бку, я уже сижу в дисплейном классе пе-
ред роскошным терминалом.  "Винчестер",  два гибких,  сменный оптический
диск, отличный монитор с контрастным экраном... Компьютерный рай.
    Я открываю цифровые замки на крышке своего объемистого кейса и выни-
маю дискеты с вирусдетекторами.
    Программы-убийцы, подобно хищным птицам,  одна за другой срываются с
моего терминала,  бит за битом проверяя ячейки памяти компьютеров. И че-
рез некоторое время возвращаются, не неся в когтях никакой добычи. Види-
мо,  придется вылавливать эту нечисть по контрольным суммам или размеру.
Соответствующее программное обеспечение у меня,  конечно,  тоже есть. Но
пускать его в дело лучше в период минимальной загрузки машин,  то есть -
ночью. А пока продолжим соколиную охоту. Любимейшее, после турнирных бо-
ев,  занятие средневековых рыцарей.  И тоже - небезопасное.  Ведь каждую
секунду из какого-нибудь малозаметного овражка "операционки" или объект-
ной библиотеки может показаться голова огнедышащего дракона. И тогда...
    Кто-то, незаметно подкравшись сзади,  наклоняется над моим плечом, и
я вздрагиваю от испуга.
    - Михаил Олегович уже пришел, - тихо говорит Евгения Федоровна зано-
во накрашенными кровавокрасными губами.  Я поспешно  встаю.  Кажется,  я
понравился  этой  вампирше.  Наверное,  потому,  что у меня кровь первой
группы.
    На директора,  высокого сухощавого мужчину с  прокуренными  усами  -
точно такими же, как у вахтера! - моя красная книжица действие произвела
магическое.  Он сразу же стал ниже ростом, суетился, и даже кончики усов
его выразили неописуемый восторг по поводу визита инспектора.  Как хвост
у собаки. В предписании, естественно, умалчивалось об истинной цели мое-
го прибытия.  Наивная предосторожность. Вирусогены прекрасно знают имена
охотников.  А лучших из нас - и визуально. Сему Малышева убили в Ростове
на другой день после прибытия. И за двое суток успели замести все следы.
Так до сих пор и неизвестно,  что за вирус был там сотворен  и  с  какой
целью. А самое главное - кем.
    - Говорят, вчера у нас уже был инспектор Управления, - осторожно по-
луутверждает,  полуспрашивает Михаил Олегович. - Я, правда, временно от-
сутствовал, поэтому...
    - Григорий Андреевич - специалист по болтам,  а я-по гайкам, - пояс-
няю я,  принимая папки с документацией.  - А в память "Эллипса" описание
не введено?
    - Введено-то  введено...  Только  вот изменения,  насколько я помню,
внесены не все.  Последний инцидент так точно не отражен. Все равно ведь
придется скоро демонтировать, - оправдывается Михаил Олегович.
    - Далеко не все, - холодно поправляю я. - Кабель, который перебили в
последний раз,  в "Неводе" задействован не будет.  Вот мы и не  стали...
лишнюю работу...  Как нам тогда казалось, - поспешно добавляет директор,
наткнувшись на мой удивленный взгляд.
    Интересно, интересно. И Гриша мне ничего об этом не сказал. Не знал,
что ли?  В Управлении переполох, Витек готов подозревать самое худшее, а
здесь - просто авария на линии связи...  Протокол обмена в "кольце", ес-
тественно, поменяли, но где-то допустили ошибку. Вот и подучился "эффект
веника".
    Я облегченно улыбаюсь. Это Гриша на всех страху нагнал. Все-таки ему
еще рано самостоятельно охотиться. Только услышал шорох в кустах, и сра-
зу в панику: медведь! А на самом деле...
    Где-то крыса перегрызла кабель.  Система переключилась на резервный.
Его зацепил пьяный экскаваторщик.  На складе кабеля не оказалось.  Вооб-
ще-то он есть,  и много, но не тот, который нужен. А нужный сняли с про-
изводства. И трубы все переполнены, а рыть новую траншею нечем: экскава-
тор сломался.  И денег нет.  Какой там бюджет у горсовета... И наверняка
нашелся  талантливый системщик,  взявшийся за две-три недели перестроить
обмен в сети так,  чтобы можно было  обойтись  без  оборванного  кабеля.
Превратить "кольцо" в "серп".  Кого-кого,  а талантливых инженеров у нас
хватает. Трезвых экскаваторщиков - явно меньше. И если бы не ошибочка...
Маленькая такая, в одном слове из многих тысяч... Как в свое время в ко-
манде, переданной на "Фобос-один"...
    - А что с ним случилось, с кабелем-то? - спрашиваю я, все еще улыба-
ясь.
    Михаил Олегович, чувствуя, что настроение мое по непонятным причинам
улучшилось, улыбается в ответ.
    - Ну что с ним могло случиться? Линия связи была проложена с неболь-
шими отклонениями от проекта.  Один смотровой колодец перенесли на деся-
ток метров в сторону да и сделали его... тяп-ляп. Поэтому, когда в цент-
ральной котельной заснул дежурный и в трубах поднялось давление... В об-
щем,  этот колодец залило горячей водой.  Стоял-то он не на месте!  Его,
конечно,  быстро осушили, но разъединять оптические соединители не стали
- понадеялись на их герметичность.  И напрасно. Через месяц из-за корро-
зии все восемь каналов вышли из строя. Привезли запасной кабель, но сра-
зу проложить не успели, а ночью у него конец отрубили, метров пятьдесят.
То ли шланговая оболочка кому-то приглянулась огород поливать, то ли па-
цанам на дубинки понадобился.  Кабель стал короток, а нарастить нечем да
и нельзя:  муфта в трубу не пролезет.  И купить негде. Его, оказывается,
два года назад с производства сняли.  А к тому,  что выпускается взамен,
старые  оптические соединители не подходят.  А чтобы новые использовать,
нужно проект откорректировать. А институт, который...
    - Достаточно.  И тогда вы решили...  - Есть тут у нас один способный
системный программист,  Петр Васильевич Пеночкин. Вернее, не у нас, а на
"Микротехнологии". Большой энтузиаст компьютерных сетей. Он-то и предло-
жил изменить протокол обмена так,  чтобы резервный вариант мог стать ос-
новным.  Ну,  то есть постоянно работать с разомкнутым кольцом. Скорость
обмена падает на чуть-чуть, а выигрыш времени получается солидный...
   Выложив самый сильный аргумент в пользу своей бездеятельности, дирек-
тор замолкает.
    - И как, удалось вам?
    - Вполне!  - снова оживляется Михаил Олегович. - Все задачи решаем в
срок, у заказчиков - никаких претензий. Ага. Значит, никаких. Интересно.
А может, и приступов по ночам никаких нет? И Грише все это приснилось?
    - Когда залило кабель? - Чуть больше полугода тому назад. - И до сих
пор "Эллипс" разомкнут? И даже изменения в документации не все отражены?
- укоризненно спрашиваю я.
    - Откорректированный  проект  ждем  со дня на день.  - Можете уже не
ждать.  Поскольку в "Неводе" оборванный кабель не используется, - жестко
говорю я. - Но это, насколько я понимаю, не снимает с вас ответственнос-
ти.  Полгода работаете в нештатном режиме и до сих  пор  не  удосужились
поставить  об этом в известность Управление...  Вам придется представить
по данному вопросу объяснительную записку.
    Кончики усов директора перестают радостно вилять и  уныло  повисают.
Спросить  у него про "эпилепсию" сейчас или при следующей встрече?  Судя
по всему, этого не избежать.
    - Впрочем,  назовем ее пока докладной.  Подробно изложите  все  ваши
действия. Куда обращались, что вам
    - отвечали, и так далее. И как, проявив находчивость,
    временно вышли из положения, - смягчаю я тон. - Кончики усов Михаила
Олеговича тут же воинственно задираются вверх.
    - Да, решение проблемы оказалось весьма нетривиальным, - с гордостью
говорит он.
    Это для кого как.  Для меня,  кажется, совсем наоборот. Значит, Петр
Васильевич Пеночкин - кстати,  уж не наш ли это Петя?  - отладил  работу
сети в нештатном режиме,  им перестало припекать,  и начался вялый обмен
бумагами с поставщиком кабеля и проектной организацией,  копия - в Коми-
тет.  Клерк  в Комитете исправно подшивал письма в соответствующее дело,
палец о палец не ударяя,  чтобы помочь... "Караул" ведь не кричат - зна-
чит,  можно спать спокойно.  А и кричали бы - что с того? У клерков бес-
сонницы не бывает...
    Да, но почему директор молчал о приступах?  Что-то тут все-таки  не-
чисто.  Хорошо,  если он просто пытается скрыть еще один вопиющий пример
собственной бездеятельности.  Вызванной, очень даже может быть, некомпе-
тентностью.  А  если дело все-таки не в ошибке?  И под носом у директора
действительно отрабатывают опаснейшую версию вируса?  При его молчаливом
попустительстве и,  быть может, даже участии? Нет, рано мне успокаивать-
ся.  Я должен сам пронаблюдать приступ. А уж потом задать разящий вопрос
директору.
    - А  теперь  мне хотелось бы подробнее ознакомиться с документацией.
Где тут у вас можно, приземлиться?
    - В кабинете у зама, не возражаете? Он сейчас в отпуске, и вас никто
не потревожит. Можно и у меня, конечно, но здесь вам будут мешать. Посе-
тители, заказчики, звонки... Телефон не умолкает целый день.
    - То жираф позвонит,  то олень, - говорю я неожиданно для самого се-
бя.
    Директор испуганно таращит на меня глаза,  не зная,  как реагировать
на глупую выходку:  то ли засмеяться,  то ли рассердиться, то ли бригаду
из  психушки вызвать.  Но смеяться над глупостью - глупо,  а сердиться -
боязно. Ничего, в следующий раз не будет выставляться. На то он и дирек-
тор, чтобы целый день отвечать на звонки и принимать посетителей.
    - Любимое стихотворение моего сына,  - поясняю я. - Корнея Чуковско-
го, кажется. Лучше, пожалуй, в кабинете у зама.
    Директор облегченно вздыхает.  Очень я ему нужен в  его  собственных
апартаментах... Примерно так же, как гремучая змея.
    Через два часа я возвращаю директору папки с документацией, оформляю
"ночной" пропуск и отправляюсь в гостиницу - спать. Третья смена начина-
ется в двадцать три ноль-ноль. А самовозбуждение сети - ровно в полночь.
Как и положено всякой чертовщине.  Хочется мне самому посмотреть на ноч-
ной шабаш. А вдруг это все-таки вирус? Вирус ведьм...
    Оставив Грише записку с просьбой не будить,  я разбираю постель.  Но
прежде,  чем лечь,  выглядываю в окно и отыскиваю на гостиничной стоянке
свою дорогостоящую личную собственность.  Стоит моя "вольвочка",  стоит.
Надо бы на автомойку сгонять,  но не сейчас. Вот удостоверюсь, что вирус
ведьм  - просто ошибка в программе межмашинного обмена - тогда и займусь
автомобилем.
    Проснулся я в двадцать два ноль-ноль, по первому же "ку-ка-реку" мо-
его  "петушка".  Проснулся бодрым и заряженным энергией,  как если бы за
окном был не дождливый осенний вечер, а солнечное летнее утро. Тщательно
размял все мышцы,  поплясал перед зеркалом,  делая молниеносные выпады и
стараясь от них же защититься. Сделать это, конечно, невозможно, но нич-
то  так  не продвигает вперед по какому бы то ни было пути,  как попытки
достичь невозможного.
    На стук в Гришин "полулюкс" никто не отзывается. Спит уже, наверное.
Молодец. Ведет здоровый образ жизни. Да и что ему еще остается при таком
телосложении и с такой лысиной?  Борода,  правда отвлекает от нее внима-
ние, но ненадолго.
    На улице дождь - мелкий,  холодный и тоскливый.  Прежде, чем с пара-
шютным хлопком надо мною раскрывается купол  зонтика,  несколько  капель
проскальзывает за воротник финского плаща. Бр-р-р!
    Потоптавшись на крыльце, я иду к автостоянке. Хотя ГИВЦ всего в двух
кварталах от гостиницы, дучше их преодолеть на машине. Не исключен вари-
ант,  что  у  меня появится одно-двухчасовая пауза,  которую лучше всего
продремать в удобном кресле "вольвочки".  Я это называю  "заготовка  сна
впрок". А место для парковки там хорошее, оно отлично просматривается из
окон.  Да и японский противоугонный комплекс еще ни разу меня не  подво-
дил.
    Начальник смены, небольшого роста паренек с русыми усами, распахива-
ет дверь,  ведущую в уже знакомый мне машинный зал. Не забыть бы его фа-
милию: Белобоков.
    - Так что вы, собственно говоря, хотите проинспектировать?
    - Да я так,  в общем, - неопределенно машу я рукой. - Обычная рутин-
ная проверка перед включением ваших машин в гиперсеть.
    Мы заходим в крошечный кабинетик, представляющий собой нечто среднее
между стеклянной клеткой и каморкой папы Карло.  Не хватает только нари-
сованного очага.  Вместо него на маленьком столике в углу -  "айбиэм-пи-
си-эйти". Ха! Что-то вроде "Ундервуда" Танечки, нашей секретарши. Неуже-
ли он до сих пор работает? Даже буквы на клавишах полустерты...
    - Машины в порядке,  никаких трудноустранимых дефектов нет? - равно-
душно спрашиваю я,  усаживаясь на разлапистый стул с металлическими нож-
ками перед заваленным распечатками письменным столом.
    - Я бы этого не сказал,  - бесхитростно отвечает Белобоков, усажива-
ясь напротив.  - Машины сейчас, правда, в порядке, и полный комплект ТЭ-
Зов в наличии, но... - он хмурит белесые брови и досадливо щелкает паль-
цами. Пауза затягивается.
    - Какие-то спорадические сбои? - вынужден подсказать я.
    - Да,  что-то  в этом роде.  Время от времени задачи вдруг перестают
идти и начинается такая катавасия...
    Белобоков сбрасывает в ящик стола стопку распечаток,  потом  смотрит
на чистую страничку перекидного календаря. На этот раз я более терпелив.
    - В общем,  начинается какой-то странный генереж. Все закольцованные
машины словно с цепи срываются. Ни ввести в них ничего нельзя, ни вывес-
ти. А линии связи, между прочим, переполнены информацией!
    Он решил сам во всем признаться.  Не дожидаясь, пока я задам каверз-
ные наводящие вопросы.
    - То есть сеть неисправна. А вы не предпринимаете никаких мер.
    - Ну,  зачем же так резко...  - пожимает плечами Белобоков. - Машины
все  тесты  проходят без сбоев,  в них я уверен.  Это "кольцо" виновато.
Что-то у них не ладится с обменом. Но по прошествии некоторого времени -
когда  часа,  когда трех - работоспособность "Эллипса" полностью восста-
навливается. Снова начинают идти задачки, скрипеть принтеры... Словно бы
ничего и не было.  Как приступ лихорадки, знаете? Потрясет, потрясет - и
опять ничего. - А Михаил Олегович знает об этом?
    - Ну конечно. Только я три докладных ему написал по этому поводу. -И
что директор?
    - Говорит, сообщил куда следует. Принимают меры. Интересно будет уз-
нать у него,  какие - именно. И почему он не сказал мне при встрече ни о
мерах, ни о причине, вызвавшей их. Не нравится мне ваше поведение, Миха-
ил Олегович! Более того, оно вызывает подозрения!
     Белобоков озабоченно смотрит на часы. - Да вы и сами можете пронаб-
людать.  Приступ  должен  начаться через десять минут,  ровно в полночь.
Словно бес вселяется в наши компьютеры.  А как изгнать его...  Разве что
попа  пригласить  и святой водой термивалы окропить,  - криво усмехается
начальник смены в аккуратно подстриженные усы.  У них что,  все  мужчины
усатые, что ли?
       Дверь в каморку вдруг широко распахивается, и на пороге появляет-
ся девушка.  Светлые волосы ее влажно блестят,  плащ потемнел и набух от
влаги.  На лице двумя слезинками застыли дождевые капельки. Они притяги-
вают мой взгляд, словно магнитом.
    - Ой,  Виктор Алексеевич!..  Я никак не могла раньше, честное слово!
Да еще этот дождь...  Я на такси приехала,  - оправдывается девушка, для
убедительности широко раскрывая и без того  огромные  глаза.  Именно  от
них-то я и не могу оторвать взгляд, а вовсе не от капелек.
    - Во-первых,  здрасьте!  -  насмешливо  отвечает начальник смены.  -
Во-вторых,  познакомься: инспектор Управления Полиномов Павел Андреевич.
И если он сообщит в рапорте,  что производственная дисциплина хромает на
обе ноги,  Михаилу Олеговичу будет трудно отстоять нашу квартальную пре-
мию. А это - Элли, лучший программист центра.
    - Ну,  так уж и лучший... Надеюсь, инспектор не станет ябедничать? -
полуспрашивает-полуутверждает Элли,  и я вдруг с ужасом понимаю, что го-
тов тут же выполнить любое, самое сумасбродное ее приказание. Любую, са-
мую фантастическую просьбу.  Любое, самое потаенное ее желание... Спотк-
нувшись на этом двусмысленном слове, я вновь обретаю утраченный было дар
речи.
    - Не наябедничаю,  - говорю я хрипло.  Но у Элли в этом нет  никаких
сомнений:  она  уже  выпорхнула  из каморки,  оставив дверь приоткрытой.
Стрекотание принтеров становится громче и окончательно выводит  меня  из
транса.
    - Я хотел бы посмотреть, как начинается приступ "лихорадки".
    - Если он будет сегодня, - хмуро говорит Белобоков, вставая.
    Мы выходим из кабинетика, и я сразу же отыскиваю глазами Элли. Она -
в "тихой" комнате,  отгороженной  от  машзала  стеклянной  перегородкой.
Прозрачная - и призрачная! - защита от шума. Скорее психологическая, чем
физическая. Несколько письменных столов, две "персоналки"... Элли крутит
диск телефона.  Видимо, абонент занят, и это очень раздражает ее. Сколь-
знув по мне невидящим взглядом,  она швыряет трубку на рычаг  и  сердито
барабанит пальцами по стеклу, покрывающему стол. Хотел бы я быть тем че-
ловеком, которому бросается звонить красивая девушка, даже не успев при-
вести себя в порядок. Мокрые волосы слиплись висюльками, лицо еще не вы-
сохло... А все равно - хороша!
    - Я сейчас...  - говорит мне извиняющимся тоном Белобоков,  входя  в
"тихую". В левой руке его - толстая пачка распечаток. Сделав вид, что не
расслышал, я проскальзываю следом.
    Элли подсела к "Нестору" и лихорадочно вводит в него какую-то  прог-
рамму.  Что она,  наизусть ее помнит? Или это короткий стандартный тест,
сам по себе влезший в долговременную память, размещенный в этой очарова-
тельной  головке?  Начальник  смены  раскладывает  распечатки на столе в
дальнем углу комнаты.  Я, заложив руки за спину, задумчиво бреду, огибая
стоящие на дороге стулья, в его сторону. Поравнявшись с работающим "Нес-
тором",  медленно поворачиваюсь,  невзначай задерживая взгляд  на  дисп-
лее...
    На нем длиннющая серия чисел:  42.83.17.61.21.84.60. 11... Прочитать
дальше я не успеваю,  потому что дисплей вдруг гаснет. Я перевожу взгляд
на трогательнобеззащитный затылок Элли,  склонившейся над клавиатурой, и
натыкаюсь на ее гневный взгляд,  нацеленный,  словно дуэльный  пистолет,
мне в переносицу.  - Простите,  - помимо воли срывается с моих губ.  Но,
собственно говоря,  что я такого сделал? Ну прогулялся туда-сюда, ну ма-
шинально  скользнул взглядом по дисплею...  И за это - под дуло пистоле-
та?!
    - Не люблю, когда стоят за спиной, - рассеивает Элли мое недоумение,
готовое перейти в обиду. Фу-ты, ну-ты. А я-то уж думал...
    Что-то неуловимо меняется вдруг в машинном зале.  Его словно захлес-
тывает гигантская невидимая волна.  Мы все чувствуем это одновременно: и
Элли, испуганной кошкой спрыгнувшая со стула, и Белобоков, втянувший го-
лову в плечи, словно его вот-вот должны ударить, и два парня, суетившие-
ся  -  я  хорошо вижу их сквозь стеклянную перегородку - возле "еэски" в
дальнем конце зала.
    Элли и Белобоков спешат в машзал.  От быстрой ходьбы полы  их  белых
халатов  разлетаются - словно у врачей,  спешащих к умирающему больному.
Полюбовавшись - всего лишь пару мгновений - стройными ножками  Элли,  я,
слегка  согнув в локте левую руку,  лихорадочно ввожу в память "петушка"
числа: 42.83.17.61.21.84.60.11. На всякий случай. Так охотник, идущий на
крупного зверя, запоминает все, что видит: и свежесломанную ветку, и не-
обычный крик сойки....
    Выбежав на площадку между двумя "Эльбрусами", Элли и Белобоков оста-
навливаются. Больной умер...
    - Ну вот,  опять!  - недовольно говорит один из парней, работавших с
"еэской",  вставая и потягиваясь.  - Шабаш,  братцы! Эл, соорудила бы ты
нам чайку, а? Все равно деда не будет.
    По-прежнему гудит система охлаждения, все так же перемигиваются све-
тодиоды на вогнутых панелях "еэсок"  и  строгих  фасадах  "Эльбрусов"...
Ага,  вот в чем дело. Стало намного тише. Замерли все принтеры, застыл с
красным фломастером в "руке" графопостроитель. И подыхают малиновым ука-
затели перегрузки каналов связи.  Батюшки-светы!  Это сколько же гигабит
надо по ним перекачивать,  чтобы перегрузить? Или счет идет уже на тера-
биты?
    - Ладно, мальчики, сейчас соорудим. А заварка у нас есть?
    Не дождавшись ответа,