массы, так как
все изменения мы производим гораздо раньше. Чем дальше корабль отклонится от
курса,  тем  большая масса  потребуется, чтобы  вернуть его на этот курс. Мы
ждали чересчур долго.
     Дон отказался подчиниться заполнившему рубку унынию.
     -- Нельзя ли в качестве реактивной массы использовать что-то другое?
     Курикка отрицательно покачал головой.
     -- Боюсь, что нет, ничто другое  не будет достаточно мало, чтобы пройти
через инжекторы.  И  двигатель наш  сконструирован для работы именно на этом
виде реактивной массы.--  Он отвернулся,  и впервые со времени их знакомства
Дон  увидел,  что  твердый  как  гранит  главстаршина  может  признать  себя
побежденным.-- Боюсь, что мы ничего не сможем сделать.
     -- Мы  не  можем опустить руки!  -- настаивал Дон.--  Если мы не  можем
выйти на  правильную  траекторию,  то  курс ведь  мы можем  изменить,  чтобы
максимально приблизиться к ней?
     -- Возможно, и можем, капитан, но это, говорю вам, ничего не даст. Если
мы истратим всю массу на коррекцию курса, мы не сможем затормозить.
     -- Ну,  по  крайней мере, подойдем  ближе к Марсу. Там  могут оказаться
другие корабли, которые состыкуются с  нами и снимут  с  судна. Запросите об
этом Марсианский центр.
     Ответ  потребовал  раздражающе много  времени  и  оказался  не  слишком
обнадеживающим.
     --  Мы здесь рассмотрели  все  возможности на компьютерах, но,  тем  не
менее, не получили обнадеживающего ответа. У нас здесь нет лайнеров дальнего
следования,  способных добраться  до вас, а орбитальные челноки  не способны
добраться до вас даже после того, как вы смените орбиту. Не теряйте надежду,
мы все еще работаем над этим вопросом.
     -- Большое спасибо за заботу о нас,-- пробормотал Спаркс.-- Но вы не на
нашем месте.
     --  Боюсь, что я должен не согласиться с главстаршиной Куриккой и  хочу
сказать, что  его  последнее утверждение ошибочно,-- произнес Угалде. Он был
настолько погружен в  расчеты,  что не  заметил, что с тех  пор, как Курикка
произнес свое  "последнее утверждение", прошло не менее  пятнадцати минут.--
Кое-что можно сделать.  Я рассмотрел ситуацию с нескольких сторон и, если вы
позволите  мне  сказать,  то  вы увидите, что рассматривали ситуацию лишь  с
одной стороны. Это  произошло потому, что вы ее неверно сформулировали,-- он
тут же стал расхаживать взад и вперед по рубке.-- Проблема  не в том,  чтобы
найти  добавочную массу, а  в том,  чтобы  скорректировать  наш  курс.  Если
сформулировать  вопрос  так,  что  ж,  проблема  становится  ясной  и  ответ
очевиден.
     --  Не  для  меня,--  заметил  Курикка,  и  говорил  он от  имени  всех
присутствующих.
     Угалде улыбнулся.
     -- Раз мы не можем найти добавочную реактивную массу, значит, мы должны
уменьшить ту массу, против которой действует реактивная масса.
     --  Конечно! -- в  свою  очередь улыбнулся  Дон,--  нам просто  следует
облегчить наш корабль!
     --  Важно,  чтобы  все, что мы будем выбрасывать,  сначала  взвесили,--
предупредил Угалде.-- Это важно для расчетов.-- И чем быстрее мы начнем  это
делать, тем лучше для нас.
     --  Мы начинаем прямо  сейчас,--  сказал Дон,  вытаскивая  дощечку  для
письма и электрическую  авторучку.-- Я хочу составить список всего того, что
является необходимым для управления судном и сохранения жизни находящимся на
борту людям. Ваши предложения?
     -- Багаж пассажиров, конечно же,-- сказал Угалде.-- Они могут сохранить
только то, что на них, остальное должно быть выброшено.
     -- Я уже ясно вижу все эти иски! -- застонал каптенармус.
     -- Я уверен, что компания застрахована,-- ответил Дон, делая пометку.--
Багаж  или  жизнь  -- не очень-то  богатый  выбор. Они могут  оставить  себе
ценности и личные вещи, но все громоздкое должно быть выброшено. Соберите-ка
их в главной столовой через пятнадцать минут. Я  поднимусь туда и поговорю с
ними.
     Каптенармус кивнул и вышел, а Дон повернулся к остальным.
     --  Обеденные  столы,  стулья,  посуду   и   кухонное   оборудование,--
перечислял Курикка.-- Все мороженое мясо и остальные замороженные  продукты.
Мы  можем  прожить  и  на  дегидрированном   аварийном  пайке,  использующем
циркулированную воду.
     -- Хорошая мысль, что следующее?
     Как только  они  задумались  над  этим,  сразу  же нашлось  потрясающее
количество  вещей,  без  которых  можно  прожить. Ковры,  украшения,  перила
лестниц,  мебель, запасные блоки, детали.  Список рос, и Дон начал  помечать
галочкой вещи. Но одна немаловажная часть была упущена.
     --  А как  насчет  груза? --  Курикка отрицательно  покачал  головой на
вопрос Дона.
     --  Хотел  бы, чтобы  это  было возможным,-- сказал  он.--  Там тяжелое
оборудование,  тюки  с  одеждой  --  множество вещей, от которых мы могли бы
избавиться.  Но для экономии места весь груз  загружен в контейнеры и прочно
закреплен  для  защиты  от  перегрузок.  В  челночных   ракетах  установлено
специальное оборудование, чтобы освободить контейнер  и  вытащить  его, но у
нас этого нет. Я  полагаю, мы  сможем  кое-что  сделать  и  вытащить все  же
контейнеры, но на это уйдет как минимум пара дней.
     -- Которых  у нас нет.  Груз  останется, но все  остальное должно  быть
выброшено.
     Как только члены команды получили приказание, что выбрасывать  за борт,
Дон отправился, и притом неохотно, в столовую. Он представлял себе, как  его
там встретят, и не ошибся в реакции пассажиров. Все 112 пассажиров уже ждали
его в весьма скверном настроении. Из-за шума, который создавали матросы, уже
начавшие вытаскивать столы, Дон вынужден был кричать, чтобы его услышали. Он
кратко изложил  испытываемые  ими трудности.  Факт,  что  они  из-за  аварии
слишком отклонились от курса и теперь  вынуждены облегчить корабль. Когда он
сказал им, что их багаж тоже должен быть выброшен, они гневно зашевелились.
     --  Вы  не имеете права и  не можете  это сделать! -  гневно  закричала
пожилая матрона, и  со  всех сторон раздались возгласы одобрения. Прежде чем
заговорить снова, Дон подождал, пока крики умолкнут.
     -- Прошу прощения, если кажусь чересчур  властным. Но уверяю, у нас нет
иного способа выпутаться из нынешнего  положения.  Это не мое заключение, вы
знаете, я  всего лишь врач  и принял  командование  этим судном  всего  лишь
потому, что  все остальные  офицеры  погибли.  Но мы связались с Марсианским
центром, и это их вывод. Мы не сможем развернуть корабль, если не облегчим.
     Выкрики недовольства стали громче, но Дон перекричал их.
     -- Я  являюсь  капитаном, и  это  приказ. Вы  оставите только  те вещи,
которые  я перечислил, все остальное  принесите сюда в течение  получаса. От
этого зависят ваши жизни.
     Пассажиры неохотно разошлись, недовольно переговариваясь. Дон улыбнулся
про себя, подумав, что ему никогда не добиться популярности, если  в опросах
общественного  мнения будут  участвовать  эти люди.  Но он должен спасти  их
жизни, нравится им это или нет. Один человек  остался и сейчас приближался к
нему. Он выглядел знакомым -- худой, загорелый мужчина с пышными усами.
     -- Мое имя  Дойле, капитан,-- представился он,-- я  секретарь  генерала
Бригса.
     -- Что я могу для вас сделать?
     --  Не  для  меня,  а  для   генерала,--   улыбнулся  Дойле,  игнорируя
слышавшуюся в голосе Дона гневную интонацию.-- Он желал переговорить с вами.
Так ли чрезмерна его просьба?
     Дон колебался. Он  помнил о своем обещании  переговорить с Бригсом. Ему
все равно придется заниматься этим, и не все ли равно, когда это произойдет,
сейчас либо после того, как будет выброшен излишний груз.
     -- Хорошо, я пойду прямо сейчас.
     -- Я уверен, генерал оценит это. Спасибо.
     Они зашли в рубку за ключами и направились к временной тюрьме.
     Как только они зашли, генерал сразу же поднялся с койки.
     --  Очень хорошо  с  вашей  стороны,  что  вы  пришли сюда,  капитан,--
произнес он.
     -- Вы желали переговорить со мной, генерал?
     --  Да, если у вас есть на это время. Но что я действительно желал, так
это  извиниться  за инцидент  в моей  каюте. Я,  конечно же,  отдал все свои
сигареты -- я так же хорошо  умею подчиняться приказам,  как и  отдавать их.
Однако я забыл одну пачку и закурил, даже не отдавая себе в  этом отчет. Это
и явилось причиной инцидента. Я очень сожалею, что так произошло.
     -- Так же, как и все мы.
     --  Уверен  в этом.  А сейчас,  если  можно это спросить,  я  хотел  бы
выяснить, как долго вы планируете держать меня в этом отсеке? Я не протестую
против  заключения,  ваши  действия  полностью оправданы,  но  полагаю, срок
заключения должен быть объявлен.
     Дон быстро оценил ситуацию. Он нуждался в сотрудничестве с пассажирами,
а  перетянуть  генерала на  свою сторону  было бы  значительным  подспорьем.
Обуревавший  ранее  этим  человеком  гнев  исчез,  и  он,  казалось,  каялся
совершенно искренне. Больше не было смысла держать его взаперти.
     -- Вы можете  уйти прямо сейчас, генерал. Это было не наказание, а лишь
временная мера, пока мы не выяснили причину пожара.
     -- Очень любезно с вашей стороны.
     Последние слова  были сказаны холодным, формальным  тоном, без теплоты,
которую генерал высказал в своих объяснениях несколькими минутами раньше. Он
и Дойле повернулись и  тут же ушли. Дон посмотрел им вслед -- его  тревожило
какое-то смутное воспоминание. Что же сказал тот  матрос?  Что в багаже было
множество сигарет. Ладно, даже если генерал и соврал для  того,  чтобы выйти
из-под заключения, это  не  так уж  важно.  Инцидент исчерпан, и ему следует
подумать о судне.
     Как только  он  ступил на последний марш лестницы  А-палубы, он  увидел
потрясающее зрелище. Так как  эта палуба являлась внешней обшивкой судна, то
иллюминаторы  из толстого  вязкого  стекла были  вделаны  прямо в  пол.  Они
казались вделанными в раму кругами тьмы, двух ярдов в диаметре, испещренными
точками  миллиардов  звезд. Из-за вращения корабля, которое  возвращало  его
обитателям иллюзию  веса,  звезды, казалось,  равномерно двигались. Исключая
время отлета и прибытия, звезды были единственными предметами, которые можно
было увидеть в иллюминаторы.
     Нет,  кое-что  и еще  --  яркий  свет далекого  Солнца, не рассеиваемый
атмосферой, отражался  от множества  предметов, текущих  через пространство:
столы, чемоданы, окорока, ковры, туфли, консервные  банки,  посуда -- список
можно  было бы продолжить до  бесконечности.  Они медленно  уплывали  прочь,
уменьшаясь  и исчезая,  а  новые  предметы занимали их  место.  Выбрасывание
лишнего веса началось.
     На  площадке рядом с воздушным  шлюзом царил организованный беспорядок.
Над  открытой  дверью  шлюза  загружалась  очередная  партия.  Каждая  вновь
прибывающая  партия  взвешивалась,  вес  записывался, а  затем  бесцеремонно
бросался  в  открытую  пасть  люка.  Когда шлюз наполнялся,  люк  закрывали,
откачивали воздух  и  раскрывали  створки  наружного люка. Центробежная сила
выталкивала  груз, присоединяя  его  к  длинному шлейфу  обломков,  медленно
движущихся вслед за кораблем.
     Контролирующий всю эту операцию главстаршина  Курикка направился к Дону
для доклада, как только увидел его.
     -- Пока все идет как надо, капитан. У нас были небольшие неприятности с
пассажирами, но теперь все урегулировано.
     -- Что за неприятности?
     Главстаршина оглянулся по сторонам, а затем понизил голос:
     --  Я -- реалист, сэр, но когда от этого зависит моя жизнь, я не привык
полагаться  на честное слово. Я взял каптенармуса и кое-кого  из матросов, и
мы прошлись по  каютам  после того, как пассажиры выбросили весь свой багаж.
Мы нашли множество необходимых вещей, которые вовсе не являются таковыми. Их
тоже выбросили.
     -- Вы  --  безжалостный человек,  старшина, и  будущий судебный процесс
несомненно докажет это. Но в любом случае я поддержу вас.
     -- Есть, сэр. Мы уже заканчиваем и сейчас просуммируем весь выброшенный
вес для Марсианского центра.
     -- Заканчивайте поскорее. Вы знаете почему.
     Курикка  молча кивнул  и вернулся к своим обязанностям. Дон повернулся,
чтобы  уйти,  и  запнулся. Чтобы не упасть,  он  вынужден  был ухватиться за
стену. Он чересчур устал, но  все равно об отдыхе  нельзя даже мечтать, пока
не будет скорректирован курс.
     Двигаясь медленно и осторожно, он миновал пассажирские каюты и добрался
до рубки, где с облегчением рухнул в капитанское кресло.
     -- Данные для запуска двигателей,-- произнес голос, и Дон рывком поднял
голову. Он задремал,  даже не подозревая об этом. Из полуопущенных ресниц он
уставился на лист бумаги, который протягивал ему Спаркс.
     -- Что они сказали?
     --  Десять минут до  короткого включения двигателей. Старшина  и доктор
Угалде  обеспечат  их  работу.  Марсианский  центр  заявил,  что  теперь они
"оптимисты" по поводу необходимой коррекции.
     -- Хорошо бы они  оказались  правы в своем оптимизме,-- ворчливо заявил
Дон.-- Спасибо, Спаркс, без сомнения, команда проделала огромную работу.
     --  Надеюсь,  что все  будет как надо,  сэр,-- ответил Спаркс,  опуская
бумагу и отворачиваясь.
     Всю работу  выполнили  машины.  Компьютер  на Марсе  рассчитал  команду
включения,  и эти  цифры были введены в корабельный компьютер. Раз он теперь
знал требуемую коррекцию, то и быстро рассчитал требуемое положение  сопел и
развернул огромный  корабль  в  пространстве.  Дон глядел в  иллюминатор  на
перемещение  звезд  в  новом  положении и криво улыбался, вспоминая, сколько
часов наблюдений потребовалось ему, чтобы  выполнить эту  работу,  и  притом
значительно хуже.
     Затем началось ожидание.
     Стрелки  на  контрольной панели  атомного  реактора  ожили, как  только
реактор  увеличил отдачу энергии. Минуты тянулись мучительно медленно,  пока
компьютер не решил, что пора дать импульс. Он не информировал людей об этом.
Они узнали об этом только тогда, когда  ожили двигатели  и  на них обрушился
внезапный толчок.
     -- Ну вот и оно,--  сказал  Дон.-- Доктор Угалде,  как скоро  мы сможем
узнать, что мы на верной орбите?
     Математик погрузился в размышления.
     --  Должен  сказать, что пройдет  по меньшей мере  час,  прежде чем  мы
сумеем  установить  значение  боковой  линии.  Мы  проведем  наблюдения  для
Марсианского  центра, и  как  только их компьютер  установит  наш курс,  нас
проинформируют.
     -- Телефон, капитан,-- произнес Курикка, и  Дон включил  стоящий  перед
ним аппарат. С экрана на него смотрело расстроенное лицо Рамы Кизима.
     --  Не  могли  бы  вы  прийти в лазарет,  сэр?  Тут пациент  с  высокой
температурой. Я не знаю в точности, что делать.
     -- Другие симптомы?
     -- Я  ничего не  смог обнаружить. Только общая  слабость и,  знаете ли,
расстройство желудка.
     --  Я  обязательно  приду,  пока  здесь  все в  порядке. Многие  легкие
инфекции начинаются  подобными симптомами. Немного  терпения,  и я  приду  и
осмотрю его.
     Это  было  почти  облегчением,  беспокоиться  о  чем-то,  связанным  со
здоровьем пассажиров, а не беспокоиться о корабле.
     Он  был  обученным врачом и  знал, что справится  с  любой болезнью.  И
только в управлении судном он чувствовал свою беспомощность.
     --  Я буду в лазарете, старшина, созвонитесь со мной, как только в этом
будет необходимость.
     Он открыл дверь и едва не  сбил с ног рефмеханика Хансена. Тот тоже был
измучен до предела и выглядел испуганным.
     -- Прошу прощения, капитан,-- начал он,-- я пришел  сюда  для встречи с
вами. Наедине, если возможно.
     Дон  закрыл  за собой  дверь и  бросил  взгляд направо,  потом  налево.
Коридор был пуст.
     -- Здесь никого нет. В чем дело?
     -- Кислород, капитан. Его  воспроизводство снова  упало.  И сейчас люди
дышат кислородом, запасенным в атмосфере  судна. Я успешно изымаю углекислый
газ, так что концентрация не растет, но...
     -- Как скоро это станет заметно?
     -- Это  заметно уже сейчас. Если  вы побежите,  то  вам придется дышать
намного чаще, чем обычно. И вскоре, дня через два или три...
     -- Ну?
     -- Люди начнут умирать, сэр.

10

     -- Ничего не  болит,  мистер Приц? --  спросил Дон. Он ощупал шею и под
мышками  сидевшего перед  ним  мужчины.  Припухлостей  лимфатических  узлов,
свидетельствующих о серьезной болезни, не было.
     -- Нет,  но если бы болело, я сказал бы об этом значительно раньше.-- У
мистера Прица было худое лицо с орлиным носом. По нему не видно было, что он
привык, чтобы его распоряжения выполнялись.-- Я потратил на это  путешествие
уйму денег, но оно оказалось  далеко не  приятным. Метеориты, кошмарная еда,
потеря багажа.  Теперь  еще  это.  Если  бы  вы перед  отлетом  как  следует
вычистили корабль, я ничего бы не подхватил.
     --  Все корабли, чтобы  не перенести болезни с одной планеты на другую,
обладают стерильной чистотой.-- Температура этого человека уже перевалила за
38,  но  дыхание  и пульс оставались нормальными.--  Более вероятно, что  вы
притащили  эту инфекцию с Земли. После  инкубационного периода она и дала  о
себе знать
     -- Что же это? -- спросил пациент.
     -- Ничего опасного в этом нет, можете быть уверенными. Так долго она не
дает  знать  о  себе ничем, кроме  высокой  температуры.  Я собираюсь просто
попросить  вас остаться на несколько дней в  лазарете, в основном  для того,
чтобы защитить  других пассажиров. Я выпишу вам лекарство с противомикробным
действием.  И  жаропонижающее,  чтобы  сбить  температуру.  Вам   не  о  чем
беспокоиться.
     Телефон зазвонил  в тот момент, когда Дон делал подкожное впрыскивание.
Спеша ответить, Дон едва не выронил шприц.
     -- Капитан слушает.
     -- Мы это сделали,--  сказал Курикка. Его обычная  сдержанность рухнула
под напором  внезапно меняющейся  ситуации.-- Марс  сообщил,  что  теперь мы
летим прямо на  них или  же по крайней мере так близко от них, что наш  курс
можно исправить минимальной коррекцией. Так как у нас мало реактивной массы,
то они примут нас не на обычной орбите, а на орбите захвата.
     -- В чем разница?
     -- Обычно мы  подлетаем к орбите Фобоса  и начинаем  торможение  до тех
пор, пока не выйдем на подходящую  орбиту. Но для такого  состояния у нас не
осталось  реактивной  массы.  Поэтому мы  устремимся  к Марсу. Не  настолько
близко, чтобы вонзиться  в атмосферу,  но,  тем не менее, достаточно близко,
чтобы гравитационное поле Марса захватило нас и завернуло на круговую орбиту
вокруг Марса.
     -- Очень хорошие  новости, старшина. Передайте мою благодарность  всем,
кто помогал проделать эту успешную работу.
     -- Теперь все пойдет прекрасно.
     Дон  повесил  трубку и задумался.  Все было  далеко  не прекрасно.  Что
хорошего  в том, что они доберутся до орбиты Марса, если к тому времени  все
умрут от удушья.
     Дон  закончил  инъекцию  и  поднялся  по  ступенькам на  С-палубу,  где
размещался пульт кондиционирования  воздуха.  Эта  палуба была предназначена
для размещения служебных помещений и хранилищ, и  звуки шагов звучали в  ней
сейчас  словно в гробнице. Он проходил мимо  пустых  хранилищ, даже двери  с
которых  были сняты, и где с  палубы было отвинчено все оборудование. Хансен
ждал его.
     -- Это таблицы, сэр. Можете посмотреть сами.
     Дон посмотрел  на ряды и столбики  цифр,  расплывающиеся  у  него перед
глазами от чрезмерного переутомления, и протянул таблицы назад.
     -- Будет скорее, если я не стану  сам разбираться в них. Вы специалист,
и я собираюсь обратиться к  вам за разъяснениями. Что, по существу,  явилось
причиной такого падения кислорода?
     Хансен указал рукой на освещенную, кажущуюся почти прозрачной жидкость.
     -- То, что можно  видеть в иллюминатор, это и есть фитопланктон. Просто
плавающие  в воде  одноклеточные  водоросли. Улавливая углекислый  газ,  они
снова  превращают  его  в  кислород.  Скажем,  мы   потеряли  слишком  много
водорослей во  в