ти де Пуактьеру. А что до тебя, блудница, то тебе лучше держать  язык
за зубами по поводу этой ночи. Может быть, как-нибудь в  следующий  раз  я
позволю тебе снова доставить мне удовольствие.
     Саймону показалось, хотя он  мог  судить  о  происходящем  только  по
движению кровати, что она поклонилась сержанту. Ответила  она  насмешливым
тоном.
     - Милорд оказывает мне слишком высокую честь.
     - Идем. - У двери сержант повернулся. - Как тебя зовут, шлюха,  чтобы
я знал, кого искать?
     - Меня кличут Сарой, благородный лорд. А  вы  не  дадите  мне  денег,
чтобы я могла купить новую ленточку?
     Сержант расхохотался.
     - Нет, мадам. Таким, как  ты,  и  старых  лент  довольно.  Во  всяком
случае,  из-под  твоей  кровати  как  раз  высовывается  ленточка.   Я   с
удовольствием подарю ее тебе. -  К  своему  ужасу  Саймон  увидел  уголком
глаза, что  Мэтью  возвращается.  Стоит  ему  положить  руку  на  кровать,
наклониться и заглянуть под нее, как он увидит старого знакомого, которого
не видел уже одиннадцать лет. Он уже был рядом с кроватью, уже положил  на
нее руку...
     Саймон уже увидел значок на груди  -  черного  сокола  Мескарла,  уже
увидел краешек седой бороды, но тут Мэтью снова разогнулся.
     - Не подобает рыцарю стоять на коленях перед своей  дамой.  Позвольте
мне, я стану на колени перед вами.
     Мэтью  выпрямился  с  приглушенным  стоном  и   рассмеялся   глубоким
кашляющим смехом, который когда-то Саймон слышал так часто. Обычно  тогда,
когда кто-то страдал. Потом  девица  спрыгнула  с  кровати  и  присела  на
корточки рядом с головой Саймона.  Прежде,  чем  она  встала,  победоносно
размахивая обрывком ленты, он успел разглядеть ее  белые  бедра,  покрытые
липкими струйками, и пучок черных волос внизу живота.
     Молодец, девка, теперь  ты  получила  от  меня  ленточку,  и  я  могу
покинуть тебя. Пока, Сара.
     Дверь  закрылась,  и  пока  солдаты  шли  к  лестнице,  свет   факела
просачивался в щелку под дверью. Потом, когда  Мэтью  протопал  вниз,  где
нетерпеливо ждал де Пуактьер, свет исчез и в комнате снова стало  темно  и
тихо.
     Мягкий смешок.
     - Можешь выползти  из  своего  укрытия,  лекарь.  Собаки  исчезли,  и
медведь может выйти во тьму. Разве я не говорила, что голой женщине ничего
не стоит одурачить этих идиотов.
     Вспыхнув и чувствуя себя неловко,  Саймон  выбрался  из-под  кровати.
Девица снова легла в постель.
     - Миссис Сара, я должен поблагодарить вас  за  то,  что  вы  сделали.
Позволили ему... Почему? Вот этого я никак не могу понять. Почему?
     Сквозь приоткрытое окно они услышали  звон  и  топот  -  де  Пуактьер
уводил своих людей и пленников. На некоторое время  в  тесной  комнатке  с
наклонным потолком воцарилось молчание. Потом Сара ответила на его вопрос.
В некотором смысле.
     - Садись рядом со мной. Не бойся, Симеон. Не укушу,  -  двусмысленная
пауза. - Если сам не захочешь. Нет? - Ты  спрашиваешь,  почему  я  помогла
тебе скрыться от лакеев барона Мескарла. Несколько  месяцев  назад  у  нас
здесь был один клиент, пилот старой "Эаратустры". Он был с горбатой  Элен.
Он слишком много выпил. Мешал пиво с джином. Он  плакал  пьяными  слезами,
молол вздор. Внезапно он встал, вышел из этого дома и  спустился  к  реке.
Там есть большие заросли крапивы и чертополоха -  как  раз  туда  выливают
ночные горшки. Он стоял, смотрел на заросли - там и тебе с голову будет  -
а потом стал раздеваться, скинул и панталоны, и куртку, и  все  остальное.
Мне было хорошо его видно, его тело, бледное, как корни ивы, его маленький
петушок. Он страшно взревел и бросился в  самую  середину.  Брину,  немому
привратнику, пришлось кидать этому бедному дурачку веревку, чтобы вытащить
его. Он выглядел ужасно. Весь был покрыт ожогами и колючками.  Мы  уложили
его в постель, и на следующее утро я задала ему тот же вопрос. Почему?  Он
посмотрел на меня, подумал и сказал: "Потому что тогда это показалось  мне
хорошей идеей". Много  позже  той  же  ночью,  когда  Долговязая  Лиз  уже
завершила свой ночной обход  -  что  означало  еще  одно  путешествие  под
кровать - Саймон попросил  Сару  рассказать  ему  все,  что  она  знает  о
внутреннем устройстве замка.
     Она мало чем могла помочь, потому что немногие крепостные из Стендона
побывали там. К тому же не по своей воле. А из тех, кто все же попал туда,
еще меньше имели возможность выйти. По-видимому, Сара решила,  что  Богарт
обречен на гибель, и ее волновало лишь то, чтобы Саймон не разделил ту  же
участь. Она ненавидела людей барона, как и большинство  жителей  Стендона,
потому что тот был жестоким господином. Гораздо хуже предыдущего,  сказала
она Саймону.
     Чтобы не ввязывать ее дальше в это  дело,  Саймон  уверил  Сару,  что
судьба кретина-Зебадии больше его не интересует. И что утро  застанет  его
на пути в следующую деревню, где  он  надеется  найти  другого  помощника,
который не будет ввязываться в неприятности в борделях.
     И хотя было темно, он почувствовал, что девица не поверила ему. - Да,
Симеон. Интересно, мастер, откуда ты и как тебя  зовут.  Завтра,  если  ты
направишься в сторону Брейкенема, можешь оказаться поблизости от замка.  И
если  тебе  случайно  захочется  узнать,  нет  ли  где-нибудь   поблизости
какого-нибудь твоего друга, и если ты войдешь  в  замок  до  обеда,  когда
главный  внутренний  двор  открыт  для  торговцев,  и  если  тебе  удастся
проскользнуть в самую дальнюю дверь, то больше  я  тебе  ничем  помочь  не
смогу, но ты окажешься в самом замке.
     - Сколько много "если", Сара. Может быть, утром я сосчитаю  и  взвешу
их.
     - А сейчас?
     - А сейчас я покажу тебе, каким неуклюжим недотепой был этот сержант.



                             3. САЛОННЫЕ ИГРЫ

     Замок "Фалькон" стоял на небольшом возвышении к северу  от  Стендона.
Его мрачные зубчатые стены господствовали над окружающей местностью. Ров с
застоявшейся водой окружал город, как гнилой  пояс.  Единственные  ворота,
ведущие во внешний двор замка,  были  широкими,  усыпанными  гвоздями,  из
двойного дуба с железной  решеткой  внутри  и  тяжелым  подъемным  мостом.
Внутренний двор был  защищен  высокими  гранитными  стенами,  возведенными
столетия назад. В черной башне был музей  запрещенного  оружия.  Там  были
взрывчатые вещества, химические и даже ядерное оружие.  Его  очень  хорошо
охраняли, и это был единственный такой арсенал в  северном  полушарии  Сол
Три.
     Гораздо  более  узкие  ворота  вели  во  внутренний  двор  с   башней
Источника, башней Короля, башней Королевы и башней Сокола -  возвышающейся
над всеми остальными. Главный пиршественный зал  был  расположен  рядом  с
башней Королевы; возле него были кухни.
     В среднем  стены  были  двадцатипятифунтовой  толщины.  В  гарнизоне,
которым командовал  сенешаль  Анри  де  Пуактьер,  было  свыше  четырехсот
человек. Кроме того в замке было не менее двухсот крепостных,  в  основном
взятых из деревни. Это было мрачное и зловещее строение, и не было  в  нем
счастливых людей, кроме  Ришара  де  Геклина  Лоренса  Мескарла,  двадцать
четвертого наследственного барона. И эта линия наследования  тянулась,  не
прерываясь, прямо к безумным дням конца нейтронных войн.
     Мескарл был мужчиной средних лет. Он потолстел с тех  пор,  как  юный
Саймон Рэк, преклоня  колени,  подавал  ему  густое  и  сладкое  вино.  Он
унаследовал титул в юности. Его отец, которого прозвали "Черным  Роланом",
был найден в своей постели после ночной попойки с рыбьей костью в горле. В
конце концов сочли, что он задохнулся, но  некоторые  вопросы  оставались.
Например, почему на его лице была написана такая ярость?  И  почему  кость
оказалась всего одна? Не было похоже, что остальные кости Ролан прожевал и
проглотил. И  как  ухитрился  покойный  барон  оставить  синяки  на  своем
собственном горле?
     Но, как всегда это бывает, когда умирают знатные люди, его сын тут же
унаследовал титул. Гнусно выносить сор из своей  избы...  Слуги  тоже  так
считают. Старший сын Ролана, Робер, унаследовал  титул  и  наслаждался  им
целых  двадцать  дней.  Случай,  который  унес  жизни  трех  членов  семьи
Мескарлов: Робера, его младшего брата Жофрея и  старшей  сестры  Рут,  был
действительно весьма неординарным.
     Легкое недомогание,  расстройство  желудка,  спасло  Ришара.  Ему  не
пришлось разделить судьбу близких. Простая рыбалка на озере, расположенном
в четырех милях от замка, обернулась трагедией. Никто в точности не  знал,
что произошло.  Попросту  считалось,  что  лодка  перевернулась  вдали  от
берега, и только двое лодочников ухитрились выплыть. Эти бедняги  избежали
одной опасности, и тут же попали в другую.  В  лесу  они  натолкнулись  на
Ришара, расстройство желудка которого прошло. Они выпалили ему новости и в
награду были зарублены на месте  новоиспеченным  бароном  Мескарлом.  Этот
поступок был уже типичным для того человека, каким он станет, и к тому  же
с лица земли исчезли два последних свидетеля.
     По Стендону ходили слухи, что еще кое-кто видел, что произошло в  тот
жаркий летний полдень. Видели, как лодочники дубинками перебили  семью,  и
только потом перевернули лодку. Новый  барон  переменил  девиз  с  "Всегда
Скромен" на "Всегда Прав". И не  было  ни  одного  человека,  кто  мог  бы
доказать обратное.
     Когда барон узнал от де  Пуактьера  о  драке  в  "Красном  Фонаре"  и
убийстве кузнеца, было раннее утро и  он  собирался  на  соколиную  охоту.
Барон уединился  со  своим  сенешалем  на  двадцать  минут,  и  когда  они
появились на людях, оба улыбались.
     Богарта швырнули в подземную темницу и связали,  но  не  приковали  к
стене. Потом он пришел в себя и облил своих тюремщиков потоком  ругани  по
поводу свободы для путешественников, и что  он  собирается  сказать  этому
барону Мескарлу, который заставляет  своих  дуболомов  убивать  и  грабить
невинных людей. Богарт никогда не терял  надежды,  но  сейчас  он  отметил
толщину стен и глубину, на которой находился, и его надежды потускнели.
     Богарт не мог слышать из своего сырого и мрачного подземелья шума,  с
каким начинал свою работу рынок во  внешнем  дворе.  Изо  всей  окружающей
сельской местности съезжались и сходились крепостные и свободные  люди  со
своим товаром, чтобы продать его или обменять. Охрана  внешнего  двора  на
дневное время ослаблялась, но вот число стражников у Арсенала удваивалось.
Саймону легко удалось пройти сквозь массивные ворота.  Сара  снабдила  его
плащом и корзиной. Сейчас эта корзина была полна яиц, которые Саймон купил
у старухи прямо на дороге. Старуха была рада - ей не придется терять целый
день, и продала она яйца  по  явно  завышенной  цене  с  плохо  скрываемым
восторгом.
     Саймон нес перед собой корзину, медленно продвигаясь сквозь шумную  и
потную толпу, преднамеренно запрашивая за свой товар слишком высокую цену,
иначе он потеряет повод быть здесь. Лицо его было полускрыто капюшоном,  и
он внимательно осматривал  стены,  пытаясь  отыскать  какой-нибудь  способ
проникнуть за них. На мгновение он пожалел,  что  с  ним  нет  гравиранца,
тогда бы он просто перепрыгнул стену. А еще он  чувствовал  себя  голым  и
беззащитным без кольта на бедре. Короткий меч, который висел у него  слева
на поясе и два ножа - один тоже на поясе, а другой на  мягком  ремешке  на
спине за шеей - вряд ли делали его счастливее.
     Сара дала ему достаточно информации, чтобы проникнуть  в  сам  замок.
Очень немногие  могли  ему  рассказать,  как  отсюда  пройти  к  подземным
темницам, но он достаточно хорошо  помнил  свою  предыдущую  жизнь  здесь,
чтобы знать, какие дороги ведут вниз. За все те годы, что он жил  в  замке
"Фалькон", он  никогда  не  заходил  вниз  так  глубоко,  однако  искренне
полагал, что сможет до них добраться. А потом  ему  останется  всего  лишь
найти своего верного помощника  и  вместе  невредимыми  выбраться  наружу.
Всего лишь!
     Прежде всего - внутренние ворота. Саймон внезапно нырнул  поглубже  в
толпу и начал предлагать яйца по гораздо более низкой цене. Крестьяне  тут
же учуяли наживу и столпились вокруг него.  Тут  громко  потребовали  дать
дорогу,  Мэтью  оттолкнул  Саймона  в  сторону,  и  мимо  прошествовал  де
Пуактьер. Как только рыцарь и  его  сопровождающие  ушли,  Саймон  тут  же
удвоил  цену,  и  толпа  рассосалась,  оставив   его   одного.   Притворно
закашлявшись, он, спотыкаясь подошел поближе к внутренним воротам и уселся
прямо на землю. Никакого четкого плана у него, конечно, не было, просто он
хотел посмотреть на реакцию стражников.
     Он подполз к стене, сел, опершись спиной о стену  и  прижал  к  груди
свою драгоценную корзину. К нему подошел один из стражников.
     - Что случилось, приятель? Солнцем голову  напекло?  Хочешь  зайти  в
сторожку, посидеть с Гарольдом и со мной? - Отдавшись на волю  провидения,
Саймон с видимым трудом встал на ноги, позволил стражнику  взять  его  под
руку и ввести в тень.
     Гарольд был моложе, много моложе второго стражника, и ему  совсем  не
нравилось находиться  в  одной  комнате  с  вонючим  крестьянином.  Саймон
поспешил попытаться улестить его.
     - Простите меня, мистер. Не хотите ли вы со своим великодушным другом
взять по паре яиц в  качестве  скромного  знака  признательности  за  ваше
огромное добросердечие к моей скромной персоне?
     Первый стражник покачал головой и  продолжал  наблюдать  за  бурлящим
рынком, но Гарольд был менее осторожным и взял не одно, не два,  а  дюжину
яиц из корзины. Потом сказал неприветливо:
     - Спасибо, мастер?.. мастер Как-Тебя-Зовут.  Я  ведь  не  видел  тебя
здесь раньше, верно? И вообще я не думаю, что ты из Стендона.  Эй,  Рольф,
ты-то знаешь этого парня?
     Рольф резко обернулся и вошел в комнату.
     - Что?
     - Я сказал, ты?..
     - Неважно. Я, кажется, засек карманника  рядом  с  торговцем  шелком.
Там, где проходил де Пуактьер. Упаси  нас  бог,  если  он  все  же  срежет
кошелек. Идем, Гарольд.
     - А с ним что делать? - Гарольд  ткнул  пальцем  в  Саймона,  который
только что начал подавать признаки выздоровления.
     - Во имя крови христовой! Ты что, не понимаешь, что нас завтра бросят
под кнут, если мы сейчас не поспешим? А ты, мастер  Яйценос,  будь  здесь,
пока мы не вернемся.
     Проходя мимо Саймона, Гарольд дал ему затрещину кулаком в перчатке  и
пообещал:
     - Получишь гораздо больше, если только сдвинешься с места.
     Стражники вышли во внешний двор.  Саймон  сжимал  полную,  или  почти
полную корзину яиц и только неохраняемая дверь отделяла его от внутреннего
двора. Он думал было оставить здесь громоздкую корзину, но решил,  что  по
двум причинам вернее будет взять ее с собой. Если он оставит ее, то  Рольф
и Гарольд сразу заподозрят неладное и поднимут тревогу.  К  тому  же  она,
может быть, еще послужит ему пропуском на дальнейшем пути к Богги.
     Саймон осторожно  прикрыл  за  собой  тяжелую  дверь  и  пару  секунд
постоял,  обводя  глазами  памятную  ему  картину.  Да,  башня   Источника
вздымается слева, за ней - башня  Короля.  Прямо  перед  ним  -  массивная
гранитная башня Сокола. Если Мескарл в своей резиденции, то он именно там.
Разве что  какой-нибудь  бедняга  преступил  какие-то  строгие  границы  и
расплачивается сейчас за это в  камере  пыток  на  потеху  герцогу  и  его
теперешней фаворитке. Тогда Мескарл - справа, в башне  Королевы.  Забавно,
как эта самозваная знать держится за старые титулы! На первом этаже  башни
Королевы был банкетный зал, к  нему  примыкали  кухни.  Саймон  машинально
потер правую руку о свой потрепанный плащ,  вспомнив  те  несчетные  разы,
когда он обжигал эту руку, поворачивая на кухне вертела со свининой. И как
однажды жирный Саймон решил, что забавно будет заставить мальчишку из леса
зачерпнуть кипящий жир голой рукой. Что ж,  из  Саймона  вытопилось  много
жира в горящем корабле.
     - И кто же, интересно, ты такой, во имя всех святых, и что ты делаешь
здесь, во внутреннем  дворе?  -  визгливо  произнесла  костлявая  женщина,
немногим помладше Саймона, которая появилась из-за низенькой дверцы справа
от Саймона. Судя по одежде, она была служанкой среднего ранга, а  судя  по
красному, испачканному мукой лицу - поварихой.
     Саймон неуклюже поклонился.
     - Просим прощения, мистрис. Сержант Гарольд из вон той сторожки...  -
он указал на дверь, молясь про себя, чтобы в этот самый момент  оттуда  не
выскочил разгневанный упомянутый Гарольд... - сказал, чтобы я оставил яйца
им, но другой, Рольф, сказал, что хорошенькой стройной  девушке  из  кухни
будет полегче, если я немножко нарушу правила и постановления и принесу ей
все это сам. Они сказали, как зовут эту самую хорошенькую девушку.
     К его удивлению, долговязая стряпуха заважничала и зарделась.
     - А они ее не называли "Чарити" (Любовь), а?
     Саймон изо всех сил  ударил  себя  кулаком  по  голове,  будто  хотел
вышибить все оставшиеся мозги.
     - Чарити. Чарити? Чарити! Хм-хм. Клянусь, это была  не  Фейт  (Вера).
Чарити!
     Женщина приплясывала от нетерпения.
     - Ну же, ну. Имя. Ты должен вспомнить.
     - Сейчас, сейчас. Ни Фейт, ни Хоуп (Надежда). Итак, я решил. Это была
Чарити. - Он умолк  и  взглянул  прямо  в  глаза  женщине,  изо  всех  сил
стараясь, чтобы лицо его не выдало. - А в чем дело, мистрис? Вы знаете эту
хорошенькую леди Чарити?
     - Вот дурак! Ты что, не узнал  меня  из  их  описания?  Я  -  мистрис
Чарити. Давай мне корзину и убирайся.
     Она дернула к себе корзину, но Саймон прижал к груди яйца покрепче.
     - Нет, милая Чарити. Если я так быстро  вернусь,  они  решат,  что  я
ослушался. Они же мне приказали нести яйца всю дорогу до кухни, чтобы ваши
хорошенькие ручки не устали.
     Как он и полагал, скелетообразная стряпуха  жеманно  ухмыльнулась  и,
как на шарнирах, пошла перед ним к кухне. Саймон был рад, что шел вместе с
ней: дважды они натыкались на отряды стражников, Но Чарити расталкивала их
костлявой высокой грудью, пресекая  любые  попытки  задержать  ее.  Саймон
вприпрыжку бежал за нею, как корабль разведчик за  крейсером  через  поток
метеоритов.
     Наконец они добрались до прохода, ведущего к огромным  кухням  замка.
Тут она настояла на том, чтобы забрать корзину.  Саймон  боялся,  что  она
позовет стражу, чтобы его вывели во внешний двор, и потому  придвинулся  к
ней ближе.
     Чуть не уронив корзину, Чарити оттолкнула его.
     - Думай, что делаешь, крестьянин. Убирайся в  свою  хижину,  навозный
жук!
     Саймон отбежал подальше по коридору, повернулся и крикнул:
     - Я только хотел сорвать сладкий поцелуй с  уст  хорошенькой  мистрис
Чарити.
     К его удивлению, она снова вспыхнула.
     - Тьфу на тебя. Если я расскажу своему мужу, Гарольду, что ты, наглый
негодяй, сейчас сказал, он тебя знатно поколотит. Убирайся.
     Благополучно  завернув  за  угол,  Саймон  с  облегчением  разразился
смехом, который вот уже минут пять рвался из него.
     -  Боги  всех  галактик,  она  в   самом   деле   замужем   за   этим
быком-стражником! Чудесная парочка. Или он ее задушит,  или  она  разрежет
его на куски.
     Вспышка  веселья  очистила  и  оживила  Саймона,  дальше   он   пошел
осторожнее. Путь его от кухонь вел вниз, по каменным аллеям  и  лестницам,
становившимся все уже. "Должно быть, со временем  Мескарл  чувствует  себя
все в большей безопасности", - подумал он; сейчас  коридоры  патрулировать
хуже, чем тогда, когда он жил здесь. Хотя особые  телохранители  Мескарла,
отборная и избалованная банда из шестидесяти  искусных  убийц,  занималась
исключительно охраной  барона  и  Арсенала;  здесь  же  должно  было  быть
достаточное количество других отрядов. Однако звуков шагов он  не  слышал.
Еще он заметил, что переходы освещены лучше, чем пятнадцать лет назад.
     Саймон  шел  вниз,  под  землю,  оставляя  за  собой  мили   каменных
коридоров, открытые ворота и п