ткрылся тоннель высотой  в  человеческий  рост  с  далеким
выходом, заполошно мерцавшим огнями разных цветов. Аварийные огни стянутых к
звездолету силовых служб города, понял Алекс. Судя  по  тому,  как  спокойно
работают здесь парни, в гробу они видали нашу полицию и "чрезвычайку"...  Он
оценил расстояние, которое ему нужно было проползти, - не менее ста  метров.
Значит, машины стояли в три ряда... Алекс опустил  голову  на  руки:  о  ста
шагах и контроле за плачем Микки не могло быть и речи. Двигаться дальше  или
возвращаться?
   "Я быстро, - виновато сказал он себе, - я быстро. Не могу же я  сидеть  с
Микки и дрожать от холода в лесу всю ночь - не ведая, не понимая, ничего  не
предпринимая... Не имея  возможности  ни  согреть  его,  ни  накормить...  Я
быстро. Мне надо только понять, чго они делают там, впереди,  на  выходе  из
своего драндулета, на границе городских кварталов..."
   Он скосил глаза, как бы желая еще раз посмотреть на  своего  мальчика,  и
усиленно заработал локтями и коленями.
   Сто метров по земле, усеянной острыми щепками, колкими еловыми ветками  и
сосновыми шишками дались ему нелегко. Локти были изодраны в кровь,  на  свои
несчастнее  ноги  он  просто  боялся  взглянуть.  Звуки  шагов  технического
персонала, сновавшего между машинами, заставляли его замирать и  прижиматься
к земле. Это дополнительно отнимало силы. Задыхаясь от усталости и боли,  он
подполз к передним колесам машины первого ряда,  прижался  к  тракам  правой
гусеницы и буквально впился глазами в развернувшуюся перед ним картину.
   Все поле перед  звездолетом  было  заставлено  полицейскими  и  пожарными
машинами. Они орали как резаные, почти человеческими голосами,  сирены  были
включены на  полную  мощность.  Фонари  аварийной  тревоги  -  "вертушки"  -
крутились в разные стороны, и какофония диких звуков  усиливалась  мешаниной
красных, синих, зеленых лучей. Двери машин  были  открыты,  на  траве  возле
колес валялись полицейские бластеры и дубинки, защитные шлемы и щиты.  И  ни
одного  человека,  ни  одного  землянина  -  полицейского,   пожарника   или
муниципала - не увидел Алекс в этой  беспорядочной  свалке  машин,  огней  и
звуков. По полю собранно и деловито сновали парни в незнакомой  форме  цвета
бордо и заглядывали под каждую машину.
   Что они делают? И где наши люди?
   Неожиданно Алекс увидел, как один  из  пришельцев  что-то  заметил  около
большой красной "пожарки"  и  громко  окликнул  своих  товарищей.  Пришельцы
подбежали к нему, нагнулись к земле, и Алекс увидел, как они бережно подняли
на руки бесчувственное тело  в  форме  пожарника  и  быстро  понесли  его  к
эвакуаторам. Они двигались прямо на Алекса, он теснее прижался к  тракам  и,
когда они проходили мимо, услышал: - Еще один... Тяжелый, черт...
   - Давай быстрее! Если он умрет от усыпляющей пули, с нас  голову  снимут!
Приказ самого Пирса!
   - Да знаю я... Они для него на вес золота, земляне эти!
   Группа прошла мимо, Алекс вздохнул свободнее,  еще  раз  оглядел  видимое
пространство и намного  правее  себя  обнаружил  еле  заметный  отсюда  край
гигантского трапа, спущенного из тела звездолета на землю. Трап  рассмотреть
как следует никак не удавалось, но и того, что видел Алекс, было  достаточно
- он оценил массивность и прочность конструкции и сквозь  вой  сирен  уловил
зловещий гул движущихся по ней механизмов.
   Десант!   Настоящий   боевой   десант!   И   оружие   у   них    заряжено
транквилизаторами: им не нужны трупы, нужны живые земляне!
   Алекс вытянул шею, пытаясь увидеть жилые дома района - туда, именно  туда
спускался километровый мост между  звездолетом  и  землей!  -  и  ничего  не
добился. Он только отметил, что у десятка небоскребов делового центра  горят
все окна - горят  так,  как  бывает  только  во  время  больших  праздников:
включены были все, буквально все  осветительные  приборы,  превращая  каждый
небоскреб в светящуюся башню, огромный городской фонарь.
   Алекс замешкался - может, встать в полный рост? Он очень хотел  взглянуть
на кварталы поверх машин. Совсем недалеко отсюда был их дом, он мог  бы  его
увидеть. Что творится теперь вокруг него? Там их ждала Кэт...  Он  дернулся,
чтобы подняться на ноги, но заставил себя остаться на земле. Он не  встанет:
его обязательно заметит кто-нибудь из рассыпанных  между  машин  пришельцев.
Ничего, сказал он себе, все и так ясно. Ползи назад.
   И он пополз.
   Назад, к Микки.
   Алекс добрался до ельничьего молодняка и с  замиранием  сердца  раздвинул
лапник. Облегченный вздох вырвался из его  груди:  Микки  спал  под  еловыми
лапами, как под одеялом, как ни в чем не бывало. Он лежал, по-детски положив
обе ладошки под щечку и трогательно поджав ножки в канареечных носочках.
   Алекс присел рядом с сыном на корточки. Еще в  детстве  он  почему-то  не
верил, что так удобнее - класть ладошки под голову,  хотя  у  всех  взрослых
было это на языке. "Положи ручки под щеку  и  спи!"  -  говорила  ему  мама,
воспитательницы в детском саду вторили ей, как одна, да и в  книжках  спящие
детишки сплошь и рядом были  нарисованы  в  такой  позе.  А  Алексу  это  не
нравилось, он не хотел спать,  как  все,  и  поэтому  никогда  не  складывал
ладошки вместе, чтобы  сунуть  их  между  подушкой  и  щекой.  А  став  чуть
постарше, просто перестал думать об этом - о том, что детишкам так  удобнее.
И вот теперь, когда появился Микки, он каждый вечер с удивлением смотрел  на
его толстенькую, раскрасневшуюся ото  сна  щечку,  которая  расплывалась  по
пухлым сложенным вместе ручонкам, и - верил, знал, любил и  соглашался:  да,
да, так действительно удобнее, спи,  Микки,  спи,  мой  мальчик,  сладких  и
сказочных тебе снов...
   - Встать!
   Алекс почувствовал прикосновение холодного металла к  спине  раньше,  чем
услышал этот негромкий спокойный голос. И ему показалось, что дуло  автомата
дотронулось до сердца - так холодно и пусто стало в груди. Он раздвоился. Он
видел себя как бы  со  стороны,  сидящим  на  корточках  перед  человеком  с
автоматом, и в то же время ощущал себя, но - другим, совсем другим...
   Старым, усталым, больным. Беспомощным. Неудачником. Изгоем.
   Он заставил себя собраться, встряхнулся и повернул голову. Над ним  стоял
человек в незнакомой форме цвета запекшейся крови и, уткнув дуло автомата  в
спину Алекса, твердо смотрел ему в глаза. За спиной пришельца находились еще
двое.
   Алекс встал и оглядел незваных гостей. Все они были вооружены,  молоды  и
спокойны. В их глазах не было остервенения  и  злобы,  но  в  уверенности  и
собранности, с которой они  держались,  чувствовалась  непреклонность  воли.
Воли, которая знает, что делать, и сделает это во что бы то ни стало...
   Это армейцы, подумал Алекс. Заглянув  пришельцам  в  глаза,  он  еще  раз
убедился, что его город  стал  объектом  высадки  военного  десанта.  Только
армейцы могут смотреть так спокойно, уткнув в твою грудь автоматное дуло.
   - В чем дело? - как можно спокойнее  спросил  он.  -  Говорите  тише,  вы
разбудите ребенка.
   Взгляд старшего десантника скользнул вниз, к Микки, остановился на пухлых
оголенных ножках спящего малыша,  и  ничто  не  отразилось  в  серо-стальных
глазах пришельца. Он  снова  посмотрел  на  Алекса  и  сказал:  -  Забирайте
мальчика, сэр, мы проводим вас.
   - Куда?
   - Вы все узнаете на месте. Это рядом.  Вам  нужно  пройти  с  нами  всего
несколько сот метров.
   Алекс не стал больше ничего спрашивать.  Он  проиграл.  В  этой  игре  он
проиграл, хотя и надеялся хотя бы на ничью. Он уже заметил,  что  предплечье
каждого   десантника   было   охвачено   браслетом   какого-то    небольшого
прямоугольного прибора с выпуклым мини-дисплеем. Один из десантников  поднял
руку, поправляя ремень автомата, и Алекс увидел на дисплее картинку-карту. В
центре ее светились два маленьких человеческих силуэта. "Это я и  Микки",  -
понял он. У  них  ручные  индикаторы  биологических  объектов,  и,  судя  по
масштабу картинки и фигур, приборы эти имеют большой радиус действия...
   "Не нужно было подходить так близко", - шепнул  ему  укоризненный  голос.
"Поздно, - ответил ему Алекс. - Слишком поздно. Советы теперь  не  нужны.  Я
играл вслепую, и шансов у меня почти не  было".  Он  посмотрел  на  старшего
десантника - тот выжидательно наблюдал за Алексом,  и  палец  его  лежал  на
спусковом крючке оружия.
   Алекс присел перед Микки, просунул одну руку ему под спинку, другую - под
коленки и осторожно поднял на руки. Потревоженный малыш заворочался  у  папы
на руках, откинул головку назад, сонно зашептал: "Ля-ка, ма-ка-ка... Нет..."
Его вечное, блестяще исполняемое "ка"! И самое любимое слово - "нет"!  Алекс
растерянно и ласково улыбнулся ему, успокаивающе  пошикал,  Микки  устроился
поудобнее, прижался теплым тельцем к отцовской груди и  снова  уснул.  Алекс
отер с его щечки сладкую сонную слюнку, пригладил спутанные во  сне  светлые
волосики...
   И тут что-то переключилось в его сознании. Он как будто очнулся. "Что  ты
делаешь? - спросил он себя. - Что ты делаешь? Зачем ты взял Микки  на  руки?
Ты собираешься идти с ними? Куда? Это же не люди - враги. Они отнимут у тебя
Микки, угонят вас на край галактики и там отдадут на  съедение  каким-нибудь
инопланетным тварям. Они прилетели за людьми,  за  человеческим  материалом,
вспомни, как бережно они обращались с уснувшим  пожарником.  Вы  для  них  -
живая рыба. И вам никто не поможет.  Они  блокировали  ваш  район,  взяли  в
заложники, правительство вступило с ними в переговоры.  Но  в  них,  в  этих
переговорах, они переговорят кого угодно, потому что нет - слышишь, нет! - у
правительства ни одного козыря на руках..."
   Он прислушался к себе.  Что-то  еще  раз  переключилось  глубоко  внутри.
Панические размышления вдруг оставили его.  Сердце  теперь  забилось  ровно,
мысли были слаженны и спокойны. Он как будто заледенел, и  этот  лед  внутри
его  распирал  грудь,  отдавал  свою  немереную  ледяную  силу  и   ледяные,
бесстрастные,  четкие  мысли.  Не  подавай  вида,  что  встревожен,  -   они
насторожатся. Не задавай лишних вопросов. Иди. Ты теперь один.  Ты  сделаешь
все сам, один. От тебя зависит жизнь мальчика... Иди.
   Алекс неуверенно, как-то глуповато улыбнулся пришельцам  и  сказал:  -  Я
готов...
   Ствол автомата указал ему в сторону самоходок-эвакуаторов.
   - Проходите, сэр.
   Очень  уважительное  обхождение,  мелькнула  мысль,  но  и  очень   легко
объяснимое в их положении. Каннибалы, черт бы  вас  взял...  Алекс  еще  раз
лицемерно улыбнулся и расчетливо медленно зашагал к эвакуаторам.
   Он чутко прислушивался к звукам шагов позади  себя.  Трое...  Автоматы  с
пулями,  напичканными  седативными  препаратами...  Один,  тот,  который   у
старшего, наведен на меня. Остальные висят  на  ремнях,  дулами  вниз,  если
только те двое не вскинули их при сопровождении. Но вроде  бы  я  ничего  не
слышал... Старший идет прямо за мной, за спиной. Если я вышибу у него оружие
из рук, то все успею, все сумею - одними ногами, не выпуская Микки из рук...
Даже если у них под формой бронежилеты с ребрами  жесткости  -  я  сумею,  я
смогу, шлемов-то на них нет...
   Он прошел еще несколько шагов. Сейчас... Алекс перехватил Микки поудобнее
и крепче прижал к себе...
   - Ну, нашли? - Громкий выкрик сбоку. Алекс повернул голову. Из  ближайших
кустов к ним выходили еще трое пришельцев. Еще один наряд, обреченно подумал
Алекс, да они на нас целую облаву устроили! Спокойно, ответила  ему  ледяная
сила внутри. Думай. Шестеро. У  двоих  автоматы  наготове.  Стоят  с  разных
сторон...
   Ты не справишься. Не успеешь...
   - Кто такие? Почему ночью под кораблем? - Старший второго наряда, как две
капли воды похожий на всех остальных, подошел к Алексу вплотную.
   Алекс не отвечал, а слушал своего  ледяного  собеседника.  Выясни  насчет
Микки...
   - Не кричите, пожалуйста, - тихо сказал он. - Ребенок  спит.  Взрослых  и
детей вы содержите вместе?
   Старший второго наряда бросил  на  него  внимательный  взгляд.  "Удивился
отсутствию недоумения и паники, - подумал Алекс. - И не удивляйся,  гад,  не
увидишь ты моих круглых глаз и слез, - мысленно сказал он  врагу.  -  Скорее
рак на горе свистнет, чем ты услышишь мои мольбы". Он вдруг ясно понял,  что
Микки сейчас у него отнимут, и провалился в иное состояние еще  глубже  -  в
полное бесчувствие при полном контроле над ситуацией.
   - Нет, сэр, - уважительно ответил пришелец. - Детей мы содержим отдельно.
Им требуется более  тщательная  подготовка...  -  Десантник  прикусил  язык.
"Напрасно, - подумал Алекс, - я уже понял - "более тщательная  подготовка  к
перелету".
   Он не удивился - он знал. Ему показалось, что он уже тысячу лет  знает  о
том, что Микки отправят на другую планету, и он никогда не увидит родителей,
и будет плакать, и звать их, а ему будут  обещать,  каждый  день  обещать...
"Они обязательно приедут, не плачь. Они уже едут к тебе, Микки,  подожди  до
завтра, а пока сделай-ка вот что..." И он будет ждать и ждать и делать  все,
что ему скажут, - за эти обещания, за эту святую ложь... И однажды ночью  он
не сможет уснуть и уткнется носиком в мокрую подушку...
   И не дождется, не дождется никогда...
   "Папака, а мы всегда будем вместе, да?"  -  Позвольте  мне  взять  у  вас
малыша, сэр, - вежливо сказал старший первого наряда. - Вы еще увидите  его.
Через несколько часов, после проверки и регистрации.
   Проговорился, бесстрастно подумал Алекс, проговорился - "еще  увидите"...
"Еще" сколько раз - один, два?.. И "еще" до чего? До смерти?
   Мысли приносились как бы издалека, из какой-то ватной и зловонной тишины.
Они были теперь ему не нужны - он уже знал, что будет сейчас делать, что ему
предстоит в следующую минуту и куда он пойдет потом. Он точно  это  знал.  И
знал, что это случится. Во что бы то ни стало. Как у этих армейцев:  во  что
бы то ни стало.
   Только он не армеец - отец.
   И их непреклонность против его непреклонности...
   Просто дерьмо.
   Он слушал ледяной голос.
   - Сэр! - еще раз деликатно окликнул десантник.
   - Да-да... - Алекс кивнул головой,  волосы  упали  на  лоб  и  скрыли  от
пришельцев его взгляд. Его взгляд. Тот последний, прощальный взгляд, который
он бросил на Микки. Они не увидели его глаз, и это  было  хорошо.  Это  было
просто здорово, иначе бы они  позвали  целый  батальон,  чтобы  сопровождать
Алекса к кораблю. Или расстреляли бы его из своих автоматов.
   В его глазах не было тоски, не было страдания - одна любовь.
   И то великое обещание, которое может давать только великая сила.
   "Я приду!"
   Алекс отвел взгляд от спящего малыша, медленно повернулся и протянул сына
чужому мужчине: - Пожалуйста, будьте с ним осторожнее...
   - Не беспокойтесь, сэр. - Десантник бережно принял Микки  на  руки  -  не
очень умело, но все-таки бережно - и дал знак своим подчиненным следовать за
ним. Трое пришельцев  обогнули  неподвижно  стоящего  Алекса  и  зашагали  к
эвакуаторам.
   - Пойдемте, сэр.
   Дуло автомата командира второго наряда  ткнулось  Алексу  в  бок.  Он  не
пошевелился. Обеспокоенный десантник ткнул его посильнее: - Ну-ка, вперед!
   Подожди, мысленно ответил ему Алекс. Подожди хоть немного, дай им уйти...
Он смотрел вслед уходящей команде и считал секунды. И ждал, ждал, бесконечно
долго ждал, когда же наконец  спины  цвета  запекшейся  крови  в  фиолетовом
спектре скроются за деревьями и кустами. Дальше, дальше, еще...
   Звуки ударов никто не должен услышать.
   - Вперед! Или стреляю!
   - Иду, командир.
   Алекс опустил полностью расслабленные руки вдоль тела и с  мертвым  лицом
повернулся к троице пришельцев...
   Занимался рассвет. Сырой туман наползал на берег с реки и оседал утренней
росой на серую в неярком утреннем свете траву, на  снулые  ветви  прибрежных
ив, на  редкие  кривоватые  скамейки  возле  воды.  Солнце  выглянуло  из-за
дальнего леса и приветливо и игриво бросило первые ласковые лучи на остывший
песок узкой полоски берега между лесопарком и рекой.
   Бродячий пес, заночевавший сегодня около воды,  поднял  умную  овчаристую
морду, вытянул крупные передние лапы,  зевнул  во  всю  пасть  и  со  стоном
потянулся. Ночью на лесопарк  упала  с  неба  какая-то  огромная  и  вонючая
штуковина, и ему пришлось  срочно  ретироваться  со  своего  обычного  места
ночлега. Потом было много шума, да  он  и  сейчас  не  прекращается,  только
перешел от берега подальше, в город. Но это ничего, пес чувствовал, что  для
него нет угрозы в этом шуме. И еще он чувствовал,  что  в  город  лучше  ему
сейчас не соваться, хотя и очень хочется есть. Он несколько минут  задумчиво
посидел  и  поглядел  на  воду.  Есть,  конечно,  хочется  страшно,  еще  со
вчерашнего вечера, а в город, получается, нельзя... И  охотиться  на  мелких
тварюшек в лесу он не умеет... Он озадаченно почесал за большим вислым ухом.
Из задумчивости его вывел  ровный  рокот  мощного  мотора.  Пес  поднялся  и
настороженно вытянул морду в сторону воды - звук раздавался оттуда.
   Из-за изгиба берега  на  середину  реки  на  большой  скорости  выскочила
большая плавающая миска. Еще одна зараза, раздраженно подумал пес.  Одна  за
другой шастают, всю ночь спать не давали. Пес  хорошо  знал  звуки,  которые
издают железные плавучие тарелки, но вот странные  незнакомые  штуковины  на
них - на этих новых, появившихся сегодня  ночью  -  его  пугали.  И  не  его
одного. Недавно с того берега пытались сюда пробраться люди, много людей. Но
штуковины  на  подскочившей  миске  как-то   странно   потрещали,   и   люди
испугались... Побаивался и он, но сейчас  не  дрогнул.  За  ночь  он  к  ним
привык, он знает, что новые миски для него не опасны.
   Пес ловко выкусил из хвоста блоху и снова улегся на песок. Делать нечего,
придется ждать, пока от людей  в  городе  отстанут  неприятности.  Когда  им
хорошо, они добрые. А если им плохо, лучше не подходи... Он  опустил  голову
на лапы и стал задремывать, неизменно отвечая на звуки  моторов  курсирующих
катеров ворчливым рычанием.  Внезапно  он  услышал  шорох  ветвей  и  чьи-то
спотыкающиеся шаги со стороны лесопарка. Пес на всякий случай сел и, склонив
лобастую голову, стал ожидать приближения незнакомца.
   Тот вывалился из прибрежного  кустарника  прямо  напротив  пса.  Это  был
невысокий мужчина - бледный, с исцарапанным  лицом,  странным,  лихорадочным
взглядом.  Глаза  человека  и  животного  встретились,  и  пес  понял,  что,
во-первых, ему нечего бояться, а во-вторых, что  незнакомец  поесть  ему  не
даст.
   Мужчина был страшно утомлен, думал о чем-то своем, и еды у него не  было.
От  него  пахло  той  штуковиной,  которая  ночью  упала  на  лесопарк.  Пес
приветливо помахал человеку хвостом и опасливо потрусил в сторону.  Ну  его,
подумалось  псу,   от   греха...   Его   немного   встревожил   непривычный,
темно-багровый цвет одежды пришельца и то, что  он  держал  в  руках.  Такие
предметы плюются огнем, далеко-далеко. Лучше с ним  дел  не  иметь,  подумал
многоопытный бродяга, взгляд у него странный, отсутствующий какой-то...
   А ведь  только  кажется,  что  этот  человек  прямо  сейчас  свалится  от
усталости, отметил пес, только кажется. Он куда-то идет,  и  он  обязательно
дойдет. Что-то есть в нем такое... Там, внутри, в глазах...  Очень  яркое...
Пес не знал этому названия и вернулся к привычным категориям. С таким  лучше
не встречаться на пустынной дороге, еще раз предупредил он себя, глядя вслед
удаляющемуся мужчине. Лучше не встречаться, если ты его враг. А если друг...
Ему вдруг захотелось побежать за этим человеком и идти с ним рядом,  по  его
делам. И заглядывать ему в глаза, чтобы видеть  в  них  эту  странную  яркую
глубину. И иногда чувствовать на своей голове его  сильную,  теплую,  добрую
руку...
   Голодный ведь, как и я, сочувственно подумал он о мужчине. И на ногах еле
держится. Он печально и громко, как человек, вздохнул и сно