одили из головы  эти  слезы,  безудержный
гнев  и  растерянность,  которую  испытывает  человек,   столкнувшийся   с
предательством.
   - Спасибо тебе, Мико, - снова сказал Томас.
   - Называй меня Мики, - попросил я, уходя.
   Враждебность,  направленная  наружу,  обязательно  влечет  за  собой  и
враждебность, обращенную внутрь себя. Этот закон действителен  для  любого
среза общества и даже для отдельных индивидуумов. Причиняя  вред  каким-то
людям, будь то даже враги, ты вредишь и самому себе, по частицам отбирая у
себя самоуважение и представление о самом себе. Наверное, говорил я  себе,
это  все  равно  что  вести  полномасштабную  войну  или  даже  еще  хуже.
Расправляясь со своими врагами, ты постепенно убиваешь прежнего себя. Если
в душе твоей осталось достаточно места, чтобы  вместить  нового  человека,
чтобы совершить это полное перерождение,  то  ты  вырастаешь  и  начинаешь
смотреть на вещи более зрело, но при этом и с большей долей  грусти.  Если
же места оказывается недостаточно, ты умираешь внутри себя или  сходишь  с
ума.
   Укрывшись внутри теплой и сухой цистерны, я мог наслаждаться физическим
комфортом, но от душевных терзаний не избавился. Мысли слились в  какой-то
нескончаемый,  беззвучный  монолог,  вроде  тех,  что   произносят   герои
шекспировских пьес. Все  мои  бесчисленные  "я"  собрались  вместе,  чтобы
схлестнуться в словесном поединке.
   Мне уже стало неловко за ту вспышку ярости, что  я  обрушил  на  голову
Томаса. Хотя я понимал, что  вспышка  была  неизбежной,  но  этот  человек
превратил меня в послушное орудие, к тому же очень действенное,  и  больно
уязвил тем самым мое самолюбие. Тот нелегкий путь,  на  который  я  встал,
помог мне узнать  Фиону  Таск-Фелдер  совершенно  с  неожиданной  стороны.
Оказалось, что она вовсе не  бездушный  монстр,  а  обычный,  не  лишенный
слабостей  человек,  просто-напросто  разыгрывающий  партию,  как  считает
правильным, но  не  ради  укрепления  собственного  могущества,  а  следуя
чьим-то приказам.
   Интересно, как подействует эта новость на  ее  боссов,  этих  генералов
бесчисленной, сильно политизированной, сугубо светской армии логологистов?
   Если благодаря Томасу новость  просочится  в  широкие  круги  триадской
общественности, то к чему побудит она ревностных приверженцев логологизма?
   Логология, вначале являвшаяся навязчивым бредом одного человека, широко
распространилась  среди  масс   в   результате   благоприятного   стечения
обстоятельств и действия объективных законов общественного  развития.  Она
превратилась в самосохраняющийся,  а  со  временем  и  сильно  разросшийся
институт. Нам удалось расшифровать поток сознания  человека,  стоявшего  у
истоков  этого  сумасшествия.  Теперь  не  составляло  никакого  труда   в
одночасье лишить иллюзий всех членов этой церкви и, возможно, полностью ее
разрушить. Но это не принесло мне никакого удовлетворения.
   Я сожалел об утраченной  идеологической  невинности,  о  том  состоянии
счастливого неведения, в котором пребывал всего каких-то три месяца назад.
Через десять часов после возвращения из  Порта  Инь  я  покинул  цистерну,
чтобы снова пересечь белую линию.
   Да,  мы  выиграли  время,  это  было  очевидно.  Протесты  логологистов
моментально стихли. В эфире установилось прежнее спокойствие.
   Вильям опять ликовал.
   - Ты  чуть-чуть  разминулся  с  Ро,  -  сказал  он,  когда  я  зашел  в
лабораторию, - ну ничего, через час она вернется. Мики, у меня только  что
все получилось. Завтра сделаю пробную прогонку. Все устоялось...
   - И ты докопался до сути проблемы?
   Вильям скривил губы, словно я произнес нечто совершенно непотребное.
   - Нет, - сказал он. - Я просто выбросил это из головы. Сейчас у меня не
получится воспроизвести этот эффект, даже К.Л. не поможет.
   - Не забывай о призраках, - сказал я язвительно. - Они могут вернуться.
   - Вы оба такие бодрячки, просто загляденье. Как будто  Судный  День  на
носу. А что Томас заставил тебя сделать, уж не пришить ли кого-нибудь?
   - Ну, не в буквальном смысле.
   - Если так, то  постарайся  немного  встряхнуться.  Я  хочу,  чтобы  вы
помогли мне завтра.
   - В чем?
   - Лишняя пара рук  всегда  пригодится.  А  еще  мне  нужны  официальные
свидетели. Запись не устраивает меня,  поскольку  лишена  эмоций.  Рассказ
очевидца воздействует гораздо сильнее. Значит, и денег  мы  сможем  выбить
больше. Особенно если вы с Ро не поскупитесь на восторги,  разговаривая  с
потенциальными финансистами.
   "Наши свидетельства будут слишком противоречивы, чтобы вытряхнуть  пыль
из финансистов", - подумал я. А вслух спросил:
   - Ты что, собрался торговать абсолютным нулем?
   - Мы предложим на продажу нечто совершенно невиданное. Никогда  еще  за
всю историю Вселенной вещество не охлаждали до нуля градусов по  Кельвину.
Мы создадим сеть, охватывающую всю Триаду, Мики. И  немного  "остудим  пыл
Сандовальской общины", да простят мне этот каламбур. Да ты и сам  все  это
знаешь: Скажи, отчего ты такой хмурый?
   - Извини меня, Вильям.
   - Глядя на ваши лица, поверишь, что мы проиграли.
   - Нет, мы еще можем выиграть.
   - Ну так взбодрись. А то ты на меня смертную тоску навеваешь.
   Он снова взялся за работу, а я вышел на  мост  и  нарочно  встал  между
двумя насосами, истязая свое тело исходившими от них колебаниями.
   Мы с Ро отправились  в  лабораторию  Вильяма  в  восемь  сотен.  Вильям
поставил  Ро  присматривать  за  насосами,  отрегулированными  на   полную
мощность, а я уселся возле рефрижераторов. На самом деле от нас ничего  не
зависело. Скоро стало ясно, что нас пригласили ради  компании,  а  не  как
помощников или свидетелей.
   За напускным спокойствием Вильяма чувствовалась нервозность,  время  от
времени прорывающаяся наружу. Впрочем, наговорив грубостей, Вильям тут  же
извинялся  и  брал  свои  слова  обратно.  Короткие  вспышки   раздражения
нисколько меня  не  задевали,  они  влияли  на  меня  скорее  благотворно,
отвлекая от печальных событий за пределами Ледяной Впадины. Странной  были
мы командой.  Ро  казалась  более  подавленной,  чем  я.  Даже  насосы  не
действовали на нее. Меня же все сильнее пьянило чувство изолированности от
тех бед, что подстерегали за пределами  шахты.  Вильям  замкнул  все  наше
оборудование в единую цепь, заканчивающуюся гладкой и блестящей Полостью с
ячейками внутри. Она покоилась на амортизаторах, под левой опорой моста.
   Где-то в вышине, в просачивающемся из лаборатории свете, едва  виднелся
свод вулканического пузыря с натянутой под ним сетью для обломков.
   Терпение Вильяма лопнуло в девятьсот, когда К.Л. объявил  об  очередном
повороте в лямбда-фазе и  новом  температурном  режиме  внутри  ячеек,  не
поддающемся интерпретации.
   - Тот же режим, что и в прошлый раз? - уточнил Вильям, нервно  барабаня
пальцами по кожуху К.Л.
   - Все параметры совпадают, объем потребляемой энергии тот же  самый,  -
ответил К.Л.
   Ро  отметила,  что   дестабилизирующие   насосы   начинают   хаотически
колебаться, когда втягивают воздух из ячеек.
   - А что в таких случаях происходило раньше?
   - Я никогда не переводил  насосы  на  такую  высокую  мощность.  Ничего
подобного до сих пор не случалось. К.Л., что станет с  ячейками,  если  мы
прекратим подачу стабилизирующей энергии?
   -  Я  не  берусь  судить,  -  ответил  К.Л.  с  ледяным   спокойствием,
окончательно взбесив Вильяма.
   - Вы ведь говорили прежде, что это может отражать  какие-то  изменения,
нарастающие в ячейках, - напомнил я. - Что вы имели в виду?
   - У меня нет пока никакого объяснения, - сказал Вильям,  -  а  К.Л.  не
отрицает, но и не подтверждает такой возможности.
   - Но что ты сам под этим подразумевал? Как это могло случиться?
   - Если мы привели ячейки в какое-то новое, еще не изученное  состояние,
то не исключено, что это обратный временной поток, направленный в прошлое,
то есть в то время, в котором мы сейчас находимся.
   - Слишком заумно для меня, - сказала Ро.
   - Это не просто заумно. Это вообще чертовщина какая-то, но в  противном
случае мне придется признать поражение.
   - А ты сопоставлял время между трансформациями?
   - Да! - нетерпеливо сказал Вильям.
   - О'кей. Тогда попробуй варьировать интервалы для получения нуля.
   Вильям удивленно посмотрел на свою жену и скорчил обезьянью гримасу.
   - Что-что? - переспросил он.
   - Перенастрой приборы. Отдали или приблизь момент наступления  нуля.  И
больше ничего не меняй.
   На губах Вильяма заиграла язвительно-сочувственная улыбка.
   - Ро, да ты просто чокнутая! Мне до тебя далеко!
   - Прошу тебя, попробуй.
   Он выругался, но послушался и перевел все приборы на пять минут назад.
   Обратное движение в лямбда-фазе закончилось и возобновилось через  пять
минут.
   - Господи, - прошептал он, - я теперь вообще боюсь до них дотронуться!
   - И правильно делаешь, что боишься, - улыбнулась Ро. - А  как  было  во
время предыдущего цикла?
   - Все протекало безостановочно.
   - Вот видишь! Ты на пороге успеха, если он  вообще  возможен  в  рамках
квантум логики.
   - Что скажешь, К.Л.? - обратился Вильям к мыслителю.
   - Поворот во времени возможен,  только  когда  не  происходит  передачи
информации, - ответил тот. - Не исключено, что вот-вот успех  эксперимента
подтвердится.
   - Но в  чем  состоит  успех?  -  недоумевал  Вильям.  -  Данные  крайне
двусмысленны. Мы не знаем,  как  вести  эксперимент,  чтобы  вызывать  это
состояние в прошлом.
   - У меня голова кругом идет из-за проклятых насосов, - посетовал я.
   - То ли будет,  когда  они  настроятся  на  ячейки,  -  сказал  Вильям,
довольно ухмыляясь. Он подстроил приборы, называя нам выбранные параметры.
Мы  понимающе  кивали,  просто  чтобы  подбодрить  его.  С  этого  момента
управление экспериментом окончательно перешло к К.Л.
   - Думаю, обратное движение прекратится через несколько минут, -  сказал
Вильям, встав возле полированной Полости. - Можете назвать  это  квантовой
интуицией.
   Через несколько минут  К.Л.  сообщил,  что  обратный  цикл  завершился.
Вильям кивнул с загадочным видом:
   - Мы с тобой не ученые, Мики. Мы  настоящие  волшебники.  Кажется,  Бог
принял нашу сторону.
   Часы продолжали бесшумно отсчитывать секунды. Вильям прошел по мосту  и
чуть подкорректировал приборы маленьким гаечным ключом.
   - Ну, теперь перекреститесь, - сказал он.
   - А что, уже начинается? - спросила Ро.
   - Через двадцать секунд я настрою насосы так, чтобы они работали только
на ячейки, а потом отключу магнитные поля...
   - Удачи тебе, - сказала Ро.
   Вильям отвернулся от моей сестры, потом повернулся снова,  обнял  ее  и
крепко прижал к себе. Лицо его светилось каким-то ребяческим задором.
   Когда насосы заработали в новом режиме, я стиснул зубы. Сила  колебаний
утроилась, кости мои стали как флейты,  издающие  пронзительные  квантовые
трели.
   - Это невыносимо! - простонала Ро, закрыв глаза. -  Я  сейчас  в  штаны
наделаю.
   - Сладкая музыка, - сказал Вильям, встряхивая головой, словно  стараясь
избавиться от докучливой мухи. - Сейчас начнется. - Он отсчитывал  секунды
поднятым кверху пальцем. - Отключаем... поля. - Крошечный  зеленый  огонек
вспыхнул над главным лабораторным пультом - это К.Л. подавал нам сигнал.
   - Неожиданный поворот фазы. Обратное движение в лямбде, - сообщил К.Л.
   - Будь оно трижды неладно! - заорал Вильям, яростно топнув ногой.
   И одновременно с его  голосом  сверху  раздалось  еще  четыре  притопа,
словно какие-то неведомые великаны спрыгнули на резонирующий  пол.  Вильям
замер с левой ногой, занесенной в  воздух,  пораженный  эхом,  многократно
усиливающим его гневный жест. На лице его отразилась сложная гамма чувств.
Отчаяние сменилось торжествующим ожиданием. Господи, что же будет дальше?
   - Внимание! - раздался вдруг тонкий  голос  из  дисковвода  Ро.  Следом
застрекотал мой личный аппарат. Вильям  на  этот  раз  свой  дисковвод  не
пристегнул.
   - Аварийная ситуация, - в унисон заговорили наши дисковводы. -  Включен
запасной источник питания! - Лампочки в шахте  едва  мерцали,  лаборатория
огласилась воем сирены. - Генераторы станции повреждены взрывом!
   Ро посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
   - Очевидно, оборудование станции, включая тепловые радиаторы,  выведено
из строя, - в один голос спокойно вещали дисковводы. Информация  поступала
от автоматических часовых, расставленных вокруг станции. Каждый  дисковвод
на станции  и  все  системы  аварийной  связи,  соединяющие  все  штольни,
ретранслировали сообщение. Затем в хор вклинился человеческий голос. Я  не
узнал  его.  Вероятно,  это  был  техник-эксплуатационщик,   обслуживающий
системы, расположенные на поверхности. За автоматическими часовыми  всегда
присматривал хотя бы один человек.
   - Вильям, ты в порядке? - спросил он. - Ты что, совсем один?
   - С ним я и Мики. С нами все в порядке, - сказала Розалинда.
   - Какой-то шаттл сбросил бомбы на наши траншеи. Они разнесли  все  ваши
радиаторы. Источники питания тоже пострадали,  а  ваша  лаборатория  стала
забирать энергии больше нормального, вот я и забеспокоился...
   - Этого не должно было произойти, - сказал Вильям.
   - Вильям говорит, потребление энергии не должно было вырасти.
   -  ...и  все-таки  это  случилось,  -  продолжал  он,  поворачиваясь  к
приборам.
   - Поворот к нижней лямбда-фазе во всех ячейках, - объявил К.Л.
   - ...вот я и забеспокоился: уж не поранило ли кого? - закончил техник.
   - Все живы и здоровы, - сказал я.
   - Вы бы все-таки  поднялись  наверх.  Мало  ли  какой  кабель  перебило
взрывом, не ровен час...
   - И вправду, давайте-ка выбираться отсюда, - сказал я, взглянув наверх.
   Прямо над  нами  колыхалась  сетка,  провисшая  от  каменных  обломков,
напоминая подбрюшье огромной медузы.
   - Обратное движение завершилось во всех ячейках, - сказал К.Л.
   - Постойте... - начал Вильям.
   Я в этот момент стоял на мосту,  между  Полостью  и  дестабилизирующими
насосами.  Рядом,  в  запутанной  паутине  проводов,   неподвижно   висели
рефрижераторы. Ро остановилась в дверях  лаборатории,  а  Вильям  -  возле
Полости.
   - Абсолютный нуль получен, - объявил К.Л.
   Ро взглянула на меня, а я начал что-то ей говорить, но слова застряли у
меня в горле. И тут же лампочки вокруг стали гаснуть.
   - Немедленная эвакуация! - донеслись до меня словно откуда-то  издалека
голоса обоих дисковводов.
   Я повернулся и сделал шаг, оказавшись между двумя насосами. Именно  это
спасло мне жизнь или по крайней мере позволило находиться  здесь  в  своем
нынешнем состоянии.
   Кожухи насосов озарились зеленым сиянием и испарились у меня на глазах,
обнажив свисающие, словно спагетти, пучки проводов и  яйцевидные  свертки.
Это  слепящее  ядовито-зеленое  сияние   было   лишь   отблеском   чего-то
непонятного, вязкого, волнами исходившего от  стенок  Полости.  Вначале  я
подумал, что мне что-то  свалилось  на  голову,  так  что  из  глаз  искры
посыпались, но никакой боли я не чувствовал. Скорее,  появилось  ощущение,
что меня взяли за голову и за  ноги  и  хотят  вытянуть.  Я  не  видел  ни
Вильяма, ни Ро, потому что стоял лицом к входу в  Ледяную  Впадину.  Я  не
слышал их. Попытавшись  обернуться,  я  почувствовал,  как  частицы  моего
естества словно отделяются друг от  друга,  а  затем  смыкаются  снова.  Я
инстинктивно замер на месте, ожидая, пока эти превращения закончатся.
   Я заставил себя ухватиться за перила моста  и  обнаружил,  что  с  руки
отслаиваются темные полосы. Осыпаясь на мост,  они  сворачивались,  словно
засохшие  листья.  Моргая,  я  чувствовал,  что  веки  мои  разделяются  и
соединяются вновь при каждом движении.  Страх,  укоренившийся  в  человеке
гораздо глубже, чем разум, побудил меня стать совершенно неподвижным,  так
что лишь пульсация крови в сосудах и  прерывистые  удары  сердца  угрожали
моей целостности.
   В конце концов я не выдержал и стал медленно  поворачиваться.  Зловещую
тишину нарушали лишь скрежет моих подошв по  стальной  палубе  да  змеиное
шипение, издаваемое моим телом, распадающимся на части и вновь сливающимся
воедино.
   Пожалуйста, не примите мой рассказ за некую объективную истину. Что  бы
ни произошло тогда со мной, это настолько сильно повлияло  на  мои  органы
чувств, а может быть, и на разум, что  я  раз  и  навсегда  лишился  своей
объективности.
   Полость треснула, словно яйцо. Я увидел Ро, застывшую между Полостью  и
лабораторией, вполоборота ко мне, так, словно она внезапно превратилась  в
каменное изваяние. Какой-то необычный  свет  исходил  от  нее,  совершенно
непригодный для глаз. Не знаю, свет ли изменился к тому  времени  или  мои
глаза. Вдобавок тело ее испускало что-то вроде радиации. В  данном  случае
это слово не совсем точно, оно способно ввести вас в заблуждение, но более
подходящего я не смог подобрать. Оно словно сообщало о своем  присутствии.
Ничего подобного мне прежде не приходилось  видеть.  Оно  сбрасывало  один
слой за другим, становясь все тоньше и тоньше. И все это у меня на глазах.
Думаю, информация, заключенная в ее  теле,  улетучивалась  через  какой-то
новый вид пространства, прежде  никогда  не  существовавший.  Пространство
кристаллической структуры,  сверхпроводник  информации.  Постепенно  теряя
свою  сущность,  Ро  становилась  все  более  эфемерной,  нереальной.  Она
просто-напросто растворялась, словно кусочек сахара в горячем чае.
   Я хотел выкрикнуть ее имя, но не смог издать ни единого звука. Я  будто
барахтался в желатине, обжигающем тело при каждом движении, но при этом не
растворялся в воздухе, как это происходило с Ро. По крайней  мере  на  эту
опасность у меня появился некий иммунитет.
   Вильям стоял за Ро, и по мере того как тело ее растворялось, его фигура
вырисовывалась все яснее. Поскольку неожиданный  эффект  застиг  его  чуть
дальше от Полости, он подвергся менее сильному воздействию.  Однако  и  он
постепенно терял свое естество, в нем стихала та музыка,  что  сообщает  о
расположении и  квантовом  состоянии  частиц,  соединяющих  их  с  другими
частицами, которая удерживает их в устойчивой форме,  в  одном  состоянии,
сохраняя во времени. Наверное, он стал двигаться, пытаясь  попасть  внутрь
лаборатории. Но добился лишь того, что сущность его  начала  улетучиваться
еще быстрее. Тогда он остановился и попробовал дотянуться до Ро.  На  лице
его застыло выражение решимости. Он напоминал ребенка, пытавшего  бороться
с тигром.
   Он все-таки успел погладить ее рукой.
   И в этот момент я заметил, как из моей сестры вылетело что-то еще.
   Заранее прошу простить, что взялся описывать все это.  Я  не  собираюсь
порождать  беспочвенных  надежд   или   придавать   достоверность   разным
мистическим интерпретациям нашего бытия, поскольку, как  я  уже  объяснял,
все увиденное могло быть просто галлюцинацией, не имеющей ничего общего  с
объективной реальностью.
   И все-таки я увидел вначале два, а затем и три воплощения моей  сестры,
одновременно  стоящих  на  мосту.  Третье  из  них,  подобное  облачку   с
расплывчатыми  очертаниями,  непостижимым  образом  двинулось  ко  мне,  и
прикоснулось своим отростком.
   "Как ты, Мики? - раздалось у меня в голове. - Ты  только  не  двигайся.
Прошу тебя, не двигайся. Ты, кажется..."
   Внезапно я увидел Ро ее собственными глазами.  Тот  опыт,  что  за  всю
жизнь накопился в ее сознании, улетучиваясь, прошел через мой разум.  И  я
физически почувствовал, как она растворяется в сверхпроводящей среде.
   Облачко прошло через меня,  влекомое  какой-то  таинственной  силой,  а
потом, воспарив над Впадиной, выпало сверху дождем. "Неужели со мной будет
то же самое?" - пронеслось у меня в голове. Другие  образы  Ро  и  Вильяма
постепенно превратились в размытые пятна,  да  и  сама  лаборатория  стала
вскоре бледным пятном, ощетинившимся хоботками флюидов.
   Как ни странно, сама Полость, содержав