обратили на них ни малейшего внимания. Как только он прошел, лихтер тронулся дальше. Шли быстро и без приключений, пока впереди не замаячил Тилбери.
     - Матерь Божья... - проговорил рулевой, приложив ладонь ко лбу козырьком. В ошеломленном молчании все смотрели на дымящиеся руины крепости. Разбитые стены и башни, стволы опрокинутых орудий торчат к небесам. И нигде ничто даже не шелохнется. При виде четырех громадных черных кораблей, стоявших на якоре поперек реки, Томас непроизвольно свернул поближе к берегу. На корме ближайшего корабля развевался звездно-полосатый американский флаг. А подальше, прямо посреди фарватера, возвышались над водой мачты, труба и кое-какие палубные надстройки затонувшего корабля.
     - Это... один из наших? - приглушенным, хрипловатым голосом спросил Томас.
     - Вероятно, - ответил Соммервилл. - Это неважно. Следуйте вниз по течению.
     - Но там ведь корабли!
     - Подобному судну они вреда не причинят.
     - Это вы так говорите, ваша честь, но кто его знает...
     Соммервилл испытывал искушение урезонить моряка крутыми мерами, но вместо этого полез в карман.
     - Пять гиней прямо сейчас - и еще десять, когда окажемся по ту сторону.
     В конце концов жадность победила. Лихтер двинулся вдоль берега, едва-едва тащась вдоль разрушенного форта. Стоящие посреди реки военные корабли игнорировали его. Как только захватчики остались позади, суденышко пошло быстрей, обогнув излучину на всех парусах.
     И тут же впереди вырос другой броненосец, ощетинившийся пушками, бросивший якорь рядом с фарватером.
     - Спустить парус!
     - Да не надо, дурачина ты этакий, - рявкнул бригадный генерал. - Погляди на этот флаг!
     На корме крейсера развевался белый британский вымпел.

МОНАРШИЙ УДЕЛ

     Генерал Шерман выждал тридцать минут, чтобы окончательно увериться: сражение за Лондон выиграно на самом деле. Внимательно просмотрел донесения, сверяясь с картой города, разложенной на богато изукрашенном столе. Из открытого окна у него за спиной доносились отголоски затихающего сражения. Вдали громыхнула пушка - судя по звуку, одного из броненосцев.
     Корабли оказали неоценимую помощь в подавлении береговых батарей. Затем трескуче затараторил пулемет Гатлинга.
     - Пожалуй, Энди, нам это удалось, - проговорил Шерман, откидываясь на спинку стула.
     - Мы все еще натыкаемся на очаги сопротивления, - кивнул в знак согласия начальник штаба, - но основные подразделения вражеских войск разбиты. Я уверен, что остальных мы сметем еще до сумерек.
     - Отлично. Проследите, чтобы перед тем, как люди лягут спать, выставили посты. Не нужны нам внезапные ночные атаки.
     Теперь, когда в городе все было улажено, мысли генерала вернулись к следующей первоочередной проблеме.
     - Вы делали запросы. Удалось выяснить, куда отправилась королева?
     - Да это не секрет. Похоже, в Лондоне об этом известно всем и каждому - те, кто был около дворца, видели, как она проезжала. Все сходятся на том, что в Виндзорский замок.
     - Покажите мне по карте.
     Развернув крупномасштабную карту, полковник Соммерс положил ее поверх карты Лондона.
     - Совсем рядом, - заметил Шерман. - Насколько я помню, туда из Лондона идут две железнодорожных линии. - Увидев выражение лица адъютанта, он улыбнулся. - Никакой черной магии, Энди. Я просто тщательно изучил своего "Брэдшоу" - солидный том, содержащий расписание всех железных дорог Британии. Пошлите эскадрон кавалерии на Пэддингтонскую станцию. Захватите станцию и поезда.
     Опять начали поступать донесения и запросы на подкрепление, и какое-то время Шерман был занят, направляя атаки. Затем, подняв голову, увидел вернувшегося Соммерса.
     - Поездом нам в ближайшее время никуда не выбраться, генерал. Локомотивы и пути в Пэддингтоне выведены из строя.
     - И на других станциях тоже, бьюсь об заклад, - угрюмо кивнул Шерман. - Они уже начали соображать, что мы пользуемся их подвижным составом с большим толком. Но до Виндзора можно добраться и другим путем. - Он опустил взгляд к карте. - Вот замок, выше по течению Темзы. Река порядком петляет по пути, зато по дороге туда можно попасть почти прямиком. Через Ричмонд и Стейнс, а оттуда в Виндзор-Грейтпарк, - Шерман сверился с масштабом карты, - миль двадцать пять-тридцать.
     - По меньшей мере.
     - У солдат позади день тяжелых боев, и я не хотел бы, чтобы после всего этого им пришлось сносить еще и тяготы форсированного марша. Мы можем обойтись без кавалерии?
     - Теперь, когда город взят, - определенно.
     Вдобавок кавалеристы не устали.
     - А нельзя ли собрать еще лошадей?
     - В городе их хватает, по большей части ломовых.
     - Хорошо. Пусть этим займется целый эскадрон. Соберите всех лошадей, сколько понадобится, и запрягите их в пулеметы Гатлинга. Когда пулеметы будут на позиции, мы их уведем прочь.
     Командование операцией я беру на себя. Позаботьтесь, чтобы в городе все было спокойно.
     - А как насчет реки, генерал?
     - Об этом я как раз и думаю. На Темзе хватает мелких судов, которые мы можем реквизировать. Отрядите на каждое наших матросов, чтобы их экипажи не вздумали ослушаться приказов.
     Направьте этим путем вверх по реке кавалерийскую роту. Командует генерал Гроувз. Если он доберется первым, пусть его люди окружат замок, но не атакуют, пока от меня не поступит приказ. Я хочу, чтобы те, кто находится в замке, там и остались, когда мы его захватим.
     - Ясно.
     Кавалерия тронулась на запад легкой рысью с генералом Шерманом и его штабом во главе. Как только они проехали Челси, где разыгралась жаркая битва при захвате тамошних казарм, все следы войны остались позади. Время от времени докатывались отголоски далекой канонады, но их нетрудно было спутать с раскатами грома. На улицах царило запустение, необычное в это время суток, однако солдаты чувствовали взгляды, устремленные на них из окон домов, обступивших улицы. Единственный неприятный инцидент произошел, когда проезжали через Путни.
     Грохнул выстрел, и пуля просвистела совсем рядом с генералом Шерманом.
     - Там, наверху! - крикнул один из солдат, указывая на облачко дыма в окне жилого дома.
     Один за другим кавалеристы открыли огонь, от их пуль стекло окна со звоном разбилось, от рамы во все стороны полетели щепки.
     - Прекратить огонь! - скомандовал Шерман, пуская коня галопом.
     Солнце уже клонилось к закату, когда они проехали по Виндзор-Грейт-парк и впереди замаячили зубчатые башни замка. Проезжая через лес, они увидели американских стрелков, занявших позиции за деревьями опушки перед просторным зеленым лугом, покато поднимающимся к замку.
     Как только Шерман соскользнул с коня, вперед выступил майор Кентуккийских стрелков, отдав ему честь.
     - Все люди на позициях, прямиком вокруг замка, сэр.
     - Сопротивление было?
     - Пытались стрелять наобум из окон, но оставили это дело, когда мы ответили огнем. Мы не высовывались, как вы и приказали. Ворота прочно заперты, но мы знаем, что внутрях куча народу.
     - А королева среди них?
     - Толком не ведаем, но подергали кой-кого из горожан. Все твердят одно и то же, и, сдается мне, они слишком напуганы, чтобы врать. Нынче приехала масса карет - и королевская промеж них. С тех пор никто не уезжал.
     - Отличная работа, майор. Теперь я беру все в свои руки.
     Ответив на приветствие офицера, Шерман обернулся, чтобы поглядеть на мрачные гранитные стены замка. Надо ли дожидаться пушек, которые смогут пробить в них брешь? Дверей и окон хватает, и при внезапном нападении можно взять замок штурмом. Но если его защитники окажут отчаянное сопротивление, поляжет много добрых людей. Но в следующее мгновение инициативу у него перехватили.
     - Генерал, главные ворота открываются! - крикнул солдат.
     - Не прекращать огонь! - приказал Шерман.
     Ворота широко распахнулись, и из замка донеслась барабанная дробь. В проеме показался военный барабанщик в сопровождении офицера с белым флагом.
     - Привести его ко мне, - распорядился Шерман, испытав огромное облегчение. Навстречу двум воинам выбежало отделение пехотинцев и повело их вперед, непроизвольно подладив шаг под барабанный бой. Офицер, оказавшийся полковником, остановился перед Шерманом и четко отдал честь. Шерман ответил тем же.
     - Я хочу переговорить с вашим командиром, - заявил британский полковник.
     - Я генерал Шерман, командующий американской армией.
     Офицер извлек из-за кушака сложенный лист бумаги.
     - Это послание от его милости герцога Кембриджского. Он пишет: "Командующему американскими войсками. Здесь находятся женщины и дети, и я опасаюсь за их безопасность, если данный конфликт продолжится. Посему я требую, чтобы вы выслали эмиссара для обсуждения условий сдачи".
     Шерман испытал грандиозное облегчение, но не выдал этого даже взглядом.
     - Я отправлюсь лично. Сержант, откомандируйте мне в сопровождение небольшое отделение.
     Их ввели в просторную, элегантно меблированную комнату, залитую светом из высоких, достигающих потолка окон. В огромном кресле сидела миниатюрная женщина, одетая в черное, с пухлыми щеками, постоянно приоткрытым ртом и выпученными из-за базедовой болезни глазами.
     Горностаевая мантия на плечах, на голове - белый вдовий чепчик с длинной вуалью, а также диадема, украшенная бриллиантами и сапфирами. Окружавшие, ее фрейлины не находили себе места от страха. По обеим сторонам от королевы стояли хрупкий от старости лорд Джон Рассел и герцог Кембриджский в партикулярном платье, сохранивший своеобычный самоуверенный настрой.
     Генерал Шерман с сопровождающими остановился перед этой живописной группой; никто не проронил ни слова. Наконец, после паузы, Шерман, отвернувшись от королевы, обратился к герцогу Кембриджскому:
     - Мы уже встречались.
     - Да уж, - герцог изо всех сил старался сдерживаться. - Это лорд Джон Рассел, премьер-министр.
     Кивнув, Шерман повернулся к Расселу - оказавшись к королеве спиной. Фрейлины в ужасе заохали, но он не обратил на это ни малейшего внимания.
     - Вы глава правительства, а герцог возглавляет армию. Единого ли мнения вы придерживаетесь касательно прекращения военных действий?
     - Необходимо кое-что обсудить... - начал было Рассел, но Шерман лишь покачал головой.
     - Об этом не может быть и речи. Президент Линкольн дал мне четкие указания, согласно которым война может окончиться лишь безоговорочной капитуляцией.
     - Сэр, вы берете на себя слишком много! Вот так вот запросто употребить слово "капитуляция"... - разъярился герцог, но Шерман прервал его резким взмахом руки.
     - Других слов я употреблять не буду, - он обернулся к королеве. - Поскольку вам якобы принадлежит верховная власть в этой стране, я должен сообщить вам, что война вами проиграна.
     На вашу долю осталась только безоговорочная капитуляция.
     Виктория разинула рот еще шире; с ней не говорили в таком тоне с тех пор, как она была ребенком.
     - Я не могу... не буду, - в конце концов выдохнула она.
     - Боже мой, это и так зашло чересчур далеко! - Герцог в запале шагнул вперед, схватившись за шпагу. Но не успел выхватить ее из ножен, как двое солдат крепко схватили его за руки.
     - Возмутительно... - пискнул Рассел, но Шерман, игнорируя и того, и другого, снова обернулся к королеве.
     - Как только вы согласитесь на капитуляцию, я немедленно прекращаю все военные операции. Не забывайте, это ведь вы отправили ко мне парламентера с белым флагом. Так скажите же теперь, что пора прекратить убийства.
     Взгляды всех присутствующих были устремлены на крохотную фигурку в огромном кресле.
     Лицо королевы стало белее белого, она прижала к губам черный платок. Оглянулась на лорда Рассела, взглядом прося о помощи. Он выпрямился во весь рост, но не проронил ни слова. Снова обернувшись к генералу Шерману, она не встретила сострадания в его мрачном взоре. В конце концов просто кивнула и тяжело откинулась на спинку кресла.
     - Хорошо, - Шерман повернулся к герцогу Кембриджскому. - Я прикажу подготовить акт о капитуляции, чтобы вы его подписали как главнокомандующий всех родов войск. Премьер-министр тоже должен подписаться. Останетесь здесь, пока с этим не будет покончено. - И снова обратился к королеве:
     - Насколько мне известно, у вас имеется резиденция на острове Уайт под названием Осборн-Хаус. Я позабочусь, чтобы вас доставили туда с семьей и слугами. Отныне война закончена.
     Озирая шикарный интерьер Виндзорского замка и безмолвных свидетелей, Шерман не мог удержаться от внезапно нахлынувшего ликования.
     Все-таки удалось! Стычки еще будут, но после взятия Лондона и помещения королевы под домашний арест война наверняка закончится.
     Теперь осталось лишь победить в мирное время.

КНИГА ТРЕТЬЯ
Рассвет новой эры

РАСКОЛ СТРАНЫ

     Настало время замешательства, время сдержанности. Внезапные события, потрясшие самые основы, повергли народы Великобритании в оцепенение; они словно не могли толком уразуметь, какая ошеломительная трагедия их постигла.
     После двух дней неопределенности и волнений, едва не вызвавших беспорядки, жизнь вроде бы вернулась в нормальное русло. Людям надо питаться, так что фермеры повезли свои продукты на рынки. Вновь открылись магазины и предприятия. Местные констебли в изрядной части страны остались на своих постах символами закона и порядка. Только большие города являли собой повергающее в тревогу свидетельство того, что мир в самом деле встал с ног на голову. Солдаты в синих мундирах, вооруженные и готовые к любым эксцессам, патрулировали улицы, заполняли все крупные железнодорожные станции, квартировали в казармах и гостиницах или в опрятных белых палатках, выстроившихся ровными рядами в городских парках. В Олдершоте, Вуличе, прочих армейских лагерях регулярные войска были разоружены и посажены под домашний арест в казармах; добровольцев и йоменов демобилизовали и отправили по домам.
     В уже занятых Корнуолле и Плимуте высадилось подкрепление, после чего воинские эшелоны пошли на запад и на север и без лишнего шума захватили Уэльс и северные графства. В неприкосновенности осталась только Шотландия, да и ее лишили всякой связи с югом. Телеграфные провода перерезали, поезда не ходили. Шотландские войска за неимением каких-либо приказов, несмотря на обилие слухов, остались в казармах.
     Английские газеты не приходили, а шотландские, отрезанные от источников достоверной информации, публиковали больше несусветных домыслов, чем новостей.
     По всей стране ввели военное положение, и первыми его жертвами стали национальные газеты. Теперь в каждой редакции тихо сидел американский офицер, с большим интересом читавший каждый номер от корки до корки. Цензуру не вводили, газетам было дозволено печатать все, что они сочтут уместным, однако если американцам казалось, что материалы искажают факты, могут спровоцировать население на мятеж или пошатнуть только что воцарившийся мир, - тогда на тираж просто накладывали арест. Через пару-тройку дней редакторы уразумели недвусмысленный намек, и газетные полосы прямо-таки лучились духом умиротворения и гармонии.
     - А вы уверены, что не заходите с цензурой чересчур далеко, Гус? - осведомился генерал Шерман, вызвавший Густава Фокса в свой кабинет в Букингемском дворце, неспешно листая страницы "Тайме". Тот с улыбкой покачал головой.
     - Когда война стучится в дверь, правда вылетает в окно. Вспомните, как президент Линкольн закрывал радикальные раскольнические северные газеты во время войны между штатами. Полагаю, теперь мы можем применить капельку больше хитроумия. Люди верят тому, что читают в газетах. Если население Британии читает только о мире и процветании - и не видит доказательств обратного, - что ж, тогда в стране и воцарится мир. Но не тревожьтесь, генерал. Уверяю вас, это лишь временная мера. Не сомневаюсь, что вы предпочитаете действовать в атмосфере мирной немоты, нежели в условиях дезорганизации и волнений, пока не подействуют ваши - как бы их получше назвать? - умиротворяющие мероприятия.
     - Правда, истинная правда, - Шерман потеребил бороду, словно это помогало собраться с мыслями. Победить в мирное время оказалось куда труднее, чем победить в войне. Чтобы организовать мирную оккупацию, приходится все более и более полагаться на чиновников и клерков - и даже политиков. Слава богу, военное положение еще действует. Он выслушивает советы - даже сам просит о них, - но когда дело доходит до решений, последнее слово всегда остается за ним.
     - Ладно, давайте покамест отложим этот вопрос. Я послал за вами, потому что у меня тут в приемной все утро просиживает штаны целая делегация. Я хочу, чтобы вы были рядом, когда я ее приму. Мне доставили послание президента Линкольна, - он приподнял письмо. - Он поздравляет нас с победой, выражая огромную гордость за наши вооруженные силы. Я хочу, чтобы его слова услышал каждый солдат и матрос, внесший свой вклад в нашу победу. Заодно опубликуйте текст и в газетах, если они захотят его напечатать. В него входит также обращение к британскому народу, так что газеты наверняка заинтересуются. Но сперва я хочу, чтобы вы зачитали его этим политиканам. Посмотрим, что они скажут.
     - С удовольствием, генерал, - взяв письмо, Фокс быстро пробежал его глазами. - Замечательно! Это как раз то, что всем придется по душе.
     - Хорошо. Тогда пригласим их.
     Делегацию возглавлял премьер-министр лорд Джон Рассел, знакомый Шерману по встрече у королевы. Он же представил остальных - по большей части членов кабинета министров. Единственным, кто произвел на Шермана благоприятное впечатление, оказался Бенджамин Дизраэли - лидер парламентской оппозиции. Его стройную, худощавую фигуру облегал изящно скроенный костюм, пальцы унизывали массивные перстни.
     - Стульев хватит на всех, - сказал Шерман. - Присаживайтесь, пожалуйста.
     - Генерал Шерман, - провозгласил лорд Рассел, - мы пришли сюда как представители правительства Ее Величества и, как таковые, должны изложить определенные претензии...
     - Каковые я выслушаю в надлежащее время. Но начнем с послания Авраама Линкольна, президента Соединенных Штатов, которое зачитает вам мистер Фокс, заместитель министра военно-морского флота. Прошу, мистер Фокс.
     - Спасибо, - Фокс оглядел обращенные к нему сердитые лица и насупленные брови. Слушать настроился один только Дизраэли, чувствовавший себя вполне в своей тарелке. - Это послание адресовано народу Великобритании. Будучи его законно избранными представителями, вы имеете полное право услышать его первыми.
     Мистер Линкольн пишет: "Всем народам Британских островов. Великая война наконец завершилась. Годы розни между нашими странами подошли к концу. Отныне провозглашен мир, и я всем сердцем желаю, чтобы он был долгим и благополучным. И в стремлении к этому, уверяю вас, мы хотим подружиться со всеми вами. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне сообщили, что в Вашингтоне собирают делегацию и очень скоро она присоединится к вам в Лондоне. Ей надлежит встретиться с вашими лидерами, дабы позаботиться о наискорейшем восстановлении в Британии демократического правления. Мы протягиваем руку дружбы с самыми добрыми намерениями и от всей души надеемся, что вы примете ее во имя нашего общего процветания". Подписано Авраамом Линкольном.
     Добрую минуту британские политики хранили молчание, осознавая важность этого заявления.
     Только Дизраэли понял все тотчас же, улыбнувшись самыми уголками рта и чуть поджав губы над руками, сложенными домиком.
     - Мистер Фокс, генерал Шерман, позвольте задать небольшой вопрос, просто для ясности? - Шерман кивнул в знак согласия. - Спасибо. Все присутствующие согласны с вашим президентом, ибо все мы сторонники демократии. Фактически говоря, мы наслаждаемся ею под благожелательным правлением королевы Виктории. Так почему же монархия в этом письме не упомянута ни словом? Является ли это умолчание намеренным?
     - А уж об этом вам судить самим, - резко отозвался Шерман, не желая ввязываться в дискуссии в подобный момент. - Вам следует об