о ожидал увидеть. Все светодиоды "перегрузка" поды-
хают отчаянным малиновым светом.  Прекрасно. Теперь - в операторскую. На
секунду приостановившись, чтобы расстегнуть кобуру инъектора.
    Вот так,  милая Элли,  вот так.  Работа у меня такая.  Нужно быть ко
всему готовым. Жаль, что ты сейчас меня не видишь. Тебе должны нравиться
мужчины,  способные проявлять решительность в  сложной  обстановке.  Они
всем женщинам нравятся. Потому что и сами вы для нас - сложная обстанов-
ка. В первую ночь, по крайней мере.
    Открыв дверь в операторскую,  я вдруг слышу женский голос. Очень по-
хожий,  кстати, на голос Элли. Слов из-за шума вентиляции я разобрать не
могу и от неожиданности  останавливаюсь,  забыв  придержать  дверь.  Она
громко хлопает. Пеночкин резко оглядывается и начинает лихорадочно наби-
рать на клавиатуре "Нестора" какую-то программу. Да еще, кажется, бормо-
чет себе под нос ругательства. Жаль, что "стукач" их не зафиксирует.
    Я медленно иду к Пете, вперив глаза в пол. Не забывая, впрочем, вре-
мя от времени поглядывать на его дисплей. Не слишком ли быстро я прибли-
жаюсь?  Успеет ли он продиктовать "стукачу" все свои секреты?  В момент,
когда текст исчезает,  словно ст„ртый невидимой тряпкой, я лениво смотрю
на дисплейчик "петушка", засекая время.
    - Ты чего вернулся? - спокойно спрашивает Пеночкин.
    - Ключи от машины где-то оставил. От квартиры в кармане, а от средс-
тва передвижения - увы! Тебе под руку не попадались?
    - Ни под руку,  ни под ногу. Может, ты их в дисплейном классе забыл?
- Там я уже смотрел.
    Мииовав столик  с "Нестором",  я наклоняюсь,  срываю с задней стенки
"Нестора" "стукача" и радостно объявляю:
    - Да вот же они!  Видать,  сорвались с общего кольца,  пока я их  на
пальце крутил.
    "А теперь,  когда "стукач" занял свое место в боковом кармане пиджа-
ка, можно задать вопрос "в лоб".
    - Слушай,  Летя, я уже тебя спрашивал... По дороге сюда я заглянул в
машзал, и мне показалось странным...
    - А, ты вот что имел в виду! - широко улыбается Пеночкин. - Было де-
ло,  было!  Временами систему обмена так лихорадило, что я боялся, опти-
ческие кабели расплавятся!
    - А теперь что?  Не лихорадит? - Нет! - торжественно объявляет Петя.
- Десять минут назад я наконец-то выяснил, - в чем корень зла. Оказывае-
те,  у меня была одна весьма нетривиальная ошибочка в протоколах обмена.
Два месяца я пытался ее найти - и только сегодня понял что к чему.
    Возможно, все так и есть. Хорошо бы. Гора с плеч - гораздо приятнее,
чем годова с того же самого места.  Не следовало все-таки умножать число
сущностей сверх необходимого.  Но радоваться вместе с Петей я не  спешу.
Профессиональная привычка.  Да и непонятные числа, запущенные триумфато-
ром в "Эллипс" за минуту до приступа, меня все-таки беспокоят.
    - А в чем она заключалась, ты не мог бы пояснить? Показать, так ска-
зать, на пальцах?
    - В принципе...  Отчего же..,  - усиленно мигает Петя. - Объяснить в
двух словах или показать на трех пальцах,  конечно,  можно. Но нужно ли?
Ошибка исправлена,  в "Неводе" все равно совсем другая система обмена...
Давай не будем, ладно?
    Значит, обиделся-таки.  А сразу виду не подал... - Да не могу я отс-
рочить его запуск,  не могу! Я - всего - лишь мелкий клерк в Управлении,
и не в моих силах...  - начинаю я было утешать Петю и,  словно споткнув-
шись, замолкаю на середине фразы. До меня, наконец, доходит, какую фигу-
ру он мог бы показать мне на трех пальцах.
    Пеночкин, уперев ладони в бедра и широко расставив локти, смотрит на
меня своими близорукими глазами, чистыми и невинными, и я начинаю сомне-
ваться, правильно ли...
    - Ты тоже не обижайся, - расставляет он точки над "и". - Я собираюсь
патент  взять  на бесконфликтную систему обмена.  И до поры - до времени
мне не хотелось бы... разглашать...
    Чтоб тебя!  Значит, я все понял правильно. Да кто ты такой, подшучи-
вать надо мной?
    - Что же ты не доложил по инстанциям, как положено? И даже в журнале
дежурного ни единой отметки не сделал! Нехорошо! - упрекаю я Петю.
    - Победителей не судят! - ухмыляется он, нагло подмигивая и нахально
закидывая руки за голову.
    - Еще как судят! Завтра же напишешь объяснительную на имя начальника
Управления.  По журналам соседних "вэцэ" мы  выясним,  сколько  "Эллипс"
простоял по твоей милости,  и предложим возместить ущерб! Руки Пеночкина
медленно сползают,  на колени, лицо вытягивается. Еще раньше с лица сле-
тает  игривая  улыбка - словно фуражка с головы дуэлянта,  сбитая метким
выстрелом.
    - Ладно, не злись. Сам виноват. Прикатил из столицы на роскошном ав-
то,  с  какими-то  особыми полномочиями,  и начал тут выставляться перед
провинциалами. Конечно, нам тоже хочется показать, что и мы не лаптем щи
хлебаем. Нормальная защитная реакция... Я - честное слово! - не могу по-
ка ничего тебе объяснить. И по каким причинам не могу - тоже не хочу го-
ворить.  Я все понял,  "Невод" должен быть, кровь из носу, запущен в за-
данный срок, и ничего с этим не поделаешь. Придется отложить мою задачку
до лучших времен...  Давай лучше чайку отопьем,  а? У меня есть полпачки
китайского с жасмином...
    - Спасибо,  не хочется.  Я лучше поеду в гостиницу да отосплюсь. Со-
бачья работа... Так ты уверен, что сбоев больше не будет?
    - Абсолютно.  Если где и будет отказ, то не из-за ошибки в протоколе
обмена!
    - Ну ладно.  Тогда я пошел.  Извини,  но третья бессонная ночь  под-
ряд... Еле на ногах стою!
    На этот раз мы прощаемся гораздо холоднее,  чем накануне. Вот уже не
думал, что Пеночкин так завистлив...
    Я медленно еду по ночным улицам в сторону центра.  Свет фар выхваты-
вает из темноты то обшарпанный газетный киоск,  то безумные глаза кошки,
которая гуляет сама по себе.  Плавная музыка, плавное движение машины...
Хорошо.  Я люблю эти минуты, когда трудная работа закончена и можно нем-
ного расслабиться.  М-да...  Петя Пеночкин... Задал ты нам хлопот. И это
оскорбительное недоверие...  А ведь объяснительную тебе писать все равно
придется.  С подробным изложением сделанной ошибки.  "Невод"-это тебе не
бреденек, лягушек в пруду пугать. В его ячейках ни одной темной клеточки
быть не должно.  Придумал что-то толковое - получишь и патент, и цдрмию.
Я не злопамятен.  Ну, а ежели виноват - вот вам счет! Тоже получишь все,
что полагается.
    В гостинице,  сняв пиджак и скинув туфли, я включаю в розетку "Спут-
ник" и подключаю к нему второго "стукача". Посмотрим, посмотрим, что там
за ошибка была и как Петя ее устранил. Если он работал на своем термина-
ле, конечно, а не уходил куда подальше.
    В дисплейный классе, например. Чувствительность приборчика мизерная,
зато избирательность отличная. Но иначе бы он не смог работать при таком
уровне помех.
    Чтобы лечь спать со спокойной совестью, я должен убедиться: все, что
сказал Пеночкин,  соответствует действительности.  Вот это,  наверное, и
есть профессионализм. Когда не упускается ни единая возможность. И когда
никому не веришь на слово,  даже бывшему однокурснику.  Не потому, что в
каждом  подозреваешь  вирусогена.  Просто в порядке защиты от возможного
непрофессионализма коллег.
    Наконец, на жидкокристаллическом дисплее начинают появляться  цифры,
словно написанные рукой виртуозного каллиграфа:
    98.01.42.01.Д6.90.09.14.84.87.92.76.76.52.66.75.92.54.
84.14.40.04.16.34.32.52.26.91.96.14.41.12.10.01.18.46.94. 63.52.61.
    Я ошалело смотрю на дисплей.  Ничего себе  корректировка  протоколов
обмена!  То-то я удивился, что ему так быстро удалось справиться. Больше
всего это похоже на шифровку.  "Сезам, закройся. Верблюд идет на восток.
Али-баба".  Или:  "Инспектор Полиномов становится опасным. Ликвидировать
немедленно. Кр„стный".
    А дальше - пустые строчки. Одна, другая... десятая... Проклятие! Пе-
ночкин  все-таки догадался,  что я не рядовой инспектор и не любопытства
ради кручусь возле его "Нестора".  Что он сделал?  Перешел в  дисплейный
класс?  Снял "стукача" с задней стенки, а перед самым моим приходом пос-
тавил на место? Нет, нет... Я ведь вернулся неожиданно для него. Недаром
он так задергался.  Тогда почему дисплей пуст?  Сорок первая, сорок вто-
рая...
    М-да. На чем-то я прокололся. И самое скверное - не понимаю, на чем.
Да еще и так глупо засветился в конце... Понадеялся на "стукача", решил,
что уже шах и мат. Восемьдесят шестая, восемьдесят седьмая...
    Теоретически все было сделано правильно.  Я "ушел" и  развязал  Пете
руки - только для того, разумеется, чтобы тщательно пронаблюдать, что он
станет ими делать.
    И он действительно затеял какую-то возню.  И  приступ  с  "Эллипсом"
имел  место,  к  тому же вне расписания,  и какие-то числа попали на мой
дисплей. А потом, как и замышлялось, я поймал Пеночкина "на горячем". По
всем  канонам  он должен был запаниковать и наделать глупостей.  Которые
должен был аккуратненько зафиксировать "стукач".  И у него ведь действи-
тельно руки тряслись.  А вот йасчет глупостей...  Где же они? Кассета на
исходе, а экран чист. Неужели приборчик отказа - Да нет, он бы просигна-
лизировал о неисправности... Вот оно!
    Я подскакиваю    на    стуле    и    впиваюсь   глазами   в   экран.
42.83.17.61.21.84.60.11.62.90.00.89.58.62.38.53.19.46.90.
45.73.36.63.28.27.11.33.10.00.19.27.21.53.43.61.25.21.46.
    А дальше  - опять пустые строчки.  Дождавшись конца микрокассеты,  я
смотрю на часы. Да, в это время я уже стоял за спиной у Пеночкина. Имен-
но эти цифры он и нажимал поспешно на клавиатуре. И это - вся полученная
мною информация? После чего я "засветился", а Петя сказал, что приступов
больше не будет?
    Я вскакиваю со стула и начинаю ходить по диагонали комнаты. Три мет-
ра туда, три обратно...
    В том, что у Пеночкина рыльце в пушку, - сомнений больше нет. Но это
- единственный результат,  полученный нами за двое суток работы. Если не
считать трех шифрограмм, очень коротких и потому практически недешифруе-
мых.  А что происходит в "Эллипсе" во время приступов? Куда сбрасывалась
информация,  пока мой "стукач" ловил пустоту на дисплее Пеночкина?  Вряд
ли  теперь мы это узнаем.  Вирусоген затаился,  предварительно уничтожив
следы. Ищи теперь ветра в поле...
    Я ложусь ничком на кровать, не раздевшись и даже не сбросив тапочек.
Так что будем делать, рыцарь печального образа? Дракон исчез, надев шап-
ку-невидимку и оставив после себя только смрадное воспоминание.
    Работать я буду,  вот что.  Это - самое надежное средство от неудач.
Работать, пока или не свалюсь замертво, иди не рассею злые чары.
    Рывком соскочив  с  кровати,  я бросаюсь к чемодану и достаю из него
предмет ненависти администраторов всех гостиниц - кипятильничек.  И пару
аэрофлотовских пакетиков растворимого кофе.  Приходится нарушать. Но кто
бы помог мне взбодриться в четвертом часу утра?  Разве что Элли... Прек-
расная Дама, не пожелавшая отереть кровь и пот с чела поверженного рыца-
ря. Что делать... Они благосклонны лишь к победителям...
    Прихлебывая ароматную густо-коричневую жидкость, я пересчитываю циф-
ры в сообщениях. В первом их 76, во втором 78, в третьем тоже 76. Четные
числа.  Логично предположить,  что каждым двум цифрам соответствует одна
буква. Или какой-то другой символ. Тогда букв в сообщениях соответствен-
но 38,  39 и 38.  Странно,  что в двух сообщениях одинаковые  количества
букв. Вероятность такого совпадения невелика. Если только...
    Сравнив цифры в первом и третьем сообщениях, я чуть не падаю со сту-
ла.  Это называется - вышибли из седла. Только-только я на него вскараб-
кался...
    Значит, шифровок было всего лишь две. Но первую Петя зачем-то повто-
рил дважды.  И количество знаков,  имеющихся в моем  распоряжении  -  на
треть меньше...
    Я смотрю на шесть строк с цифрами,  и какое-то новое смутное чувство
возникает во мне.  Не то тревоги, не то радости... А вернее, оба чувства
одновременно. Хотя так и не бывает.
    Итого в двух, как выяснилось, сообщениях "77 знаков". Включая пробел
между словами. Не густо...
    Сделав большой глоток оставшегося кофе, я откидываюсь на спинку сту-
ла.  В  памяти вдруг всплывает:  квартира с высокими потолками в доме на
центральной улице маленького городка, с одной стороны у него 4, с другой
5 этажей; две смешливые девчонки, две закадычные подружки, живущие в на-
шем подъезде...  Дада,  о них,  хоть они и были девчонками, вполне можно
было так сказать: закадычные. Исключение, которое проверяет правило. Ни-
когда они не ссорились,  не ябедничали и, что совсем уж невероятно -, ни
в чем друг дружке не завидовали. Я с ними, как говорится, "водился". Бы-
ло нам тогда дет по 12-13. Мы как раз прочли "Пляшущих человечков" и на-
чали обмениваться шифрованными записками. Разгадывать их, не зная ключа,
- увлекательнейшее занятие! И, как мне тогда казалось, чрезвычайно серь-
езное. Наверное, потому, что в этих девочек я был по уши влюблен. Внача-
ле в одну,  потом в другую.  Вторая,  правда, так никогда и не узнала об
этом...
    Мне вдруг неудержимо хочется курить.  Делать этого нельзя,  я на два
часа утрачу свою уникальную способность засыпать в любое заданное время,
и все-таки я открываю пачку "Мальборо".
    Так вот откуда это горько-сладкое чувство...  Первая любовь. Ни разу
больше это чувство не повторялось.  Ни когда за своей будущей женой уха-
живал, ни когда диссертацию защитил, ни даже когда сын родился. Все было
прекрасно,  я бывал на седьмом небе от счастья,  но - совсем по-другому.
Не повторялась больше щемящая радость.  Только - телячья...  Из открытой
форточки веет сыростью и прохладой.
    Тусклые фонари,  два освещенных окна в доме напротив...  Может быть,
для того судьба и послала меня в этот город,  так похожий на тот,  город
детства, чтобы хоть на мгновение вернуть это дивное чувство? Чтобы я мог
остановиться, оглянуться... Говорят, в такие минуты люди молодеют...
    Стоп, стоп.  Не расслабляться. Как-нибудь на досуге я вновь попробую
погрузиться в воспоминания, но не сейчас. Времени у меня в запасе - чет-
веро суток с хвостиком. Да еще обратная дорога...
    Погасив сигарету и двумя большими глотками допив кофе,  я вновь при-
никаю к дисплею Итак,  77 символов.  Попробовать, что ли? Впасть в детс-
тво? Расшифровывать записки было не так уж сложно. В начале текста стоя-
ло мое имя в той или иной форме, в конце - имя корреспондентки. Вот нес-
колько  букв  уже  и есть.  Чаще всего в русском языке встречается буква
"е", чуть реже, кажется, "о". Или "к"? Уже не помню. Статистику мы наби-
рали сами,  по томику того же Конан Доила.  Были еще закономерности. Ка-
кие-то буквы чаще встречаются в конце слов,  какие-то - не встречаются в
начале...  "Ы", например... И так далее. Конечно, профессиональные шифры
намного сложнее.  За них я браться не стал бы.  Но вряд ли Пеночкин  ис-
пользовал что-то слишком сложное.  Прежде всего я должен выяснить, каким
символом обозначается пробел между словами.  Потом - попытаться  угадать
имя адресата. Например, "Элли"...
    От этой мысли я улыбаюсь. Петя и Элли... Невозможно. Несопоставимо.
    Ну что же,  сейчас мы легко проверим, насколько профессионально Петя
выбрал шифр.
    Набросав коротенькую программку,  я с разочарованием выясняю,  что в
обоих  сообщениях задействовано целых пятьдесят знаков,  из них в первом
двадцать семь,  во втором - тридцать один.  А встречаются и там и там  -
только восемь.  - Видимо,  шифр у каждого сообщения свой. А одна и та же
буква может обозначаться разными комбинациями цифр. Это значит, что даже
мощное  программное  обеспечение,  имеющееся у дешифровщиков Управления,
вряд ли мне поможет.  Слишком малы выборки.  И даже язык неизвестен. Хо-
тя... Не мумбу-юмбу же...
    Сполоснув стакан и спрятав кипятильничек на дно чемодана, я разбираю
постель. Утро вечера мудренее. Кажется, ни кофе, ни сигарета не помешают
мне сейчас крепко заснуть...
    В семь  сорок  пять утра я просыпаюсь от настойчивого стука в дверь.
Это Юрик.  С расшифровкой изображений у него ничего вчера не получилось,
и он пришел посоветоваться или получить новые инструкции.
    - Ты вчера во сколько с ГИВЦа ушел?  - ласково спрашиваю я, не пред-
лагая ему сесть.
    - В начале восьмого вечера,  - осторожно отвечает Юрик.  -  Проверил
десяток вариантов, но ничего осмысленного на дисплее пока не увидел.
    - А я с "Микротехнологии" - в четыре часа утра, уже сегодня! - кричу
вдруг я,  старательно брызгая на Юрика слюной.  - Тебе сроки известны? -
Да...  Осталось четыре дня... - Это всего четыре дня. А у тебя времени -
ровно сутки. Завтра утром, в это же время, я должен увидеть расшифрован-
ные тобой картинки.  Исполняйте!  - приказываю я и круто поворачиваюсь к
собеседнику спиной.  Как будто не босиком и в  одних  трусах  перед  ним
стою,  а в хромовых сапогах и при портупее.  Юрик исчезает. Удостоверив-
шись,  что табличка с надписью "Не беспокоить!" по-прежнему висит на на-
ружной ручке двери,  я ложусь досыпать. Видно, моя судьба - быть большим
начальником.  Кричать на подчиненных, ни на йоту не убыстряя стука серд-
ца, я уже научился. А все остальное по сравнению с этим - дело наживное.
    С Гришей мы встречаемся ровно в полдень в гостиничном буфете. Погло-
щая бутерброд с засохшим ломтиком сыра,  он лаконично сообщает,  что все
его попытки обнаружить вирус ни к чему не привели.
    - Только знаешь,  что я заметил,  - говорит Гриша, тщательно выбирая
из бороды крошки. - И на "Комете", и в ГИВЦе, и на аккумуляторном в маш-
залах стоят "Нейроны" и "Цефалы".
    - Ну  и что?  На "Микротехнологии" нейрокомпьютеров аж четыре.  Но в
состав "Эллипса" они,  как следует из документации, не включены. Понаде-
лали их в свое время... Приспосабливать под них протоколы обмена неудоб-
но,  использование компьютеров любого типа вне сетей, как ясно уже всем,
совершенно нерационально... Вот и ржавеют эти головастики...
    - Не  совсем так.  Во время последнего приступа "Цефалы" на "Комете"
перегревались точно так же, как и остальные машины.
    А вот это уже любопытно. Чрезвычайно любопытно. Так что, товарищ ди-
ректор,  уважаемый Михаил Олегович, в описание "Эллипса" и более серьез-
ные изменения не внесены,  не только разрыв "кольца"? Давно я с вами со-
бираюсь побеседовать,  да все недосуг. Или вы все в курсе и все делалось
за вашей спиной? Тем более виноваты...
    - Но в их память наши вирус-детекторы...  - Не проникают. Совершенно
другая архитектура. Потому мы и не вылавливаем ничего.
    - Вот  что...  - тут же принимаю я решение.  - У Юрика там ничего не
получается с расшифровкой картинок.  И не надо.  Не очень-то и хотелось.
Отложим на потом.  Бери его в помощь,  и попробуйте влезть в головы этих
"Цефалов",  - говорю я, улыбкой подтверждая, что тавтология моих слов не
случайна. Чтобы в следующий приступ мы могли подсмотреть, какая информа-
ция в них крутится и куда потом сбрасывается.  Но вначале, конечно, надо
разобраться,  как они умудрились подключить их к "Эллипсу". Гриша озада-
ченно трет лысину.  - Трудная задачка, шеф. Я бы сказал... - Практически
неразрешимая,  - охотно соглашаюсь я. - Но лучшего плана действий у меня
нет. Есть другие предложения?
    О том, что приступа может и не быть, я, естественно, умалчиваю. Под-
чиненные не должны знать об ошибках начальства.  - Нет.  - Тогда присту-
пай.
    Вернувшись в свой номер, я включаю "Спутник" и снова таращусь на за-
гадочные цифры.  Как баран на новые ворота.  Быть или не быть?  Посылать
дешифровщикам из Управления или не посылать?  Кто его знает,  что в этих
шифровках...  А может,  первомайский лозунг "Реконструкцию экономики - в
четыре года!"...  Или рецепт яичницы с луком.  А еще вариант -  любовная
записка программистке,  работающей в другую смену... Вот будет повод для
зубоскальства в Управлении!  Расшифровывали уже ребята из сектора Криво-
палова и рецепты,  и даже новейший метод контрацепции один раз им попал-
ся. Весьма удобный,