останемся здесь. Нам просто перестанет сниться этот сон.
     --  Я очень на  это надеюсь Влад,-- Эльвира серьезна, как никогда.-- Но
еще больше  я боюсь другого.  Я боюсь, что  там мы  очнемся.  И  жизнь вновь
станет  серой и скучной.  Как  раньше. Как у  всех них. А это  все  окажется
только сном...
     Вот  как?  Девочка моя, ты убежала от жизни -- сюда,  ко  мне; и теперь
боишься вернуться?
     Вот это -- действительно страшно!
     Я не стал говорить ей о своих подозрениях.
     Я очень надеялся, что  это все  же сон, видение; может быть -- прорыв в
какую-то  другую,  невероятно  искаженную  реальность.  Кто  знает,  на  что
способна извращенная, уже не человеческая психика не-мертвого?
     Сон разума рождает чудовищ. А сон чудовища?..
     Но если Эльвира все-таки права, и  все это не просто сны -- то там  нас
отнюдь  не  лечат,  отнюдь не пытаются вернуть к жизни.  Этого  она может не
бояться.
     Все гораздо хуже.
     Там  на нас ставят какой-то эксперимент.  Там нас  ведут по сценарию, в
конце которого может ждать только одно...
     Так  что  пусть  уж лучше все это окажется просто  сном,  кошмаром  для
вампиров. Кошмаром, которым мы пытаемся отгородиться от самих себя!
     Да,  отгородиться,  защититься! Потому  что если на самом деле мы лежим
там, то  все,  что  происходит  здесь  -- сон,  иллюзия!  Все это --  чей-то
идиотский  сценарий, безумный эксперимент... Но ведь тогда  на нас нет вины,
нет  ничьей  крови!  А  это  значит... это  значит,  что  мы,  сами  того не
осознавая,  хотим, чтобы  кошмар  оказался реальностью,  встал между нами  и
нашей истерзанной, умирающей совестью, ее останками!
     Но рано или поздно совесть умрет в нас окончательно.
     И тогда мы проснемся.
     Проснемся здесь.
     Или...

     "Еще немного  --  и  я просто сойду с ума," --  мысль была на удивление
трезвой и отстраненной.

x x x

     -- Ну, ребята, у вас и  шутки! Вы б еще и крышку заколотили!  Так  же и
задохнуться, блин, можно...
     Эли не удержалась и хихикнула.
     Крышка со стуком упала на пол,  и капитан Прохоренко сел в гробу, являя
собой  живую  (ну,  скажем, условно живую) пародию на  воскрешенного Лазаря.
Встает из гроба Лазарь, оглядывается по сторонам, и заявляет: "А  вы,  блин,
кто такие? Почему здесь собрались? А ну-ка, предъявите документики!"
     Вовремя капитан проснулся! Еще немного  -- и мы с Эльвирой утонули бы в
дебрях психологии и самокопания, а там и до съехавшей крыши -- рукой подать.
Сумасшедшие среди  вампиров встречаются куда чаще,  чем среди  людей.  Взять
хоть  ту  же  Безумную Нищенку.  Да  и  "нормальные"  вампиры -- не такие уж
нормальные на самом деле.  Пережить собственную смерть -- не шутка! Посмотрю
я на вас...
     -- Вы чего это в потьмах сидите?
     Та-а-ак. Кажется, сейчас придется объясняться.
     Я выбрался из кровати и щелкнул выключателем.
     Капитан сидел  в гробу  растрепанный,  небритый,  с синюшными  трупными
пятнами на лице, и ошалело моргал.
     -- С Днем Рождения, Василий!
     -- Спасибо... Только я зимой родился, в январе!
     -- То ты в  первый раз родился. А сегодня -- во второй,--  как ребенку,
объяснил ему я.
     -- А, ты в этом смысле...
     Нет, он действительно ничего не понял!
     -- Посмотри на свою рану.
     -- А...-- он осекся.  Выбравшись из гроба, скинул  заскорузлый от крови
милицейский  китель, сорвал  продырявленную рубашку. Оторопело ощупал живот,
колупнул ногтем корку засохшей крови...
     --  Это... как  это?! Даже шрама нет!  --  он  замолчал, прислушался  к
себе.-- И не болит  ничего! Только сушняк  жуткий,  как с  бодуна.  И  жрать
хочется.  Не,  ну  вы, блин, даете!  Колдуны,  блин!  По  небу  летают, раны
лечат...-- капитан  умолкает и некоторое время  пытается  вспомнить какое-то
слово.-- Экстрасенсы,  да? Ну я не знаю, как вас  и  благодарить!  Вы ж меня
прямо  с того света... Я ж теперь по гроб  жизни...-- Василий  споткнулся  о
гроб, в котором провел ночь, глянул себе под ноги -- и резко умолк.
     Нет,  правду надо говорить сразу -- какой бы страшной она ни была. Если
отложить объяснения на потом -- будет только хуже.
     Я уже открыл было рот, но Василий снова опередил меня -- резво шагнул к
примостившемуся в углу комнаты ветхому буфету, заглянул внутрь...
     -- О, да у вас тут вино! Ребята, можно глотнуть? Вы не подумайте,  я не
алкаш какой-нибудь, но такой сушняк...
     Вино  --  это исключительно  для  интерьера. Точнее  --  для  случайных
гостей. Должна же у человека в доме водиться  хоть одна бутылка  вина! Вдруг
угощать   кого-то  придется?  Я   в  этом  смысле   всегда   гордился  своей
предусмотрительностью. Сами-то мы, вампиры, вина, понятное дело...
     И снова меня опередили. На этот раз -- Эльвица.
     --   Конечно!  --  мило  улыбнулась   она  капитану,  продемонстрировав
белоснежные клыки  --  но  Прохоренко  не обратил  на  них  внимания.  Одним
движением выдернув пробку, он жадно припал к бутылке "Каберне".
     Черт, вот ведь оно!
     Жадно  глотающий "Каберне" капитан.  Подносящая  к губам бокал Эльвица.
Там, на банкете у Ахметьева. Подносящая к губам, делающая глоток, другой...
     ВАМПИРЫ НЕ  ПЬЮТ ВИНА! Вампиры вообще ничего не пьют  и  не едят, кроме
крови!
     Неужели и она, и капитан...
     -- Эльвира, а скажи-ка  мне, тогда, на банкете -- когда ты пила вино --
что ты почувствовала?
     -- Ой, мне понравилось! А то мальчишки на вечеринки обычно всякую дрянь
импортную покупали, а дома мне вообще не разрешали...
     -- А я тебе никогда не говорил, что вампиры не пьют вина?
     -- Нет. А что? -- изумленно распахнутые изумруды.
     -- Да нет, ничего. Забудь, ерунда все это...
     Вот  так.  Она не знала!  И  капитан  не  знает  -- вон уже  полбутылки
выхлебал -- и ничего с ним не  делается!  И не сделается. Значит, главное --
поверить? Поверить -- или изначально не знать и быть уверенным?
     Да! Именно так! И тогда нет ничего невозможного -- скользить по лунному
лучу, растекаться  туманом, гасить лазерные  прицелы, глушить радиотелефоны,
пить  вино, как  при жизни, и  получать от этого  удовольствие...  Что еще?!
Что?! Что мы еще можем?!!
     Голова кругом идет... голова... кругом... как во хмелю... во хмелю...
     Я молча шагнул к капитану, отобрал бутылку.
     В этом нет ничего  особенного. Это -- просто вино. Раньше я любил сухие
вина.  Хоть то же "Каберне". Что мешает мне выпить  его и сейчас?  То, что я
вампир? Чепуха! Эльвира -- тоже вампир; и капитан. Да и по цвету это  похоже
на кровь, и пьянит совсем как...
     Терпкий,  давно забытый вкус. Глоток, другой... Я отрываюсь от бутылки.
Я сделал это! Я поверил, я убедил себя, я смог!!!
     И что же дальше? В чем еще я могу убедить себя? Что мне теперь говорить
капитану, а что -- нет?  А если... если не говорить ему, что он -- вампир?!!
-- эта мысль настолько поразила меня, что я застыл с бутылкой в руке посреди
комнаты, словно застигнутый солнцем горный тролль.
     Застигнутый... солнцем...
     Нет,  слишком  рискованно.  Самовнушение --  это  здорово,  но  есть  и
банальная физиология.
     Физиология вампира.
     Восставшего мертвеца.
     Проклятого.
     Ему нужна свежая кровь, нужна чужая жизнь, чтобы сделать ее своей.
     А стоит капитану выйти на солнце...
     Или  это  тоже --  условности?!!  Тоже  --  вопрос  веры,  знания?  Или
НЕзнания?!
     Что, если...
     Нет, слишком рискованно!
     --  ...Хлебни  еще, Василий. То,  что я  тебе сейчас скажу,  на трезвую
голову лучше не слушать. Да и на пьяную тоже.
     Я достал сигареты и присел на край кровати.

x x x

     --  Проклятье! Блин!  И что  же я теперь  жене  скажу?! Начальству?! --
капитан мерял шагами  комнату, как угодивший  в  клетку зверь. Убеждать  его
пришлось  долго,  но в  конце концов,  после нескольких  весьма впечатляющих
демонстраций, он все-таки поверил.
     -- Ты  им  ничего не скажешь. Их для тебя больше не существует. И  тебя
для них -- тоже,-- я чувствовал, какую боль мои слова причиняют капитану, но
нарывы надо вскрывать сразу. Я не  собирался ему лгать.--  Забудь. Знаю, что
не сможешь,  но  --  забудь. У  нас  есть дело.  И не  говори,  что  тебя не
спрашивали! Ты мог выбрать смерть -- насовсем. Но  ты выбрал месть. Ты  ведь
еще хочешь достать  тех  ублюдков? Того  лейтенанта ИНТЕРПОЛа,  который тебя
убил?
     -- Да! -- капитан резко остановился. Его взгляд был подобен удару пули.
     -- Тогда надо спешить. У нас мало времени. Ночи  сейчас короткие,  и  к
тому же за нами охотятся.
     --  Это  мы  еще посмотрим,  кто за  кем,  блин, охотится!  -- ощерился
Прохоренко.-- У тебя оружие есть?
     --  Есть,-- я тоже  оскалился в  ответ. Таким мне капитан нравился куда
больше.--  Кое-что здесь, а кое за чем еще придется заехать.  Должны успеть.
Там,  в шкафу  -- одежда.  Переоденься. И умойся.  А  то вид у  тебя,  прямо
скажем...
     -- ...Краше в гроб кладут,-- закончила за меня Эльвица.
     Да, кладбищенский юмор -- штука заразная!


ГЛАВА IV. ...AND JUSTICE FOR ALL!*

     Вновь и вновь я вижу сон:
     Кровью залит горизонт,
     И земля в огне на много миль.
     Шесть минут до часа "X",
     Небо скоро рухнет вниз,
     Ветер всех развеет, словно пыль!

     Время убивать...
     Группа "Ария", "Дух войны".

1

     ...Дверца  сейфа  заскрипела  так,  словно  специально  задалась  целью
поднять  на ноги даже мертвых: ржавчина зубов крошится о  сиреневое  стекло,
вот-вот готовое пойти изломами трещин. Ну и ладно, мертвые  нам не помеха, а
живые, авось, не услышат.
     Оба пистолета были на месте, завернутые в заскорузлые от  засохшего  за
эти годы масла тряпки. Главное -- не перепутать:  "парабеллум" -- с обычными
пулями, а вот в  "ТТ" -- аргентум. Кажется, так. На всякий случай  проверил.
Нет, не  забыл,  однако, все  верно.  Теперь  --  запасные  обоймы: четыре к
"парабеллуму", две к "ТТ". Все, что есть.
     Серая паутинка шороха.
     Это там, на лестнице, ведущей в подвал.
     "Если это Бессмертный Монах -- то прямо сейчас и проверим, насколько он
бессмертный!"  --  зловеще  усмехнулся  я,  передергивая  затворы  на  обоих
пистолетах...

     ...Когда панический топот ног стих, я направился к другому выходу.

x x x
     _______________________________________________________________
     * В  ДАННОМ случае -- "...И справедливость  для всех!"  (Вариант: "...И
правосудие для всех!") (англ.) (название альбома группы "Metallica" за  1988
г.).
     _______________________________________________________________


     Такси   поймали  здесь   же.  Все  равно  этим  тайником  я  больше  не
воспользуюсь, а до  моего убежища отсюда достаточно далеко. Транспортировать
же  капитана  через  полгорода  по  воздуху  мы не собирались: силы нам  еще
потребуются -- и  во время самой  операции, и  потом,  когда настанет  время
уносить ноги. Вот тогда и полетаем!
     Водитель   благоразумно  не  стал  интересоваться  содержимым   тяжелых
спортивных сумок,  которые мы загрузили в багажник. Возможно, он и отказался
бы нас вести, но было уже поздно -- и он это прекрасно понимал. Не надо было
останавливаться.
     Несколько раз я  перехватывал голодный взгляд Василия, так и сверливший
мясистый  загривок  водителя.  А неплохо  держится  капитан!  Другой бы  уже
сорвался! Он ведь еще до Приобщения немало крови потерял...
     Здесь.
     Мы остановились за два корпуса  до объекта. Ни к чему обнаруживать себя
раньше  времени.  Интересно,  ожидают   ли  они  нападения?  Очень  хотелось
надеяться, что -- нет; но рассчитывать всегда надо на худшее.
     Я огляделся внутренним взглядом.
     Зеленовато  искрят  воздушные  потоки,  спиралями  закручиваясь  вокруг
молчаливых  институтских корпусов. Вокруг колышется другая,  темная зелень с
янтарными вкраплениям -- это шепчутся между  собой старые клены. В вестибюле
ближайшего  здания  угадывался  серый  контур  дремлющего  вахтера.   Редкие
лазурные  линии немногих задействованных  электропроводов, неслышимый,  едва
ощутимый отсюда зуд бегущего по ним тока.
     Красиво!
     И все чисто. Поблизости никого нет.
     Прежде чем перейти на обычное ночное зрение, оборачиваюсь.
     Такси уже  и  след простыл... нет, не простыл еще --  вот она, медленно
гаснущая флюоресцентная дорожка. Рядом -- двое. Пурпур и темный, переходящий
в бурый, багрянец. Элис и капитан.
     Все, хватит! На это уходит слишком много сил.
     -- Пошли.
     Останавливаемся  у  предпоследнего  корпуса,   в  зыбкой,  скрадывающей
очертания тени деревьев.
     Трепещут, шелестят под теплым  ветром кроны старых  кленов, тянут к нам
ладони-листья, словно пытаясь о чем-то предупредить.  Спасибо. Я знаю, вы  с
нами -- а не с теми, кто ставит опыты на мертвых детях!
     Может, еще свидимся.
     Сухое  вжиканье расстегиваемых молний.  Масляные  щелчки  вставляемых в
гнезда магазинов. Злорадный лязг затворов. Они тоже дождались своего часа!
     На миг  меня захлестывает ощущение, что  где-то, когда-то это уже было,
было! Где? когда? со мной? с нами?
     Не помню. Волна накатывает и уходит, оставляя лишь  чувство ущербности,
невозможности  вспомнить.  Ложная   память?  Что-то  из  прошлой  жизни?  Из
предыдущих инкарнаций? Из  того, другого мира,  где  лежат под  пригашенными
лампами два погруженных в студень тела?
     Может быть.
     Сейчас это уже не имеет значения.
     Ничто больше не имеет значения.
     Nothing else matters!

     -- Возьми, капитан,-- протягиваю ему инфракрасные очки,-- у тебя пока с
ночным зрением не  очень. Значит, так: мы взлетаем,  убираем охрану у входа,
потом переносим тебя через ограду. Внутрь ты входишь через парадный вход, мы
-- через окна. И  запомни: не жалеть никого! Невинных там нет. Они-то нас уж
точно не пожалеют. Все. Мы полетели.
     -- Ни пуха!
     -- К черту!
     С Эльвирой  уже все  оговорено. Земля, качнувшись,  уходит вниз; в лицо
упруго ударяет ветер. Мимо  проносятся размазанные  тени кленов,  сливаясь в
одну  стремительно  улетающую  назад  полосу.  Сейчас  я  сам  --  такая  же
размазанная тень, темная молния, оживший кусок мрака...

     You'll see a darkness into my eyes;
     I am a horror of crazy night!*

     Безумное,  разметанное   небо  в  переливах   алмазной   пыли.   Желтый
мистический глаз луны притягивает, манит.
     Нельзя. Не сейчас!
     Навстречу   прыгает   ломаная  линия   ограды.   Ослепительная  лазурь,
нарастающее гудение -- проволока-то у них под током!
     Когда это я успел перейти на внутренний взгляд?!
     Не важно.
     Почти  невидимые  нити  сторожевых  лучей   проваливаются  вниз.  Ловлю
поперечный поток  и пускаю свой шершавый  сиреневый  шепот  по его искрящему
бледной зеленью краю:
     -- Эли! Выше!
     Она услышит. Я знаю! Откуда?
     Не важно.
     Крона  послушно  расступается,  принимая  меня  в себя.  Мир  смещается
обратно, обретая  нереальную  четкость  очертаний.  Успеваю заметить  темный
вихрь с пурпурной сердцевиной, исчезающий  в листве дерева по другую сторону
от ворот. Мгновение назад я сам выглядел точно так же.
     Так, где  наружная охрана? Ага, вот один отливающий фиолетовым серебром
силуэт, другой.  Встопорщенные,  ощетинившиеся металлом. А глубоко внутри --
пульсируют комочки черного страха. Они еще не знают -- но предчувствуют. Они
настороже, они...
     Всего двое?
     Нет. Третий... четвертый. За корпусом, с  другой стороны. Сюда долетает
лишь его слабый отсвет.
     А вот здание прощупать не удается -- густое переплетение лазурных линий
режет  глаза,  надежно скрывая  от взгляда  содержимое  корпуса  --  получше
маскировочной сети! Хотя в окнах свет не горит. Странно...
     Однако, пора. Медлить нельзя. Времени у  нас -- до рассвета. И надо еще
успеть  вернуться. На  миг я позволяю  своим  глазам  вспыхнуть раскаленными
углями. Короткий взгляд в сторону Эльвиры -- и изумрудный высверк в ответ из
_______________________________________________________________
     * Ты увидишь тьму в моих глазах;
     Я -- ужас безумной ночи! (англ.)
     _______________________________________________________________

     приютившей  ее кроны. До сих пор не могу привыкнуть к  этим  ее зеленым
звездам!..
     Ладно, вперед.
     Мгновенное  смещение.  Листья разом обретают твердость камня,  бритвами
секут лицо. Плевать!
     Корпус заваливается набок, небо -- дыбом, звезды -- врассыпную. И  лишь
совиный глаз луны остается прежним.
     Удар.  Упругий  всплеск  в  ушах, разлапистый  хриплый вскрик  наждаком
скребет по натянутым нервам.  Миг неподвижности  и сдавленной тишины.  Клыки
сами находят жилу. Пьянящее  безумие сладостным потоком вливается в  меня; я
пью его силу, его жизнь,  я делаю их своими!  Я чувствую его отчаянный ужас,
незаметно сменяющийся  тоской обреченности, покорностью судьбе, и вот уже --
гибельным восторгом, последним, смертным блаженством уходящего
     от поцелуя не-мертвого! О, если бы я сам мог испытать это вновь, наяву,
а не в тех других, столь редких снах!.. Сны...
     Ты знаешь, я завидую тебе, парень!
     Честно.
     Завидую еще и потому что это -- последнее, что ты чувствуешь!
     Я бы тоже хотел уйти -- так.

     Рывком прихожу в себя -- и с  неожиданной ясностью понимаю, что  все мы
-- мы, вампиры -- наркоманы. И наш наркотик -- не кровь.
     Хуже.
     Много хуже.
     Наш наркотик -- смерть.
     Собственная ли, чужая...

     Ладно, проехали. Сейчас -- не время для рефлексии. Мы здесь не за тем.
     Внутренний взгляд.
     Ухватываю картинку целиком, тут же вычленяя важное. Наружных охранников
осталось двое.  Эльвица  уже "сделала" ближайшего  --  его силуэт  на глазах
блекнет,  растворяется,  исчезает. Да, именно  так  это  выглядит, когда  мы
выпиваем из человека жизнь.
     Одного надо оставить капитану -- чтобы потом не отвлекался.

     ...Когда  я  поднялся,   закончив  связывать  последнего  охранника  --
"клиента" для Василия -- я встретился с ней взглядом.
     -- Знаешь, Влад,-- в ее голосе  неожиданно прозвучала  такая тоска, что
меня невольно пробрал озноб,-- мне кажется, еще немного -- и я не выдержу. И
попрошу тебя  всадить  мне осиновый кол  в сердце. Кровь,  все время кровь и
смерть,  ночь за ночью...  И так --  всегда, целую вечность?! Я не  выдержу,
Влад, я сойду с ума! Это же ЛЮДИ!
     Черт! У нее "ломка"!  Запоздалая -- и оттого еще более страшная, чем  у
меня в свое время. Проклятье! Как не вовремя...
     Отвечай  же  скорее, дубина, труп  ходячий! Вспомни,  что говорил  тебе
Генрих! Только жестко, жестко -- как ладонью по лицу, с размаху!
     -- Ты сама  знала, на  что шла,  Эльвира! Я тебя предупреждал! Помнишь?
Так что теперь  не  жалуйся! Распустила сопли?  Кол  в сердце хочешь?! Будет
тебе  кол! Вот  только разнесем на хрен  этот  гадюшник --  и пожалуйста!  А
можешь на солнце выйти. Знаешь, как горят вампиры? Хочешь попробовать?!
     --  Влад...  ты... ты что...-- она в ужасе отшатнулась. Отчаянная обида
плескалась в ее изумрудных колодцах, грозясь вот-вот вырваться наружу.-- Это
же... это же подло, Влад -- то, что мы делаем! Это же все равно... все равно
что воевать с детьми, или с калеками!
     Уж лучше бы она меня ударила!
     -- Мы не воюем с ними. Мы их просто едим. Как скот.
     -- Влад... но это же люди! ЛЮДИ! Мы ведь и сами были людьми! Опомнись!
     -- Опомнись  -- и что?! Что, я  тебя спрашиваю?! Возьмем по пистолету и
на счет  "три" всадим друг другу по серебряной  пуле  в сердце?!  Или  будем
загибаться в каком-нибудь  подвале, воя от голода и сходя  с ума -- как твои
"крестники"? Да?!
     Она   молчала,  потупившись.  Кажется,  ее   понемногу  отпускало,  она
приходила в себя.
     Я шагнул к ней, обнял за плечи, заглянул в глаза.
     --  Ты ведь  хочешь быть со мной?  Быть  не  такой как все? Купаться  в
звездном свете, скользить по лунному лучу, видеть мир таким, каким его