потерпите. Осталось недолго. Стрельбу  открывать  только  после
получения сигнала операторов лазерной развертки. Только  после  этого.  Даже
если мишень выйдет из леса на удобную позицию до сигнала. И не  больше  трех
пуль, только в конечности. Если он умрет от передозировки препаратов,  будет
тяжело контужен или скончается  от  потери  крови,  вас  ждет  трибунал.  Вы
поняли?
   - Так точно, сэр.
   - Если вы повредите аппаратуру, которая у него с собой или на нем,  -  то
же самое: разжалование и трибунал.
   - Есть, сэр.
   - Всем службам вокруг и внутри корабля - продолжать плановые работы.  Как
поняли?
   - Принято, Гордон... Так точно, лейтенант... Удачи, Стив... Есть...
   - Служба наблюдения?
   - Он в полукилометре от опушки, сэр.
   - Лазерщики, максимальное внимание!
   - Похоже, он и не собирается выключать аппаратуру!
   - Он ее выключит. До сих пор он действовал так продуманно, что  не  может
не сделать этого. При подходе к кораблю...
   - Сэр! Он остановился!
   - Приготовиться...
   Алекс растер в руке нежный березовый листок, понюхал зеленую ладонь и как
бы невзначай нажал в кармане на кнопку выключения развертки. Все.  Небоскреб
больше не горит, защитное поле вокруг Алекса исчезло. Он опустился на траву,
оперся спиной о березу и посмотрел в сторону  корабля  пришельцев.  Негустой
смешанный лес создавал хороший обзор,  но  он  видел  пока  только  деревья,
залитую солнцем листву и невдалеке - ту небольшую уютную поляну, на  которую
они так любили ходить с Микки.
   Алекс  судорожно  вздохнул.  Последний  месяц  для  них  стало   ритуалом
посещение этой полянки по выходным. Вечерами в будни  они  обычно  проезжали
мимо на автобусе, спешили забрать у пляжа и реки уходящее дневное тепло.  Но
вот в выходные им спешить было некуда. Они собирались на пляж с самого утра,
неспешно шли пешком - от самого дома до реки, - а по дороге  заходили  сюда.
Алекс  обязательно  брал  с  собой  мяч,  бадминтонные   ракетки,   складные
футбольные ворога - он очень серьезно относился к формированию  двигательных
навыков у Микки, - и  они  резвились  на  теплой  траве  долго-долго.  Микки
носился по поляне взад и вперед,  хохотал,  уморительно  промахивался  ногой
мимо мяча, ракетка вылетала из его ручки в воздух, ворота падали, и все  это
только прибавляло веселья Алексу  и  счастливых  солнечных  брызг  в  глазах
малыша.
   Здесь Алекс неделю назад показал  Микки  свой  генератор...  И  наворочал
таких фокусов, что малыш в тот вечер не мог уснуть: возбуждению его не  было
предела.
   - Папака, а мы когда пойдем снова на  поляну?  -  Восторженно,  изумленно
мерцали в полутьме глазенки. Одеяло натянуто до подбородка. Шепот,  как  при
рассказе самой страшной сказки.
   - Теперь только в  следующий  выходной,  малыш.  Папа  всю  неделю  будет
работать.
   - А мы возьмем с собой твою игрушку?
   - Обязательно возьмем.
   - И будем играть в твою игру?
   - Ага. Спи.
   - Угу... -  Ручки  складываются  вместе  и  кладутся  под  щечку,  одеяло
налезает на ушко, но глаза - открыты. В них -  волшебство,  загадка,  мечта,
ожидание чуда... Папакина игра! Скорей бы прошла неделя...
   Алекс зашарил в кармане комбинезона, достал сигарету, закурил,  пару  раз
затянулся и смял ее в кулаке. Горящий кончик уткнулся в ладонь,  и  боль  от
ожога отозвалась в левой стороне груди.
   Он встал и быстрым шагом пересек поляну.
   - Он выключил его, сэр! Выключил!
   - Команда снайперов  получила  условный  сигнал.  Готовность  к  стрельбе
достигнута. Мы держим на прицеле весь периметр опушки леса.
   - Объект приближается, сэр. Он выйдет из леса к скоплению пожарных  машин
прямо под позицией снайперов.
   - Вас понял. Командор, вы слышите меня?
   - Да, Гордон. Я весь внимание. Все идет точно по плану. Молодец, мальчик.
   - Сэр...
   - И все-таки... Вы уверены, что стрельба - лучшее, что можно сделать?  Мы
не можем стрелять ему в голову или в шею, но с пулями в конечностях  у  него
будет время, чтобы включить генератор! А в этом случае мы не подойдем к нему
ближе чем на пятьсот метров! Может быть, все  же  послать  навстречу  группу
захвата?
   - Но это невозможно! Он постоянно сверяется с показаниями  биоиндикатора!
И даже если подобраться к нему незаметно... Командор, судя по тому,  как  он
расправился ночью с нашими людьми... Это боец, командор.  Мастер,  обученный
мобилизовывать все свои резервы при контакте с противником. Кого  бы  мы  ни
послали, он включит генератор при  любом  противостоянии!  При  стрельбе  же
фактор неожиданности для него сработает намного эффективнее! И  пули...  Они
из спецкомплекта, в них препарат ДХ, командор...
   - ДХ? Это меняет дело...
   - И три капсулы. Такая доза... Он отключится почти мгновенно. Конечно, мы
должны делать поправку на индивидуальную  выносливость  к  препаратам...  Но
лучшего мы ничего не можем придумать!
   - Ну, хорошо, лейтенант.  Это  решение  -  ваше.  Еще  раз:  если  с  ним
что-нибудь случится...
   - Командор!
   - Только доведите мне это дело до конца!  Без  сбоев.  Сделайте  это  без
сучка без задоринки. Слышите?
   - Он уже у нас в руках - целый и невредимый!
   - Хорошо. Действуйте.
   Алекс увидел в просвет между деревьями красные корпуса пожарных  машин  и
остановился за кустарником. Лес  кончился.  Между  ним  и  "пожарками"  было
метров тридцать по чти открытого, хорошо просматриваемого  пространства.  Он
посмотрел на биоиндикатор: пришельцы суетились впереди намного дальше.  Судя
по  их  хаотичным  передвижениям,  звукам  команд  и  рычанию  моторов,  они
расчищали проезд от техники землян.
   Он посмотрел вперед  поверх  машин.  Черная  монолитная  громада  корабля
нависала  над  лесом,  заполняя  собой  все  видимое  пространство.  Немного
выпуклая, уходящая вверх  под  скошенным  углом  стена  звездолета  была  бы
абсолютно глухой, если бы не огромный провал в ее нижней части.  Оттуда,  от
входа тянулся к  городу  широченный  километровый  трап.  Движение  по  нему
почему-то пока приостановилось. Это было  Алексу  на  руку.  Он  пригляделся
повнимательнее и с удовлетворением отметил, что по краю трапа проходит некий
ограничительный выступ. За него он1 собирался зацепить свой самодельный крюк
и таким образом быстро добраться до входа. Он прикинул расстояние  до  цели:
генератор включать пока еще рановато.
   "Надо выбраться хотя бы на середину площадки, - подумал  он.  -  Тогда  я
уверенно смогу захватить полем въездные ворота да в  придачу  и  пару  сотен
метров  внутренностей  корабля.  Это  еще  уменьшит  вероятность  того,  что
технический персонал успеет отреагировать на включение генератора".
   Он  вышел  из-за  кустарника  и  с  холодным  прищуром  пронзил  взглядом
неподвижные тела пожарных машин. "Не дай вам бог, - сказал он пришельцам,  -
не дай вам бог попасться мне на пути, пока я не доберусь до нужной точки".
   Он стянул с плеча автомат и двинулся через редколесье к звездолету.
   - Первый, ты держишь его?
   - Да.
   - Второй, Третий?
   - Да, сэр... Так точно, сэр.
   - Лейтенант, он у нас на мушке! Разрешите открыть огонь?
   - Не больше трех попаданий, стрелок! Не больше трех - отвечаете  головой!
И аппаратура...
   - Есть! Извините, но мы сейчас его упустим, сэр!
   - Стреляйте!
   Алекс был на середине пути от кустарника к пожарным машинам, когда первая
пуля ударила его в правое плечо и развернула  на  девяносто  градусов.  Боль
толстым и острым шипом пронзила мышцу, тоненькой иголкой прошла по ключице в
шею и тут же пропала. Еще ничего не успев понять, он инстинктивно зажал рану
рукой с баулом и пригнулся. И почувствовал, как стремительно  немеет  правая
половина тела. Буквально через мгновение он знал уже все, он все понял,  все
осознал - всего лишь через мгновение! - но даже этого промежутка времени ему
не было дано для спасения. Вторая пуля  врезалась  в  левое  предплечье,  от
сильного толчка он выронил баул со шлемом и  сделал  единственное,  что  мог
сделать в такой ситуации: рухнул на землю и прижался щекой к траве,  пытаясь
укрыться от ядовитого огня.
   Третья пуля ожгла болью икру левой ноги, и только  тогда  он  понял,  что
стреляют откуда-то сверху, что лежать бесполезно и  надо  уходить,  уходить,
если он может еще передвигаться! Он перехватил правой рукой  автомат  -  для
этого ему пришлось сильно напрячь все мышцы руки, пальцы на курке затряслись
от усилия, как у эпилептика,  -  перекатился  на  спину  и  выпустил  наугад
длинную очередь через голову  вверх  и  в  стороны.  Ответных  выстрелов  не
последовало, это ободрило его, вселило какую-то безумную надежду, и  он  уже
вставал - разламываясь __ пополам, опираясь  на  костенеющие  руки,  как  на
костыли, подтягивая к животу гнутую раскаленную кочергу, которая только  что
была его левой ногой...
   Он поднялся и зачем-то развернулся к  звездолету.  Немота  от  пораженных
конечностей рвалась в мозг. Боли он уже не чувствовал, но со страхом ощущал,
как от ран поднимается к  голове  удушливая  сонливая  волна,  как  путаются
мысли, искажается восприятие. "Пропади все пропадом, Алекс!" - Вот еще...  -
хрипло прошептал он. - Сейчас. Я снял снайпера. Я ухожу... Мне надо...  пока
уйти... Я не лягу...
   Он с трудом поднял дуло автомата и обшарил лихорадочным взглядом  верхние
ветви отдаленных деревьев, необъятную черную глыбу звездолета, но  не  нашел
той точки, откуда в него стреляли. Паралич стальной цепью постепенно и очень
быстро охватывал все тело.
   - Гады... - беспомощно простонал он и покачнулся. - Гады... Обложили!
   На глаза выступили слезы. Голова мелко тряслась, противная дрожь выгоняла
из нее остаток здравомыслия, мешала сосредоточиться. Ему показалось, что  он
уже не может двигаться.
   Вспышка ярости и отчаяния на секунду одолела  растерянность  и  слабость.
Как?!  Как  ему  идти  дальше?!  Он  сжал  кулаки,  задрал  лицо  к  небу  и
почувствовал, как слезы скатились по вискам за ворот комбинезона.
   - Есть ли, - прохрипел он неизвестно кому,  -  есть  ли  на  свете  сила,
которая одолеет этих тварей? А?
   И не получил ответа.
   Руки вялыми плетьми упали вдоль тела.  Он  стиснул  зубы  и  механически,
рваными движениями повернулся, поднял с земли баул, сделал шаг правой ногой,
подтянул  левую...  Голова  превратилась  в  огромную  пуховую  бесформенную
подушку, между пушинками сочился молочный туман и не давал думать,  привычно
ловить мысли, которые обретались там, внутри, в белой тишине...  Он  потерял
себя  в  этом  тумане,  время  растворилось   в   нейтральной,   неподвижной
бесконечности.
   Алекс выронил автомат и рухнул на колени. Он помнил себя, но никак не мог
сосредоточиться и начать отсчет секунд, чтобы подняться на  слове  "три".  И
еще он не мог думать: все расплывалось, растворялось в той бесконечности,  в
которой пропало время...
   Прошла вечность.  Он  стоял  на  коленях,  и  смотрел  в  молочно-пуховый
коктейль, и ждал, и не позволял себе упасть. Он ждал.
   "Нет!" - Это была первая мысль, которую ему удалось поймать в дьявольской
мешанине пуха, и он обрадовался ей  так,  как  будто  набрел  на  колодец  в
пустыне. "Нет!" Он стоял на коленях и жалко,  сквозь  слезы  улыбался  своей
маленькой находке - "нет!" Она тянула за  собой  что-то  еще,  какие-то  еще
сюрпизы: новые важные мысли, что-то такое, о  чем  он  забыл,  совсем  забыл
из-за этих дурацких снайперов, из-за боли, из-за паралича... Он жадно внимал
своей пораженной памяти... "Микки, ты собираешься ложиться в постель?"
   "Нет!"
   "А умываться кто на ночь пойдет? Какой маленький мальчик? Микки?"
   "Не-ет!"
   "Та-ак! А если мы сейчас его возьмем и понесем в ванную? Ну-ка, иди сюда,
артист!"
   "Не-е-ет!"
   Он продолжал улыбаться и посмотрел на лежащий перед ним  автомат.  Почему
"нет"? В голове вспыхнула картина: незнакомый мужчина с автоматом  на  груди
берет Микки на руки, и холодное цевье прижимается к щеке сына. Это был всего
лишь образ - не мысль. Но он вызвал к жизни один,  всего  один,  чрезвычайно
важный вопрос...
   "Папака, а мы когда пойдем снова на поляну?"
   Алекса как  будто  тряхнуло  током.  Он  перестал  улыбаться,  растерянно
сморгнул, поднял голову, неуклюже развернулся всем корпусом к  звездолету  и
прохрипел: - Я приду, Микки!
   А потом неимоверным усилием воли поднял  правую  руку,  зацепил  пятерней
ворот комбинезона, рванул его вниз и  обнажил  переднюю  панель  генератора.
Пальцы  не  работали,  и   поэтому   он   просто   прижал   кистью   клавишу
последовательного считывания архивных эпизодов.
   И  держал  ее  до  тех  пор,  пока  не  услышал   сигнал   готовности   к
воспроизведению всей библиотеки голограмм одновременно.
   Он уже почти потерял сознание, когда с каким-то жалобным  всхлипом  ткнул
скрюченной горстью пальцев в кнопку воспроизведения и упал лицом в траву.
   Бродячий пес с умной овчаристой мордой прижался брюхом к  земле,  оскалил
крупные белые клыки и возмущенно зарычал. Он видел, как только что упал  тот
человек, которого он встретил  утром  у  реки.  В  человека  вонзились  злые
ядовитые мухи, они вылетели из-под крыши появившейся ночью огромной  вонючей
штуковины. Пес знал, что люди иногда ранят и даже убивают друг друга  такими
мухами. Для этого у них есть специальные  трубки,  откуда  маленькие  заразы
вылетают вместе с огнем. И сейчас он прекрасно понял, что знакомого  мужчину
кто-то собирался  убить  и  долго  ждал  внутри  той  штуковины,  а  теперь,
дождавшись, сделал свое черное дело.
   Псу было очень-очень жаль своего знакомого. Он увидел мужчину пять  минут
назад в лесу - тот куда-то вышагивал с очень сосредоточенным видом - и,  сам
не зная почему, побежал за  ним.  Он  был  рад  этому  человеку.  Он  помнил
впечатления от утренней  встречи:  он  ощутил  тогда  мягкую  светлую  силу,
которая -  он  явно  это  почувствовал!  -  исходила  от  мужчины,  удивился
глубинной яркости его  необычных  глаз  и  своему  совершенно  нелепому  для
старого бродяги желанию идти с этим человеком рядом.
   Пес был очень осторожен  и  даже  при  повторной  встрече  не  подошел  к
знакомцу. Он просто отпустил человека на  десять  шагов  вперед  и,  высунув
длинный язык, деловито потрусил вслед за ним.
   Он проводил незнакомца до опушки леса и...
   И вот теперь смотрел, как человек неподвижно  лежит  на  земле  в  десяти
шагах от него.
   Пес  растерянно  заскулил  и  прополз  на  брюхе  пару  метров  к  своему
поверженному приятелю. Он не знал, что ему делать. Подбежать  к  мужчине  он
боялся - вдруг и в пса начнут выпускать ядовитых мух! - но и бросить он  его
тоже не мог. Он видел, как было больно мужчине, как он даже заплакал от этой
боли, и видел, как закрылись его глаза, прежде чем он упал. Но - и это  было
главным и радостным! - пес не  чувствовал  смерти,  нет!  Мухи  не  отравили
мужчину до конца, а просто усыпили! Пес коротко и призывно  взлаял,  пытаясь
разбудить приятеля, но тот не отвечал.
   Что делать? Пес нервно облизнулся, тихо поскулил, поерзал на брюхе. Потом
склонил лобастую голову набок, посучил  передними  лапами,  пряданул  ушами.
Открыл пасть, высунул жаркий от волнения  язык,  протяжно  зевнул...  И  все
время не отрываясь смотрел на мужчину. И соображал. И так ничего умного и не
придумал.
   И, наверно, поэтому он забыл про опасность, просто встал и  с  ободряющим
лаем крупными прыжками бросился на помощь человеку...
   То, что произошло с ним в следующую секунду, пес помнил впоследствии  всю
оставшуюся жизнь.
   Из-под тела мужчины вырвалась яркая ослепительно белая вспышка света. Пес
на мгновение перестал видеть, а когда зрение вернулось к нему,  вспышка  уже
превратилась в ровный световой диск,  который  накрыл  собой  траву  и  хвою
вокруг человека. Накрыл так, что землю увидеть сквозь  этот  свет  было  уже
нельзя, зато на поверхности диска замелькали лица,  руки,  колеса,  деревья,
машины, дома - черт-те что! - беспорядочно, смешанно, в нелепых  сочетаниях,
странно. Пес пропахал  землю  передними  лапами  и,  задрав  зад,  испуганно
остановился. Он не успел ничего сообразить, только лишь  испугался,  а  диск
вдруг подготовительно ужался в размерах и выстрельнул во  все  стороны  лучи
света, развернулся огромным светящимся веером над  человеком,  псом,  лесом,
вонючей штуковиной, достал до неба, стал гигантским цветастым шатром и...  И
поглотил собою весь мир!
   Пес взвизгнул и упал  на  брюхо.  Страшный  свет  прошел  сквозь  него  и
неведомым образом превратил лес в травяной луг, синее небо - в одну огромную
грозовую тучу, далекие небоскребы - в серенькие убогие деревянные домишки!
   Пес заметался. Он ничего  не  понимал,  потому  что  привык  одновременно
видеть, осязать, определять запах и слышать.  А  сейчас  он  видел  одно,  а
чувствовал совсем другое! Небо было черным,  но  грозой  не  пахло.  Высокая
трава обступала его со всех сторон, но он проходил сквозь нее  и  не  слышал
шелеста стеблей - только легкий шум листвы. Эта листва росла на деревьях  из
того леса, где он находился секунду назад, и запахи  ничуть  не  изменились:
они были лесными и знакомыми! Его уши улавливали гул машин,  далекие  голоса
людей, лязг металла, но глаза видели пустой молчаливый луг,  на  котором  он
мог услышать разве что глупое токованье вполне съедобных глухарей...
   Он совсем запутался и, перепуганный  и  растерянный,  опять  бросился  на
землю. Так, сказал он себе, не психуй. Сейчас разберемся. Когда  не  знаешь,
что  делать  в  опасности,  держись  людей.  Золотое  правило.  Он  призывно
взвизгнул, вытянул морду вперед и вверх и попытался сквозь траву рассмотреть
лежащего  приятеля.  Он  не  увидел  человека,  но  явно  почувствовал   его
присутствие. Человек неподвижно лежал в  нескольких  шагах  впереди,  только
теперь его скрывала луговая трава. Пес осторожно пополз к  нему  сквозь  эту
ненастоящую  дурацкую  траву  и,  пока   полз,   окончательно   уверился   в
правильности  своего  решения.  В  изменившемся  мире   его   приятель   был
единственным, с кем пес мог разделить свою неясную участь.  Он  доползет  до
человека, и ляжет рядом, и будет охранять его от неожиданностей. А когда тот
проснется, они вместе что-нибудь придумают.
   Он снова поднял и  вытянул  умную  морду,  чтобы  оценить  расстояние  до
цели...
   Грозовое небо рухнуло прямо  на  пса.  Рухнуло,  как  необъятная  махина,
которая должна была раздавить собой все живое. Пес взвыл предсмертным воем и
завалился на бок. И изумленно понял, что...
   Он ничего не почувствовал: махина была такой же бесплотной, как и  трава.
Она  рухнула,  а  на  ее  месте,  в   бескрайних   голубых   просторах   уже
разворачивались  огромные  летающие  машины  людей.  Пес  клацнул  зубами  и
уставился в небо. Он знал, что обычно такие машины очень  громко  ревут.  Но
эти летели совершенно бесшумно, да и форму имели очень необычную.  Пес  даже
подумал, что с такими формами - кубическими телами, без крыльев, с десятками
длинных наростов по бокам - они не должны уметь  летать.  Но  эти  летели  и
снижались прямо на него, и...  Пес  накрыл  лапами  морду:  длинные  наросты
выплюнули в него стрелы огня. Он принял в себя страшные на вид разряды и  на
этот раз не очень удивился отсутствию ощущений. Пора и  привыкнуть,  подумал
он, уже спокойнее наблюдая за пикирующими на него машинами. Здесь,  на  этом
лугу, все какое-то ненастоящее. Но на вид страшное.
   Он огляделся. После падения неба луг перестал  существовать.  Вокруг  пса
теперь  развернулась  большая  городская   помойка.   Среди   огромных   куч
металлического,   бумажного   и   деревянного   хлама   бродили   гигантские
механические люди - пес видел таких раньше  за  городом,  на  стройке  новых
небоскребов, - и вот им-то доставалось от летающих машин  по  первое  число!
Гиганты разрывались огненными стрелами на куски, теряли руки и ноги, падали,
но и сами были ребята  не  промах.  Они  отвечали  машинам  точно  таким  же