и
бурное негодование.
   Среди тех, кому  предстояло  задохнуться,  были  американцы,  французы,
англичане, испанцы и т.д. Согласиться с такой  возможностью  не  могла  их
вынудить даже перспектива захвата территории бывшего морского дна.  Париж,
оказавшись почти на том же расстоянии от нового полюса, на каком он теперь
находится от старого, ничего не выиграл бы. В Париже, правда, будет  тогда
царствовать вечная весна, зато воздух над ним поредеет значительно. А  это
не очень обрадует, парижан, которые  за  отсутствием  озона  привыкли  без
счету пользоваться кислородом, - с какой стати им ограничивать себя!
   Среди подлежащих затоплению  были  обитатели  Южной  Америки,  а  также
австралийцы, канадцы, индусы и жители Зеландии. Ну, Англия-то, конечно, не
потерпит, чтобы Барбикен  и  Кo  лишили  ее  самых  богатых  колоний:  там
англосаксы с успехом начинают вытеснять туземцев! Наверное, когда на месте
опустевшего   Мексиканского   залива   образуется   обширное    Антильское
королевство, янки предъявят на него свои права, опираясь на доктрину Монро
- "Америка американцам!" И, конечно, когда море отступит от  Целебеса,  от
Зондских и Филиппинских  островов,  англичане  и  испанцы  потребуют  себе
обнажившиеся там  обширные  пространства.  Какие  пустяки!  Этим  ведь  не
возместить убытков и потерь от ужасного наводнения.
   Если бы под новыми морями исчезли только лапландцы или сибирские якуты,
жители  Огненной  Земли,  патагонцы,  даже  монголы,  китайцы,  японцы   и
аргентинцы, может быть цивилизованные  государства  и  согласились  бы  на
такую жертву! Но катастрофа грозила самим великим державам, и поэтому  они
не собирались молчать.
   Так, оказывалось,  что  центральная  часть  Европы  останется  почти  в
целости, но запад ее приподнимется, а восток опустится, - то есть одна  ее
сторона будет полузадушена, а другая полупотоплена. Вот это было уже вовсе
неприемлемо. К тому же Средиземное море почти опустеет, а на это никак  не
согласятся ни французы, ни итальянцы, ни испанцы, ни греки, ни  турки,  ни
египтяне, которые, как жители побережья, владеют неоспоримыми  правами  на
это море. И к чему будет  тогда  Суэцкий  канал,  который  не  пострадает,
оказавшись как раз на нейтральной линии? Какой будет прок от удивительного
творения  Лессепса,  если  по  эту  сторону   перешейка   почти   исчезнет
Средиземное море, а по другую сторону останется очень  мало  от  Красного?
Неужели придется рыть канал еще на сотни лье дальше?
   Да ведь и Англия никогда, никогда не допустит, чтобы Гибралтар,  Мальта
и Кипр превратились в скрытые за облаками горные  вершины,  к  которым  не
пристать английским военным судам. Нет, нет! Ее не примирит  с  этим  даже
присоединение территорий, которые придутся на ее долю из  земель,  лежащих
на  дне  бывшего  Атлантического  океана.  Все-таки  майор  Донеллан   уже
подумывал о возвращении в Европу, чтобы  от  имени  своей  страны  заявить
права на новые территории, на случай,  если  предприятие  Барбикена  и  Кo
увенчается успехом.
   Со  всех  сторон  неслись  протесты,  протестовали  даже   государства,
расположенные на нейтральной линии, где почти не  предполагалось  смещения
уровня воды, потому что даже и они - хоть в разной степени -  должны  были
пострадать. Протесты стали, пожалуй, еще  яростнее,  когда  телеграмма  из
Занзибара,  указав  место  выстрела,  позволила  составить   вышеуказанное
малоутешительное сообщение.
   Одним словом, на председателя Барбикена, капитана Николя и Дж.Т.Мастона
ополчилось все человечество.
   Зато какие счастливые дни наступили для газет всего мира! Какой  спрос!
Какие дополнительные тиражи! Выражая всеобщее возмущение, пожалуй, впервые
высказали единодушие газеты, до сих пор не сходившиеся ни в одном вопросе:
"Новости", "Новое время", "Кронштадтский  вестник",  "Московская  газета",
"Русское  дело",  "Гражданин",  "Карлскронская  газета",   "Хандельсблат",
"Фатерланд",  "Фремденблат",  "Новая   Баденская   крестьянская   газета",
"Магдебургская  газета",  "Нейе  фрейе   прессе",   "Берлинер   тагеблат",
"Экстраблат", "Почта", "Народная газета",  "Биржевой  курьер",  "Сибирская
газета",  "Газетт  де  ля  круа",  "Газетт  де   Восс",   "Рейхсанцейгер",
"Германия", "Эпоха", "Коррео", "Независимый", "Корреспонденция", "Иберия",
"Тан", "Фигаро",  "Энтрасижан",  "Голуа",  "Юнивер",  "Жюстис",  "Репюблик
Франсэз", "Оторитэ", "Пресс",  "Матэн",  "Девятнадцатый  век",  "Либертэ",
"Иллюстрасион", "Мир в картинах", "Ревю де де  Монд",  "Космос",  "Голубое
обозрение",  "Природа",  "Трибуна",   "Оссерваторе   романо",   "Эссерсито
романо",  "Фанфулла",  "Капитан  Фракасса",  "Реформа",  "Пестер   Ллойд",
"Эфимерис",    "Акрополис",    "Палингенезия",     "Кубинский     курьер",
"Аллахабадский колонист", "Српска незавиность",  "Независимость  Румынии",
"Норд", "Независимость Бельгии", "Сидней морнинг  геральд",  "Эдинбургское
обозрение",  "Манчестер  гардиан",   "Шотландец",   "Стандарт",   "Таймс",
"Труте",  "Сан",  "Сентрал   ньюз",   "Пресса   Аргентина",   бухарестская
"Ромынул", "Курьер Сан-Франциско", "Коммерческая  газета",  калифорнийская
"Сан-Диего". "Манитоба", "Эхо Тихого океана", "Наука в Америке",  "Вестник
Соединенных Штатов",  "Нью-Йорк  геральд",  нью-йоркская  "Уорлд",  "Дейли
кроникл", "Буэнос-Айрес геральд", "Заря  Марокко",  "Ху-Пао",  "Цинг-Пао",
"Курьер Гонконга", "Вестник республики Кунани". Даже "Мак Лейн экспресс" -
английская газета, посвященная только вопросам политической экономии, -  и
та  высказывала  предположение  о  голоде,  который   охватит   разоренные
территории. Ведь под угрозой оказывалось не европейское равновесие  -  это
было бы пустяком! -  а  равновесие  целого  мира.  И  поэтому  легко  себе
представить, что творилось с обезумевшими обитателями земного шара, и  без
того, по чрезмерной нервозности, характерной для XIX  века,  склонного  ко
всяким глупостям и припадкам! Сообщение было бомбой, попавшей в  пороховой
погреб!
   Для Дж.Т.Мастона, казалось, пробил последний час. Вечером  17  сентября
взбешенная толпа ворвалась в тюрьму, намереваясь линчевать  его,  и,  надо
сказать, полицейские не чинили ей никаких препятствий.
   Камера  Дж.Т.Мастона  оказалась  пуста.  Миссис   Эвенджелина   Скорбит
устроила его  побег,  несмотря  на  то,  что  тюремщик  оценил  почтенного
артиллериста  на  вес  золота.  Страж  мистера  Мастона   легко   поддался
искушению, ибо рассчитывал пользоваться свалившимся на него богатством  до
глубокой старости. Ведь Балтимора, так же как Вашингтон, Нью-Йорк и другие
крупнейшие города этой части Америки, должна была подняться вверх не очень
высоко, и жителям вполне хватило бы воздуха для ежедневного потребления.
   И вот Дж.Т.Мастону удалось тишком скрыться и  ускользнуть  от  расправы
возмущенной толпы. Так жизнь великого  нарушителя  мирового  порядка  была
спасена любящей и преданной женщиной. Да кроме того, оставалось  выдержать
четыре дня - всего четыре дня! - и замысел Барбикена и Кo будет приведен в
исполнение!
   Разумеется, срочное оповещение, насколько это было возможно,  уразумели
все.
   Если раньше находились скептики, не верившие в близкую  катастрофу,  то
теперь их больше не осталось. Каждое  правительство  спешило  предупредить
жителей своей страны: и тех, кому предстояло подняться в разреженные  слои
воздуха (их было сравнительно немного), и тех, чьи территории должны  были
скрыться под водой (последних было значительно больше).
   После предупреждений, разнесенных телеграфом по  всем  пяти  материкам,
началось переселение, какого свет не видывал  -  даже  во  время  великого
переселения народов с востока на запад. Это был исход племен и ветвей  их.
Двинулись - готтентоты, меланезийцы,  негры,  двинулись  красные,  желтые,
черные, белые...
   К несчастью, было уже поздно. Оставались считанные часы. Имея  отсрочку
на несколько месяцев, китайцы успели  бы  покинуть  Китай,  австралийцы  -
Австралию, патагонцы - Патагонию, жители Сибири - Сибирь и так далее.
   Однако, когда опасность определилась, когда выяснилось, что  на  земном
шаре  есть  места  почти  безопасные,  кое-где  страхи  начали  униматься.
Некоторые области, даже целые государства, стали успокаиваться. И тех, кто
не жил в местности, которой  грозила  непосредственная  опасность,  мучила
лишь смутная тревога, которую каждый испытывает в ожидании ужасного удара.
   Тем  временем  Альсид  Пьердэ  все  повторял,  размахивая  руками,  как
сигнальщик былых времен:
   - Но как этому дьяволу Барбикену удалось соорудить пушку в миллион  раз
больше нашей двадцатисемисантиметровой? Проклятый Мастон! Попадись он  мне
- уж я бы его повыспросил! Ну, куда же это годится, ведь здесь ни на волос
смысла нет! Нас просто-напросто хотят взять на пушку!
   Как бы там ни было, а для многих стран  единственная  надежда  избежать
страшной катастрофы состояла в неудаче предприятия Барбикена и Кo.



ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
   Что происходило у подножья Килиманджаро в продолжение
   восьми месяцев этого памятного года

   Страна Вамасаи  лежит  в  восточной  части  Центральной  Африки,  между
занзибарским берегом и областью великих озер, из которых Виктория-Ньянца и
Танганьика являются настоящими внутренними морями. Отрывочные сведения  об
этой стране сообщили посетившие ее англичанин Джонсон, граф Текели и немец
- доктор  Мейер.  Горная  страна  эта  подвластна  султану  Бали-Бали,  ее
население состоит из тридцати - сорока тысяч негров.
   В трех градусах к югу от экватора  высится  горная  цепь  Килиманджаро,
вздымающая отдельные свои вершины (между ними - Кибо) на высоту пяти тысяч
семисот метров [на тысячу метров выше Монблана (прим.авт.)]. К югу, северу
и западу от этого  горного  массива  лежат  плодородные  равнины  Вамасаи,
простирающиеся через область Мозамбика до озера Виктория-Ньянца.
   Неподалеку от первых склонов Килиманджаро находится Кисонго  -  обычная
резиденция султана. Эта  столица,  по  правде  говоря,  похожа  просто  на
большую деревню. Население ее - очень  даровитое  и  сообразительное.  Под
железным игом султана Бали-Бали трудятся и свободные и рабы.
   Султан  справедливо  слывет  одним  из  выдающихся  вождей  Центральной
Африки, которым до сих пор  удается  избежать  английского  влияния,  или,
вернее, английского господства.
   В начале января в  селение  Кисонго  прибыли  председатель  Барбикен  и
капитан Николь, которых сопровождали всего лишь десять отлично обученных и
преданных рабочих. Об их отъезде из Соединенных Штатов знали только миссис
Эвенджелина  Скорбит  и  Дж.Т.Мастон.  Они  отправились  из  Нью-Йорка  на
корабле, шедшем к мысу Доброй Надежды, и пересели там на  другой  корабль,
который доставил их в порт Занзибар на острове того  же  названия.  Оттуда
тайно зафрахтованное судно переправило их в порт  Момбаса  на  африканском
берегу, по ту сторону пролива. В этом порту их уже  ожидал  отряд  воинов,
высланный султаном. Сделав около ста  миль  мучительно  трудного  пути  по
местности, то прегражденной лесами  и  трясинами,  то  изрезанной  руслами
высохших рек, они достигли, наконец, резиденции султана.
   Ознакомившись  с  вычислениями  Дж.Т.Мастона,  Барбикен  через   одного
шведского исследователя, несколько лет прожившего  в  этой  части  Африки,
тотчас вошел в  деловые  сношения  с  Бали-Бали.  Со  времени  знаменитого
путешествия на Луну, отголоски которого дошли и до этой отдаленной страны,
султан был горячим поклонником Барбикена и теперь сразу вступил в дружбу с
предприимчивым янки. Не раскрывая своей цели, Импи Барбикен легко  добился
от повелителя Вамасаи разрешения произвести необходимые  работы  у  южного
подножия Килиманджаро. За изрядную сумму в триста тысяч долларов Бали-Бали
обязался предоставить и нужных рабочих. Кроме того, он дал Барбикену право
делать  с  Килиманджаро  все  что  угодно.  Барбикен   мог   распоряжаться
Килиманджаро по  своему  произволу,  мог  срыть  все  горы,  если  бы  ему
захотелось, и унести их с  собой,  если  бы  достало  силы.  Подписав  ряд
солидных договоров, которые султан считал для себя выгодными,  Арктическая
промышленная компания вступила во владения этими африканскими горами,  как
раньше она стала собственницей арктических земель.
   Барбикен и его друг встретили  в  Кисонго  самый  радушный  прием.  Два
знаменитых путешественника, смело пустившихся в межпланетное пространство,
чтобы достичь Луны, внушали султану восхищение, казались ему  чуть  ли  не
богами. К тому же Бали-Бали ужасно  нравилось,  что  эти  люди  собираются
производить в его государстве такие таинственные работы. И за  себя  и  за
своих подданных, обязанных  работать  у  американцев,  он  обещал  хранить
полное  молчание.  Ни  один  из  негров,  под  страхом  самых  мучительных
наказаний, не смел даже на день уйти из мастерских.
   Вот почему работы были окружены такой тайной,  что  даже  самым  ловким
сыщикам Америки и Европы не удалось проведать о них. Если эта тайна и была
под конец обнаружена,  то,  во-первых,  из-за  того,  что  султан  ослабил
строгости по окончании работ, а во-вторых, из-за  того,  что  предатели  и
болтуны всюду найдутся даже среди негров. Тут занзибарский  консул  Ричард
Траст и пронюхал о том, что творилось у гор  Килиманджаро.  Но  тогда,  13
сентября, нечего было  надеяться  помешать  Барбикену:  было  уже  слишком
поздно.
   Но почему же работы Барбикена и  Кo  происходили  в  Вамасаи?  Барбикен
выбрал это место прежде всего потому, что,  ввиду  своего  расположения  в
малоисследованной части  Африки  и  своей  отдаленности  от  мест,  обычно
посещаемых  путешественниками,  оно  было  удобно  для  выполнения   этого
замысла. Кроме  того,  горы  Килиманджаро  по  своему  расположению  и  по
плотности  породы  удовлетворяли  всем  требованиям  его  предприятия.  И,
наконец, здесь имелись необходимые ископаемые, а условия добычи были особо
благоприятны.
   За несколько  месяцев  до  своего  отъезда  из  Нью-Йорка  председатель
Барбикен как раз узнал от упомянутого  шведского  путешественника,  что  у
подножия горной цепи Килиманджаро железо и каменный  уголь  встречаются  в
изобилии на самой поверхности земли. Незачем было ни пробивать  шахты,  ни
определять залегания угольных пластов в глубине земли. Угля и  железа  там
было даже больше, чем требовалось по расчетам, только нагнись и  поднимай.
Поблизости  от  горы  имелись  богатейшие  залежи  селитры   и   железного
колчедана, необходимого для производства мели-мелонита.
   Председатель Барбикен и капитан Николь, как уже говорилось, привезли  с
собою только десяток опытных  рабочих.  Зато  на  них  вполне  можно  было
положиться. Эти рабочие должны были руководить  десятью  тысячами  негров,
предоставленных в их распоряжение султаном Бали-Бали. Им-то  и  выпало  на
долю изготовить чудовищную пушку и не менее чудовищный снаряд.
   Через две неделя после приезда Барбикена и его  товарища  в  Вамасаи  у
южного подножья Килиманджаро были выстроены три обширных помещения -  одно
для отливки пушки, другое для отливки снаряда и  третье  для  производства
мели-мелонита.
   Прежде всего как председатель  Барбикен  решил  задачу  отливки  орудия
столь громадных размеров? Это сейчас будет объяснено, и тогда станет ясно,
что последняя  надежда  на  спасение,  которая  держалась  на  сомнении  в
возможности соорудить такую пушку, исчезла для обитателей земного шара.
   Действительно, отлить орудие, по объему  в  миллион  раз  превосходящее
двадцатисемисантиметровую   французскую   пушку,   -   дело,   превышающее
человеческие  силы.  Значительные  трудности   представляет   собою   даже
сооружение  сорокадвухсантиметровых  пушек,   при   снарядах   в   семьсот
восемьдесят килограммов, с затратой двухсот семидесяти четырех килограммов
пороха на заряд. Но Барбикен и Николь  и  не  собирались  сооружать  такую
пушку. Им не нужна была ни пушка, ни мортира, -  они  намеревались  просто
пробуравить в толще Килиманджаро галерею, своего рода шахту. Такая  шахта,
такой огромный туннель, разумеется, с успехом мог  заменить  металлическое
орудие, гигантскую "Колумбиаду", соорудить которую было бы очень трудно  и
дорого, так как для предотвращения всякой возможности взрыва  пришлось  бы
придать стенкам ствола невероятную толщину. Барбикен и Кo с самого  начала
предполагали выполнить свой проект именно таким образом, а если в записной
книжке Дж.Т.Мастона упоминалась пушка,  то  лишь  потому,  что  за  основу
вычислений было принято двадцатисемисантиметровое орудие.
   Место выбрали на высоте ста футов по южному склону хребта,  у  подножия
которого лежала бескрайняя равнина. Здесь ничто  не  могло  препятствовать
полету снаряда, когда он вырвется  из  "ствола",  просверленного  в  толще
Килиманджаро.
   Долбить туннель надо было  соблюдая  чрезвычайную  точность,  а  работа
требовала тяжкого труда.  Но  Барбикен  сумел  быстро  изготовить  сверла,
представлявшие  собой  довольно  простой  инструмент:  они  приводились  в
действие сжатым  воздухом,  для  производства  которого  применялась  сила
мощных горных водопадов. В скважины, пробуравленные сверлами, закладывался
затем  мели-мелонит.  Только  при  помощи  этого  сильнейшего  взрывчатого
вещества и взлетали на воздух скалы, образованные  из  необычайно  твердой
породы - сиенита, в состав которого входят полевой шпат и роговая обманка.
Впрочем, эта  твердость  была  кстати:  ведь  скале  предстояло  выдержать
огромное давление расширяющихся при взрыве газов. Но при высоте  и  ширине
горной цепи Килиманджаро можно было не опасаться  образования  трещин  или
расщелин.
   И вот тысячи работников,  под  началом  десяти  мастеров  и  под  общим
надзором самого Барбикена, взялись за дело так усердно и умело, что работа
была закончена меньше чем в полгода.
   Галерея имела двадцать семь метров в диаметре  и  уходила  на  шестьсот
метров в глубину. Так как снаряд во избежание потери силы  взрывных  газов
должен был пройти по совершенно гладкому стволу, то  внутри  галереи  была
сделана литая полированная облицовка.
   По  правде  сказать,  все  это  было  гораздо  трудней  соорудить,  чем
знаменитую "Колумбиаду", в городе Мун-Сити, из которой был выпущен на Луну
алюминиевый снаряд. Но разве есть  что-либо  невозможное  для  современных
инженеров?
   Пока в толще Килиманджаро сверлили галерею, во второй  мастерской  люди
тоже не сидели сложа руки: там одновременно изготовлялись и  металлическая
облицовка  галереи  и  огромный  снаряд,  а  сделать  его  значило  отлить
цилиндро-коническое тело весом в сто восемьдесят миллионов килограммов, то
есть в сто восемьдесят тысяч тонн.
   Разумеется, нечего было и пытаться отлить  такой  снаряд  целиком.  Его
отливали отдельными частями  по  тысяче  тонн  каждая  и  одну  за  другой
подвозили   к   отверстию   галереи,   где   укладывали   перед   камерой,
предварительно  наполненной  мели-мелонитом.   Скрепленные   между   собой
болтами, эти части образовали цельный снаряд, который мог легко скользнуть
по каналу галереи.
   Во вторую мастерскую необходимо было доставить около  четырехсот  тысяч
тонн руды, семьдесят тысяч тонн известкового флюса и четыреста тысяч  тонн
жирного каменного угля, который после переработки в коксовальных печах дал
бы двести восемьдесят тысяч тонн кокса. Так как угольные пласты находились
поблизости от Килиманджаро, все дело сводилось почти к одной доставке.
   Пожалуй, наибольшую трудность представляло  сооружение  доменных  печей
для выплавки руды. И тем не  менее  к  концу  месяца  были  готовы  десять
доменных печей высотою в  тридцать  метров  и  производительностью  в  сто
восемьдесят тонн в день. За сто рабочих дней  они  должны  были  дать  сто
восемьдесят тысяч тонн.
   В третьей  мастерской,  где  изготовляли  мели-мелонит,  работа  велась
успешно и в такой тайне, что состав этого взрывчатого вещества  и  по  сей
день не удаетс