ной клавиатурой связи. - То есть  код  этот  обычной  автоматической
связи, используемый нами на внутренних линиях. С энифианами у нас  был  до
этого специальный код, и только через автоматику Зоны.
     - Похоже, нас просто водили за нос, - буркнул  Руденко,  -  если  они
могли разговаривать с нами без переводящей аппаратуры. А  может,  энифиане
вообще прослушивали все наши передачи?
     - Передачи по ОЭЛ прослушать невозможно, - обиделся Гунн, с  которого
на миг слетела вся его флегматичность, - была затронута честь  специалиста
по связи. - Это исключено.  Энифиане  могли  поймать  наши  переговоры  на
орбите.
     - Не шуми, давай запись.
     Гунн  включил  воспроизведение,   и   все   услышали   ровный   голос
дешифратора:
     "Разумные,  называющие  себя  людьми.  Мы,  те,  кого   вы   именуете
энифианами,  в  целях  исключения   дальнейших   недоразумений   поясняем:
во-первых, мы отличны от вас не только внешне, но и способами  переработки
информации; во-вторых, наша  цивилизация  принадлежит  к  одной  из  самых
древних в окружающем звездном мире. Однако, несмотря на "детский"  возраст
вашей цивилизации, мы заинтересовались  вами  не  случайно.  Вы,  белковая
органическая форма жизни, - явление  чрезвычайно  редкое!  В  сопредельном
звездном окружении таких форм жизни всего две! Но самым примечательным для
нас оказался тот факт, что в процессе эволюции  вы,  кроме  известной  нам
способности  мыслить  и  инстинкта  самосохранения,  приобрели   абсолютно
непонятное  нам  свойство  эмоциональных  выражений  жизнедеятельности.  В
настоящий момент мы выяснили: выражение чувств, эмоций представляет  собой
своеобразную приспособленную реакцию ваших организмов,  применяющуюся  при
недостатке информации. Но оказалось, что эмоциональные переживания присущи
людям даже там, где, по существу, никаких к этому причин не существует.
     В  ходе   дальнейшего   изучения   выяснился   еще   один   факт:   в
противоположность нам вы, люди, преобразуете среду обитания,  подчиняя  ее
своим  особенностям,  в  то  время  как  гораздо   проще   и   эффективней
преобразовывать себя, сообразуясь  со  свойствами  природы.  А  накопление
измененных  факторов  ведет  к  отчуждению  от   экологической   среды   и
невозвратимому изменению ее свойств.  Эта  особенность  вашей  цивилизации
опасна, и мы обеспокоены.
     Теперь о главном.
     Для выяснения механизма эмоций мы  пошли  на  перестройку  организмов
людей  в  Зоне  контакта,  имеющую  большой  познавательный   интерес.   К
сожалению, мы поздно поняли,  что  чересчур  хрупкие  организмы  людей  не
подготовлены  к  ускоренному  преобразованию  и   не   могут   выдерживать
длительного взаимодействия с общим функциональным  полем  разума  планеты.
Несмотря на это, мы предлагаем не прерывать контакта, потому что результат
эксперимента в равной степени важен и для  вас,  вами  же  он  может  быть
использован для физического совершенствования человеческой расы. Вынуждены
предупредить: люди - посредники контакта в Зоне  контакта  -  могут  иметь
значительные поломки жизненно важных цепей при попытке их резкого  изъятия
из функционального поля  разума  в  период  адаптации  к  условиям  Энифа.
Надеемся,  что  и  для  вас  значение  эксперимента   превышает   значение
существования двух разумных единиц сообщества.
     Связь можем держать непосредственно  с  центром  контакта,  установка
Зоны контакта на планете была необходима нам только для глубокого изучения
феномена человека - его эмоционального бытия".
     Конец.
     Голос автомата умолк.
     В зале стояла тишина. Люди были изумлены тем равнодушием, с которым в
послании говорилось об участи дежурных в Зоне, являвшихся для  них  только
"биологическими системами" и "разумными единицами сообщества".
     - Наглецы! - взорвался Тоидзе и добавил несколько слов  по-грузински,
яростно при этом жестикулируя.
     Стоящий к нему спиной Доброгнев криво усмехнулся.
     - Не надо оценивать их действия столь прямолинейно. Ты же слышал, они
не знают, что такое чувство. Не знают, что значит  ждать  и  беспокоиться,
что такое страх и отчаяние, боль и гнев.  Они  просто  констатируют  факт,
стоит ли упрекать их в бесчувственности?
     Взоры  присутствующих  невольно  обратились  к  Доброгневу,  на  лице
которого смешались гнев, сожаление и горечь. Думал он в это время  о  том,
что у Диего на Земле жена и ребенок, что у Неверова отец получил травму  и
сын об этом еще не знает, плюс к этому -  его  ждет  невеста;  что  никто,
конечно, не упрекнет его самого в случившемся,  ибо  риск  -  неотъемлемая
часть жизни коммуникатора, но сможет ли  он  сам  себя  уважать,  если  не
сделает всего, чтобы Вирт и Неверов вернулись? И не  просто  вернулись,  а
вернулись людьми со всеми их способностями мыслить и чувствовать!
     - Странная цивилизация, - тихо сказал Нагорин,  пристально  глядя  на
пушистый шар Энифа, укатывающийся в ночь. - Перепутались понятия  добра  и
зла, есть и откровенный расчет, и рациональные зерна  рассуждений...  Едва
ли мы способны доказать энифианам силой, что  и  мы  годимся  на  большее,
несмотря на наш "детский" возраст. Все наши  попытки  проникнуть  к  Зоне,
например, они пресекли без труда.
     В набившейся в зал толпе послышался ропот и стих.
     - Но вы слышали - они предлагают продолжить контакт, не учитывая, что
в Зоне двое наших товарищей, которые нам  дороже,  чем  результаты  обмена
информацией. И вот это надо доказать энифианам  любым  разумным  способом.
Разумным - понимаете?
     В зале Зоны усталый от пережитого Неверов сел возле Диего и взял  его
за "руку"...
     - Итак, перед нами выбор, - сказал Доброгнев, наблюдая,  как,  мерцая
сигнализацией, к Базе подходит корабль с Земли.
     - У нас нет выбора, - угрюмо возразил Нагорин. - Жизнь  людей  важнее
любых проблем, даже если людей всего двое и они согласны рискнуть.
     - Но энифиане говорили что-то об адаптации. - Доброгнев покосился  на
Гунна у пульта связи. - Я не меньше твоего хочу вернуть  парней  из  Зоны,
вернуть  им  человеческий  облик.  А  ну  как  энифиане  правы  и,   убрав
коммуникаторов с Энифа, мы тем самым их убьем?
     - Скорее всего энифиане блефуют. Они уже доказали,  что  не  знают  в
своем словаре таких слов, как "честность", "совесть" и "гуманность".
     - Согласен. Но ты учти и то, что Диего и Лен единственные  посредники
между человечеством и цивилизацией Энифа, единственные, кто может дать нам
знание, которое мы не можем приобрести в любом другом уголке космоса!
     - Может быть. Но что ты скажешь дочери Диего или отцу  Неверова?  Или
его девушке?
     - Скажу, - с горечью проговорил Доброгнев после долгого молчания. - Я
скажу им правду. Да разве дело во мне?
     - И в тебе, - твердо сказал Нагорин. - Во всех нас. Я  не  верю,  что
рационалистический подход к подобного рода проблемам делает людей людьми.
     - Я не о том. - Доброгнев поморщился. -  Каждый  из  нас  уже  сделал
выбор, но разум протестует, так сказать - логика чистой выгоды. И  не  для
себя - для нас же всех. Когда-то рисковали жизнями во  имя  гораздо  менее
значимых цел ей.
     - Удобный тезис. И главное - правдивый...
     - Может,  стоит  предоставить  слово  самим  дежурным?  -   осторожно
проговорил Гунн. - Хотя они, конечно, в таком состоянии...
     - Да? - иронически поднял бровь Нагорин. - Здесь и гадать  не  стоит.
Диего останется потому, что он работник УАСС и обязан  идти  до  конца.  А
Неверов  мальчишка,  у  него  все  имеет  романтический  ореол,  он   тоже
останется... не столько, конечно, из-за романтики,  сколько  под  влиянием
характера Диего. Но вы-то, вы, зная, что посылаете их на заведомую гибель,
что будете чувствовать вы?! Утешать себя мыслями о всеобщем благе?
     - Я никуда их не посылаю, - пробормотал Гунн хмуро.
     Доброгнев молчал. Он  прекрасно  понимал  Нагорина,  выдвигающего  не
только доводы разума, но и доводы сердца. Да, человек ради спасения  друга
способен на любое самопожертвование, но именно  в  этом  его  преимущество
перед каким угодно  существом  "холодного  разума".  Разве  он  сам,  Ждан
Доброгнев, не согласен спасти Диего и Неверова  любой  ценой,  даже  ценой
собственной жизни?! Только главное ведь в том,  что  как  руководитель  он
должен был предвидеть результат эксперимента, пусть и чужого,  должен  был
оценить степень риска и свести его к минимуму, прервав  контакт  в  нужный
момент, не спрашивая согласия у Диего. Конечно, участие Вирта  в  операции
санкционировано  многими  руководителями  УАСС,  но  разве   это   снимает
ответственность с него, с директора Базы?
     - Бросок в Неизвестность... - произнес вслух Доброгнев. -  Не  потому
ли мы люди, что плакать умеем и не казаться при  этом  смешными?..  [Гийом
Аполлинер.]
     Звезды перемещались над их  головами:  База  меняла  орбиту,  подходя
ближе к Энифу. Корабль  с  Земли  приблизился,  затмив  собою  светило,  и
медленно разворачивался. Вблизи он казался могучим и непобедимым, вселяя в
людей уверенность и тайную гордость за земную технику.
     "Ждем, как панацею от всех бед, -  подумал  Нагорин.  -  Все  же  это
долгий путь - через субъективное  мнение  каждого  к  объективному  знанию
всех. Мы еще не научились преодолевать  собственные  противоречия,  а  уже
решаем проблемы чужих цивилизаций... Или  так  и  надо?  Ошибаться,  чтобы
выбрать правильное решение? Ибо, перестав ошибаться, кем станет человек?"
     Корабль замер...
     А далеко от Базы, под толщей атмосферы Энифа, в зале Зоны очнулся  от
долгого беспамятства Диего и улыбнулся встрепенувшемуся Неверову.
     - Живем, коммуникатор? - Он перевел взгляд на окно  дальновидения,  в
котором был виден страж на скале. - Как там наш  знакомый  меланхолический
страж? Жив, курилка? Он единственный, кто перенес трансформацию  организма
и остался в живых из всего экипажа звездолета дендроидов.  Надеюсь,  я  не
слабее?
     Диего снова улыбнулся и с трудом сел,  стиснув  руку  Неверова  своей
непривычно горячей рукой.
     - Этот дендроид мало что дал энифианам, вот они и  решили  продолжить
опыт на нас, случай сам шел к ним в руки... не знаю, есть ли у  них  руки.
Конечно,  им  повезло:  два  посещения  планеты  и  оба  -  эмоциональными
существами! К сожалению, дендроиды поздно поняли, что с  ними  происходит,
поэтому и стоит их звездолет мертвым уже сто пятьдесят лет.  А  помочь  им
было некому.
     - Я уже знаю, - тихо ответил Неверов, хотел добавить, что они-то  как
раз не одни и помощь придет наверняка, но промолчал.
     Диего без труда прочитал его мысли.




                               ЧАСТЬ ВТОРАЯ

                          ПРАКТИЧЕСКИ БЕССМЕРТЕН


                                 ГЛАВА 1


     Зал был тих и темен. Руденко прошел к висящей  на  невидимых  силовых
опорах подкове пульта, задумчиво склонился над ней, потом протянул руку  и
нащупал шлем связи. Шлем был  холодным,  шершавым  и  упругим,  как  шкура
акулы. Звякнув, упала на пол вилка включения.  Руденко  потянул  за  шнур,
усмехнулся своей заторможенности и надел шлем.
     Палец коснулся сенсора, и шлемофоны заполнили характерные шумы эфира:
тихий плач ребенка... невнятные голоса, шорохи,  скрипы,  вздохи...  будто
огромный невидимый таинственный человек задышал над ухом...  и  снова  шум
прибоя, шорохи, и писки, и бульканье... И вот сквозь этот тихий мерный шум
пробилось тонкое звенящее стаккато маяка Энифа, длинная  очередь  точек  и
тире - все спокойно! И снова вечные вздохи эфира,  порожденные  излучением
близкой звезды и далекого Млечного Пути...
     Руденко снял шлем, несколько раз обошел  комнату,  касаясь  приборных
панелей руками, посмотрел на часы - было без восьми минут девять  утра  по
времени Базы, наконец выбрал кресло и сел лицом к  пульту,  ожидая,  когда
соберутся остальные участники совещания.
     Вторым после него вошел  Нагорин,  озабоченный  вид  которого  всегда
будил у Руденко тревогу и неуверенность в правильности своих решений.
     - Доброе утро. Нравится сидеть в темноте? Вспыхнул  потолок.  Нагорин
подрегулировал освещение под розовое утро и сел рядом.
     - Как спалось?
     - Как всегда, -  буркнул  Руденко.  Нагорин,  хмькнув,  покосился  на
обманчиво добродушное лицо руководителя группы безопасности...
     - Ну, я думаю, пора авралов и тревог прошла. Контакт наконец-то вошел
в русло рабочего порядка. Энифиане даже разрешили исследовать  планетарные
особенности Энифа, чего же еще делать?
     - Вот я и думаю: с чего  бы  это?  Еще  два  месяца  назад  все  было
наоборот. Помнишь, как мы бились за возвращение Диего и Неверова на  Базу?
И вдруг полный поворот в политике - допуск во все  области  планеты...  за
редким исключением. Мол, смотрите, мы ничего не скрываем, ищите,  что  вам
нужно. А на вопросы по-прежнему осторожные полуответы, ничего конкретного.
И до сих пор загадка - где же хозяева планеты? Кто командует парадом? Нет,
не знаю, как ты, а я предчувствую еще немало авралов, по твоему выражению.
     - Типун тебе на язык! Но ситуация, конечно, - нарочно не  придумаешь!
Кстати, сколько групп сейчас на планете?
     - Ты же замдиректора, должен знать.
     - Я не организатор исследований. Что  у  тебя  за  привычка  отвечать
вопросом на вопрос? У энифиан научился?
     Руденко улыбнулся.
     - Точно. Групп на Энифе десять,  в  каждой  по  десять  -  пятнадцать
человек. А что?
     - Капля в море, вот что. Чтобы изучить планету  в  отпущенные  сроки,
требуется как минимум две тысячи высококвалифицированных специалистов плюс
тридцать - сорок кибер-комплексов.
     - Ну,  это  ты  выскажи  на  совещаний,  я  лично  против  увеличения
численности исследовательского персонала на поверхности. Хотя  энифиане  и
разрешили нам проводить исследования своими методами, отношение их к нам я
не назову доброжелательным. Да и  информация  Диего  настораживает.  Лучше
скажи как врач: здоровью Диего ничто не угрожает? Сам-то он не скажет...
     - Как ни странно, его новые  способности  позволяют  ему  чувствовать
себя прекрасно.
     - Давно?
     - Пока проходил период адаптации, ему было тяжело. А сейчас он создал
для себя двухкамерный желудок и экстразонарное сердце.  Летать  долго  ему
все равно трудно, но энергетически он в сто раз мощнее любого человека.
     - Суперхомо, - без выражения сказал Руденко. - А не отразится все это
как-нибудь на психике? Иные возможности - иной смысл жизни...
     - Брось ты свои гадания, - сказал Нагорин неприветливо. - Он человек!
Ясно? Несмотря ни на что, он человек. Возможно, остаться человеком в таких
условиях чертовски трудно, не знаю... но Диего...
     - Не надо считать меня  машиной,  обладающей  лишь  холодной  логикой
расчета. Я думал не о самом Диего, а о его родных. У него,  кажется,  есть
жена и дочь...
     - Кажется. - Нагорин сгорбился и замолчал. Стали сходиться  остальные
участники совещания, руководители лабораторий и исследовательских групп.
     Подошел Доброгнев.
     - Что это вы молчите, как секунданты дуэлянтов?
     - Очень остроумно, - буркнул Нагорин.
     - Решаем этические проблемы. - В глазах  Руденко  мелькнул  и  пропал
насмешливый огонек.
     Доброгнев оценивающе посмотрел на хмурого Нагорина.
     - Какие? Впрочем, потом поговорим. Пора начинать.
     Он поднялся на возвышение у пульта и включил аппаратуру.
     Рядом с Руденко сели Торанц, руководитель  второго  сектора  УАСС,  и
Шелгунов,  начальник  спецотдела.  Оба  прилетели  всего  сутки  назад,  и
совещание, собственно, собиралось из-за них, чтобы сразу ввести их в  курс
дела.
     - Коллеги, - сказал  Доброгнев  негромко.  -  Давайте  начнем.  Общую
информацию по Энифу сообщу я сам. Вопросы после сообщения.
     Итак, положение на сегодняшний день, пятое  февраля  сто  восемьдесят
восьмого года, таково.  Центр  исследований  на  планете  располагается  в
бывшей Зоне контакта, или, как мы привыкли говорить, -  просто  Зоне.  Это
удобнее, я имею в виду расположение, чем иметь  центром  Базу  на  орбите.
Руководителем исследований являюсь я. Мои заместители: на Базе -  Нагорин,
в Зоне - Руденко. Исследовательских групп  десять,  по  десять-одиннадцать
человек в каждой. Всего на Энифе в настоящий  момент  находится  сто  пять
человек,  включая  Диего  Вирта  и  Лена  Неверова.  Основные  направления
исследований: планетографические - пять групп, две из них  изучают  океаны
Энифа; биологические - две, экологическая - одна,  ксенопсихологическая  -
тоже одна. В последнюю группу входит также группа специалистов из Комиссии
по контактам.
     С материалами многие из вас уже  знакомы,  повторяться  не  буду,  но
остановлюсь на некоторых событиях и фактах, поставивших нас в тупик.
     За два месяца, конечно,  невозможно  составить  полной  и  правильной
картины жизни целой планеты, тем более что сами энифиане ни в чем помогать
нам не хотят. Более того, стражи иногда прямо  препятствуют  работе  наших
поисковых групп. Главный вопрос:  кто  же  является  разумным  повелителем
планеты? - остается открытым до сих пор, как это ни печально. Ни  одно  из
уже известных нам живых существ Энифа не подходит под  определение  "живое
существо". В том числе и стражи, хотя мнения по этому вопросу разделились.
     Известно, что Эниф, как и Земля, на две трети покрыт водой, но  имеет
всего один материк - Панэниф -  и  два  архипелага  островов:  Северный  и
Южный.  Орбитальное  картографирование  помогло  нам  отыскать  интересные
образования на теле планеты - гаруа, так называемые  стоячие  туманы.  Это
действительно места, где вечно  стоят  туманы,  скрывающие  в  белой  мгле
группы странных, столбообразных, с плоскими вершинами,  скал.  Площади  их
колеблются от двухсот  до  трехсот  квадратных  километров,  высота  около
трехсот метров. Мы успели сделать всего одну вылазку к гаруа, но вмешались
стражи, и экспедиция едва не закончилась плачевно: один из быстролетов был
сбит на скалы, экипаж получил ожоги и травмы. Все  наши  гневные  "почему"
остались без ответа. Ну, это вам известно тоже.
     А вот что стало известно только теперь.  Эниф  -  планета  знаменитых
шквальных ливней, гроз и ураганов. Не проходит  и  двух  дней,  чтобы  над
Зоной не  пронеслась  шести-семибалльная  буря  или  сухая  гроза.  Совсем
недавно метеорологи закончили разработку карты циклонов и центров развития
ураганов, и оказалось,  что  в  местах,  где  расположены  гаруа,  гроз  и
ураганов не бывает совсем. В то же время появление наших  групп  вне  Зоны
тут же вызывает изменения погоды, перераспределение воздушных  масс  таким
образом, что стоит  нам  только  заняться  оборудованием  метеопостов  или
автоматических  биостанций,  как  налетает  ураган  и  работы   приходится
свертывать.
     Доброгнев посмотрел на Торанца и продолжал:
     - Может быть, это и случайность, но  в  таком  случае  природа  Энифа
обладает "встроенным детерминизмом действия", как  выразился  руководитель
группы безопасности Юрий Руденко.
     - Что имелось в виду? - спросил внимательный Шелгунов, переглядываясь
с Торанцем.
     - Что человек для биосферы Энифа является фактором ее загрязнения,  -
ответил сам Руденко.
     - И все эти ураганы,  бури  и  прочее  -  реакция  биосферы  на  наши
действия.  Однако  не  следует  придавать  моей  гипотезе  слишком   много
внимания, она...
     - Руденко пошевелил пальцами, подбирая выражение. - Все это игра ума,
не более. Ждан не  хочет  формулировать  тот  вывод,  о  котором  мы  все,
безусловно,  догадываемся:  энифиане  продолжают  свою  политику  закрытых
дверей на ином уровне, на уровне якобы явлений природы. С  одной  стороны,
они не препятствуют изучению Энифа,  с  другой  -  частые  ураганы  в  тех
местах, где начинают работать  исследовательские  группы,  заставляют  нас
самих прекращать работу. Плюс к этому откровенное отпугивание от  наиболее
интересных  с  познавательной  т