ит продолжить путь, то леди Иокаста подтвердит мои слова.
     Де Пуактьер просунулся лицом к  Саймону.  Борода  его  царапала  лицо
Саймона, слюна брызгала изо рта.
     - Нет! Наглый трус! У тебя нет перстня. А посему ты -  лжец.  Я,  это
говорю, что ты лжешь. Я говорю, что ты  тайком  выбрался  из  казармы  для
гнусного совокупления с какой-то грязной посудомойкой. Я  говорю,  что  ты
сядешь на цепь в карцере, на четыре дня, на хлеб и  воду.  Я  говорю,  что
твой друг-проныра будет сам сторожить тебя. Так что  вы  оба  пропадете  с
моих глаз на некоторое время. Что ты скажешь на это?
     Что было ему сказать? Разве то, что  леди  ждет  его.  Если  он  хоть
что-то понимает в женщинах, то она воспримет очень болезненно то,  что  он
не пришел к ней. Саймон никак не мог  подобрать  ответа.  Сенешаль  шагнул
назад и нежно улыбнулся ему.
     - Мой милый Симеон, клянусь, ты не очень хорошо выглядишь. До  казарм
далеко, и мне не хочется, чтобы ты устал еще  больше,  бил  себе  ноги  по
твердому булыжнику.
     И он кивнул кому-то позади Саймона. Тот успел только вскинуть глаза -
хотя ни к чему хорошему это не привело, просто реакция на неожиданное -  и
тут снова все выключилось. На этот раз он уплыл надолго.
     Саймон пришел в себя от резкой боли в шее. Он сразу же обнаружил, что
боль  ему  причиняет  грубый  металлический  ошейник  с  острыми   краями,
скованными сзади. Ошейник висел на цепи, которая,  в  свою  очередь,  была
приделана к стене. Стене тюремной камеры.
     Лежал он на охапке соломы. Светало. В отличие от  подземных  тюремных
клеток донжона, этот карцер находился  в  помещении  казарм,  и  забранное
железными прутьями окно выходило во внутренний дворик. От двери свистнули.
С большим трудом Саймон сфокусировал взгляд на глазке в центре двери.  Там
была видна половина лица Богарта, выглядевшая обеспокоенной и несчастной.
     Видно, де Пуактьер сдержал слово. Саймона посадили на хлеб и воду  на
четыре дня за пренебрежение обязанностями. Его сторожил - шесть  часов  на
посту и два часа отдыха - капрал Зебадия Феттер.
     На заре сенешаль посетил заключенного. Странно, но чувствовал он себя
явно неловко. Де Пуактьер мерил шагами крохотную  камеру,  пиная  сапогами
пучки соломы. Наконец он подошел к окну, свесил руки через железные прутья
и сказал через плечо Саймону.
     - Загадочный ты человек, мастер Грейв. Многое в тебе заставляет  меня
удивляться.  Ты  со  своим  невоспитанным  другом  появился  на  Сол  Три,
приземлился возле замка "Фалькон" как раз  перед  самым  важным  собранием
знатных людей за последние несколько десятилетий. Вы утверждаете,  что  вы
наемники. Тот способ, каким вы сбежали из  Логова  Червя  заставляет  меня
думать,  что  может  быть  это  и  так.  Однако  вы  ведете  себя  слишком
независимо. Слишком уверены  в  себе.  Корабль  ваш  таинственным  образом
взорвался. Произошла драка в борделе, было убито несколько человек. Одного
из них подозревали в связях с мятежниками. Ты связался с леди Иокастой. Ты
шнырял по замку поздно вечером. Нет, не перебивай меня.  Я  знаю,  что  ты
скажешь, и сейчас я склонен в это поверить. На, возьми. Ей  он  больше  не
нужен.
     Он швырнул что-то в солому перед Саймоном и снова отвернулся к  окну.
Нагнувшись, насколько позволил ему железный  ошейник,  Саймон  зашарил  по
полу.
     Де Пуактьер заговорил снова.
     - А потом вспомним смерть Мэтью. Опять вы оба оказались  замешанными.
Куча странных совпадений, sirrah. Ты должен  согласиться.  Но  это  кольцо
доказывает, что хотя бы отчасти ты не  врал.  То,  что  произошло  сегодня
утром - еще большее доказательство.
     Саймон сжимал в кулаке перстень с печаткой леди Иокасты Мескарла.
     - Что с ней случилось?
     Сенешаль повернулся к нему.
     - Она умерла. Не сомневаюсь,  твой  дружок  все  подробнее  расскажет
тебе. Я не хочу.  Со  своей  стороны  я  рад  этому...  она  освободилась.
Когда-то я... - Он помолчал. - Я должен верить,  что  она  волновалась  за
тебя. Иначе... - Почувствовав, что уже и так сказал достаточно, он подошел
к двери и распахнул ее. - И последнее. Твое лицо я все же вспомню. У добру
ли, к худу ли, но вспомню. До тех пор  ты  будешь  свободен.  Завтра  тебя
раскуют. После этого можешь приступать к своим обязанностям.
     Тяжелая дверь захлопнулась.
     Только после обеда Богги смог прийти и рассказать ему, что произошло.
Повествование оказалось коротким и печальным.
     Леди Иокаста долго ждала Саймона. Она  дважды  посылала  свою  старую
служанку поискать его. И каждый раз та не могла его найти. Наконец Иокаста
отослала служанку и заперлась в спальне. Утром  та  женщина  зашла,  чтобы
разбудить свою госпожу, и обнаружила ее мертвой. Леди Иокаста  взяла  свои
портновские ножницы и отрезала длинную полосу из простыни. Взобравшись  на
изящный лаковый столик, она ухитрилась привязать один конец  к  подвесному
бра. Другой конец она захлестнула петлей вокруг своей тонкой  шеи.  Потом,
как пловец ступает в глубокую воду, она скользнула к своему концу.
     - Честное слова, мне очень жаль, Богги. Но она очень устала.
     - Да. Говорят Магус смеялся, когда услышал эти новости.
     Пять из восьми дней прошло. Старика и его клетку убрали. Хрупкое тело
леди Иокасты было положено на вечный отдых. Саймон провожал ее в последний
путь. Плечом к плечу с ним богато украшенный гроб нес де  Пуактьер.  Когда
ее несли в семейную усыпальницу, Магус сидел у раскрытого окна  и  выдувал
мыльные пузыри. Большая  часть  лопалась,  но  некоторые  плыли  в  теплом
воздухе высоко над стенами башни.
     На шестой день Мескарл послал за Саймоном.
     - Капрал Грейв, я слышал от моего дорогого де Пуактьера, что вы и ваш
друг с тех пор,  как  таким  чудесным  образом  появились  среди  нас,  то
взлетаете вверх, то падаете глубоко вниз. Вероятно, вы слишком  не  любите
замкнутые помещения. Я убедил его, что вы должны завтра выехать с нами.  Я
везу своих гостей, чтобы показать им карьер. Поездка будет долгой,  займет
большую часть дня.  Но  ваш  друг-коротышка  останется  здесь.  Понимаете,
только так мы можем быть уверены, что вы не только выедете вместе с  нами.
Вы еще и вернетесь. Понимаете?
     Саймон стоял по стойке смирно.
     - Да, милорд. Я очень хорошо вас понял.
     Мескарл улыбнулся. Он носил траур, как  и  все  высокородные.  Только
Магус ухитрялся носить свои всегдашние черные одеяния таким  образом,  что
казалось, будто он посмеивается над трагедией.  Сам  Барон  надел  широкий
плащ из черного шелка, который мягко шелестел при движении. На  плече  его
сидел кот, Священник, и его черный мех искрился, как настоящий соболиный.
     - Ну и отлично. Выходим через час.
     Пышная  кавалькада  долго  грохотала  по   подъемному   мосту   замка
"Фалькон". Лорды гарцевали на  своих  скакунах,  леди  ехали  степенно  на
покрытых  роскошными  чепраками  дамских   верховых   лошадях.   Авангард,
состоящий из воинов гостей и отборных бойцов  самого  Мескарла,  скакал  в
сотне метров впереди основной процессии. Другие солдаты охраняли правый  и
левый фланг, и основные силы, возглавляемые де Пуактьером, следовали сразу
за дворянами.
     Всех вместе было не менее двух сотен душ. По плану  утро  посвящалось
охоте, в том  числе  и  соколиной.  После  пикника  большая  часть  воинов
сопроводят  леди  обратно  в  замок.  Остальные  отправятся  к  ферониевым
карьерам и обогатительной фабрике.
     Саймон скакал в первых рядах арьергарда, сразу же за  де  Пуактьером.
Он был одет по всей форме - в длинном плаще, спускавшемся  ниже  колен,  в
стальном шлему. Кроме длинного меча у него был еще  один  из  его  тяжелых
метательных ножей с листообразным лезвием, висевший в  ножнах  из  оленьей
кожи на тыльной стороне шеи. День обещал быть жарким.
     Людей и соколов было очень много, чтобы охота  удалась,  то  путы  на
ногах птиц никак не хотели развязываться, то соколы бросались не на  дичь,
а друг на друга. Многие леди от жары и суматохи позабылись,  и  посыпались
выражения, которые скорее услышишь в публичном доме в базарный  день,  чем
на пикнике в благородном обществе.
     Мескарл  возглавил  группу  охотников,  решивших  загнать  нескольких
вепрей, которые уже были пойманы слугами и которых отпустили,  как  только
лорды  приблизились.  Но  улюлюканью  и  охотничьим  воплям   не   хватало
воодушевления.  Солнце  поднималось  все  выше,  становилось  все   жарче.
Некоторые звери были так измотаны, что тупо стояли на месте,  пока  их  не
закололи длинными охотничьими копьями.
     Однако один старый хряк со злобно изогнутыми  клыками  и  налившимися
кровью глазами стрелой  метнулся  сквозь  кольцо  солдат,  распоров  живот
бедняге, оказавшемуся на его пути.  Де  Пуактьер  пришпорил  своего  коня,
чтобы перехватить вепря, но тот успел подцепить скакуна за переднюю ногу и
свалить его на землю.
     Леди закричали, когда  зверь  вновь  развернулся  к  упавшей  лошади.
Лошадь упала рыцарю на ногу, и тот лишь мог беспомощно смотреть,  как  его
смерть в убийственной ярости роет копытами землю. Потом зверь бросился. Ни
один из бравых дворян и не пошевелился, чтобы помочь Сенешалю.
     Саймон желал смерти этого человека.  Но  тот  еще  не  был  стариком,
пережившим время своего расцвета и преждевременно искалеченным, как Мэтью.
Де  Пуактьер  был  все  еще  крепким  мужчиной,  которым  еще  можно  было
восхищаться, гордым и высокомерным, не уступавшим ни в чем  никому,  кроме
своего сюзерена. Неприятно было подумать, что тот должен умереть, в клочья
разодранный дикой свиньей. Это не устраивало Саймона.
     С диким воплем он пришпорил  своего  коня,  но  тот  лишь  всхрапнул,
попятился и неуклюже попытался сбросить своего  всадника.  Как  бы  то  ни
было,  это  вмешательство  заставило  вепря  приостановиться  на  какое-то
мгновение, прежде  чем  снова  броситься  на  свою  жертву.  В  это  самое
мгновение Саймон и оказался у него на пути.
     Припав на колено, он упер тупой конец  копья  в  землю  позади  себя,
совсем рядом с извивающимся, изрыгающим проклятия сенешалем.  Одной  рукой
Саймон держал копье возле колена, чтобы закрепить его,  другой  -  гораздо
выше по древку, почти у самой перекладины, чтобы направлять копье.  Он  не
обращал внимания на вопли оставшегося позади человека и ждал.
     Все вокруг него, казалось, взорвалось  воплями  и  суетой.  Потом  он
заглянул в глаза вепрю, и все это пропало, и Саймон  сконцентрировал  свое
внимание на животном, как тот момент времени, замороженный  в  хрустальном
шаре, во всем мире остались только вепрь и он. Зверь начал двигаться,  но,
казалось, все происходит очень медленно. Из-под копыт вепря летели  клочья
дерна. Земля тряслась. Саймон восхищенно  смотрел,  как  плечевые  мускулы
зверя перекатывались при движении, щетина встала дыбом. Его желтые  клыки,
один из которых был длиннее другого, были испачканы до самых корней. Левый
бок его был красным от крови убитого недавно человека.
     От напряжения кровь грохотала в ушах  Саймона.  Адреналин  непрерывно
впрыскивался  в  его  систему.  Потом  раздался  оглушительный   треск   -
наконечник копья пробил грудную кость мчавшегося вепря, и Саймона швырнуло
на спину. Если бы не перекладина на копье, зверь полностью наделся  бы  на
древко и в последнем, смертельном усилии достал бы Саймона.
     Саймон повис на рвущемся из его рук копье,  и  рыло  вепря  оказалось
всего в нескольких дюймах  от  его  живота.  Зверь  неистово  хрипел,  его
вонючее дыхание било в лицо Саймону.  Потом  сгусток  крови  выкатился  из
пасти вепря, и он сдох.
     После того, как восторженные восклицания и аплодисменты стихли, после
того, как он получил свою долю поцелуев  от  леди  и  пригоршню  золота  и
перстней от мужчин - включая чудесный кроваво-красный опал от  Мескарла  -
Саймон на некоторое время остался наедине с де Пуактьером.
     Руки его дрожали, когда он пил вино  из  кубка,  который  ему  вручил
сенешаль с до сих пор мучнисто-белым лицом. Де  Пуактьер  положил  Саймону
руку на плечо и отвел немного в сторону от толпы.
     - Во-первых, спасибо. Я в таком долгу  у  тебя,  как  мало  кому  был
должен за всю жизнь. Вепрь распорол бы меня прежде, чем кто-либо успел  бы
пошевелиться. Нет, не возражай. Выслушай меня, я еще не все сказал. Я  уже
выразил тебе свою благодарность. Я оказался в большом долгу у  тебя.  А  я
этого очень не люблю. На сей раз мне будет очень легко рассчитаться. Когда
мы вечером вернемся в замок "Фалькон", я распоряжусь, чтобы тебе и  твоему
другу дали лошадей и еды. Оправдаться я всегда смогу. Вы уедете, и никогда
не  вернетесь.  Поезжайте  спокойно  к  своим  друзьям  из   Галактической
Безопасности. Уезжай, и на сей раз навсегда, Саймон Рэк.
     Саймон первый готов был признать, что вся эта затея рискованна.  Хотя
проверка показала, что в замке  "Фалькон"  осталось  всего  три  человека,
хорошо  знавших  его,  оставалась  вероятность,  что  его   могла   узнать
какая-нибудь служанка. Время оставило на нем многочисленные  отметины,  но
сущность того человека, каким он стал, должно быть, присутствовала в нем и
в  те  дни.  Ему  повезло,   что   толстяк-Саймон   взорвался   вместе   с
кораблем-разведчиком. Убийство Мэтью было более-менее спланированным, но и
тогда удача бросила свои кости в его пользу.  Теперь  шансы  переменились.
Песок в часах вытек.  И  Лавры,  и  пенаты,  повернулись  к  нему  спиной.
Выберете любую метафору, какая понравится.
     Но даже и теперь ничтожные шансы еще остались. Де Пуактьер у  него  в
долгу - а это человек чести, и он в любом случае выполнит свое обещание  -
так что у Саймона было два выхода. Если  учесть,  что  он  мог  бы  просто
принять предложение и отказаться от выполнения  своей  миссии,  то  выхода
было - три. Но третий на самом деле не считается.
     Так что он может  попытаться  убить  де  Пуактьера  и  таким  образом
заставить его умолкнуть навсегда. Или он может убежать в лес и  попытаться
найти Моркина. А это значит потерять Богги. Нет, вернее - убить.
     Когда  сенешаль  высказался,  Саймон  не  смог  ничего  ответить.  Де
Пуактьер не сводил с него холодного взгляда.
     - Если бы я не был у тебя в долгу, я прирезал бы тебя прямо на месте.
Ты это понимаешь?
     Люди снова стали к ним приближаться.
     - Да, милорд. Я слишком хорошо вас знаю.  А  что  до  спасения  вашей
жизни, то я не мог позволить вам умереть на моих глазах. Такого дня я ждал
долго, но все должно свершиться подобающим образом. А что до  ваших  слов,
то я буду думать о них весь день. И, милорд, от меня вам тоже - спасибо.
     Однако  обстоятельства  сложились  так,   что   выбора   Саймону   не
оставалось. При падении де Пуактьер повредил лодыжку, и барон приказал ему
вернуться в замок вместе с дамами. Саймон, тут же произведенный  Мескарлом
в сержанты, вынужден  был  оставаться  с  высокородными  гостями  и  вести
авангард к карьеру.
     Саймон долго не сводил взгляда с прямой спины сенешаля,  который  вел
за собой большой отряд воинов, охранявших яркую процессию дам. Наконец  он
натянул поводья и направился в противоположную сторону.  Губы  его  слегка
шевелились, но никто и не смог бы расслышать его шепота.
     - Прости, Богги.
     Путь к карьеру был долгим и грустным для Саймона,  однако  Мескарл  и
все дворяне были в хорошем настроении. Их планы  близились  к  завершению,
богатство  и  власть,  да  такие,  что  превосходили  всякое  воображение,
принадлежали им - оставалось только протянуть руку и взять их.
     Путь был трудным, частенько он пролегал через густой лес  и  глубокие
ущелья. Прекрасные места для засады. Трижды  за  то  время,  пока  они  не
подъехали к шахтам, откуда-то летели стрелы. Одному солдату стрела  попала
прямо в горло, и тот вскоре  скончался.  Другая  стрела  попала  в  лошадь
одного из гостей, а третья вонзилась в мягкий грунт как раз перед  лошадью
Саймона.
     Пока Мескарл сам показывал  своим  гостям  шахту,  Саймон  расположил
людей в кольцо вокруг карьера. Дважды ему докладывали, что видели какое-то
движение у подножия горы, но никто так и не напал на них. Шахта  оказалась
разверстым шрамом на теле земли.
     Со своей позиции Саймон видел что происходит в шахте не  так  хорошо,
как ему хотелось бы. Но все же он заметил, что те люди, которые  копали  и
долбили слежавшиеся пласты грунта, содержавшего руду, были в весьма плохом
физическом состоянии. Что у всех были железные ошейники. Что  надсмотрщики
их подбадривали тупыми концами копий и устрашающего вида кнутами. Что  они
не были даже крепостными.  Донесенья  не  солгали,  Мескарл  действительно
возродил рабство.
     Не отводя взгляда от зарослей у подножия горы, Саймон  уголком  глаза
следил за плотной черной фигурой барона, скакавшего с камня на  камень  на
дне карьера, и время от времени скрывавшегося в клубах пыли. Одна мысль не
давала покоя Саймону. Разведанных запасов ферониума было чрезвычайно мало,
и карьеров, подобных  этому,  было  не  более  дюжины  на  всей  Сол  Три.
Обогатительная фабрика, принадлежавшая Мескарлу,  была  самой  большой  во
всем этом полушарии, и челночные корабли постоянно  грохотали  у  них  над
головами, перевозя очищенный ферониум с планеты на галактические  грузовые
звездолеты, ожидавшие на орбите.
     Этот карьер  располагался  к  югу  от  замка,  однако  в  донесениях,
переданных Стейси, говорилось о том, что какие-то люди  и  охраняемые  ими
повозки скрытно направляются в пустынную местность к северу от замка. Судя
по  старым  картам,  во  времена,  предшествующие  войнам,  в  том  районе
располагался гигантский мегаполис. Ядерные и нейтронные взрывы, чуть  было
не уничтожившие самое  планету,  раскалывали  землю  и  внесли  чудовищные
изменения в саму структуру скал.  Одним  из  побочных  продуктов  этого  и
явилась реакционноспособная руда, ферониум.  Вещество,  которое  позволяло
космическим кораблям летать по всей галактике.
     В месте расположения старого  города,  за  покрытыми  вечным  туманом
горами на севере, можно было рассчитывать найти следы ферониума. И все  же
шахта была на юге. И небольшая шахта. Весьма вероятно, что Мескарл  затеял
более рискованную игру, чем все предполагают.  Что  он  готов  перехитрить
своих союзников и забрать себе  все.  При  этой  мысли  по  спине  Саймона
пробежал холодок. Если это так, то сейчас  он  является  старшим  офицером
отборной гвардии предполагаемого диктатора всей галактики!
     Этот поток мыслей был прерван  зовом  одного  из  его  людей.  Саймон
полусоскользнул, полусбежал по  песчаному  склону  и  ухватился  за  плечо
воина, чтобы не скользить дальше.
     - Я... я не совсем уверен, Симеон, но мог бы биться  об  заклад,  что
видел большую группу людей  между  теми  двумя  холмами.  Вон  там.  Вроде
колонны муравьев. Трудно судить на таком расстоянии.
     Саймон приставил ладонь ко лбу и вгляделся туда,  куда  указывал  тот
человек. Сейчас там, конечно же, уже не было никаких людей,  но  вроде  бы
еще висело легкое пыльное облачко. К ним подошел еще один солдат.
     - Простите, сержант. Но если Уот полагает,  что  видел  людей,  то  я
считаю, он не ошибается. Глаза у него ястребиные.
     - Ну хорошо, Уот, сколько их было?
     - Трудно сказать. Может быть, пятьдесят. Может быть, и сотня.
     - Боже мой! Сотня! Как раз на нашем пути обратно в замок.
     Саймона прошиб холодный пот, и он  сломя  голову  бросился  к  группе
дворян.  Какая  ирония  судьбы,  подумал  он,  ему  придется  делать   все
возможное, чтобы спасти Мескарла от  партизан.  Но  если  на  них  нападет
настолько сильный противник, весьма возможно, что перебьют всех лордов.  И
что хуже всего, существует определенная вероятность, что убьют  и  его.  А
тогда, поскольку  Богарт,  можно  считать,  уже  мертв,  то  некому  будет
подхватить факел.
     Барон слегка обеспокоился и, похоже,  счел,  что  Саймон  преувеличил
число противнико