кие  сосны.  Они  были  достаточно  высокими,  чтобы  скрыть  то,  что
находилось за ними.
     Джим вновь повернулся и задумчиво  подошел  к  своей  постели.  Через
минуту он улегся и укрылся простыней.
     С  терпением,  которое  уже  стало  его  вторым  внутренним  "я",  он
приготовился ждать.
     Прошло,  по  меньшей  мере,  несколько  часов.  Затем,  безо  всякого
предупреждения, дверь  открылась  и  вошел  тот  же  санитар,  за  которым
следовал человек небольшого роста, лет около пятидесяти, с узким  лицом  и
абсолютно лысый, в белом врачебном халате. Они вместе подошли к постели, и
человек в халате посмотрел на Джима.
     - Все в порядке, - сказал он, поворачиваясь  к  санитару.  -  Вы  мне
больше не понадобитесь.
     Санитар вышел, захлопнув за собой дверь. Врач, так как ничем иным  он
быть не мог, взял Джима за руку и сосчитал его пульс.
     - Да, - сказал он через минуту, как бы сам  себе.  Он  отпустил  руку
Джима, откинул простыни,  поднял  вверх  пижаму  и  осмотрел  правый  бок.
Внезапно он начал ощупывать пальцами бок  то  там,  то  здесь,  Джим  весь
напрягся.
     - Больно? - спросил врач.
     - Да, - бесстрастно сказал Джим.
     - Гм... это интересно, - сказал доктор, - ...если это правда.
     - Доктор, - спокойно сказал Джим, - что-нибудь не в порядке со мной -
или с вами?
     - Нет, с вами все в порядке, - сказал врач, опять одергивая пижаму  и
накрывая его простыней, - но я - не верю в это.  Единственное,  во  что  я
могу верить, это в то, что я  видел  собственными  глазами,  а  именно,  в
большую перфорацию на вашем правом боку.
     - Во что же тогда вы не верите? - спросил Джим.
     - Я не верю, что на этом месте у вас была выжженная огнем  рана  двух
дюймов в ширину и шести в  длину,  -  пояснил  врач.  -  Да,  я  видел  по
телевизору ваш корабль, и я знаю, что мне сказала девушка, но я в  это  не
верю. Во-первых, с такой раной, которую она мне описала, вы были бы мертвы
еще задолго до того, как прилетели сюда. А,  во-вторых,  я  могу  поверить
только в небольшую ранку, которая заживает без всяких видимых  шрамов.  Но
вы не убедите меня, что такое может получиться при большой ране.
     - А разве необходимо вас убеждать? - мягко спросил Джим.
     - Нет, - сказал врач. - А, следовательно, меня это  не  беспокоит.  Я
могу только дать свое заключение, что сейчас вы совершенно здоровы -  и  я
им так и передам.
     - "Им"? - спросил Джим.
     Врач посмотрел на него.
     - Доктор, - спокойно сказал Джим, - непонятно почему, но, по-моему, у
вас обо мне сложилось плохое мнение. Это - ваше  дело.  Но  я  думаю,  что
отнюдь не ваше дело держать своего пациента в неведении относительно того,
где он находится и кто в этом принимает участие. Вы  говорили  о  девушке,
которая рассказала вам обо мне? Скажите, она не ждет сейчас за дверью?
     - Нет, - ответил врач. - Что  же  касается  ваших  вопросов,  я  могу
сказать, что сюда вас поместили  люди  из  Правительства  Мира.  Мне  было
сказано, чтобы я ни о чем не говорил с  вами,  если  это  не  будет  иметь
отношения  к  лечению.  Лечения  моего  вам  больше   не   требуется,   а,
следовательно, мне не о чем с вами разговаривать.
     Он повернулся и пошел к двери.
     Взявшись за ручку, он, казалось, начал испытывать какие-то  угрызения
совести, потому что вновь повернулся к Джиму.
     - Они пришлют к вам одного человека после того, как я доложу, что  вы
окончательно выздоровели, - сказал он. - Вы  сможете  задавать  ему  любые
вопросы, какие сочтете нужным.
     Он еще раз отвернулся от Джима, нажал на ручку и обнаружил, что дверь
заперта. Он стал стучать  по  ней  кулаком  и  кричать  кому-то,  по  всей
видимости человеку, находившемуся на другом конце коридора.
     Через  минуту  дверь  осторожно   открыли.   Врачу   было   разрешено
выскользнуть в самое маленькое отверстие. Тут же дверь хлопнула и  щелкнул
замок.
     На этот раз ждать ему пришлось  недолго.  Прошло  не  более  двадцати
минут, прежде чем дверь распахнулась еще раз  -  и  тут  же  захлопнулась,
пропустив человека, лет на  десять  моложе  врача,  с  загорелым  лицом  и
одетого в серый деловой костюм. Он  вошел,  без  улыбки  кивнув  Джиму,  и
приставил один из стульев к его кровати. Джим уселся на ее краю.
     - Я - Даниэль Уилкоксин, - сказал человек, - но если  хотите,  можете
называть меня Дэном. Правительство собирает Комиссию по Расследованию, и я
назначен вашим адвокатом.
     - Что, если я не захочу вас? - мягко спросил Джим.
     -  Тогда,  конечно,  меня  не  будет,  -  сказал  Уилкоксин.   -   Но
расследование не будет иметь ничего общего с судебным процессом.  Судебный
процесс начнется позже, если так сочтет нужным Комиссия по  Расследованию.
Так что сейчас вам адвокат, по существу не нужен, и  вас  никто  не  может
принудить иметь его. С другой стороны, если вы откажетесь от меня, вряд ли
Комиссия предоставит вам другого адвоката, так как, согласно тому,  что  я
уже говорил раньше, это не судебный процесс и  формально  адвокат  вам  не
нужен.
     - Ясно, - сказал Джим, - я бы хотел задать вам несколько вопросов.
     - Ну, давайте, - сказал Уилкоксин,  откидываясь  на  спинку  стула  и
кладя руки на колени.
     - Где я? - холодно спросил Джим.
     - Этого, боюсь, я не могу вам сказать,  -  сказал  Уилкоксин.  -  Это
правительственная клиника, в которой лежат особые люди, если  по  какой-то
причине их дела требуют большой секретности. Меня самого привезли  сюда  в
закрытом автомобиле. Даже я не знаю, где нахожусь - кроме того, что мы  не
более чем в двадцати минутах езды от здания Правительства,  где  находится
моя собственная контора.
     - Где мой корабль? И где женщина и мужчина, с которыми я прилетел?
     - Ваш корабль на правительственном космодроме, - сказал Уилкоксин.  -
Он окружен стражей, которые держат всех на  расстоянии  четверти  мили  от
него. Два ваших товарища все еще на борту этого корабля, за что вы  можете
поблагодарить губернатора Альфы Центавра III. Он здесь, на Земле, и  когда
правительство решило попросить их сойти с корабля и поместить  туда  своих
людей, губернатор отговорил их от  этого.  Кажется,  та  женщина,  которая
прилетела с вами -  то,  что  они  называют  Высокородными,  а  губернатор
прямо-таки дрожит перед каждым Высокородным. Мне кажется, я  не  могу  его
упрекнуть в...
     Уилкоксин внезапно замолчал и с любопытством уставился на Джима.
     - Насколько я понимаю, Высокородные правят всей Империей? - вырвалось
у него.
     - Да, - спокойно ответил Джим. - Зачем меня поместили сюда?
     - Эта леди Высокородная...
     - Ее зовут Ро, - хмуро прервал его Джим.
     - Ро встретилась с представителями правительства, как только  корабль
приземлился и они пришли к ней. Насколько я  понял,  пришли  встречать  ее
люди очень важные, так как губернатор Альфы  Центавра  III,  гостивший  на
Земле, узнал этот корабль, как принадлежащий Высокородным. Как  бы  то  ни
было, Ро впустила их и рассказала им довольно-таки  впечатляющую  историю,
включая и то, как вы были ранены на дуэли, убив при этом  принца  Империи.
Она  сказала,  что  вам  уже  намного  лучше,  но  не   возражала,   когда
правительство предложило ей поместить вас в одну из клиник.  Очевидно,  им
удалось убедить ее, что несмотря на все ее познания в медицине, лекарства,
к которым вы привыкли, вылечат вас значительно быстрее.
     - Да, - прошептал Джим, - она очень доверчива...
     - Очевидно, - сказал Уилкоксин. - Во  всяком  случае,  она  позволила
забрать вас.  И  Комиссия  решила  начать  расследование,  как  только  вы
поправитесь. Насколько я понял, доктор уже дал положительное заключение  о
вашем здоровье, так  что  предварительное  расследование  начнется  завтра
утром.
     - Что это будет за расследование? - спросил Джим.
     - Видите ли... - Уилкоксин наклонился вместе со стулом. - В том-то  и
дело. Как я уже сказал, расследование это не может иметь ничего  общего  с
судебным процессом. Теоретически,  оно  создано  только  для  того,  чтобы
правительство получило нужную информацию, из которой заключило бы, что  им
делать с вами, вашими друзьями и кораблем.  В  действительности  же,  и  я
думаю, вы уже поняли это, они просто хотят открыть судебное дело,  обвинив
вас в предательстве и измене.
     Последние слова Уилкоксина  как  бы  повисли  в  неподвижном  воздухе
палаты. Джим взглянул на него.
     - Вы сказали: "как вы уже поняли", - повторил Джим спокойно. - Почему
вы решили, что я должен ожидать нечто в этом роде по своем возвращении  на
Землю?
     - Но... - Уилкоксин замолчал и быстро с проницательностью взглянул на
него. - После  того,  как  вы  улетели  с  Альфы  Центавра  III  вместе  с
остальными Высокородными, на  Землю  вернулся  Максвелл  Холланд,  который
доложил, что вы сказали, что вам наплевать на все их  приказы,  и  что  вы
хотите действовать по своему усмотрению и поднять на Тронном Мире чуть  ли
не бунт. Естественно, Холланд приведет ваши слова дословно  на  завтрашнем
заседании Комиссии. Вы хотите сказать, что  вы  никогда  ему  не  говорили
этого?
     - Нет, - сказал Джим,  -  все,  что  я  сказал  ему,  -  что  я  буду
руководствоваться только своими собственными суждениями.
     - Для Комиссии это будет звучать точно так же, - заметил Уилкоксин.
     - Похоже на то, - согласился Джим. - Эта ваша Комиссия  уже  признала
меня виновным... в чем там?.. в предательстве?
     -  Я  бы  сказал,  что  да,  -  ответил  Уилкоксин.  -  И  поэтому  я
автоматически перехожу на вашу сторону,  как  ваш  защитник.  И  я  бы  не
сказал, что все это  мне  нравится.  Вы  были  выбраны  из  многих  людей,
кандидатов на Тронный Мир, на вас затратили  массу  средств,  многие  были
отстранены от работы для вашего обучения - и все это для  того,  чтобы  вы
смогли вести наблюдения, живя среди Высокородных. Правительству надо  было
решить, действительно ли мы часть Империи, о которой они забыли, или  есть
шанс, что мы развились самостоятельно - и просто совершенно  другая  раса,
чем те, кто населяет Империю. Правильно?
     - Да, это так, - сказал Джим.
     - Значит, здесь вы согласны, - сказал Уилкоксин. - Очень  хорошо.  Но
теперь, исходя из рассказа Ро, вместо того,  чтобы  вести  наблюдение,  вы
начали драку с Высокородным еще будучи на  корабле  и  ранили  его  ножом,
затем, вместе со своим телохранителем, вы ввязались при дворе  в  какую-то
интригу, в которой был убит дядя Императора и его брат, а также  Имперская
охрана. Это правда?
     - Это целиком покрывает физический факт того, что произошло, - просто
сказал Джим. - Но ситуацию трудно понять,  судя  по  одним  голым  фактам,
которые не дают полной картины.
     - Вы хотите сказать, что эта девушка - Ро -  лгала?  -  требовательно
спросил Уилкоксин.
     - Я хочу сказать, что она не могла сказать всего этого именно  такими
словами, - ответил Джим. - Скажите, вы слышали этот  рассказ  сами  из  ее
уст, или это пересказ того, кто ее слышал?
     Уилкоксин задумчиво потер подбородок и откинулся в кресле.
     - Я слышал этот рассказ из вторых уст, -  признался  он.  -  Но  если
человек, который говорил  мне  это,  так  же  убедительно  выступит  перед
Комиссией по Расследованию, то для вас это будет выглядеть весьма неважно.
     - Значит эта комиссия очень предубеждена против меня, - сказал Джим.
     -  Возможно...  -  Уилкоксин  опять  задумчиво  поскреб   подбородок.
Внезапно он вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами. - Я  совершенно
честно признаюсь вам, - сказал он, останавливаясь перед Джимом, - я был не
в восторге, когда меня назначили вашим защитником. Возможно, я и  сам  был
немного предубежден... - Он сдержал себя. - ...я говорю это не потому, что
вы как то переубедили меня, - торопливо сказал он. - Я говорю  это  просто
потому, что вполне возможно - именно возможно - что все происходило совсем
не так.
     Он снова уселся в кресло у кровати Джима.
     - Ну, что ж, - сказал он. - Теперь,  давайте  послушаем,  что  можете
сказать вы. Что случилось после того, как вы покинули Альфу Центавра III и
до этих самых пор, пока ваш корабль не приземлился здесь?
     - Я отправился на Тронный Мир, -  сказал  Джим,  глядя  ему  прямо  в
глаза, - чтобы выяснить, как вы сказали, населена ли Империя  родственными
нам  людьми  или  же  мы  развились  совершенно  самостоятельно.  Все  что
случилось там, было следствием моих поисков и наблюдений.
     Уилкоксин продолжал молчать, как бы ожидая, что Джим  продолжит  свой
рассказ.
     - Это все, что вы собираетесь сказать? - спросил он после  некоторого
молчания.
     - Пока что - да, - сказал Джим. - Более подробно я все расскажу  этой
Комиссии по расследованию, если они, конечно, захотят слушать.
     - Тогда вы намеренно не  говорите  мне  то,  что  можете  сказать,  -
нахмурился Уилкоксин. - Разве вы не понимаете, что я  не  смогу  быть  вам
ничем полезен, если вы не расскажете мне всего без утайки?
     - Я понимаю это, - сказал Джим. - Но если говорить откровенно, я  вам
не доверяю. Я не то чтобы не доверяю вам,  как  человеку,  хорошо  ко  мне
относящемуся - не поймите меня превратно,  -  я  просто  не  верю  в  ваши
способности принять то, что я расскажу, так же, как и любому человеку,  не
побывавшему на Тронном Мире.
     - Да, но ведь... - начал Уилкоксин, - ...на Тронном Мире ведь не было
ни одного землянина!
     - Совершенно верно, - сказал Джим. - Я и  не  думаю,  что  хоть  один
человек  может  мне  помочь.  Не  тогда,  когда  Макс  Холланд  собирается
свидетельствовать против меня перед Комиссией, которая уже заранее решила,
что меня надо предать суду за предательство!
     - Но, в таком случае, я никак не смогу быть вам полезен! -  Уилкоксин
вскочил со стула и направился к двери.
     - Подождите минутку, - сказал Джим. - Возможно, вы сможете  мне  быть
полезны, но не как защитник, не более чем  любой  другой  человек,  но  вы
сможете помочь мне в другом.
     - Как?
     Уилкоксин обернулся к нему, когда одна рука была уже на ручке двери.
     - Начнем с того, - спокойно начал Джим,  -  что  вы  хотя  бы  будете
считать меня невиновным до тех пор, пока не будет доказано обратное.
     Уилкоксин остался стоять у двери, затем рука его упала  с  ручки,  он
медленно пошел обратно и сел на стул.
     - Извините, - сказал он, глядя на Джима. - Ну, хорошо. Скажите, что я
могу для вас сделать?
     - Видите ли, - сказал Джим, - с одной стороны,  вы  можете  пойти  со
мной завтра на заседание комиссии, как мой адвокат. Но, с другой  стороны,
я буду рад, если вы ответите мне на несколько  моих  вопросов.  Во-первых,
почему эта Комиссия, Правительство и весь народ вообще так хотят  признать
меня виновным в предательстве, хотя все, что я сделал - это вернулся живым
с Тронного Мира и привез с собой ценный космический корабль, а также  двух
людей Империи? Я просто не вижу, как это может сочетаться  с  тем,  что  я
решил предать людей, когда находился на Тронном Мире. Конечно,  существует
еще Макс Холланд, который желает обвинить меня во  всех  смертных  грехах,
но, если у вас имеются только его показания, я думаю,  беспокоиться  не  о
чем.
     - Как вы не понимаете? - прервал его нахмурившийся Уилкоксин.  -  Все
эти разговоры о предательстве начались потому,  что  они  боятся,  что  вы
наделали  на  Тронном  Мире  такого,  что  Империя  возжаждет   мести,   и
неизвестно, что сделает с Землей.
     - Почему? - спросил Джим. - Почему?...
     Уилкоксин даже поперхнулся.
     - Может быть потому, что дядя Императора и его брат мертвы. Разве  не
может Император захотеть, чтобы Земля заплатила за их смерть?
     Джим ухмыльнулся. Брови Уилкоксина удивленно поднялись вверх.
     - Вы думаете, это смешно? - спросил он.
     - Нет, - сказал Джим. - Просто теперь я  понял,  почему  меня  решили
обвинить в предательстве. Ведь, насколько я знаю,  предательство  карается
смертной казнью?
     - Иногда... - нерешительно сказал Уилкоксин. - Но причем здесь это?
     - Боюсь, что не смогу вам объяснить. Скажите, вы не могли бы пойти  и
повидать Ро на борту корабля?
     Уилкоксин покачал головой.
     - Я пытался это сделать раньше, - сказал он. - Но власти не разрешили
мне даже приблизиться к кораблю.
     - А вы сможете передать ей записку? - спросил Джим.
     - Думаю, да. - Уилкоксин нахмурился. - Хотя я не  знаю,  смогу  ли  я
передать вам ее ответ.
     - Это не обязательно. Ро  отдала  меня  земным  врачам  безо  всякого
протеста. Следовательно, она доверяла им. А отсюда я делаю вывод, что  она
не знает, что собирается сделать завтра со мной эта Комиссия.  Не  сможете
ли вы просто передать ей, какие цели  преследует  эта  Комиссия  и  каково
отношение ко мне этих людей.
     - Думаю, что да, - сказал Уилкоксин. Потом он с бодростью добавил.  -
Да, конечно, я смогу! Если ничего больше не останется, я  поговорю  с  ней
завтра утром. Они вызывают ее, чтобы  она  повторила  свой  рассказ  перед
Комиссией. Она, несомненно, будет также присутствовать при расследовании.
     - Если вы сможете передать ей это сегодня вечером,  я  буду  вам  еще
более благодарен.
     - Наверное, смогу. - Уилкоксин странно на него взглянул. - Но что  вы
от нее ожидаете? Она ведь теперь не сможет дать другие  показания,  чем  в
первый раз.
     - Я от нее этого и не жду.
     - Но ведь вы сказали, что ни один человек на Земле  не  в  силах  вам
помочь. Значит, помочь вам смогут она и еще этот человек, который прилетел
с вами с Тронного Мира. Разрешите мне предупредить вас, что они -  главные
свидетели обвинения против вас. Короче говоря, в вашу защиту  не  выступит
ни один человек.
     - Может быть, да, а,  может,  и  нет.  -  Джим  слегка  улыбнулся.  -
Существует ведь еще и губернатор с Альфы Центавра III.
     - Он! - Глаза Уилкоксина зажглись. - Я никогда о нем  не  думал!  Это
верно - он ведь хотел замолвить слово за Ро, когда она  захотела  остаться
на корабле. Может быть, он и выступит завтра в вашу защиту. Хотите,  чтобы
я связался с ним?
     Джим покачал головой.
     - Нет. Предоставьте это мне.
     - Не понимаю, - тоже покачал головой Уилкоксин. - Просто не  понимаю.
Но я - с вами. Что-нибудь еще?
     Он взглянул на Джима.
     - Нет. Просто передайте все Ро, если сможете.
     - Хорошо, - Уилкоксин встал. - Я приду за полчаса до  того,  как  вас
отправят в Комиссию по расследованию, и я поеду с вами.
     Он подошел к двери, подергал за ручку и постучал.
     - Это Уилкоксин! Откройте!



                                    4

     Даниэль Уилкоксин зашел  к  Джиму  следующим  утром  ровно  в  восемь
пятнадцать, и сидел рядом с ним в  закрытой  машине,  отвезшей  их  в  зал
заседаний  Комиссии  в  одном   из   зданий   Правительственного   Центра.
Расследование, как сказал Уилкоксин, должны начать ровно в девять.
     Джим спросил только, удалось ли  ему  переговорить  с  Ро.  Уилкоксин
кивнул.
     - Мне не разрешили подняться на  корабль,  -  сказал  он,  -  но  мне
удалось переговорить  с  ней  по  телефону,  установленному  на  одном  из
пограничных постов по охране корабля. Я задал ей множество общих вопросов,
ответы на которые мне якобы были нужны,  чтобы  защищать  вас,  и  передал
между строками то, что вы хотели ей сообщить.
     - Хорошо, - сказал Джим.
     И  после  этого,  за  все  время,  пока  они  ехали   в   машине   до
Правительственного Центра, Джим не произнес ни единого слова, и  полностью
игнорировал вопросы, которые пытался  задавать  ему  Уилкоксин.  Дошло  до
того, что адвокат был вынужден толкнуть его локтем, чтобы привлечь к  себе
внимание.
     - Послушайте, ответьте мне в конце-концов, - потребовал Уилкоксин.  -
Не забывайте, я должен защищать вас через полчаса. Вы должны мне ответить!
Не забывайте, я связался для вас с Ро, а это  было  нелегко.  Кроме  этого
полевого телефона, других связей с кораблем поп