дит  здесь  такой
возможности... Правда, Пит что-то там говорил про удержание  образов  -  это
Алекс умеет, может быть, удастся помочь ему, хоть что-то заработать. Но  что
нужно делать?
   Пит как будто услышал его немой вопрос.
   Он протянул ему шлем и коробку.
   - Наденьте это, Алекс. Не бойтесь. Мы сейчас проведем первое испытание, и
вы  поймете,  на  каком  счастливом  пороге  голографического  будущего   мы
находимся.
   Алекс осторожно взял в руки шлем и надел его на голову. И вздрогнул: шлем
у  него  на  голове  ожил  и  осторожно,  но  чувствительно  впился  сотнями
миниатюрных выдвижных щупов в кожу головы. Алекс схватился за голову  обеими
руками.
   - Не трогайте! - вскрикнул Пит. - Это не опасно. Сейчас вы  привыкнете  к
ним. Это считывающие сенсоры.
   Алекс пощупал ребристую поверхность шлема и обратил  внимание,  насколько
он объемен: его голова была сейчас размером с большой арбуз.
   - Пит, - позвал он - тот как раз прилаживал коробку у него  на  груди,  -
слушайте, а что там внутри жужжит?
   - Где? В генераторе или в шлеме?
   - И там, и там.
   - Аппаратура уже заработала, Алекс... Я  сейчас  объясню.  Грубо  говоря,
шлем выборочно считывает из вашего мозга  только  визуальную  информацию,  и
никакую другую. То есть он воспринимает  и  обрабатывает  те  микроимпульсы,
которые строят в вашей голове некий  видеоряд.  Ваши  фантазии,  сны,  любые
визуальные картины, воспоминания - все это он "видит". Потом он передает  их
вот в этот ящик. Он тоже гудит, потому что  это  голографический  генератор.
Там - мощный химический источник питания, лазер, портативный компьютер... ну
и все остальное. Компьютер принимает  кодированную  информацию  от  шлема  и
воссоздает интерференционную картину голограммы  на  некой  поверхности.  Не
спрашивайте - на какой и как: это мой будущий патент на  изобретение.  Лазер
освещает ее и получает микроголограмму внутри генератора. А потом  генератор
разворачивает это изображение в нужном масштабе перед  индуктором,  то  есть
вами. Там, где вы хотите. И это уже не изобретение, Алекс, это  -  открытие!
Таким  образом,  вы  получаете   трехмерную   голографическую   динамическую
интерпретацию всего того, что вы только способны  в  настоящий  момент  себе
представить.
   И вот тут-то до Алекса наконец дошло!
   - Так вы хотите сказать, что он разворачивает в пространстве мои мысли? -
воскликнул он.
   - Не мысли -  образы!  Поэтому-то  мне  и  необходим  оператор  с  вашими
способностями. Если вы не сосредоточитесь, то не сможете создать даже  самую
плевую мизансцену. Я пробовал - у меня получается  та  же  дикая  каша,  что
творится и в моей голове.
   Алекс продолжал восторженно осмыслять свое открытие: - И что я представлю
себе, то он и покажет?!
   - Ну конечно! Представляйте себе что хотите! Вы же сценарист.  Создавайте
в голове сценарий и делайте свой фильм - без  режиссера,  без  актеров,  без
бутафории. Без ограничений - так, как  вы  себе  его  видите,  каким  хотите
видеть!
   У Алекса закружилась голова.
   - А звук, а запись?
   -  С  записью  проблем  нет.  Она  сразу  же  производится   компьютером,
встроенным в генератор. А со звуком сложнее. Кое-какой стандартный  набор  в
памяти имеется - вот эта синяя кнопка, видите? Там  есть  шум  дождя,  крики
толпы, стрельба, гудки автомобилей, волчий вой, ну  и  так  далее...  А  вот
человеческую речь придется  накладывать,  как  всегда  -  в  звукосту-дии  с
участием актеров. Единственный человеческий голос, который  у  вас  есть,  -
ваш. Хотите - используйте, можете сразу озвучивать  своим  голосом  главного
героя.
   Алекса захватил исследовательский азарт: - Давайте попробуем!
   - Подождите. Если вы будете так волноваться, у вас ничего  не  получится.
Успокойтесь, подумайте, что вы хотите создать.  Начните  с  неподвижных  или
малоподвижных сцен. Это может быть спокойный морской пейзаж, пустыня, костер
в лесу... Поняли? Успокойтесь, подготовьтесь,  а  потом  нажимайте  вот  эту
клавишу на боку шлема. Потом я вам дам специальный  радиопульт,  вы  сможете
управлять приборами, не вынимая руку из кармана...
   Пит что-то еще говорил - Алекс уже не слушал. Он прикрыл глаза и успокоил
дыхание. И расслабился, насколько это было возможно стоя.
   - Пит, я могу сесть?
   -  Да,  кресло  перед  вами.  -  Голос  Пита  зазвучал   напряженно:   он
почувствовал настрой Алекса.
   Алекс сел в кресло и выпрямил спину. Руки свесил с подлокотников,  уронил
на грудь подбородок, расслабился.  Отработанная  годами  техника  погружения
возымела мгновенное действие. Мир молчания, в котором нет ни одной  мысли  и
чувства, ни одного движения жизни, встал у него за спиной...
   "Покой!" - сказал он  себе  заветное  слово,  и  тут  же  великая  тишина
опустилась на него, тишина, в которой не было ничего  и  было  все,  которая
поглощала все движения мира и все же не растворяла  их,  а  несла.  Несла  в
себе, чтобы исторгнуть в свет по мановению неведомой руки...
   Слишком глубоко, пришла в голову тихая-тихая мысль. Алекс  увидел  ее  на
идеально гладкой, не волнуемой ничем поверхности восприятия и  согласился  и
раскрылся навстречу. Мысль осторожно привнесла в мозг  небольшое  колебание,
волнение, ментальную зыбь, и... Алекс получил возможность  творить.  Строить
свой мир в мире иллюзий, в мире образов, которые там были  так  же  реальны,
как здесь была реальна улыбка Микки.
   Улыбка Микки... Два года назад они все вместе - Кэт, Микки и он - поехали
к морю. Микки к тому времени не только научился уверенно ходить, но и к тому
же уже и бегал как угорелый. Правда, ножки его еще часто  подгибались  и  он
падал, но там, у моря, были дюны, на пляже - белый рыхлый песок, падать было
небольно...
   Он полюбил забираться на одну пологую дюну с троицей невысоких  сосен  на
вершине.
   Говорил он еще тогда плохо и, когда добирался  до  самого  верха,  только
восторженно гукал и призывно кричал "па-па!".  И  Алекс  вставал  с  пляжной
лежанки и подходил к подножию дюны. Микки начинал подготовительно визжать, а
Алекс кричал в ответ: "Давай!" И его мальчик кубарем скатывался вниз, мчался
на всех своих младенческих парах и в конце концов зарывался ногами в песок и
падал к ногам папы,  и  они  вместе  хохотали,  отряхивая  его  мордочку  от
прилипших песчинок... Вот так  и  запала  у  него  в  сердце  та  картина  -
кукольное смеющееся личико его малыша, синее море, белые жаркие дюны  и  три
сосны над головой Микки...
   - Прекрасно!... - услышал он восторженный шепот Пита. - Поразительно!  Вы
гений, Алекс!
   Он открыл глаза и... ничего не увидел.
   - Я же забыл включить шлем! - пробормотал он.
   - Я включил его, не волнуйтесь, вы просто не заметили.
   - Но почему же тогда нет картины?
   - Перед тем как вы очнулись,  я  убрал  ее.  -  Пит  показал  миниатюрный
радиопульт на своей ладони. - Дело в том, что, когда вы  в  рассредоточенном
состоянии, смотреть не на что, воспроизводится  всякая  ерунда,  вам  самому
было бы неприятно. Потом попробуете, когда будете один. А картина  была,  да
еще какая! Включите воспроизведение записи, вон та клавиша на генераторе!
   Алекс щелкнул клавишей и встал, замерев в  напряженной  позе.  Перед  ним
была все та же сцена, экран дисплея и окно...
   - Не волнуйтесь так, Алекс. Нужно несколько секунд,  чтобы...  -  Пит  не
договорил, потому что яркое солнце ударило людям  в  глаза;  там,  где  была
стена, развернулась  бесконечная  синяя  гладь;  небольшие  волны  с  белыми
барашками на гребнях бесшумно  накатывали  на  песчаный  берег,  а  рядом  с
Алексом, прямо перед ним стоял маленький голый мальчик, смотрел ему в лицо и
самозабвенно хохотал, выпячивая выпуклый животик и подгибая коленки. Картина
была совершенно беззвучной, но, когда малыш сделал шаг и  шутливо  повалился
на Алекса, тот рухнул на колени и выставил раскрытые ладони. Это был  Микки,
и он падал: разве мог Алекс стоять и рассуждать,  реальность  это  или  нет!
Картина неожиданно пропала, а Алекс так и  остался  сидеть  перед  сценой  с
нелепо выставленными перед собой руками.
   Пит тихо и довольно смеялся у  него  за  спиной,  а  Алекс  не  торопился
вставать с колен. Увиденное не удивило - оно его поразило...  В  этом  нужно
было разобраться. Прямо сейчас, немедленно, пока было живо еще ощущение.
   Он ожидал увидеть просто голографическую картину и  был  к  этому  готов:
все-таки не в первый раз, да и Пит подготовил его своими объяснениями...  Но
он не думал, что будет чувствовать!  Это  твое  сердце,  Алекс,  сказал  ему
трезвый спокойный голос,  это  всего  лишь  сердце.  Ты  увидел  мальчика  и
вспомнил, как это было с тобой тогда, у моря. У  тебя  все  было  хорошо,  с
Кэтти вы еще - или уже? -  не  лаялись,  твой  сценарий  приняли  в  работу,
впереди были две недели с Микки, и, когда ты обнимал его, все сливалось  для
тебя в одну песню. Вспомни. А сейчас ты пережил это заново...
   Да, мысленно воскликнул Алекс, но это не походило на воспоминания, это...
была волна! Это была эмоциональная волна, которая накатила из  картины,  как
только я ступил на песок... Как только я ступил на  песок...  Как  только  я
пересек границу голографической развертки... Он медленно поднялся с колен  и
стянул с головы шлем.
   - Что с вами, Алекс? Вам плохо? - Пит,  обеспокоенный  его  отсутствующим
видом, подошел вплотную. Алекс, не глядя на Пита, успокаивающе положил  руку
ему на плечо: - Нет-нет, все нормально. Мне просто надо кое-что понять...  -
Он повернулся к Питу спиной, снял с груди  генератор  и  прошел  к  столу  с
недопитым кофе. Потом обернулся. - Скажите, Пит... А вы были вне картины?
   - Конечно! Вы же развернули ее перед собой, хотя могли бы все представить
так, что мы оказались бы в центре образа. Но это  дело  вашей  техники,  еще
научитесь!
   - И вы ничего не почувствовали во время воспроизведения?
   - Не-ет... - Пит удивился.
   Он не почувствовал, потому  что  был  за  границей  голограммы!  А  Алекс
пережил сильнейшее эмоциональное воздействие, как только  упал  коленями  на
песок, вошел в нее! Он внимательно посмотрел на беспечное лицо Пита. "Что же
ты создал на самом деле, милый  друг?  Но  сейчас  я  не  буду  тебе  ничего
рассказывать, мне надо проверить все самому".
   - Я так и думал. Значит, мне показалось. - Голос Алекса зазвучал  тверже:
он принял решение и  успокоился.  -  Что  ж,  Пит,  я  поздравляю  вас,  это
действительно уникальная технология. Вы знаете,  что  большую  часть  дня  я
свободен, и отныне, если вы пожелаете, я полностью в вашем  распоряжении.  -
Алекс помолчал и добавил: - Конечно, я не имею возможности работать  с  вами
за будущие гонорары... Сами понимаете, кризис...
   Пит замахал руками: - Конечно, конечно,  Алекс!  Сейчас  мы  с  вами  все
решим. Главное, что вы согласны!
   Они еще долго в тот день сидели в студии и обсуждали  будущую  совместную
работу.
   На следующий день  Алекс  начал  планомерные  восьмичасовые  тренинги  по
созданию динамических голограмм.
   Первая цель,  которую  поставил  Пит,  была  созданием  короткометражного
фильма воображением Алекса Нормана по  его  же  сценарию.  Конечная  цель  -
демонстрация фильма, возможностей изобретения Пита Милтона  и  продажа  прав
эксклюзивного  проката  его  аппаратуры  крупнейшей  мировой  кинокорпорации
"Синема Интернешнл". В случае удачной реализации всех  планов  Алекс  Норман
получал двадцать процентов от прибыли  Пита  Милтона.  А  до  тех  пор  Пит,
небедный человек, обязался выплачивать Алексу достойную зарплату.  Настолько
достойную, чтобы заботы о семье не отвлекали Алекса от его суперзадачи.
   Условия контракта устраивали Алекса в полной мере. Двадцать процентов  от
ожидаемой прибыли должны были обеспечить его, Кэт и Микки на много-много лет
вперед. И не просто обеспечить, а полностью изменить  их  жизнь.  И  Кэт,  и
Алекс получат то, о чем каждый из них мечтал. Кэт - свои наряды, положение в
светской тусовке мегаполиса, интрижки - бог с ней, ее не изменишь... Алекс -
спокойную жизнь и возможность писать:  может  быть,  писать  что-то  другое,
несюжетное, раздумчивое, главное. Да, это само собой: с Кэт  и  Алексом  все
ясно, а вот Микки...
   Вот отчего у Алекса колотилось сердце от цифры двадцать процентов! Вот  о
чем была его настоящая мечта! Он даст Микки все лучшее, что  только  есть  в
этом  странном  мире.  Все  лучшее  -  путешествия,  книги,  игры,   фильмы,
образование... Он купит людей - тоже лучших: за деньги можно купить  все!  -
преподавателей, тренеров, любую компанию, отношение, среду - черт-те что!  -
самое лучшее! Чтобы его мальчик рос в радости и силе, и расширялся сознанием
и сердцем, и познавал мир без  зажимающих  восприятие  травм.  Чтобы  потом,
когда пробьет час испытаний - а это бывает с каждым, разве  нет?  -  он  мог
решать свои проблемы сам. Достойно. И  нести  свой  человеческий  груз.  Как
мужчина и как мудрец...
   Он с энтузиазмом взялся за работу.
   Первая удача Алекса с созданием динамической голограммы  оказалась  вовсе
не типичной. И дело было не в том, что он не мог  хорошо  сосредоточиться  -
это  он  умел.  Но  буддистская  техника  погружения,  которую  он  когда-то
культивировал,  предполагала  исключительную   концентрацию.   Концентрацию,
которая исключает все остальное в мире.  С  закрытыми  глазами.  Пит  же  на
следующий  день  потребовал  от  него  работы  не  вслепую,   а   с   полным
пространственным контролем над разворачиваемой Алексом картиной.
   Это было правомерно: генератор чутко отзывался на  задание  расстояний  и
масштаба, а возможности его были, мягко говоря,  велики.  Он  мог  создавать
картины размером с гору и перемещать объекты на неограниченные расстояния. И
если не  получал  ментальной  команды,  то  продолжал  движение  объекта  по
заданной траектории. Это означало, что Алекс должен был  наблюдать  за  тем,
что делает, и контролировать картину, а значит  -  и  в  этом  состояла  вся
трудность! - создавать голограмму с открытыми глазами, находясь в реальности
студии.
   С масштабом у него проблем  не  было:  его  он  задавал  уверенно.  Любая
картина послушно разворачивалась в  пределах  студийной  сцены.  Посторонние
шумы и воздействия его,  как  правило,  не  отвлекали,  тем  более  что  Пит
заботился об этом. Но вот сам фильм, который он начинал  прокручивать  перед
собой, создавал непреодолимую трудность.
   Алекс мог увлечься движением удаляющегося по прерии всадника без головы и
начисто забыть об изумленной толпе у ворот форта на первом плане.  Когда  же
он вспоминал о людях и сосредоточивался  на  формировании  сцены,  генератор
отправлял всадника за горизонт,  за  пределы  голографической  картины.  Пит
тогда несколько  секунд  обреченно  смотрел  в  окно  на  безголовую  фигуру
беспечного ковбоя у себя в саду и бросался к пульту.  Генератор  выключался:
еще  немного,  и  насмерть  перепуганные  соседки-домохозяйки  озвучили   бы
творение Алекса. По-своему.
   После нескольких подобных эпизодов Пит ввел в управляющий блок  еще  одну
опцию - задание границ голограммы.
   Работа,  за  которую  Алекс  получал   стабильную   зарплату,   оказалась
неожиданно изматывающей. Алекс приходил в студию раньше Пита, открывал своим
ключом дверь  и  несколько  минут  сидел  на  диване  с  закрытыми  глазами,
настраиваясь на усилие нового дня. Усилие, которого не знал ни один  человек
в мире. Усилие, тяжесть которого определялась именно его необычностью.
   Алекс однажды определил для себя, в чем состояла трудность его работы: он
должен был демонстрировать не исключительную концентрацию, а  всевключающую.
Он должен был держать в голове всю картину и управлять каждым ее  элементом.
И выполнение такой задачи, по существу, требовало  освоения  дисциплины,  по
степени трудности сравнимой с идеальным выполнением буддистских методик.
   Алекс понимал, что быстрых успехов в таком деле ожидать не приходится.  И
ход дел это подтверждал. Простые сцены с двумя-тремя героями или движущимися
объектами в центре ему стали удаваться только через три месяца после  начала
тренинга. И это уже было достижением:
   Пит при первой полноценной демонстрации даже кинулся ему на шею.  Но  вот
многоплановые  картины   со   сложными   множественными   перемещениями   не
давались...
   Машина врезалась в опору моста и, смятая в гармошку,  как  ни  в  чем  не
бывало продолжала движение по магистрали, сквозь опору: Алекс  в  это  время
занимался дракой  на  обочине;  в  озверевшего  наркомана  из  негритянского
квартала палила дюжина полицейских стволов, а он стоял и стоял и  падать  не
собирался, как Овод на расстреле: Алекс в это  время  выравнивал  траекторию
патрульного вертолета  над  сценой;  хищный  инопланетный  монстр  раскрывал
огромную пасть  над  прелестно  визжащей  героиней  и,  тупо  мигая,  так  -
раззявленный    -    и    застывал:    Алекс    был    занят     подоспевшим
терминатором-спасителем.
   Генератор не только запоминал заданные  Алексом  траектории.  Характерной
особенностью его работы было то, что для  каждого  объекта  и  персонажа  он
воспроизводил последнюю команду Алекса до тех пор, пока не поступала другая.
И если Алекс забывал о ком-нибудь или о  чем-нибудь,  то  получался  конфуз.
Именно поэтому  его  главный  крутой  герой  после  впечатляющего  интимного
эпизода вставал с постели и выходил  в  окно  тридцатого  этажа,  влюбленные
парочки, как сомнамбулы, бродили по лунным  дорожкам  на  море,  а  жестокие
убийцы с задумчивыми лицами замирали над своими жертвами.
   Иногда Алекс не выдерживал. На бравого пожарника, который с методичностью
идиота перебирал руками и ногами по небу - пожарная лестница под  ним  давно
кончилась! - он молча  смотрел,  а  потом  начинал  скрежетать  зубами  и  с
каким-то садистским удовольствием расстреливал его в упор.  Из  чего  бы  вы
думали? Из огнемета!
   Да, работа была не из легких. Но вот что удивительно: чем больше  уставал
от нее Алекс, тем сильнее становилось в нем стремление  создать  полноценный
фильм. Он понимал:  то,  чем  он  сейчас  занимается,  -  уникально  и  если
выполнимо, то очень-очень немногими. И поэтому ему обязательно надо добиться
успеха. Нельзя уповать только на деньги от проекта: мечты реализуются делом,
твоим делом.  Да,  он  писатель,  сценарист.  Но  вот  еще  одна  прекрасная
возможность материализовать свои творческие  фантазии:  не  на  бумаге  -  в
пространстве! Если коммерческий план  Пита  осуществится  и  его  аппаратура
станет достоянием "Синема Интернешнл", Алекс долгое время будет единственным
дееспособным оператором. А это значит, что  дадут  зеленый  свет  любым  его
задумкам, любым сюжетам. Он наконец-то сможет  вывалить  из  себя  все,  что
копилось в нем, рвалось и не находило выхода под гнетом мелкой  обыденности,
неудач, злых попреков...
   То, что так смешило Пита и выводило Алекса из себя, в то же время служило
ему  и  хорошим  подспорьем.  Запоминающее  устройство  генератора  послушно
нагоняло морские волны на  берег,  сыпало  медленный  снег  на  деревья  или
сгибало  их  под  ветром  и  дождем  столько,  сколько  Алексу  было  нужно.
Достаточно было задать погоду или интерьер с монотонно скачущей канарейкой в
клетке в самом начале эпизода, и на этом фоне можно было работать, ни о  чем
не беспокоясь.  Пит  к  тому  же  научил  Алекса  программировать  некоторые
стандартные перемещения, и  Алекс  теперь  мог  создавать  довольно  сложные
динамические картины,  которые  работали  без  его  контроля.  Так,  он  мог
спокойно заниматься диалогом генерала Гранта с янки в окопе на первом плане,
а на заднем у него работала программа: пушки конфедератов поднимали  к  небу
облака порохового дыма, а южане, как муравьи, суетились возле них.  Заметить
повторяемость действий было трудно:  программа  задавалась  заранее  и  была
довольно длинной.
   Постепенно, где-то на пятом месяце совместной работы, Пит и Алекс