формацией, которая не скажется на  будущих
доходах его  семьи.  Потом  Совет  проголосует  по  вопросу  о  законности
исследований.
   Лицо Томаса чуть просветлело. Совсем чуть. Я  надеялся,  что  Президент
замнется, не желая соглашаться на такие ограничения, но она даже глазом не
моргнула.
   - Будут еще предложения?
   Представители Кайлететов и  Нернстов  поддержали  предыдущего  оратора.
Предложение тут же поставили на голосование.  Решение  было  единогласным.
Даже Таск-Фелдеры не осмелились идти против течения. Таким  образом,  была
воздвигнута первая преграда на пути той громады, что грозила  вот-вот  нас
раздавить. Маленькое препятствие, которое  ничего  не  стоило  снести,  но
все-таки принесшее нам некоторое облегчение.
   Я  дал  показания,  придерживаясь   общей   линии,   на   скорую   руку
разработанной Томасом и  полностью  одобренной  адвокатами.  Члены  Совета
слушали, затаив дыхание. Об успешной  расшифровке  содержимого  нескольких
голов я, конечно же, умолчал.
   После моих показаний поднялся представитель Таск-Фелдеров  и  предложил
проголосовать  по  поводу  того,  продолжать  ли  работы  по  проекту  или
прекратить. Предложение одобрили. Томас  не  стал  возражать  или  просить
отсрочки.
   Кайлететы, Нернсты и Оннесы проголосовали за продолжение исследований.
   Остальные представители - пятьдесят один процент - за то, чтобы  проект
закрыть.
   Так  на  глазах  у  нас  делалась   история,   смещались   политические
приоритеты. И все в рамках законности.
   Во время перерыва мы с Томасом отправились в Портиньский паб и заказали
по кружке пива. Первые пять минут прошли в гнетущей  тишине.  Лишь  осушив
кружку, Томас стал чуть разговорчивее:
   - Видишь, не так все плохо. Мы  не  сгорели  в  пламени  борьбы.  Скажи
спасибо толстяку Рихтеру. Конечно, он нас растянул и четвертовал.  Но  при
этом дал умереть с достоинством.
   - Тяжко будет рассказывать об этом Ро.
   - Она и так уже все знает, Мики. Сотрудники  моего  Портиньского  офиса
позвонили в Ледяную Впадину. Она хочет с тобой  поговорить.  Но  я  решил:
прежде  чем  ты  станешь  обсуждать  с  кем-либо  наши  дела,  нам   лучше
перекинуться парой слов наедине. А ты как думаешь?
   Я кивнул.
   - Мне показалось, что в твоей позиции наметились некоторые сдвиги. Я не
ошибся? - мягко спросил Томас.
   - Да, а в вашей? - улыбнулся я.
   - Я не такой образцовый синдик, каковым ты  меня,  наверное,  считаешь,
Мики. - Он устало отмахнулся от моих возражений. - Оставь комплименты  для
своих мемуаров. Я не мог  остановить  этой  экзекуции.  Но  в  моих  силах
отсрочить  выполнение  решений.  Совет  собирается  разработать  для   нас
какой-то  новый  проект,  позволяющий  завершить  работы  при  минимальных
потерях ресурсов. Это займет несколько минут. Не думаю, что Фиона  или  ее
община смогут ускорить этот процесс. А я  могу  застраховаться  на  всякий
случай, прибегнув к политическому убийству, - сказал он без тени улыбки.
   Я пребывал в таком настроении, что меня совершенно не заботило -  шутит
он или говорит всерьез.
   -  Знаешь,  Мики,  я  всегда  сомневался  относительно  этого  проекта.
Причины, по которым мы проиграли в Совете, скорее психологического,  а  не
политического свойства, или даже мистического. В глубине души они считают,
и, может быть, я так считаю, что мы вторглись  туда,  куда  вторгаться  не
следует. Если у Ро что-нибудь получится, то  это  многое  изменит.  А  мы,
лунные жители, по-своему очень консервативны и чтим религиозные обряды.
   - У нее уже получилось, - сказал я.
   - Что получилось?
   - Ро уже добилась результата. Они проникли в память одной из  голов.  И
сейчас работают над второй. Мы уже-знаем их имена. Мы...
   И тут меня словно током ударило. Я выругался вполголоса и стал медленно
приподниматься со стула. Мне показалось, что какая-то тень  пронеслась  по
моей будущей могиле. Я почти наяву видел призрака, усевшегося  перед  нами
на столе, - невообразимо толстого фараона, покрытого пленкой льда,  ехидно
поглядывающего  на  нас.  Потом  Томас  легонько  дотронулся  до  меня,  и
наваждение исчезло.
   - Не расслабляйся, Мики, - сказал Томас. Другие посетители уже стали  с
любопытством на нас оглядываться. - Что с тобой?
   - Господи, я не знаю! Томас, мне нужно вернуться в Ледяную Впадину. Мне
кое-что пришло в голову, одна ужасная штука.
   - Ты можешь мне все толком рассказать?
   - Нет, черт возьми! Все это звучит слишком глупо и дико. И все-таки мне
нужно вернуться. - Я поднялся с места. - Не  сердись  на  меня.  Пока  это
всего лишь догадка, и довольно нелепая.
   - Хорошо, поступай как знаешь, - сказал Томас и занес деньги за выпивку
на свой персональный счет.


   Я успел на шаттл, совершающий  регулярные  полеты  к  Ледяной  Впадине.
Удача и расписание полетов были на  моей  стороне.  Всю  дорогу  меня  бил
лихорадочный озноб. С одной стороны, теория моя выглядела  безупречной,  с
другой - не укладывалась в голове.  "Не  может  быть!"  -  снова  и  снова
твердил я.  Однако  все  сходилось,  хотя  шансы  такого  совпадения  были
астрономически малы. Я понимал, что если это ошибка, - а это, конечно  же,
ошибка, - то я Недостоин  занимать  столь  высокий  пост  в  Сандовальской
общине. Тогда мне придется подать в отставку. Если я мог играть  с  такими
вещами, если я позволил  этим  нелепым  сомнениям"  сбить  меня  с  толку,
значит, я просто никчемный придурок.
   Мы  пролетели  над  заводом  искусственных  эмбрионов  -   ярко-красным
зданием, выделяющимся на фоне серой каменистой поверхности. А  чуть  позже
шаттл  совершил  посадку  возле   оранжевых   поблескивающих   радиаторов,
спрятавшихся в тенистых траншеях, выбрасывающих тепло в темный  космос.  Я
сошел с корабля с маленьким чемоданчиком в руке. По расписанию мне  восемь
часов назад полагалось поспать, но я не стал терять время на стимуляцию  и
лишь забросил чемодан в мою цистерну.
   Ро проснулась от моего звонка.
   - Они еще не уволокли оборудование? - спросил я.
   - Кто? - переспросила Ро сонным голосом. - Столбарт  и  Кайлетет-Дэвис?
Нет. Ждут указаний от своих общин. Томас сказал, что ты отбыл по  срочному
делу. Кстати, он просил позвонить.
   -  Мне  тут  кое-что  пришло  в  голову.  Нужно  произвести   маленькое
расследование. Вы уже внедрились в третью голову?
   - Мы скопировали несколько участков мозга, но  перевод  еще  не  готов.
После всей этой заварушки пыл наш немного остыл, Мики.
   - Понимаю. Ро, пусть поскорее переведут все, что у вас есть.
   - Да что ты всполошился? Не принимай так близко к  сердцу!  Это  теперь
моя головная боль. Вспомни про тюльпаны.
   - Скажи, чтобы полученные образцы  перевели.  Пожалуйста.  Доставь  мне
такое удовольствие.
   Я откинулся в кресле,  совершенно  оглушенный  происходящим,  обдумывая
свое  положение  -  наше  положение  в  том  случае,  если   догадка   моя
подтвердится.
   А потом погрузился в изучение материалов. Никакого  окольного  пути  не
существовало. То, что мне требовалось знать, можно найти только на  Земле,
и к тому же за очень круглую сумму.
   Я записал все расходы на свой личный счет.
   Шесть часов спустя я перешагнул через белую линию. Заснуть мне так и не
удалось. То, что окружало меня  наяву,  этот  мир,  состоящий  из  штолен,
цистерн, вулканических пузырей, мостов  и  дестабилизирующих  насосов,  не
оставлял меня и во сне, только был чудовищно искажен; не знаю почему, но и
во сне Вильям оставался для меня каким-то центром притяжения. Я ничего  не
мог с этим поделать, и желание  узнать,  как  осуществляется  его  проект,
преобладало над всем остальным. Было что-то целомудренное, даже  священное
в этом желании, что-то, возвышающее человека над  будничными  распрями;  у
меня появилось чувство, что одного его присутствия, произнесенных им  слов
будет достаточно, чтобы обрести покой.
   Однако непохоже было, что Вильям пребывает в состоянии покоя. Скорее он
выглядел подавленным после бессонной  ночи.  Я  вошел  в  лабораторию,  не
обращая внимания на приглушенные  голоса,  доносившиеся  из  хранилища,  и
застал его стоящим возле мыслителя с закрытыми глазами.  Вильям  беззвучно
шевелил губами, словно произнося  молитву.  Заслышав  шаги,  он  приоткрыл
глаза и посмотрел на меня, зябко поводя плечами.
   - Господи, - произнес он с мягким укором, - что они там опять затеяли?
   - Это я подкинул им работу.
   - Я слышал, тебя разделали под орех.
   - А тебя? - спросил я, пожимая плечами.
   - Мой противник настолько  неуловим,  что  ни  одному  самому  опытному
конспиратору с ним не тягаться. Все, чего я добился, это  возможности  без
конца менять плюс на минус. - Он хмыкнул. - Теперь я могу достигать  этого
нового состояния по собственной воле, но где-то на стыке  этих  температур
остается недосягаемая область, в которую  доступ  человеку  закрыт.  Пусть
теперь К.Л.  пораскинет  мозгами.  Он  уже  пять  часов  бьется  над  этой
чертовщиной.
   - А в чем проблема? - спросил я.
   - Мики, я даже не задействовал дестабилизирующие насосы, чтобы получить
это новое состояние, не выключал магнитных полей, не  прикладывал  никаких
направленных усилий. И вдруг происходит внезапный  рывок  в  отрицательное
состояние, бешеное поглощение энергии с тем, чтобы сохранить неопределимую
температуру.
   - Но почему?
   - Пока К.Л. сказал лишь одно: мы находимся на пороге некоего  ключевого
события, посылающего сигналы обратно во времени, тем самым  влияя  на  наш
эксперимент.
   - Значит, ни ты, ни он не знаете, что происходит на самом деле?
   - Это не только не поддается определению, это вообще непостижимо.  Даже
К.Л. поставлен в тупик и не способен дать прямой ответ.
   Я  присел  на  край  платформы  мыслителя,  ласково  поглаживая  машину
ладонью.
   - Все перевернулось вверх тормашками, - сказал я. - Центр сместился.
   - Эх, Мики, в этом-то все дело! Где  он,  этот  центр?  И  что  это  за
событие, что может произойти, опережая время?
   - Мы с тобой просто пара лунатиков.
   - Ты уж говори за одного себя, -  встрепенулся  Вильям.  -  Ей-богу,  я
распутаю этот узел. - Он показал вниз, в сторону хранилища. - Ты реши свою
проблемку, а за меня не беспокойся.
   У  распахнутой  двери  лаборатории  я  наткнулся  на  Ро,  стоявшую   с
посеревшим лицом, словно дожидаясь, пока на нее обратят внимание.
   - Мики, как ты догадался?
   Я вздрогнул. Значит, самые худшие опасения подтвердились.
   - Призрак на ухо шепнул, - сказал я,  переводя  взгляд  на  Вильяма.  -
Обычный кошмар. Призрак в ледяной оболочке.
   - Мы перевели не так много, - сказала Ро, - но уже знаем его имя.
   - О чем это вы? - недоумевал Вильям.
   - О третьем неизвестном. У нас  были  три  безымянные  головы,  три  из
четырехсот десяти. Вначале мы решили, что в записях путаница.
   - Ты что-нибудь выяснил, Мики? - спросила Ро.
   - Между 2079 и 2094  годами  в  Обществе  Сохранения  работали  четверо
логологистов. Двое вели учет, двое занимали посты в администрации. Ни один
из них не имел непосредственного доступа к головам,  которые  хранились  в
холодном погребе в Денвере.
   - Ты считаешь, они нарочно подправили записи?
   - Это единственное, на что у них хватило сил.
   - Какой цинизм! Просто не верится. Это  все  равно  как  мы  попытались
бы... убить Роберта и Эмилию. Какая мерзость!
   Вильям выругался вполголоса:
   - Черт возьми, Ро, да в чем все-таки дело?
   - Теперь мы знаем, почему так переполошились Таск-Фелдеры. Прости меня,
но я пустила козла в огород.
   - Какого козла?
   - К.Д.Тьери, - сказал я обессиленно, не зная, смеяться мне или плакать.
   - Ты притащила его сюда?
   Мы с Ро обнялись и зашлись в истеричном хохоте.
   - Ну да, притащила сюда Кимона Дэвида Тьери. - Она смахнула слезинку. -
Мики, ты просто гений. Но все равно  я  ничего  не  понимаю.  Что  их  так
испугало?
   Я лишь развел руками, не в силах дать немедленный ответ.
   - Неужто сам великий Логологист? - переспросил Вильям, до  сих  пор  не
осознав до конца этот чудовищный факт.
   Ро присела, закинув ноги  на  платформу  К.Л.,  потом  откинула  голову
назад.
   - Вильям, ты не мог бы заняться моей шеей, а не то у меня сейчас голова
отвалится.
   Вильям встал у Ро за спиной и принялся массировать ей шею.
   - Что будем делать, Мики? - спросила Ро.
   - Они боятся Тьери, потому что через него мы проникнем  в  их  секреты,
узнаем правду об их вероучении. - Я наконец  высказал  то,  что  несколько
часов не давало мне покоя. - Ведь мы сможем заглянуть в его память, в  его
самые сокровенные мысли. Если мы углубимся в его мозг, то выясним, что  он
думал при написании своих книг, при основании церкви...
   - Еще бы, сами-то они  понимают,  что  это  было  сплошным  обманом,  -
сказала Ро. - Они препятствуют нам, потому что знают,  что  жили  во  лжи.
Невероятный цинизм!..
   - Они всего лишь менеджеры, - сказал  я.  -  Политики  -  это  пастухи,
стерегущие стадо.
   - Обойдемся без политики!  -  отрезал  Вильям.  -  Ро,  ты  разворошила
змеиное гнездо.
   - Да, Ледяная Впадина стала пристанищем для замороженных змей. О  Небо,
сохрани нас! - Думаю, мольба ее была искренней.
   - "Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем" - это из
Матфея. - Казалось,  Вильям  сам  поразился  собственной  эрудиции.  -  Ты
думаешь, Фиона Таск-Фелдер хочет раз и навсегда избавиться от Тьери?
   - Возможно, ее тоже держат в неведении те, кто отдает приказы с  Земли.
Все эти марионетки пустились в пляс, потому что некий высший иерарх церкви
логологистов  знал,  где  находится  Тьери,  знал  о  его   желании   быть
замороженным в Обществе Стартайм перед  самой  смертью...  знал,  что  его
кремация - обыкновенный розыгрыш,  не  говоря  о  единении  с  Вознесшимся
Повелителем в качестве бродящего по Галактике духа.
   - Но почему они не предложили более высокую  цену,  когда  я  заключала
сделку на Земле? -  спросила  Ро.  -  И  почему  логологисты  не  выкупили
Стартайм еще десятилетия назад и не похоронили мертвое мясо?
   - Потому что невозможно купить у  владельца  то,  что  он  отказывается
продавать. - Я вытащил дисковвод и пробежался по списку имен и  биографий,
собранных в старых  переписях  населения  и  финансовых  файлах.  -  Любое
частное лицо, или группа лиц, инвестирующих средства в предприятия  Триады
в конце двадцать первого - начале двадцать второго столетия, обязаны  были
сообщить о себе массу  сведений,  собираемых  в  файлы  подозрительными  и
неохотно разрешающими что-либо земными властями. Это  было  мрачное  время
Раскола, повлекшего за собой эмбарго.
   Общество Сохранения Стартайм поддерживало высокий  уровень  инвестиций,
включая инвестиции с других планет Триады.
   - Вот мой главный подозреваемый, -  сказал  я.  -  Зовут  его  Фредерик
Джонс. Он служил управляющим Стартайма с 2097  года  и  до  самой  смерти,
которая случилась четыре года назад. Бывший логологист,  затем  впавший  в
ересь. В 2090 году он предъявил церкви иск на тридцать миллионов долларов.
И  проиграл  процесс.  Производило   ли   Стартайм   отбор   потенциальных
покупателей?
   - Не исключено, - сказала Ро.
   - Возможно, Джонс пронюхал, что К.Д.Тьери тоже стал членом общества. Но
не знал,  где  именно  тот  находится,  поскольку  не  особенно  стремился
разобраться в записях после того, как их запутали логологисты. Представьте
себе, какие противоречивые чувства обуревали Джонса, когда ему приходилось
оберегать столь ненавистного ему человека, главу церкви,  из  которой  его
некогда с позором изгнали.
   -  Чтобы   выполнить   условия   контракта,   заключенного   с   Тьери,
последователи Джонса вывели логологистов из числа  возможных  покупателей,
позволяя лишь делать вклады на законных основаниях. Джонс отбивался от них
на протяжении десятилетий. И наконец, церковь сдалась, тем  более  что  на
горизонте не видно было никаких прорывов  в  науке.  Головы  стали  просто
замороженным  мясом,  не  представляющим  никакой   угрозы.   Воспоминания
постепенно стерлись. У церкви появились новые лидеры. И вдруг они  узнают,
что  случилось  такое.  Конечно,  это   всего   лишь   предположение,   но
подтверждаемое многими фактами.
   - Ну да,  а  потом  появилась  Пандора,  -  сказала  Ро.  -  Пандора  с
тюльпанами. Ну и что нам теперь делать, Мики?
   - Очевидно, что мы теперь можем  вполне  легально  отстаивать  интересы
препарированных людей, только вот  не  знаю,  на  какой  закон  ссылаться.
Земное законодательство не всегда удачно  вписывается  в  законодательство
Триады; между Луной и Землей тоже много разногласий в области права.
   - А как же Роберт и Эмилия? - спросила Ро. - Если нас заставят свернуть
работу, что с ними станет?
   К.Л. прервал наш разговор деликатным стрекотанием:
   -  Вильям,  ячейки  стабилизировались   на   постижимом   уровне,   при
температуре  минус  одна  двадцатая  Кельвина.  Никакой  подачи  извне  не
требуется.
   Вильям застыл на месте.
   - Не обижайтесь, но мне пора заняться собственной работой.
   - Я совсем перестала следить за твоими опытами, - печально сказала Ро.
   - Ничего страшного, дорогая. - Он нагнулся и поцеловал ее  в  лоб,  чем
необычайно меня растрогал. Я  никогда  не  видел,  чтобы  он  так  ласково
обходился с моей сестрой. - Когда я предоставлен сам себе,  работа  всегда
спорится. Так что спасайте Роберта и Эмилию, а обо  мне  не  беспокойтесь.
Мне ваша семья тоже стала как родная.
   Через десять минут я рассказал Томасу о нашем открытии. Отреагировал он
на это довольно вяло. На носу  было  семейное  совещание,  на  котором  он
собирался поставить на карту собственную карьеру.
   - Семейные синдики выразили мне вотум доверия, - сообщил мне  Томас  по
телефону ранним утром. - Они решили: пусть дело остается в моих  руках.  -
Видеоизображение он включать не  стал.  По  его  голосу  -  надтреснутому,
тусклому - я догадался, что он после вчерашнего выжат как лимон и не хочет
показываться перед подчиненными в таком виде. - Уж лучше бы они  дали  мне
под зад коленом и занимались этим сами. Но у них и  без  того  дел  полно,
посерьезнее нашего.
   - Но тебе таким образом выразили доверие.
   - Нет, - проговорил  он  медленно,  -  вовсе  нет,  Мики.  Пораскинь-ка
мозгами. Что это означает на самом деле?
   Я перебрал все варианты.
   - Они считают, что, оставаясь  под  твоим  руководством,  Сандовальская
община не понесет урона сверх того, что мы ей причинили. А другие семейные
синдики, оставаясь за кулисами, поработают с  общинами  и  Советом,  чтобы
замять дело.
   - Ну вот видишь, Мики. Никогда не  следует  торопиться  с  выводами,  -
сказал Томас.
   - Но все равно это бессмыслица какая-то. Почему бы  просто  не  сказать
нам: закругляйтесь, ребята?
   Совершенно  неожиданно  Томас  включил  видеоизображение.  Он  выглядел
изможденный, постаревшим на десять лет, лишь глаза его  сохранили  прежнюю
живость.
   - Я не стал говорить им про Тьери. Потому что у меня есть одна задумка.
Ты считаешь, что Президент не в курсе, почему ей  приказали  зарезать  наш
проект? Так почему бы не просветить ее? Короче, почему бы тебе,  Мики,  не
сыграть задиристого молодого петушка, который выложит, ей все как на духу?
   Находись мы в этот момент в одной комнате, я бы ему врезал как следует.
   - Ах ты ублюдок, - процедил я, - ханжа, интриган старый!..
   - Вот что  мне  сейчас  нужно,  Мики,  -  твоя  убежденность.  Я  очень
рассчитываю на тебя. Думаю, с  таким  напором  ты  по-настоящему  проймешь
лунных логологистов. Лидеры церкви полагаются на наше незнание: если мы не
знаем истинной подоплеки, значит,  Фиона  и  их  лунное  ответвление  тоже
ничего  не  знают.  Так  давай  разрушим  это  равновесие,  держащееся  на
неведении.
   Я все еще злился, готовый в любой момент отключить  свой  видеофон,  но
теперь его замысел уже вырисовывался довольно ясно.
   - Значит, хочешь, чтобы я опять сыграл роль выскочки?
   - Ну во