного департамента  Альсид
Пьердэ мерял своими большими шагами оживленные улицы Балтиморы.



ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
   в которой начинают выясняться различные тревожные обстоятельства

   Прошел месяц со дня общего собрания в Пушечном клубе. За  это  время  в
общественном мнении произошли значительные сдвиги. Забыты были все выгоды,
которые  сулило   перемещение   оси!   Зато   различные   невыгоды   стали
вырисовываться   все    явственней.    Раз    перемещение,    по-видимому,
предполагалось произвести посредством страшного толчка, то не  исключалась
возможность катастрофы. Нельзя было только предсказать, какова  она  будет
на деле. А смягчение климата - так ли уж оно нужно? По сути дела, от этого
выигрывали только эскимосы, лапландцы и чукчи, и то потому, что им  нечего
было терять.
   Надо было слышать, как теперь поносили предприятие  Барбикена  делегаты
европейских государств!  Они  представляли  отчеты  своим  правительствам,
непрестанно  обменивались  с  Европой  депешами  по   подводному   кабелю,
запрашивали и получали указания...  Что  это  были  за  указания,  -  всем
известно. Составленные по незыблемым формулам дипломатического  искусства,
они заканчивались обычными милыми оговорками: "Высказывайте настойчивость,
но не компрометируйте ваше правительство", "Действуйте решительно,  но  не
нарушайте status quo!" [существующего положения (лат.)]
   Время от времени майор Донеллан и его коллеги выступали с протестом  от
имени своих стран и  вообще  от  имени  всего  находившегося  под  угрозой
Старого Света.
   - Все-таки, - говорил Борис Карков, - американские инженеры,  наверное,
сделают все возможное, чтобы  уберечь  территории  Соединенных  Штатов  от
последствий толчка.
   - Но что они могут сделать? - сказал Ян Харальд. - Когда во время сбора
маслин трясут оливковое дерево, разве не вредит это всем его ветвям?
   - А если вас ударят кулаком в грудь, -  поддержал  его  Якоб  Янсен,  -
разве не содрогнется все ваше тело?
   - Вот что означала пресловутая оговорка в их объявлении!  -  воскликнул
Дин  Тудринк.  -  Вот  куда  они  метили,  говоря  о  географических   или
метеорологических переменах на земном шаре!
   - Да! - промолвил Эрик Бальденак. -  И  еще  может  случиться,  что  от
перемещения оси моря выйдут из своих берегов!
   - А если уровень океана в иных местах понизится, - заметил Якоб  Янсен,
- не окажутся ли обитатели этих краев на такой высоте, что для  них  будет
невозможна всякая связь с остальным человечеством?
   - Если только они не попадут в слон воздуха,  до  того  разреженные,  -
прибавил Ян Харальд, - что там нечем будет дышать!
   -  Представьте  себе  Лондон  на  высоте  Монблана!  -  вскричал  майор
Донеллан.
   И, расставив ноги, закинув голову, этот джентльмен воззрился вверх, как
будто Соединенное королевство уже улетело за облака.
   Так  или  иначе,  человечеству  угрожала  опасность;  беспокойство  все
нарастало, тем более что некоторые последствия перемещения земной оси  уже
можно было предугадать.
   В самом деле, ведь речь шла ни больше ни  меньше,  как  о  повороте  на
23o28', - повороте,  который  должен  был  вызвать  значительное  смещение
океанов вследствие сплюснутости Земли на месте старых полюсов. Не угрожали
ли Земле потрясения вроде тех, которые, как говорят, недавно отмечались на
планете Марс?  Целые  материки  погрузились  в  воду,  между  ними  Либия,
открытая Скиапарелли; на это  указывает  появление  темно-голубой  окраски
там, где прежде была красноватая. Исчезло  озеро  Мэрис.  Ближе  к  северу
произошли изменения на площади в шестьсот тысяч квадратных  километров,  а
на юге вода океана ушла  с  тех  обширных  пространств,  которые  занимала
раньше. И если иные добросердечные люди волновались по  поводу  наводнений
на Марсе и предполагали открыть подписку в пользу пострадавших марсиан, то
как же было не волноваться по поводу наводнений на Земле?
   Со всех сторон стали раздаваться протесты, и правительство  Соединенных
Штатов вынуждено было обратить на них внимание. В конце  концов  лучше  уж
совсем не допускать этой попытки, чем  подвергаться  опасностям,  которыми
она  наверняка  грозила.  Мир  устроен  хорошо.  Нет  никакой   надобности
безрассудно покушаться на его целость...
   И что же? Нашлись  легкомысленные  люди,  осмелившиеся  шутить  даже  с
такими серьезными вещами.
   - Полюбуйтесь на этих янки! - твердили они. - Насадить Землю на  другую
ось! Добро бы еще старая стерлась, покрутившись миллионы лет; может  быть,
тогда и следовало бы сменить ее, как сменяют ось в блоке или в колесе.  Но
ведь она ничуть не стала хуже, чем была с начала мира?
   Ну что тут скажешь?
   Под шум этой перебранки Альсид Пьердэ продолжал доискиваться, какой  же
толчок и в каком направлении задумал Дж.Т.Мастон и в  каком  именно  месте
земного шара он собирался его  произвести.  Раскрыв  это,  легко  было  бы
определить, каким странам опасность угрожает прежде всего.
   Мы уже говорили, что тревоги  Старого  Света  не  разделялись  жителями
Нового, - по крайней мере жителями Северной Америки, которая  принадлежит,
собственно говоря, Соединенным Штатам. Неужели Барбикен, капитан Николь  и
Дж.Т.Мастон, будучи американцами, не постараются уберечь Соединенные Штаты
от поднятий и опусканий почвы, которые перемещение оси вызовет в различных
местах Европы, Азии, Африки и Океании? Ведь  все  трое  были  чистокровные
янки, чистокровные и чистопородные, как  называли  Барбикена  в  ту  пору,
когда он разрабатывал план своего путешествия на Луну.
   Очевидно,  этой  части  Нового  Света  между  арктическими  землями   и
Мексиканским  зализом  нечего  было  опасаться   предполагаемого   толчка.
Возможно,  что  Америка  в  конце  концов  даже  выиграет  от  катастрофы,
значительно увеличив свою территорию. Как  знать!  Может  быть,  на  месте
бассейнов, покинутых водами омывающих ее теперь океанов, Америка  захватит
столько новых земель, сколько виднеется сейчас звезд на ее широком флаге?
   - Так-то оно так, - возражали робкие души, из тех, что опасаются  всего
на свете, - но можно ли в этом мире полагаться твердо хоть на  что-нибудь?
А вдруг Дж.Т.Мастон ошибется в своих расчетах! А вдруг Барбикен  ошибется,
применяя  их  на  практике?   Это   случалось   и   с   самыми   искусными
артиллеристами! Не всегда удается попасть пулей в середину мишени, а то  и
бомбой в бочку!
   Надо  ли  говорить,  как  старательно  раздували  делегаты  европейских
государств всеобщее беспокойство? Секретарь Дин Тудринк нарочно  напечатал
ряд негодующих статей в газете "Стандарт", Ян Харальд проделал то же самое
в шведской  "Вечерней  газете",  а  полковник  Борис  Карков  -  в  широко
распространенной  газете  "Новое  время".  Даже  в  самой  Америке  мнения
разделились.  Если  "республиканцы",  которые  придерживаются  либеральных
взглядов, оставались сторонниками Барбикена, то "демократы" - консерваторы
по  убеждениям  -  выступали  против  него.  Часть  американских  газет  -
"Бостонская газета", "Нью-Йоркская трибуна" и другие  -  присоединялась  к
европейской прессе.  А  в  Соединенных  Штатах,  с  организацией  агентств
Ассошиэйтед Пресс и Юнайтед Пресс,  газеты  становятся  могучим  средством
информации; ведь они теперь на одни только местные и иностранные  известия
затрачивают  огромную  сумму,  намного  превышающую   двадцать   миллионов
долларов ежегодно.
   Напрасно другие газеты - не менее широко  распространенные  -  пытались
вступиться  за  Арктическую   промышленную   компанию!   Напрасно   миссис
Эвенджелина  Скорбит  платила  по  десять  долларов   за   строчку   любой
научно-фантастической статьи или  фельетона,  лишь  бы  там  производилась
расправа над этими воображаемыми страхами! Напрасно пылкая вдова  пыталась
доказать, что если где и кроется ошибка, так только в предположении, будто
Дж.Т.Мастон может сделать ошибку в своих вычислениях!  Наконец  охваченная
страхом Америка подняла такой же крик, как и Европа.
   Но  ни  председатель  Пушечного  клуба,  ни  его  секретарь,  ни  члены
правления не отвечали ни слова  на  все  эти  нападки.  Они  предоставляли
каждому говорить, что вздумается, а сами и в ус не дули. Не  было  заметно
даже, чтобы они  занимались  огромными  приготовлениями,  каких  требовала
такая операция. Может быть,  на  Барбикена  и  Кo  подействовала  перемена
настроения  и  всеобщее  недовольство,  которое  теперь  вызывал   проект,
принятый вначале с таким восторгом? Едва ли.
   Вскоре,  несмотря  на  всю  преданность  миссис  Эвенджелины   Скорбит,
несмотря  на  огромные  суммы,  затраченные  ею  на  поддержку  Барбикена,
капитана Николя и  Дж.Т.Мастона,  их  стали  считать  людьми,  угрожающими
безопасности  всего  мира.  Европейские   державы   официально   призывали
федеральное правительство вмешаться в дело и  запросить  по  этому  поводу
учредителей Компании. Предполагалось, что  их  заставят  открыто  объявить
свои намерения, сообщить, каким способом они  собираются  заменить  старую
ось  новой  (что  позволило  бы   выяснить   возможные   последствия   для
общественной  безопасности),  и,  наконец,  назвать  части  земного  шара,
находящиеся под непосредственной угрозой; одним  словом,  рассказать  все,
что хотели знать перепуганные и просто осторожные люди.
   Вашингтонское  правительство  не  заставило  себя  просить.   Волнение,
охватившее Северные, Центральные и Южные штаты  республики,  не  позволяло
медлить. Девятнадцатого февраля был издан декрет об  образовании  Комиссии
для  расследования  этого  дела,  составленной  из  механиков,  инженеров,
математиков, гидрографов и географов,  -  всего  в  количестве  пятидесяти
человек,  под  председательством  известного  Джона  Х.Престиса;  комиссия
получала  полное  право  требовать  отчета  от  предприятия  и  в   случае
надобности вынести запрещение его.
   Прежде всего в эту комиссию было предложено явиться Барбикену.
   Барбикен не явился.
   За ним на его квартиру в Балтиморе по Кливленд-стрит N_95 были  посланы
полицейские.
   Барбикена там не оказалось.
   - Где он?
   - Неизвестно.
   - Когда он уехал?
   - Больше месяца тому назад, одиннадцатого января, он вместе с капитаном
Николем покинул столицу штата Мэриленд и самый штат Мэриленд.
   - Куда он уехал?
   Никто не мог этого сказать.
   Очевидно, оба члена Пушечного клуба направились  к  тому  таинственному
месту, где под их руководством уже производились подготовительные работы.
   Но где же оно находится?
   Ведь это необходимо узнать и, пока еще не поздно, уничтожить в зародыше
замыслы зловредных инженеров.
   Исчезновение Барбикена и капитана Николя вызвало великое разочарование.
Вскоре, как буря на море в дни равноденствия, волны гнева стали вздыматься
против руководителей Арктической промышленной компании.
   Однако существовал человек, который должен был знать, куда  направились
Барбикен с Николем, - человек, который знал, как справиться  с  гигантским
вопросительным знаком, вздымавшимся над земным шаром.
   Этот человек был Дж.Т.Мастон.
   Дж.Т.Мастон по настоянию председателя Джона  Х.Престиса  был  вызван  в
комиссию.
   Дж.Т.Мастон и не подумал явиться.
   Может быть, он тоже уехал из Балтиморы? Может  быть,  он  направился  к
своим друзьям, чтобы помочь им в предприятии,  результатов  которого  весь
мир ожидал с понятным страхом?
   Нет! Дж.Т.Мастон  жил  все  там  же,  в  своем  Баллистик-коттедже,  на
Франклин-стрит N_109, отдыхая от одних вычислений за другими, и  неустанно
работал. Лишь иногда по вечерам он посещал  гостиные  роскошного  особняка
миссис Эвенджелины Скорбит в Нью-Парке.
   Тогда председатель Комиссии по расследованию отправил на Франклин-стрит
полицейского с приказом привести Мастона.
   Полицейский подошел к коттеджу, постучал в дверь и вошел, не стесняясь,
в дом, где его довольно худо принял негр Пли-Пли, а еще хуже хозяин.
   Дж.Т.Мастон не счел возможным отказаться от приглашения. Но, явившись к
членам следственной  комиссии,  он  ничуть  не  скрывал,  что  ему  ужасно
досаждают, нарушая его привычные занятия.
   Первый вопрос, поставленный ему, был следующий:
   - Известно ли секретарю Пушечного  клуба,  где  находится  в  настоящее
время председатель Барбикен, а также капитан Николь?
   - Известно, - твердо ответил Дж.Т.Мастон, - но я не считаю себя  вправе
рассказывать об этом вам.
   Второй вопрос:
   - Правда ли, что они заняты подготовительными работами для  перемещения
земной оси?
   - Это, - ответил Дж.Т.Мастон,  -  составляет  часть  тайны,  которую  я
обязался хранить, и потому я отказываюсь отвечать.
   - Не угодно ли вам в таком случае сообщить  комиссии  результаты  своей
работы, чтобы комиссия сама решила, можно ли дозволить Компании  выполнять
свой проект?
   - Нет, не угодно! Я не стану их сообщать вам! Я их лучше уничтожу.  Мое
право свободного гражданина свободной  Америки  -  не  сообщать  никому  о
результатах своей работы.
   - Но если это ваше право, мистер Мастон,  -  сказал  председатель  Джон
Х.Престис строго, как будто он говорил от лица всего  мира,  -  то,  может
быть, ваш долг сейчас, ввиду всеобщего волнения, сказать все откровенно  и
положить конец смятению народов?
   Дж.Т.Мастон не считал этого своим долгом. Он считал, что  у  него  один
долг - молчать, и продолжал молчать.
   Несмотря  на  увещания,  уговоры  и  даже  угрозы,  члены  Комиссии  по
расследованию ничего не добились от человека  с  железным  крючком  вместо
правой  руки.  Нельзя,  никак  нельзя  было  и   предполагать,   что   под
гуттаперчевым черепом может таиться столько упорства.
   С тем Дж.Т.Мастон и  ушел.  Нечего  говорить,  что  миссис  Эвенджелина
Скорбит не могла нахвалиться его доблестным поведением.
   Когда  стало  известно,  чем  закончился  допрос  Мастона  в  комиссии,
общественное  негодование  стало  принимать  формы,  поистине   угрожающие
безопасности отставного артиллериста.  Давление  общественного  мнения  на
высших сановников федерального правительства и  вмешательство  европейских
делегатов так усилились, что государственный секретарь  Джон  С.Райт  счел
нужным  потребовать  у  правительства  права  действовать  manu   militari
[вооруженной силой (лат.)].
   Вечером 13 марта Дж.Т.Мастон,  погрузившись  в  цифры,  сидел  в  своем
кабинете в Баллистик-коттедже, как  вдруг  затрещал  телефонный  звонок  и
послышался дрожащий от волнения голос.
   - Алло! Алло! - бормотала мембрана.
   - Кто говорит? - спросил Дж.Т.Мастон.
   - Миссис Скорбит.
   - Что вам угодно, миссис Скорбит?
   - Предостеречь вас... Я только что узнала, что сегодня вечером...
   Едва  слова  эти  достигли  слуха  Дж.Т.Мастона,  как   входную   дверь
Баллистик-коттеджа с грохотом высадили сильным ударом плеча.
   Послышалась ужасная суматоха на лестнице, ведущей  к  кабинету.  Кто-то
громко кричал. Кто-то другой приказывал ему  замолчать.  Затем  послышался
шум падения.
   Это негр Пли-Пли покатился с лестницы после тщетных попыток защитить от
нападавших неприкосновенность жилища своего хозяина.
   Через мгновение дверь кабинета распахнулась,  и  появился  констебль  в
сопровождении взвода полицейских.
   Констебль имел приказ произвести в коттедже обыск, захватить все бумаги
Дж.Т.Ма