как
назвать вас?! Тот, у кого в сердце горит темное пламя, может стать вампиром,
ожить после смерти. А такие, как вы, мертвы  при жизни! У вас  нет души! Ну,
давай, дергай  за кольцо!  Что ты пятишься? Страшно?! За жизнь свою  поганую
боишься? Зря боишься! Ты уже мертв! Мертвее, чем я, чем они!..
     Он сделал еще  шаг назад -- и сквозь пелену кровавого бешенства я вдруг
ясно понял, что он -- мой. Я  достану его раньше, чем он выдернет чеку! Да и
не станет он...
     В этот миг произошло то, чего я предусмотреть никак не мог.
     Мальчишка с  раной в боку неожиданно рванулся --  и покореженная пулями
"сбруя"  не  выдержала!  Паренек  повис  на  плечах  у  "врача";  обнажились
короткие, но острые клыки -- и тут я услышал щелчок гранатной чеки.
     -- Прочь отсюда!!!
     Эльвица и капитан замерли в дверях -- и я просто сшиб Василия с ног, на
лету уцепил его поперек туловища...
     -- Эли, помогай! Сматываемся! Сейчас все рванет!
     Она  очнулась вовремя. Подхватив капитана, мы втроем рванулись прочь по
коридору. Дверной проем. Ступеньки. Скорее, вниз, вниз, прочь отсюда...
     Упругая  волна  ударила  сзади,  дохнула  в  спину  жаром  Преисподней.
Заложило  уши.  Позади уже  мчалось,  догоняя, клубящееся, ревущее  пламя, и
оставалось только  лететь, нестись вперед из последних сил, не оглядываясь и
надеясь непонятно на что.
     Спасла нас  Эльвица. В какой-то миг она  резко  дернула нас  вправо, мы
ворвались в коридор неизвестно какого этажа, свернули за угол...
     Здание еще тряслось, как  в лихорадке, но я  уже понял --  пронесло!  А
неслабый у них запас взрывчатки там был! Видать, на  случай, если  пойманные
вампиры  попытаются  вырваться.  Что ж,  покойтесь  с миром, братья. Честное
слово, я не желал  вам такого  ухода! Впрочем, говорят, огонь очищает. Может
быть, это и правда...
     "Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов."
     Что ж, да будет по слову Его!
     Я медленно поднялся на ноги.
     -- Все. Пора уходить. До рассвета -- всего ничего.

     И тут раздался Голос.

     В первый  миг мне почудилось,  что ожили скрытые  в стенах динамики, но
это было  не  так.  Бессмертный Монах,  он же майор Жан Дюваль,  в  подобной
ерунде не нуждался.
     -- Это был хороший работа,-- громыхнул  сразу со всех  сторон голос  со
странным  гортанным  акцентом.-- Вы  сделать ее за  нас.  Предатели  умерли.
Мертвые  тоже  умерли.  Проект  исследований...  изучений  не-мертвых  будут
закрыть.  Результатов --  нет. Все сгорело.  Люди погибнуть. Большие убытки.
Вас  изучать  не будут. Больше. Только  уничтожать. Закрыть проект. Все  как
задумано. Я говорить вам "спасибо"! Вы помогать мне. За это я дам вам легкий
смерть. Есть способ. Оставайтесь на свой место. Я иду.
     Ну вот, дождались.
     Вздохнув, я достал "ТТ" и проверил обойму. Все верно. Серебро.
     Аргентум.
     Лучший аргумент в споре с теми, кто считает себя бессмертными.

x x x


     Их было пятеро.
     Вот это и есть настоящее подразделение "Z",-- понял я.
     Эти не станут пытаться взять нас "живьем", не станут "изучать".
     Но и пытать не станут.
     Они нас  просто  упокоят  --  быстро  и без  мучений. Я  верил,  что им
известен такой способ. Они --  не  садисты, и, на их взгляд, даже не убийцы.
Они просто выполняют свою работу.
     Работу гробовщиков, если угодно.
     Мертвое должно стать мертвым.
     Окончательно.
     И в чем-то они правы...

     Внутренний взгляд распахнулся сразу во все стороны расширяющейся сферой
-- и мгновенно наткнулся на еще три фигуры за поворотом коридора.
     Обошли.
     И еще один маячил где-то на самой периферии.
     Итого -- девять.
     Против троих нас.
     Сквозь  пятнистую  униформу  без  знаков различия  ослепительным  белым
светом  сияли  спрятанные  под  ней  истинные   распятия,  и  золотое  пламя
неотвратимой Судьбы горело  в  груди каждого "святого отца" с автоматической
винтовкой в руках.
     А вот и сам Бессмертный Монах...
     Мой внутренний взгляд уперся в него -- и меня словно  ожгло огнем! Удар
был настолько силен, что я едва устоял на ногах. И все же я успел увидеть!
     Увидеть то, что было внутри у Бессмертного Монаха.
     Он больше не был человеком. Не был -- едва ли не в большей степени, чем
мы, вампиры! Внутри него  полыхало бесстрастным аквамарином ледяное полярное
сияние  -- и это была  даже не  Судьба. Это было нечто выше. Нечто настолько
надчеловеческое, неотвратимое, что сама мысль о сопротивлении или бегстве от
этого казалась нелепой и глупой.
     --  Когда-то   я  был  человеком,--  синим  холодом  ноябрьского  ветра
ворвалось в мою голову.--  Это  вы  сделали  меня  таким. Вы,  исчадия Тьмы,
ожившие  трупы. Вы  убили всю мою  семью. Я выжил. Выжил  и  поклялся. С тех
пор... Впрочем,  это не  важно. Стой на месте  -- и не  бойся. Я подарю тебе
покой. Тебе и им.  Может  быть, Он и простит вас. Надейся  на это -- если ты
еще можешь надеяться. Я иду.
     Теперь  я понимал,  почему  до сих  пор никому из  вампиров  не удалось
одолеть его. Единицы -- бежали. Сотни  --  погибли, упокоились навсегда. Его
невозможно победить, убить, уничтожить...
     Может быть, это даже к лучшему. Только сейчас я  понял,  как я устал за
все  эти  годы, за  годы  бессмысленных  смертей,  призванных  продлить  мое
бесцельное существование. Он прав. Мертвое должно стать мертвым.
     Окончательно.
     Я  стоял  и  покорно  ждал,  глядя на  приближающегося Монаха. Только и
позволил себе, что чуть повернуть  голову -- и в последний раз взглянуть  на
Элис. Увидеть ее глаза. Ее волшебные изумруды, в которых я утонул  с первого
взгляда, которые стали началом конца для нас обоих.
     Тоска стыла в  ее  глазах. Тень рока  уже коснулась ее, и  бежать  было
некуда, и сражаться бессмысленно  --  разве могла Девочка Эли  противостоять
этому... существу?!
     ...Она -- нет.
     А я?
     А я?!!
     Ведь это из-за меня она сейчас погибнет окончательно!
     Ведь это я...
     Я обернулся к Бессмертному Монаху  -- и ухмыльнулся ему в лицо, обнажив
свои клыки.
     -- На этот раз -- не выйдет, брат Жан!
     Почти запредельным усилием  воли я отшвырнул  сковавшее меня безвольное
оцепенение.
     И нажал на спуск.
     Пространство взорвалось, брызнув осколками неподвижности.
     Время в очередной раз бешено рванулось вперед.
     Падая и раз за разом остервенело давя на спусковой крючок,  я еще успел
сбить с ног Элис.
     Капитана -- не успел.
     Я целил Монаху в лицо, но он легко ушел в сторону, опередив мой выстрел
на долю секунды. Зато одному из его людей не поздоровилось.
     Осталось восемь.
     Оглушительный рев рвет уши заскорузлыми от крови медвежьими когтями.
     Капитан!
     Прохоренко плавно, как в замедленной съемке,  валится  на спину. На его
теле  дымятся, исходя  гноем и черной кровью,  несколько  ужасных ран --  но
Василий все продолжает  давить на спуск своей "М-16". Пули  с визгом мечутся
по  коридору,  рикошетят  от  стен   --  и   вот   еще  один  "святой  отец"
опрокидывается на спину с развороченной грудью.
     Осталось семь.
     Мгновение передышки.
     Щелчки сменяемых магазинов, лязг затворов.
     Вот он, шанс!
     -- Эли, за мной!
     Секунда -- ухватить капитана под мышки.
     Еще секунда  --  спиной выбить  ближайшую  дверь,  вместе  с  капитаном
ввалиться в комнату.  Эльвица  впрыгивает внутрь следом,  и  тут  же коридор
взрывается дробным грохотом выстрелов.
     Хрен вам! Опоздали!
     А вот и окно.
     -- Летим!
     Кажется, с  того момента, когда мы вот так же несли смертельно раненого
Василия -- тогда еще человека -- прошла целая вечность.
     А ведь это было вчера!
     Время стремительно сжимается, коллапсирует, того,  что  мы  пережили за
последние два-три  дня,  с  избытком  хватило бы на годы  моего  предыдущего
посмертного существования.
     Да и были ли они, эти годы?
     Сейчас прошлое кажется подернутым туманом, зыбким, нереальным.
     Есть только  "здесь" и "сейчас", есть только Элис, я и  раненый капитан
-- и идущий за нами Бессмертный Монах со своими людьми.
     Или это тоже -- иллюзия, сон, бред гаснущего навсегда сознания, которое
отчаянно ищет пути к спасению?..

     Окно взрывается  черным нарывом, брызжет бритвенными лезвиями осколков.
Мы взмываем над полом -- и словно натыкаемся на невидимую стену.
     За окном нет ничего!
     Бесконечная  плотная мгла,  непроницаемая  и  безразличная,  ничего  не
имеющая общего с  родной прохладой ночи, которая всегда укроет, овеет свежим
ветром, подмигнет бесчисленными глазами звезд...
     ТУДА БЫЛО НЕЛЬЗЯ!
     Мы чувствовали  --  оттуда нет возврата!  Там  --  не смерть, не вечное
упокоение -- но нечто во много раз худшее! Там...
     Нет!
     Этого не может быть! Такого не бывает.
     Это...
     "Но  я  не  был никогда  рабом  иллюзий!"  --  очищающим  электрическим
разрядом полыхнули в мозгу слова слышанной когда-то песни.
     Из  глаз  моих изверглось пламя  и с треском разрываемой в клочья ткани
ударило в ничто, поджидавшее нас по ту сторону окна.
     Этого тоже не могло быть -- но клин вышибают клином!
     И мгла за окном лопнула, как мыльный пузырь.
     Там все  равно было  что-то  не так --  но это был единственный путь  к
спасению. И мы вихрем вырвались из окна как раз в тот момент, когда я спиной
ощутил, как меня нащупывает зрачок инфракрасного прицела.
     Мы вырвались!
     Но я знал, что это еще не конец.
     Теперь они не отстанут от нас, не сойдут со следа.
     Травля началась.

2

     Я бегу, чтобы жить,
     А вокруг ликует паранойя!
     Группа "Ария", "Паранойя".

     Они прыгали позади нас из окна второго этажа, вскидывали  вверх оружие,
ловя  нас  в прицелы. А мы с Эльвицей никак не  могли  набрать  высоту -- мы
словно бились в какой-то  невидимый  серый  потолок,  сквозь который  тускло
светили далекие звезды.
     Луна  куда-то исчезла,  вслед  нам тянулись голые  ветви  вязов, словно
пытаясь  удержать...  (Почему --  вязы?!  И  почему ветви  -- голые?!)  Пули
противно  выли  идущей  по  следу  стаей  псов, вбивались в  низкий  потолок
серебряными гвоздями, гвоздями в крышку гроба, до которого нам не добраться,
не добраться,  потому что рассвет вот-вот наступит и  сожжет нас, ветер  нас
развеет, словно пыль...
     "НО Я НЕ БЫЛ НИКОГДА РАБОМ ИЛЛЮЗИЙ!"
     Молнии -- уже не из глаз, из самого сердца.
     Моего мертвого сердца.
     Треск разрядов. Плавится  серебро.  Небо горит, и  земля горит, потолок
отшатывается  прочь, пространство  вокруг трескается,  неохотно выпуская  из
себя знакомые здания, в испуге притихшие клены...
     Врешь, брат  Жан!  Я не поддамся!  Я  теперь  знаю,  как! Пока  что  ты
сильнее, но если мы переживем наступающий день...
     Институтские  корпуса  изгибаются, тянутся  к  нам оскаленными  пастями
выбитых окон.
     "Это  только иллюзия,  всего лишь иллюзия,  это  параноидальный кошмар,
который он пытается внушить нам!" -- твержу я себе.
     Но я уже знаю -- иллюзии могут убивать!
     Сейчас  остались только мы -- я и Бессмертный Монах. Это поединок  двух
разумов, двух воль. И если  я его проиграю -- он  уничтожит нас  всех в одно
мгновение.
     Я тянусь в ночь, зачерпываю полные пригоршни  бледнеющего, из последних
сил  сдерживающего   подступающий  рассвет,  мрака   --   и   Тьма  послушно
закручивается   вокруг   нас   бархатными   жгутами,    укрывая    от   глаз
преследователей, от  лазеров наведения,  от всевидящих  зрачков инфракрасных
прицелов.
     И напрасно теперь тянутся к нам  оскаленные пасти иллюзорных  кошмаров,
напрасно  ищут  нас в  ночном небе огненные нити, напрасно поводят  готовыми
извергнуть потоки аргентума стволами  твои подручные -- Тьма сокрыла  нас от
очей незрячих!
     Что, брат  Жан, не попадались тебе еще такие вампиры? Мы уйдем от тебя,
теперь уж точно уйдем, а потом...
     И тут тупым ударом, болезненно  отдавшимся во всем теле,  пришел ответ!
Окружавший нас спасительный кокон тьмы разлетелся в клочья.
     -- Глупый  мертвый мальчик! Мне встречались Враги  посильнее  тебя. И я
подарил им  упокоение --  как  подарю его и тебе. Ты хорошо  сражался  -- но
скоро рассвет. Тебе не уйти. Смирись.  Смерть  от солнца -- страшная  смерть
для таких, как ты. Дай мне сделать это легко...
     Я  чувствовал,   как  мимо  воли  замедляется  наш   полет,  как  вновь
наваливается   сверху   невидимый   потолок,    как   сворачивается   вокруг
пространство,  течет  киселем,  вязким студнем,  сковывая движения,  отнимая
волю, надежду...

     Два  одинаковых  высоких  ложа.  Два  тела,  наполовину  погруженные  в
прозрачный студень, под пригашенными до поры бестеневыми...

     И не осталось  больше  сил, чтобы  извергнуть темный  огонь  из сердца,
отшвырнуть прочь проклятые иллюзии.

     Огонь пришел извне.
     Огонь и гром.

     --  Сюда,   Влад,--  голос  Генриха   разрывает  пелену  кошмара.--  Вы
оторвались от них, но это ненадолго.
     -- Как... как вы нашли нас? -- радостная зелень плещет из глаз Эли.
     Это она! Моя прежняя Элис!
     --  Я  же говорил, мадмуазель: я  сам найду вас,  когда  будет  надо,--
вальяжно улыбается Генрих, но я вижу, что на  самом деле сейчас он серьезен,
как никогда. В руках у него дымится короткий обрез помпового ружья.
     Так вот что это был за гром!
     --  Возьми,--  он протягивает  мне оружие,  достает из  кармана  горсть
патронов.-- Вам  надо  торопиться.  А  о  нем,-- короткий  кивок  в  сторону
исходящего хрипом капитана,-- я позабочусь. Аргентум?
     Ответ он знает и сам.
     -- Несколько  минут  у меня  будет. Попробую извлечь  пули и обработать
раны...
     Вот только  обычной  уверенности в голосе Генриха  я что-то  не  слышу.
Значит, плохи дела у капитана. Скорее всего, не выкарабкается.
     Жаль.
     А  Генрих-то  все равно остался  врачом, пусть  даже и врачом-вампиром!
Интересно, чем он  раны обрабатывать собрался? Слюной тут уже не поможешь, а
обычные  антисептики нам  -- что мертвому припарки! От них только хуже стать
может...
     Добрый доктор Айболит, он на кладбище сидит:  приходи к нему лечиться и
упырь, и упырица, и вампиры, и зомбя с вурдалаками!
     -- А как же...
     -- Обо мне не беспокойтесь -- я уйду. Если получится -- вместе с ним. А
теперь  -- главное,  Влад. Я надеюсь,  что ты сможешь! Я-то  это  уже  давно
понял, вот только убедить самого себя до конца так и не смог. Сейчас это  --
твой  шанс!  У  тебя  уже  многое  получилось... У вас получилось,--  тут же
поправляется он.-- И вы должны сделать еще шаг. Вместе. Всего один шаг!
     -- Какой, Отец? -- кажется, я понимаю о чем он говорит! Неужели он знал
обо  всем  с самого начала?  Еще тогда, когда  приобщал меня?  Знал то,  что
только сейчас начинает доходить до меня?! Знал  -- но не мог воспользоваться
сам?!
     -- Всего один шаг, Влад. Один  шаг,  Эльвира.  Но его вы должны сделать
сами. Сами, понимаете? Вам понадобится лишь вера. Вера, что у вас получится.
Уверенность в себе. Я дам вам только одну подсказку. Ты слишком много "знал"
о вампирах до Приобщения, Влад. Но кое-что тебе  все же было неизвестно -- к
счастью для тебя! Секса для  вампиров не  существует, Влад! Они неспособны к
этому. Но тебе-то было невдомек!.. Знаешь, как я тебе завидовал?
     Он хитро прищурился и подмигнул мне.
     -- Может, еще свидимся, Влад! У вас должно получиться!
     -- Земля тебе пухом, Генрих.
     -- К черту!

     --   Ну  что,  девочка  моя?  Последний  парад  наступает?  Вломим   им
напоследок? -- я старался, чтоб мой голос звучал веселее, но где-то  глубоко
внутри, обволакивая  склизким студнем зароненное Генрихом зерно надежды, уже
стыла смертная тоска обреченности.
     --  А  почему  бы двум  благородным  вампирам и не вломить этим грязным
монахам как следует? -- оскалилась она в ответ.
     Но у нее на душе тоже скребли кладбищенские крысы.
     -- Тогда -- вперед!

     Грохот выстрелов расколол тишину предрассветной улицы.









3

     Ночь короче дня,
     День убьет меня,
     Мир иллюзий в нем сгорает!
     Группа "Ария",
     "Ночь короче дня".

     Заряд картечи в клочья разрывает живот выскочившего из-за угла "святого
отца".
     Осталось шестеро.
     Масляный  шелест  передергиваемого  затвора.   Кувыркается  в   темноту
картонная стреляная  гильза.  Рядом  дергается,  плюясь короткими очередями,
автоматическая винтовка в руках Эльвицы.
     Ржавые вспышки в ответ. Серебряный ливень. Скорее прочь!
     Улица плавно  изгибается,  уходит  вниз. Эльвица  со свистом  рассекает
воздух рядом. Сейчас свернуть в проход между домами...
     Прохода нет! Дома сливаются в одну сплошную стену без начала и конца, и
нет ни прохода, ни  сил  перемахнуть через крыши -- потому что дальше здания
громоздятся вплотную, все выше  и  выше, до  самого бледнеющего  неба,  и  в
стенах  нет   даже  окон,  чтобы  влететь  внутрь,  затаиться,  укрыться  от
преследователей и встающего солнца.
     Улица уносится  назад  бесконечной кишкой великана, но кажется,  что мы
висим на месте, а пули каким-то чудом мчатся следом  за нами,  огибая  углы,
вписываясь в повороты, настигая, ввинчиваясь в мозг сверлящим визгом!
     Я уже  не уверен, что это иллюзия!  Да  и  какая разница -- иллюзии,  в
которые мы верим, убивают нас!
     В  последний  миг  успеваю растечься  туманом,  и  тут  же --  антрацит
слепящей вспышки боли! Во мне --  черная дыра; еще немного  -- и я  вытеку в
нее весь, испарюсь, исчезну, как роса под солнцем!
     Падение. Боль. На этот раз -- тупая, серая,  и от нее я прихожу в себя.
Порыв ветра. Рядом -- Элис.
     -- Влад! Что с тобой?! -- в голосе  ее  моя  же черная боль мешается  с
фиолетовыми отблесками ее отчаяния.
     -- Ранили.
     -- Лететь можешь?
     -- Нет.
     -- Я... я понесу тебя!
     -- Не на...
     Так она меня и послушалась! Ночь нашей встречи -- только наоборот.

     Мы пролетели совсем немного.
     Кончились силы у моей Эльвицы.

     --  Идем,  Влад!  Скорее!  Здесь...   здесь  кладбище!  Может,  удастся
спрятаться...
     Как там называются  кладбища на казенном  канцелярите? Места упокоения?
Самое место для таких, как мы.
     Кое-как  перебираемся   через   ограду,  бежим   между  надгробиями   и
обелисками.  Негде здесь спрятаться,  негде! Это вам на Западная Европа  или
Англия с их фамильными  склепами и  комфортабельными  усыпальницами. Тут  не
укроешься ни от солнца, ни от Бессмертного Монаха!
     Визг пуль, из ближайшей  могильной оградки  летят искры. Но стреляют не
сзади, а откуда-то слева. Обошли!
     Наугад палю из  Генрихового  обреза. Масляный шелест металла. Сколько у
нас осталось патронов? Бежим в другую сторону. Ноги путаются в кладбищенской
траве, увязают в жирной глине.
     Рыжее пламя бьет спереди. Снова, не  целясь,  стреляю  в ответ; падаем,
откатываемся  в сторону. Эльвира  отбрасывает разряженную  винтовку, достает
пистолет.
     Отползаем  под  прикрытие  высокого  гранитного  надгробия  с  фигуркой
возносящегося ангела наверху. Щелчки пуль. Нас они не достают -- но попробуй
только высунься!
     И тут я наконец отчетливо понимаю, что это -- все. Совсем. Горизонт уже
начинает  окрашиваться  розовым,  нестерпимое  сияние проникает даже  сквозь
закрытые  веки, все  тело  жжет разгорающимся огнем, мысли  путаются, в ушах
нарастает комариный звон.
     Им даже нет надобности подбираться к нам, чтобы нашпиговать серебром. К
чему?  Достаточно  просто  не  давать нам  высунуться  еще  несколько минут.
Остальное сделает всходящее солнце.
     Говорят, огонь очищает...
     Нет! -- отчаянная, невозможная надежда вспыхивает внезапно.
     Я заставляю себя открыть глаза.
     -- Эли, ты слышишь меня?
     --  Слышу,--  слабый,  истекающий   прозрачной  дымкой  шепот.--  Мы...
умираем? Навсегда?
     -- Нет! Мы не умрем! Есть выход...
     --