Грег Бир.
    Головы

   -----------------------------------------------------------------------
   Greg Bear. Heads (1990). Пер. - О.Черепанов.
   Авт.сб. "Схватка". М., "АСТ", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 28 September 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Порядок и холод, жара и политика. Установление  неправильного  порядка:
злоба, смерть, самоубийство и уничтожение.  Я  потерял  тех,  кого  любил,
расстался с иллюзиями, дошел до последней стадии умственного и физического
истощения. По-прежнему преследуют меня в снах огромные,  в  четыре  этажа,
серебристые рефрижераторы, недвижимо повисшие  в  черном  вакууме  Ледяной
Впадины, постоянно работающие мощные  дестабилизирующие  насосы,  бесшумно
втягивающие в себя воздух,  призрак  моей  сестры  Ро,  растворяющийся  на
глазах, выражение лица Вильяма Пиерса, воочию столкнувшегося  с  тем,  что
составляло цель его жизни.
   Я понимаю, что Ро и Вильям мертвы, но никогда не буду знать  наверняка.
Еще меньше уверенности у меня относительно четырехсот десяти голов.


   Ледяная    Впадина,    расположенная    пятьюдесятью    метрами    ниже
пепельно-серого риголита Бурного Океана, в географическом центре  обширных
и  по  большей  части  пустынных  Сандовальских  территорий,  появилась  в
результате вулканической отрыжки в древнейшую лунную эпоху и  представляет
собой  пузырь  естественного  происхождения,  почти  девяноста  метров   в
поперечнике,  некогда  заполненный  водой,  просочившейся  из   ближайшего
ледопада.
   Некогда Ледяная Впадина была доходной шахтой, одним  из  самых  богатых
месторождений чистой воды на Луне, но из нее давным-давно все выкачали.
   Моя семья  -  связанная  родственными  узами  община  сандовалов  -  не
смирилась с  тем,  что  осталась  не  у  дел,  и  основала  там  убыточную
фермерскую Станцию. Станция обеспечивала продуктами три дюжины  жителей  -
все, что осталось от трех сотен,  ранее  обитавших  в  этом  пространстве.
Объект был в крайне  запущенном  состоянии,  плохо  управлялся,  и  -  что
гораздо хуже для лунного  истеблишмента  -  в  лабиринтах  коридоров  была
непролазная грязь.  Сама  Впадина  не  использовалась,  водоконсервирующая
нитрогенная  атмосфера  давно  улетучилась;  дно  усеяно  обломками  после
сейсмических катаклизмов.
   В таком малопривлекательном месте мой шурин Вильям  Пиерс  и  предложил
получить абсолютный нуль, общий знаменатель порядка, мира  и  спокойствия.
Стремясь заполучить для своих работ Ледяную Впадину, Вильям  обещал  сшить
из свиного уха шелковый кошелек, туго набитый научными открытиями. В  свою
очередь, Сандовальская община сможет похвастаться фундаментальным  научным
проектом, повышающим ее статус внутри Триады, и, соответственно,  улучшить
свое финансовое положение. Он утверждал, что Станция  в  Ледяной  Впадине,
которая  в  настоящее  время  не  более  чем  жизненное  пространство  для
нескольких дюжин неприкаянных шахтеров-ледорубов,  изображающих  фермеров,
получит  реальное  назначение.  Сам  Вильям  рассчитывал  совершить  нечто
беспримерное и бросить вызов существующему порядку вещей.
   Ро, моя сестра, поддержала мужа, пустив в  ход  неистощимую  энергию  и
обаяние, а также то, что жила у моего дедушки, для которого она  всегда  и
во всем была права.
   Но, даже получив благословение дедушки, идея  подверглась  придирчивому
изучению членов сандовальского синдиката - финансистов и предпринимателей,
а также ученых и инженеров, многие из которых в свое время работали вместе
с Вильямом и знали его как  человека  необычайно  одаренного.  Ро  искусно
провела предложенный им проект по лабиринтам скепсиса и критицизма.
   Наконец,  получив  одобрение  четырьмя  пятыми  голосов,  при   сильном
противодействии финансистов и  сдержанном  признании  целесообразности  со
стороны ученых, проект Вильяма был принят.
   Томас Сандовал-Райс,  глава  общины  и  директор  синдиката,  дал  свое
согласие, хотя и неохотно. Должно быть, он усматривал определенную  пользу
в осуществлении подобного  проекта,  в  высшей  степени  рискованного,  но
многообещающего с научной точки зрения; времена тогда настали  тяжелые,  и
понятие престижа приобрело жизненную важность даже для пяти ведущих семей.
   Томас решил, взяв за основу свой проект, создать тренировочный  полигон
для подающих надежды членов семейства. Ро, без моего ведома, замолвила  за
меня словечко,  и  в  результате  я  вдруг  занял  гораздо  более  высокое
положение, нежели того заслуживал. Учитывая мой  возраст  и  опыт  работы,
меня  назначили  главным  финансовым   менеджером   и   ответственным   за
материальное обеспечение.
   Верность семейным традициям и настойчивые уговоры сестры заставили меня
прервать обучение в Транквиле и перебраться на Станцию в Ледяной  Впадине.
Вначале все происходящее не вызывало у меня  особого  восторга.  Я  считал
своим     призванием     гуманитарные     науки,      а      вовсе      не
финансово-предпринимательскую   деятельность.   В   глазах    собственного
семейства я  тратил  попусту  время,  отпущенное  на  образование,  изучая
историю, философию  и  произведения  земных  классиков.  Однако  при  этом
проявлял  способности  и  к  техническим  наукам,  в  большей  степени   к
прикладным, чем к теоретическим, и немного разбирался в  финансовых  делах
семьи.  Я  чувствовал,  что  справлюсь  с  задачей  и  тем   самым   смогу
продемонстрировать старшим, на что способен человек с гуманитарным складом
ума.
   Формально я отвечал за Вильяма и его проект и отчитывался только  перед
членами синдиката и финансовыми  директорами,  но,  конечно,  очень  скоро
Вильям установил свои порядки, - ведь мне в  ту  пору  исполнилось  только
двадцать, а Вильяму - тридцать один.
   Внутри Впадины мы напылили пенный камень, чтобы загерметизировать ее  и
сохранить атмосферу, пригодную для дыхания. Под моим присмотром привели  в
порядок уже существующие штольни и разместили  там  относительно  скромную
лабораторию.
   Большие  рефрижераторы,  хранящиеся  на  станции   с   тех   пор,   как
прекратилась добыча льда, теперь поместили во Впадину,  обеспечив  степень
заморозки, намного превышающую действительные потребности Вильяма.
   Поскольку вибрация приводит  к  перегреву,  генераторы,  вырабатывающие
энергию для лаборатории, установили на поверхности, чтобы шум и  колебания
не создавали  помех  оборудованию  Вильяма,  размещенному  в  лаборатории.
Остаточная  вибрация  демпфировалась   конструкцией   самой   лаборатории,
подвешенной в запутанной паутине стальных пружин и шахтных амортизаторов:
   Тепловые радиаторы  Ледяной  Впадины  тоже  располагались  недалеко  от
поверхности, в тени шестиметровых открытых траншей;  никогда  не  видевшие
солнца, они лежали, обращенные лицевой стороной  к  всепоглощающей  черной
бездне.
   Три  года  минуло  после  завершения  конверсии.  Вильяма  преследовали
неудачи. Его требования относительно оборудования  становились  все  более
экстравагантными,  все  более  дорогостоящими  и  в  большинстве   случаев
наталкивались  на  отказ.  Мало-помалу  он   превращался   в   отшельника,
подверженного резким перепадам настроения.
   Я повстречался с Вильямом в штольне, ведущей к Ледяной  Впадине,  возле
подъемника. Обычно мы виделись только мельком, когда  он,  насвистывая  на
ходу, шагал мимо меня по каменному коридору,  соединяющему  лабораторию  с
домом. В этот раз он с радостным видом нес коробку с файлами  мыслителя  и
изогнутую в два витка медную трубку.
   Вильям был смуглым и  тощим  парнем  двухметрового  роста,  с  черными,
глубоко посаженными глазами, узким подбородком, тонкими губами и  черными,
как космические глубины, волосами. Он редко вел себя тихо и спокойно, если
не занимался работой. Он запросто мог стать грубым и  ершистым.  Когда  он
спорил на совещаниях или переговаривался по  лунной  радиосети,  то  порой
казалось, что его вот-вот разорвет от клокочущего  внутри  раздражения.  И
все-таки люди, ближе других соприкасавшиеся с  ним  по  работе,  любили  и
уважали его. Некоторые сандовальские инженеры считали  Вильяма  гением.  В
тех редких случаях, когда я удостаивался чести наблюдать,  как  его  руки,
напоминавшие руки музыканта, с мягкой настойчивостью опытного соблазнителя
убеждают машины делать именно то, что он ждет от них в данный момент,  мне
ничего не оставалось, как согласиться с этим утверждением.  И  все-таки  я
скорее уважал его, нежели любил.
   Ро, с поправками на особенности характера, была без ума от мужа, и  она
была также помешана  на  работе,  как  и  Вильям.  Результат  сложения  их
векторов был ошеломителен.


   Я подстроился под шаг Вильяма.
   - Ро вернулась с Земли. И на днях вылетает сюда из Порта Инь.
   - Я уже получил от нее радиограмму, -  ответил  Вильям  и,  подпрыгнув,
провел рукой по каменному своду трехметровой высоты. На перчатке  остались
хлопья пенного камня. - Нужно  сказать  арбайтерам,  чтобы  сделали  новое
напыление. - Он произносил все это безразличным тоном,  ничем  не  выдавая
своей заинтересованности. - Я привел-таки в порядок Квантум Логика,  Мики.
Переводчик стал  говорить  вполне  вразумительно.  Так  что  мои  проблемы
решены.
   - Ты всегда так говоришь, пока из-за какого-нибудь неожиданного эффекта
все не летит коту под хвост! - К тому моменту мы уже  подошли  к  большой,
круглой, белой керамической двери, закрывающей вход в Ледяную  Впадину,  и
остановились возле белой линии, на скорую руку намалеванной  Вильямом  три
года назад. Пересечь эту черту дозволялось только после его приглашения.
   Люк открылся. Теплый  воздух  хлынул  в  коридор.  В  Ледяной  Впадине,
напичканной приборами, всегда было теплее, чем в окружающем  пространстве.
И все-таки от этой теплой струи веяло холодом -  противоречие,  которое  я
так и не смог понять.
   - Я устранил последний источник внешней радиации, - пояснил  Вильям,  -
им оказались некоторые металлы земного происхождения, зараженные осадками,
выпавшими в двадцатом столетии. - Он резко вскинул руку. -  Я  заменил  их
лунной сталью. И теперь К.Л. полностью мне повинуется. Я  получу  от  него
прямые ответы, настолько прямые, насколько Квантум Логик в состоянии дать.
Так что не отнимай у меня иллюзий.
   - Извини, - сказал я. Он лишь великодушно пожал плечами. - Хотелось  бы
посмотреть на эту штуку в деле.
   Вильям остановился, сердито  наморщил  лицо,  а  потом  произнес,  чуть
ссутулившись:
   - Прости, Мики. Я вел себя по-свински.  Ты  отстаивал  эту  вещь  перед
всеми, ты заполучил ее для меня, а потому заслужил ее увидеть. Заходи.
   Вслед за Вильямом я переступил через линию и по мосту,  смонтированному
из балок и проволоки, шириной в сорок метров  и  длиной  в  два,  попал  в
Ледяную Впадину.
   Вильям шел  впереди  меня,  между  дестабилизирующих  насосов.  Я  чуть
задержался, разглядывая яйцевидные бронзовые торусы, установленные по  обе
стороны моста. Торусы, напоминавшие абстрактные скульптуры, на самом  деле
являлись одними из самых чувствительных и сложных  приборов  Вильяма.  Они
постоянно работали, даже если не были подключены к испытуемым образцам.
   Проходя между насосами, я почувствовал, как что-то вздрагивает  у  меня
внутри, как  будто  тело  мое  стало  огромным  ухом,  пытающимся  уловить
недосягаемое для слуха, бесшумное втягивание воздуха. Вильям обернулся  ко
мне с сочувственной улыбкой.
   - Странное ощущение, а?..
   - Да уж паршивее не придумаешь.
   - Я тоже не в восторге, но на самом деле это упоительнейшая музыка. Да,
представь себе, упоительнейшая.
   На некотором удалении от насосов висела Камера, заключенная в  стальную
решетку Фарадея и соединенная с мостом коротким и узким переходом.  Здесь,
внутри сферы, имеющей метр в поперечнике, сделанной из высококачественного
кварца с зеркальным ниобиевым покрытием,  помещались  восемь  керамических
ячеек размером с большой палец руки, содержащих приблизительно  по  тысяче
атомов меди. Каждую ячейку окружал сверхпроводящий электромагнит. Это были
мезоскопические  образцы,  достаточно  крупные,   чтобы   реагировать   на
макровоздействие температуры, и достаточно маленькие, чтобы  находиться  в
микросфере  воздействия  квантовых  сил.   Температура   их   никогда   не
поднималась выше одной миллионной градуса по Кельвину.
   В конце моста  находилась  лаборатория  -  площадка  в  сто  квадратных
метров, огороженная стеной из тонкого стального каркаса,  обшитого  черным
пластиком. Три из четырех  цилиндрических  рефрижератора,  подвешенные  на
амортизирующих тросах  и  пружинах  к  высокому  куполу  Ледяной  Впадины,
обступили лабораторию подобно колоннам тропического храма, затерявшегося в
джунглях труб и кабелей. Избыточное тепло уходило в бутовую кладку наверху
Полости, через крышу из пенного камня  по  гибким  трубкам  подавалось  на
радиаторы, проложенные на поверхности, и затем сбрасывалось в космос.
   Четвертый, последний и самый крупный, рефрижератор  располагался  прямо
над Полостью, приваренный к поверхности  кварцевой  сферы.  На  расстоянии
рефрижератор и Полость напоминали короткий  и  толстый  ртутный  термометр
старого образца с Полостью в качестве шарика.
   Лаборатория, имеющая форму буквы "Т", состояла из четырех комнат:  двух
- в основании "Т" и две по обе стороны. Вильям  провел  меня  через  дверь
лаборатории - по сути  дела,  гибкий  занавес  -  в  первую  из  комнат  с
маленьким металлическим столом, стулом, разобранным  на  части  арбайтером
для микроработ и полками, уставленными кубами и  дисками.  Вторую  комнату
занимал мыслитель Квантум Логик, установленный на квадратной платформе  со
стороной примерно в полметра. Слева от стола, на  стене,  находился  пульт
ручного управления, довольно редко применявшийся в последнее время, и  два
окошка, из которых открывался вид на Полость. Вторая комната, прохладная и
тихая, чем-то походила на монастырскую келью.
   Почти с самого начала работы над  проектом  Вильям  пытался  втолковать
синдикам - через меня и Ро, поскольку мы старались уберечь их  от  прямого
общения, - что настроить его оборудование должным образом не под силу даже
самым      квалифицированным      людям-операторам       или       сложным
компьютерам-контролерам. Пребывая в мрачном расположении духа, он объяснял
все свои неудачи тем, что макроскопические контролеры не способны работать
в режиме, синхронном с квантовыми свойствами образцов.
   В чем он и его проект по-настоящему  нуждались,  так  это  в  мыслителе
Квантум Логик, но производились  эти  устройства  только  на  Земле  и  не
экспортировались. Поскольку выпускались они в довольно  малом  количестве,
на черном рынке Триады нам не предложили ничего подходящего, а затраты  на
приобретение и доставку этой машины в обход эмбарго, наложенного  властями
Земли, оказались бы непомерно большими. Нам с Ро так и не удалось склонить
синдиков к этой покупке. Вильям, судя  по  всему,  обвинял  в  создавшейся
ситуации меня.
   Дело сдвинулось  с  мертвой  точки,  как  только  стало  известно,  что
Азиатский  индустриальный  консорциум  предлагает  для  продажи  снятую  с
производства модель мыслителя К.Л. Вильям решил, что этот  так  называемый
"устаревший" мыслитель вполне нам подойдет; хотя он и стоил  подозрительно
дешево и наверняка был допотопным, но Вильяма это нисколько не тревожило.
   Синдики, ко всеобщему удивлению, как мне  думается,  удовлетворили  его
заявку. Скорее всего эта машина  стала  последним  подарком  от  Томаса  и
последним шансом для Вильяма. Достаточно было  еще  одного  дорогостоящего
приобретения, не давшего видимого результата или хотя бы намека на оный, и
Ледяную Впадину просто закрыли бы.
   Ро  отправилась  на  Землю,  чтобы   заключить   сделку   с   Азиатским
консорциумом.  Мыслителя  запаковали,  отправили  и  спустя  шесть  недель
доставили на Луну. Я ничего  не  слышал  о  сестре  с  тех  пор,  как  она
совершила эту покупку и телеграммой сообщила мне  из  Порта  Инь  о  своем
возвращении на Луну. Она провела на Земле четыре недели сверх необходимого
времени, и меня разбирало любопытство: чем она там занималась?
   Вильям нагнулся  к  платформе  и  с  гордостью  похлопал  мыслителя  по
корпусу.
   - Теперь он управляется здесь почти со  всем.  Если  испытания  пройдут
успешно, это в значительной степени станет его заслугой.
   Сам К.Л. занимал примерно треть поверхности платформы.  Под  платформой
располагался его автономный блок  питания.  По  закону,  общему  для  всех
членов  Триады,  любой  мыслитель  оснащался  энергетическим   источником,
способным действовать год без внешней подпитки.
   -  Так  кому  достанется  Нобелевская  премия,   тебе   или   К.Л.?   -
поинтересовался я, склонясь к  мыслителю,  чтобы  получше  разглядеть  его
белый цилиндрический контейнер.
   Вильям покачал головой.
   - Никому из живущих за пределами Земли еще  не  присуждали  Нобелевскую
премию, - ответил он. - Конечно, моя заслуга в том, что я рассказал К.Л. о
проблеме. - Терпимость, с которой шурин отнесся  к  моей  ядовитой  шутке,
почти растрогала меня.
   - А  что  с  этим?  -  спросил  я,  легонько  дотронувшись  пальцем  до
переводчика. Подсоединенный к К.Л. при помощи оптических кабелей диаметром
с кулак, занимающий вторую половину платформы, переводчик, по  сути  дела,
являлся самостоятельным мыслителем. Он вбирал в себя туманные  рассуждения
К.Л. и перекладывал  их,  с  максимально  возможной  точностью,  на  язык,
доступный человеческому пониманию.
   - Отличная штука, даже сама по себе!
   - Расскажи мне про нее, - попросил я.
   - Ты даже не удосужился изучить файлы! - пожурил меня Вильям.
   - Борьба с синдиками отняла у меня слишком много сил, чтобы  заниматься
изучением чего-либо, - ответил я. - А кроме того, ты ведь  знаешь,  что  я
никогда не был силен в теории.
   Вильям опустился на колени  с  другой  стороны  стола  с  задумчивым  и
благоговейным выражением лица.
   - Ты читал что-нибудь про Хуан-И-Су?
   - Расскажи мне, - попросил я терпеливо.
   - Ты заплатил за все это по чистому невежеству, - вздохнул он, - а ведь
я мог жестоко обмануть тебя.
   - Я доверяю тебе, Вильям.
   Он великодушно принял на веру это утверждение.
   - Хуан-И изобрел постбулеанского логика трех состояний не позднее  2010
года. Никто не придавал этому особого значения вплоть до 2030 года. К тому
времени он уже был мертв - покончил жизнь самоубийством, не  смирившись  с
Правлением Семерых. Человек блестящих способностей, но, как  мне  кажется,
представлявший собой некую аномалию в развитии человеческой  мысли.  Затем
несколько физиков, входящих в Группу Крамера из лаборатории Вашингтонского
университета, обнаружили, что разработку Су можно использовать для решения
проблем в области Квантум Логики. Как оказалось,  постбулеанец  и  Квантум
Логик просто созданы друг для друга. К 2060 году был сконструирован первый
мыслитель К.Л., но тогда никто особенно не верил в успех этого начинания.
   К счастью, в то время закон запрещал выключать  действующего  мыслителя
без судебного  постановления.  С  другой  стороны,  никто  не  мог  с  ним
разговаривать. Машина  не  владела  человеческими  языками  в  достаточной
степени, чтобы следовать их логике. Ее могучий  разум  оставался  вещью  в
себе, совершенно для нас чуждой. Мыслитель пять лет  пылился  в  одной  из
комнат Центра Разработок по мыслителям при Стэнфордском университете, пока
Роджер Аткинс... А знаешь ли ты, кто такой Роджер Аткинс?
   - Вильям... - взмолился я.
   -  ...Пока  Аткинс  не   вывел   общую   основу   для   работы   любого
функционального логика, этакую чашу Грааля для языка и  мысли.  Переводчик
ВПЛ - Всеобъемлюще Постигающий Логику. Это позволяет нам общаться  с  К.Л.
Год спустя ученый скончался. - Вильям вздохнул. -  Изобретение  стало  его
лебединой  песней.  Так  вот,  эта  штука,  -  он  похлопал   по   корп