ью одет, она с интересом взглянула  на
него.
     - Ты выглядишь странно, но хорошо, - заметила она.
     - Разве ты не видела меня на арене Альфы Центавра III? - спросил он.
     Она покачала головой.
     - Я была занята на корабле, - и к тому же не думала,  что  это  будет
интересно.
     Она с довольно забавным выражением уставилась на него, когда он  взял
в руки плащи и шпагу.
     - А это зачем?
     - Эти большие куски материи, - сказал он, - должны привлечь  внимание
быка. Шпагой, - он немного  вытащил  ее  из  ножен  и  показал  обнаженный
клинок, - его убивают в самом конце.
     Ее рука взметнулась ко рту. Она побледнела и отступила  назад.  Глаза
ее стали огромными.
     - В чем дело? - спросил он.
     Она попыталась  что-то  сказать,  но  из  ее  горла  вырвался  только
короткий вскрик, не похожий на слова. Она резко нахмурилась.
     - В чем дело? - требовательно спросил он. - Что случилось?
     - Ты мне не говорил... - она, наконец,  справилась  с  охватившим  ее
волнением и заговорила, - ...что ты собираешься убить его!
     Она всхлипнула, повернулась и исчезла. Он стоял,  уставившись  на  то
место, где она только что была. Неожиданно позади  него  раздался  женский
голос.
     - Да, - сказал голос.
     Это была принцесса Афуан, и он резко  повернулся  и  очутился  с  ней
лицом к лицу.
     - Оказывается, даже такие Дикие Волки, как ты, могут делать ошибки. Я
думала, что ты к  этому  времени  уже  поймешь,  что  слабое  место  Ро  -
животные.
     Он холодно взглянул на нее.
     - Ты права, -  бесстрастно  сказал  он.  -  Мне  не  следовало  этого
забывать.
     - Разве что... - сказала она, затем  немного  помолчала,  изучая  его
своими лимонно-желтыми  глазами,  -  ...у  тебя  было  намеренное  желание
вывести ее из себя. Для Дикого Волка о тебе сложилось уж  слишком  хорошее
мнение за такое короткое время. У тебя не только появился такой друг,  как
маленькая Ро, но и такой враг, как Мекон, и  ты  заинтересовал  не  только
Словиэля, но и самого Галиана.
     Она посмотрела на него  таким  взглядом,  как  будто  за  ним  что-то
скрывалось.
     - Ты меня видишь?
     - Конечно, - сказал он.
     И затем он внутренне весь напрягся, хотя по его  лицу  и  фигуре  это
было абсолютно не заметно.
     Так  как  Афуан,  находившаяся  перед  его  глазами,   внезапно   вся
изменилась. Это даже нельзя было назвать изменением, потому что в  ней  не
изменилась ни одна мельчайшая  черта.  Даже  выражение  ее  лица  осталось
прежним. Но внезапно она стала совсем иной.
     Внезапно, эта высокая, белокожая,  желтоглазая,  беловолосая  женщина
стала  привлекательной.  Нет,  не  просто  привлекательной  -   неотразимо
желанной, так что стало почти невозможно себя сдержать. От нее исходила не
просто чувственная привлекательность. Она требовала, чтобы  ее  желали,  и
это требование было почти гипнотическим.
     Только долгие  годы  одиночества  и  полной  изоляции  помогли  Джиму
противиться тому восхищению, которое Афуан распространяла на него.  Только
осознание того, что она пытается найти средство заставить его предать все,
что он нашел в своих одиноких скитаниях ума и души, где ум и душа человека
никогда не бывали раньше, - только это  дало  ему  силы  стоять  спокойно,
бесстрастно, холодно и равнодушно.
     И опять резко, без всякой видимой физической  перемены,  Афуан  стала
сама собой. Холодной и далекой, ошеломляющей,  но  не  привлекательной  по
земным стандартам.
     - Удивительно, - мягко сказала она, глядя  на  него  своими  глазами,
которые хоть и были совершенно  нормальными,  но  производили  впечатления
раскосых. - Просто невероятно, в особенности для Дикого Волка.  Но  думаю,
что  теперь  понимаю  тебя,  дикий  человек.  Что-то   в   тебе   когда-то
давным-давно сделало тебя честолюбивым, причем честолюбие это больше самой
Вселенной.
     Через секунду Джим проделал умственное упражнение, которое  перенесло
его на арену.
     Когда он появился там, трибуны были уже почти полны одетыми  в  белые
одежды  Высокородными.  Даже  за  красной  границей   площадки,   которая,
очевидно, являлась Императорской ложей, находилось шестеро мужчин и четыре
женщины.
     Музыка  уже  началась,  и  Джим,  ведя  свою  куадрилью,   пошел   по
направлению к Императорской ложе. Когда он подошел поближе,  он  увидел  в
ней Афуан, располагавшуюся рядом с Галианом,  сидящим  в  центре  рядом  с
широкоплечим пожилым мужчиной со слегка желтоватыми бровями.
     Когда Джим приблизился к ложе почти вплотную, он увидел, что  ошибся,
и что человек, сидящий в центре, только напоминал Галиана. Но сходство все
же было поразительное, и внезапно Джим вспомнил, что Галиан - родной  брат
Императора. Значит, человек, на которого  он  сейчас  смотрел,  был  самим
Императором.
     Он был еще выше Галиана. Он возвышался над остальными  Высокородными,
окружавшими его, и в его взгляде - что было необычно  для  Высокородных  -
проскальзывало нечто честное и открытое; в них был виден  большой  ум.  Он
улыбался  Джиму,  давая  разрешение  начинать  бой.  Глаза  Афуан  холодно
уставились на него.
     Джим обычно брал себе за правило посвящать убитого  быка  кому-нибудь
из публики, то есть убивать его прямо перед этим человеком.
     Он повернул куадрилью от Императорской ложи и повел  ее  в  сражение.
Его люди хорошо справлялись с быком, несмотря  на  то,  что  он  вел  себя
совсем не так, как искусственный бык на тренировках. Вероятно, этого  быка
выбрала Афуан или кто-нибудь из ее свиты просто наугад. К счастью,  каждый
бык имел свои отличия, и Джим знал их все, так  что  он  был  в  состоянии
предвидеть все движения быка, начиная с той самой минуты, когда он вошел в
круг.
     И тем не менее, как раз здесь от него  требовалось  все  его  умение.
Более того, его все еще тревожили  последние  слова  Афуан  о  честолюбии.
Очевидно, у принцессы был трезвый, здравый и убийственный ум.
     Бой продолжался и близился к своему неизбежному концу.  Этот  бык  не
был похож на того, которого он убил на Альфе Центавра III, и он  оставался
в силе до предназначенного момента в его программе. Наконец, Джим  вытащил
свою шпагу и вонзил ее в быка точно напротив  Императорской  ложи.  Затем,
вытащив шпагу, он повернулся и сделал несколько  шагов  по  направлению  к
Императору: частично из-за того, что ему было интересно посмотреть, как он
отреагирует, частично потому, что, как сказала ему Ро еще на  корабле,  от
него будут этого ждать. Он подошел к самому барьеру и посмотрел Императору
прямо в лицо - в нескольких футах  от  него.  Император  улыбнулся  ему  с
высоты своего места. Глаза его, казалось, сверкали необычайно ярко -  хотя
Джим внезапно заметил, что взгляд его ни на чем не был сконцентрирован.
     Улыбка Императора стала  еще  шире.  Из  уголка  рта  потекла  тонкая
струйка слюны. Он приоткрыл губы и обратился к Джиму.
     - Уоу, - сказал он, улыбаясь еще шире и глядя сквозь Джима, - Уоу...




                              ЧАСТЬ ВТОРАЯ


                                    1

     Джим стоял, не  шелохнувшись.  По  поведению  окружающих  он  не  мог
понять, как ему надо реагировать. Высокородные в Императорской ложе - да и
все остальные Высокородные, насколько хватало глаз, - казалось,  намеренно
не обращали внимания  на  тот  припадок,  или  удар,  который  поразил  их
Императора. В конце-концов, Джим решил, что от него ждут того  же  самого.
Афуан и остальные Высокородные спокойно сидели в Императорской  ложе,  как
будто Император  и  Джим  вели  какую-то  приватную  беседу.  И  настолько
спокойной была эта реакция отсутствия реакции, что она  производила  почти
то же гипнотическое воздействие, которое раньше  проделала  с  ним  Афуан,
только в этом случае пытались убедить не только Джима, но и самих  себя  в
том, что никакого происшествия с Императором нет, и все в порядке.
     Затем, внезапно, все кончилось.
     Слюна исчезла с челюсти Императора, как бы  смытая  невидимой  рукой.
Улыбка его стала тверже, взгляд сфокусировался.
     - ...Более того, нам очень интересно будет узнать о тебе побольше,  -
внезапно заговорил Император, как  бы  продолжая  беседу,  тянувшуюся  уже
некоторое время. - Ты первый Дикий Волк, которого мы видим за долгие  годы
здесь,  при  нашем  дворе.  Когда  ты  отдохнешь,  приходи  к  нам,  и  мы
побеседуем.
     Улыбка Императора была открытой, искренней и располагающей. Голос его
был дружелюбен, взгляд осмысленен.
     - Благодарю тебя, Оран, - ответил Джим. Еще Ро рассказала ему, что  в
третьем лице при разговоре с другими следует говорить "Император",  а  при
личном обращении его всегда называли по имени: "Оран".
     - Буду очень рад тебя видеть, - сказал Оран, весело улыбаясь.
     Он исчез, и через секунду с трибун исчезли все Высокородные.
     Джим вызвал перед своим  мысленным  взором  свою  комнату  и  тут  же
очутился в ней. Задумчиво принялся высвобождаться из  своего  костюма.  Он
как раз пытался стащить тугой жакет,  когда  внезапно  прочувствовал,  что
сзади ему кто-то помогает. Оглянувшись, он увидел Ро.
     - Спасибо, - поблагодарил он и улыбнулся ей через плечо, когда жакет,
наконец, был снят.
     Она продолжала помогать ему, глаза были устремлены в пол, но лицо  ее
опять стало пунцовым.
     - Я думаю, что это ужасно, - прошептала она в пол. - Но раньше  я  не
понимала... - Внезапно она подняла к нему свое вновь побледневшее лицо.  -
Джим, этот зверь пытался убить тебя.
     - Да, - согласился Джим, испытывая какое-то невольное  чувство  стыда
при мысли о том, что бой был все-таки нечестным. - Так это и происходит.
     - Как бы то ни было, - угрюмо, но решительно объявила Ро, - если  нам
повезет, тебе не придется больше этого делать.  Это  просто  счастье,  что
Император сразу же заинтересовался тобой. И...  ну-ка,  догадайся,  в  чем
дело?
     Она перестала помогать ему, и он  остановился,  наполовину  раздетый,
непонимающе уставился на нее сверху вниз.
     - В чем? - спросил он.
     - Я нашла тебе поручителя! - взволнованно выпалила она.  -  Словиэля!
Ты ему понравился еще тогда, когда... В общем, в первый раз, когда он тебя
увидел. И он хочет иметь тебя в числе своих знакомых. Ты знаешь,  что  это
значит?
     Она замолчала и нетерпеливо  начала  ждать  его  ответа.  Он  покачал
головой. То, о чем она сейчас говорила, они не проходили  на  "уроках"  на
корабле.
     - Это значит, что с этих пор ты не относишься больше к классу слуг! -
воскликнула она. - Я очень надеялась найти для тебя поручителя - но не так
быстро. И я не хотела тебе  говорить  об  этом,  чтобы  ты  понапрасну  не
разочаровывался. Но Словиэль сам пришел ко мне!
     - Да? - Джим  внутренне  нахмурился,  хотя  на  его  лице  ничего  не
отразилось: он не хотел, чтобы Ро видела его беспокойство. Он думал, а  не
сделал ли это Словиэль из-за его визита к Афуан сегодня, и не был  ли  его
приход связан с тем, что произошло между Галианом и Джимом на корабле. Ему
очень хотелось задать этот вопрос Ро, но он не стал этого  делать,  чтобы,
по крайней мере сейчас, не рассказывать о визите Афуан и реакции,  которую
она хотела в нем вызвать.
     Он внезапно очнулся от своих мыслей и увидел, что Ро  продолжает  его
раздевать, не придавая этому, по всей видимости, никакого значения.  Он  и
сам не придавал этому большого значения. Но ему пришло в  голову,  что  Ро
относится к этому уж слишком безразлично: так богатый  хозяин  сам  чистит
свою лошадь, чтобы показать ее перед гостями во всем блеске.  К  тому  же,
Джиму нужна была помощь, а не уход и забота.
     - Спасибо, - сказал он, чуть отстраняясь от нее. - Дальше я справлюсь
и сам.
     Он разделся, взял с подушки шотландскую юбку, куда он бросил ее перед
боем, и одел ее вместе с зеленой рубашкой с короткими рукавами. Ро следила
за ним с гордым обожанием.
     - Расскажи мне больше об этом  поручительстве,  -  попросил  Джим.  -
Поручительство - для чего оно?
     - Как - для чего? - сказала Ро, широко раскрыв глаза. - Конечно,  для
усыновления Тронным Миром. Разве ты не помнишь? Я ведь тебе говорила,  что
сейчас еще некоторым необычайно талантливым людям  из  колониальных  миров
разрешено оставаться в Тронном Мире и присоединяться к Высокородным. Самое
большее, на что они могут при этом надеяться - что Высокородными станут их
внуки или правнуки. Сами они не являются истинными Высокородными. Вот  это
и называется усыновлением Тронного Мира. И это  усыновление  начинается  с
того, что  один  из  Высокородных  пожелает  стать  поручителем  человека,
который хочет быть усыновленным.
     - Ты хочешь, чтобы меня усыновили, как Высокородного?
     - Ну конечно же! - Ро буквально приплясывала  от  радости.  -  А  как
только за тебя поручатся, можно считать, что процесс усыновления  начался.
И ты находишься под защитой Императора, как будущий Высокородный,  до  тех
пор, пока Император не примет решения об усыновлении или не откажет  тебе.
И пока еще никому не отказывали, разве что человек сделал  такое  вопиющее
нарушение, что просто не  останется  иного  выхода,  как  изгнать  его  из
Тронного Мира. Раз Словиэль поручился за тебя, ни один из Высокородных  не
сможет больше обращаться с тобой, как со слугой. Я хочу сказать, что жизнь
твоя вне опасности. Ни один из Высокородных - даже Афуан или Галиан  -  не
смогут просто взять и что-нибудь с тобой сделать. Им  придется  подать  на
тебя жалобу Императору, если они что-нибудь и задумают.
     - Понятно, - задумчиво проговорил Джим. - Скажи, а мне надо говорить,
что Словиэль за меня поручился, когда я буду разговаривать с Императором.
     - Разговаривать с Императором? - Ро уставилась  на  него,  потом  она
расхохоталась, но смех ее быстро  оборвался,  и  она,  как  бы  извиняясь,
положила ему свою руку на плечо. - Извини, мне не следовало  смеяться.  Но
дело в том, что ты можешь прожить здесь всю  свою  жизнь,  и  ни  разу  не
поговорить с Императором.
     - Значит, я должен буду сейчас умереть, - сказал Джим, -  потому  что
после боя с быком Император сам попросил меня прийти к нему, как только  я
отдохну.
     Ро уставилась на него, затем очень медленно покачала головой.
     - Ты не понимаешь, Джим, - с  симпатией  сказала  она.  -  Он  сказал
просто так. Никто не приходит к Императору. Его можно увидеть, если только
тебя приведут к нему. Если Император действительно пожелает  тебя  видеть,
то ты внезапно очутишься прямо перед ним. До этих пор тебе придется просто
ждать.
     Джим нахмурился.
     - Извини, Джим, ты этого не знал, - сказала она, - но Император очень
часто говорит подобные вещи. Но затем, внезапно,  он  начинает  заниматься
чем-нибудь другим, и обо всем забывает. Или  он  говорит  это  просто  для
того, чтобы что-нибудь сказать. Как комплимент.
     Джим очень медленно улыбнулся, и лицо Ро опять побледнело.
     - Не смотри так! - сказала она, вновь схватив его за руки. - Ни  один
человек не имеет права так дико смотреть.
     - Не беспокойся, - ответил Джим. Он выдавил  из  себя  улыбку.  -  Но
боюсь, что ты ошибаешься. Я повидаю Императора. Где он находится сейчас?
     Ро изумленно уставилась на него.
     - Джим, ты действительно хочешь туда пойти! Как ты не  понимаешь?  Ты
не можешь...
     - Просто покажи мне, как туда пройти, - сказал Джим.
     - Нет, - твердо сказала она. - Он прикажет Старкиенам убить тебя! Они
могут убить тебя, даже не дожидаясь его приказа...
     - О! А зачем это нашим Старкиенам убивать этого  дикого  человека?  -
неожиданно донесся голос  Словиэля.  Они  обернулись  и  увидели  высокого
Высокородного, только что материализовавшегося перед ними  в  комнате.  Ро
обрушилась на него, как будто это он был причиной ее спора с Джимом.
     - После боя Император сказал  Джиму,  чтобы  тот  отдохнул,  а  затем
пришел повидать его! -  сказала  Ро.  -  А  сейчас  Джим  хочет,  чтобы  я
объяснила ему, как попасть к Императору! Я ему  сказала,  что  никогда  не
сделаю этого!
     Словиэль разразился хохотом.
     - ПОЙТИ к Императору! - повторил он. - Ну и почему же ты  не  сказала
ему? Если не сказала ты, то скажу я.
     - Ты? - взъярилась Ро. - И ты еще сказал, что будешь его поручителем!
     - Верно, - согласился Словиэль, - и я это  сделаю,  потому  что  я  в
восхищении от этого человека, и потому что я буду  восхищаться  выражением
лица Галиана, когда он услышит об этом... Но если.. как  ты  сказала,  его
зовут... Джим желает  во  что  бы  то  ни  стало  быть  убитым,  пока  еще
поручительство не оформлено, -  кто  я  такой,  чтобы  вмешиваться  в  его
судьбу?
     Он посмотрел на Джима через голову Ро, которая стояла между ними.
     - Ты действительно хочешь пойти? - спросил Словиэль.
     Джим вновь хмуро улыбнулся.
     - Я - Дикий Волк, - сказал он, - и я не передумаю.
     - Хорошо, - сказал Словиэль, не обращая внимания на  бешеные  попытки
Ро заставить его замолчать. - Держись. Я пошлю тебя туда, а как  проступят
Вотан и Император, тебе придется увидеть самому.
     В то же мгновение Джим оказался в совсем  другой  комнате.  Это  была
большая круглая зала с прозрачными  потолками,  сквозь  которые  виднелись
облака - или, может, это была просто  иллюзия?  У  Джим  не  было  времени
разобраться, что это такое, потому что все его внимание было  обращено  на
реакцию пяти-шести человек в комнате, которые только что увидели его.
     Одним из этих шести человек был Император. Увидев появление Джима, он
остановился  на  середине  предложения  и  чуть  отвернулся  от   пожилого
широкоплечего человека, который  сидел  рядом  с  ним  в  ложе  на  арене.
Недалеко от этих двоих, спиной к Джиму стоял неизвестный ему Высокородный,
который сейчас  изумленно  провернулся,  чтобы  взглянуть,  что  заставило
Императора замолчать. Остальные три человека в комнате были  мускулистыми,
с серой  кожей  и  лысыми  черепами  люди,  как  и  тот,  которого  Галиан
представил,  как  своего  телохранителя.  На  них  были   надеты   кожаные
набедренные повязки, на поясах висели черные трубки, а остальное  их  тело
было покрыто чем-то, напоминающим металлические ленты, хотя они  прилегали
настолько плотно, что можно было принять их за эластичные ленты  ткани,  а
не металл. При виде Джима они немедленно выхватили свои трубки и направили
их на него, но одно резкое слово Императора остановило их.
     - Нет! - сказал Император. - Это... - Он с минуту смотрел  на  Джима,
похоже, не узнавая его, затем по его лицу расплылась широкая улыбка. -  О,
да это Дикий Волк!
     - Вот именно! - сказал старый Высокородный. - И что ему  здесь  надо?
Племянник, тебе лучше...
     - О, - прервал его Император, направляясь к Джиму и продолжая  широко
улыбаться ему. - Я пригласил его сюда.  Разве  ты  не  помнишь,  Вотан?  Я
пригласил его после того, как он убил быка.
     Высокое тело Императора находилось сейчас между его телохранителями и
Джимом. Он остановился на расстоянии одного своего большого шага, и так  и
остался стоять, продолжая улыбаться.
     - Естественно, ты поспешил прийти к нам, ведь так, Дикий Волк? Ты  не
хотел заставлять нас ждать?
     - Да, Оран, - ответил Джим.
     К этому времени старик по имени Вотан, который,  по  всей  видимости,
был дядей Императора, подошел и встал  рядом  со  своим  племянником.  Его
желто-лимонные  глаза  засверкали  на  Джима  из-под  белых,  но  тоже   с
желтизной, бровей.
     - Племянник, - проговорил он, - ты не можешь не наказать этого дикаря
за его проступок. Нарушь правила хоть раз, и ты  увидишь,  как  их  начнут
нарушать тысячами!
     - Ну-ну, Вотан, - сказал Император, поворачиваясь и улыбаясь  старому
Высокородному. - Разве много у нас в Тронном Миру  Диких  Волков,  которые
знали бы все правила? Нет, я пригласил его  сюда.  Если  мне  не  изменяет
память, я даже сказал, что мне будет  интересно  поговорить  с  ним,  и  я
думаю, что не ошибся.