добродетелями  и
пороками кажется не правдоподобной.
   Герсен, которому были куда ближе,  чем  Алюз  Ифигении,  знакомы  планеты
Глуши и планеты Ойкумены, не склонен был разделять ее чувств.
   - Все зависит от того, - сказал он, - как вы относитесь к человечеству: к
его прошлому, его  настоящему  и  какие  надежды  питаете  в  отношении  его
будущего. Институт... - Он не удержался от смеха,  произнося  это  слово,  -
...наверняка предпочел бы Фамбер будням современной Ойкумены.
   - Мне ничего не известно об Институте, - произнесла Алюз Ифигения. -  Это
группа людей с порочными наклонностями или даже преступников?
   - Нет, - ответил Герсен. - Они всего лишь философы...
   Алюз Ифигения тяжело вздохнула, взгляд ее снова стал почти отрешенным.
   - Я еще очень многого не знаю, - произнесла  она,  взяв  руку  Герсена  в
свою.
   В сопровождении пажей с фанфарами в руках в гостиную  торжественно  вошел
герольд.
   - Сион Трамбле, Великий Князь Вадруса.
   В гостиной сразу же воцарилась тишина. Из приемного зала послышались пока
что еще отдаленные, размеренные шаги  и  в  такт  с  ними  характерный  звон
металла. Пажи подняли фанфары,  издали  приветственную  мелодию.  И  тут  же
размашистым шагом в гостиную вошел Сион Трамбле. Он был прямо  с  дороги,  в
перепачканных доспехах, в круглом металлическом шлеме на голове, испещренном
вмятинами и перемазанном  запекшейся  кровью.  Когда  он  снял  шлем,  взору
Герсена явилась  пышная  копна  золотистых  локонов,  коротко  подстриженная
светлая борода, великолепный прямой нос и  невообразимо  голубые  глаза.  Он
поднял руку в приветственном  жесте,  относящимся  ко  всем  присутствующим,
затем церемонно подошел к Алюз Ифигении, склонился перед ее рукой.
   - Моя принцесса - вы сочли возможным вернуться.
   Алюз Ифигения хихикнула. Сион Трамбле с удивлением поглядел на нее.
   - По правде говоря, - сказала Алюз Ифигения, -  вот  этот  джентльмен  не
предоставил мне иного выбора.
   Сион Трамбле повернулся к Герсену. "Мы с ним никогда не станем друзьями",
подумал Герсен. Каким бы благородным, учтивым, справедливым и добросердечным
ни  был  Сион  Трамбле,  он  все  равно  оставался  лишенным  чувства  юмора
напыщенным индюком, самодовольным и своенравным.
   - Меня поставили в известность о вашем прибытии, -  сказал  Герсену  Сион
Трамбле. - Я обратил внимание на чудовищный механизм, в котором вы  прибыли.
Нам предстоит многое обсудить. А пока что, прошу извинить меня.
   Мне нужно снять с себя доспехи.
   Он повернулся и  покинул  гостиную.  Возобновились  прерванные  разговоры
между придворными.
   Алюз Ифигении не о чем было говорить, и она  загрустила.  Через  час  все
собравшиеся перешли в пиршественный зал.  За  возвышением  в  дальнем  конце
стола восседал в белых и алых одеяниях Сион Трамбле, справа и слева от  него
располагались наиболее приближенные к нему вассалы. Чуть ниже их, в  строгом
порядке старшинства места занимали  все  прочие  приглашенные  на  пиршество
гости.  Отведенное  Герсену  место  оказалось  почти  у   самых   дверей   в
пиршественный зал. Кроме того, от его  внимания  не  ускользнуло,  что  Алюз
Ифигения, несмотря на свой статус официальной невесты Сиона Трамбле, все  же
вынуждена была занять место позади по крайней мере шести дам,  ранг  которых
расценивался при дворе выше, чем ее.
   Пиршество было великолепным и продолжительным,  крепки  подаваемые  вина.
Герсен ел и пил в меру, учтиво отвечал на вопросы, все его попытки держаться
как можно неприметнее не увенчались успехом, поскольку оказалось, что  глаза
всех присутствующих большую часть времени были устремлены именно на него.
   Сион Трамбле ел совсем немного, а пил и того меньше. В  разгар  пиршества
он поднялся и, жалуясь на усталость, извинился перед собравшимися за то, что
должен покинуть их.
   Чуть позже к Герсену подошел паж и прошептал на ухо:
   - Милорд, соблаговолите пройти со мной. Князь желает переговорить с вами.
   Герсен поднялся из-за стола, паж провел его в круглый вестибюль, затем  в
коридор и завел в небольшую гостиную, стены которой были  отделаны  панелями
из необработанной древесины. Вот здесь-то и дожидался Герсена Сион  Трамбле,
успевший переодеться в свободный халат из светло-голубого  шелка.  Пригласив
Герсена присесть в расположенное рядом кресло,  он  сделал  жест  в  сторону
небольшого низкого столика, на котором стояли бокалы и графины.
   - Располагайтесь поудобнее, - произнес он. - Вы - человек из далекого для
нас мира.  Пожалуйста,  не  обращайте  внимания  на  наши  непостижимые  для
непосвященных правила этикета. Давайте поговорим  как  мужчина  с  мужчиной,
честно и откровенно. Скажите мне - какова причина вашего пребывания здесь.
   Герсен не усмотрел причин для того, чтобы не сказать всей правды.
   - Я прибыл сюда для того, чтобы убить Кокора Хеккуса.
   Сион Трамбле поднял брови.
   - В одиночку? А  каким  же  это  образом?  Вы  возьмете  приступом  стены
Аглабата? Одолеете Бурых Берсальеров?
   - Не знаю.
   Сион Трамбле задумчиво поглядел на пламя, игравшее за решеткой камина.
   - В настоящее время Миск и Вадрус находятся в состоянии перемирия.
   Война может вспыхнуть только в том случае, если принцесса Ифигения окажет
мне предпочтение, связав со мною свою судьбу, но сейчас,  как  мне  кажется,
она не будет принадлежать ни одному из нас. - Он нахмурился, глядя на огонь,
и сжал пальцами подлокотники кресла. - Лично я не намерен давать поводов для
войны с соседом.
   - В любом случае, вы в  состоянии  хоть  как-то  помочь  мне?  -  спросил
Герсен, хотя внутренне был готов к самому худшему.
   - Возможно. В чем причина вашей вражды с Кокором Хеккусом?
   Герсен рассказал о налете на Маунт-Плезант.
   - Пятеро негодяев разрушили мой дом, истребили всю  мою  родню,  увели  в
рабство друзей. Я надеюсь покарать этих пятерых. Малагате уже мертв.
   Очередь за Кокором Хеккусом.
   Сион Трамбле нахмурился.
   - Вы отважились осуществить, как мне кажется, трудновыполнимую задачу.  В
частности, что вам угодно от меня?
   - Во-первых, ваше содействие в том, чтобы я мог вернуться к  космическому
кораблю, оставленному мною к северу от Скар Сакау.
   - Сделаю все, что в пределах моих возможностей.  Княжества  к  северу  от
Скар Сакау враждуют со мной, а тадоскои настолько  воинственны,  что  мир  с
ними вообще невозможен.
   - Есть еще одна сторона этого дела, - произнес Герсен,  затем  задумался,
не решаясь продолжать, пораженный неожиданно  пришедшей  ему  в  голову  еще
одной возможностью, которую раньше почему-то не  принимал  в  расчет.  Затем
неторопливо, будто рассуждая вслух, продолжал. - Когда я  отобрал  у  Кокора
Хеккуса форт, то прихватил еще и одного пленника, который, как мне казалось,
вполне мог быть самим Кокором Хеккусом.
   Принцесса  Ифигения  так  не  считает.  Тем  не  менее,  меня  продолжают
одолевать сомнения. Все-таки казалось маловероятным даже тогда, да кажется и
сейчас, что Кокор Хеккус смог бы устоять перед искушением принять участие  в
первом же испытании своей новой игрушки... И что-то в этом узнике уж  больно
напоминает мне другого, который мог быть Кокором Хеккусом.
   - Я могу помочь вам развеять свои сомнения, - сказал Сион  Трамбле.  -  В
моем дворце живет барон Эрл Кастильяну, некогда бывший  ближайшим  союзником
Кокора Хеккуса, а ныне его заклятый враг. Если так уж  необходим  кто-нибудь
для опознания Кокора Хеккуса,  то  барон  Кастильяну  самый  подходящий  для
этого. Проверку можете произвести хоть завтра.
   - Я буду счастлив услышать его мнение.
   - Больше я ничем вам не могу помочь, - к  такому  окончательному  решению
пришел Сион Трамбле. - Ибо не в моем характере обрекать свой народ на  войну
и лишения без  серьезной  на  то  причины.  Пока  Кокор  Хеккус  остается  в
Аглабате, я не стану ему досаждать.
   Он сделал жест, означавший окончание аудиенции. Герсен поднялся  и  вышел
из комнаты. В передней его дожидался мажордом, который и провел в отведенные
ему апартаменты. Герсен вышел  в  сад,  запрокинув  голову,  нашел  звездное
скопление,  напоминающее  ятаган,  "Ладью  Бога"  обитателей   Жантильи,   и
задумавшись над тем, что ему предстоит сделать, пришел едва ли не в ужас.  И
тем не менее - разве могло быть иначе? Разве не для  этого  забрался  он  на
Фамбер?
   Сон его, однако, был крепок. Разбуженный хлынувшими в его спальню струями
солнечного света, он принял ванну, одел на себя самые темные одежды из всех,
что удалось найти в его гардеробе, за завтраком  удовольствовался  фруктами,
печеньем и чаем. С запада набежали тучи, в  саду  брызнул  дождь.  Глядя  на
всплески капель, разбивающихся о гладь бассейна, он снова и снова  взвешивал
все факторы, влияющие на сложившееся положение.
   И все время возвращался к одной и той же мысли:  тем  или  иным  способом
должна быть установлена подлинность личности Падербуша.
   Вошел паж и возвестил о прибытии барона  Кастильяну,  сухопарого  мужчины
средних лет со строгой манерой держаться и шрамами на обеих щеках.
   - Князь  Сион  Трамбле  повелел  мне  предоставить  в  ваше  распоряжение
некоторые особые знания, которыми я располагаю, - произнес он. -  Что  готов
сделать с превеликим удовольствием.
   - Вам известно, что от вас требуется?
   - Смутно.
   - Я хочу, чтобы вы  присмотрелись  повнимательнее  к  одному  человеку  и
сказали мне, является ли он Кокором Хеккусом.
   Барон сделал кислую мину.
   - И что потом?
   - Вы можете это сделать?
   - Несомненно. Видите эти шрамы? Мое лицо  было  обезображено  по  приказу
Кокора Хеккуса. Трое суток я висел на пруте, проткнутом сквозь обе мои щеки,
оставаясь в живых только благодаря ненависти.
   - В таком случае идемте и вместе поглядим на этого человека.
   - Он здесь?
   - Заточен в подземелье.
   Паж привел мажордома,  который  отпер  сначала  деревянную  дверь,  затем
стальную, после чего все трое спустились в темницу. Падербуш стоял  в  своей
камере, широко расставив ноги и держась руками за прутья, и сверлил взглядом
наружные стены подземелья.
   - Вот этот человек, - произнес Герсен.
   Барон подошел поближе, пригляделся.
   - Ну? - спросил Герсен.
   - Нет, - после некоторого размышления, ответил  барон.  -  Это  не  Кокор
Хеккус. По крайней мере... Нет, я в этом не уверен... Хотя глаза смотрят  на
меня с такой же низменной умудренностью... Нет, этот человек мне не  знаком.
Я никогда не встречался с ним ни в Аглабате, ни где-либо еще.
   - Ну что ж, похоже на то, что я ошибся. - Герсен повернулся к  мажордому.
- Отоприте дверь.
   - Вы намерены освободить этого человека?
   - Не совсем. Но держать его в темнице больше уже нет необходимости.
   Мажордом отпер двери.
   - Выходите, - сказал Герсен. - Я, по-видимому, допустил  несправедливость
по отношению к вам.
   Падербуш медленно вышел из камеры. Он не  ожидал,  что  его  выпустят,  и
двигался очень осторожно.
   Герсен взял его за запястье,  притом  так,  чтобы  можно  было  в  случае
необходимости мгновенно выкрутить руку.
   - Идите. По ступенькам поднимайтесь лицом назад.
   - Куда вы ведете этого человека? - раздраженно спросил мажордом.
   - Князь Сион Трамбле и я сообща примем окончательное решение,  -  ответил
ему Герсен, затем произнес, обращаясь к барону Эрлу Кастильяну. -  Благодарю
за оказанное вами содействие, вашу помощь трудно переоценить.
   Барон Кастильяну смутился.
   - Этот человек может  в  любом  случае  оказаться  негодяем,  старающимся
разделаться с вами.
   Герсен поднял лучемет, появившийся в его левой руке.
   - Я готов к любым неожиданностям.
   Барон поклонился и быстро удалился,  явно  довольный  тем,  что  от  него
больше ничего не требуется. Герсен отвел  Падербуша  в  свои  апартаменты  и
закрыл дверь перед самым носом мажордома. Затем непринужденно расположился в
одном из кресел, Падербуш же так и остался  стоять  посредине  комнаты  и  в
конце концов спросил:
   - Как вы теперь намерены со мной поступить?
   - Я все еще в замешательстве, - ответил Герсен. - Возможно, вы  на  самом
деле тот, за кого себя выдаете. В этом случае я  не  знаю  за  вами  никакой
другой вины, кроме служения Кокору Хеккусу. Тем  не  менее,  я  не  стал  бы
заточать вас в темницу только по подозрению в предполагаемых  преступлениях.
Вы очень испачканы - может быть, примете ванну?
   - Нет.
   - Вам больше по душе пот и грязь? А может быть, смените одежду?
   - Нет.
   Герсен пожал плечами.
   - Ну, как хотите.
   Падербуш скрестил руки на груди и злобно посмотрел на Герсена.
   - Почему вы держите меня здесь?
   Герсен задумался.
   - Судя по всему, ваша жизнь в опасности. Я намерен защитить вас.
   - Я вполне способен защитить себя сам.
   - И все-таки, пожалуйста, сядьте вон в то кресло. - Герсен показал,  куда
сесть, кончиком дула лучемета. - Вы стоите, как дикий зверь,  готовящийся  к
прыжку, это действует мне на нервы.
   Падербуш в ответ только холодно ухмыльнулся, но сел.
   - Я не причинил вам никакого вреда, - произнес он. -  А  вот  вы  унизили
меня, швырнули в темницу  и  еще  и  сейчас  изводите  намеками  и  злобными
выпадами. Скажу вам вот что: Кокор Хеккус не тот человек, чтобы оставить без
внимания умышленные обиды, нанесенные его вассалам. Если вы  хотите  уберечь
своего хозяина от крупных неприятностей, то я советую вам отпустить меня  на
свободу, чтобы я мог вернуться в Аглабат.
   - Вы хорошо знаете Кокора Хеккуса? - как бы невзначай спросил Герсен.
   - Еще бы! Не человек, а горный орел! Глаза его светятся умом. Его радость
и его гнев подобны огню, сметающему все перед собой. Его  воображение  столь
же безмерно, как само небо. Нет такого человека,  который  не  пришел  бы  в
изумление от мыслей, которые возникают у него в  голове,  и  не  задался  бы
вопросом, из какого источника он их черпает.
   - Интересно, - произнес Герсен. - Мне не терпится встретиться с ним - что
я и сделаю в самом скором времени.
   Падербуш отнесся к этому с явным недоверием.
   - Вы намерены встретиться с Кокором Хеккусом?
   Герсен ответил утвердительным кивком.
   - Я вернусь вместе с вами в Аглабат внутри форта - после недели или  двух
отдыха здесь, в Каррае.
   - Я предпочитаю покинуть Каррай прямо сейчас.
   - Это невозможно. Я не хочу, чтобы Кокор  Хеккус  был  уведомлен  о  моем
прибытии. Я хочу, чтобы это стало для него сюрпризом.
   Падербуш презрительно усмехнулся.
   - Вы - глупец. Вы даже хуже  глупца.  Неужели  вы  всерьез  рассчитываете
застать Кокора Хеккуса врасплох? Ему известно о каждом  вашем  шаге  больше,
чем вам самому!

Глава 12

   "Туманной дымке, казалось, не было ни конца, ни края - леденящие слои  ее
напластовывались друг на друга  и  справа,  и  слева,  и  сверху,  и  снизу.
Ощущение было такое, будто то приближалось, то удалялось  нечто  наполненное
каким-то будоражащим воображение внутренним смыслом, абсолютно  непостижимым
для Мармадьюка. В душу, однако, вкралось подозрение,  что  каким-то  образом
Доктрина Темпорального Стасиса обусловила полную транспозицию всех перцепций
.  Почему  же  еще,
задумался он, тыкаясь наощупь в розовато-лиловой  тягучей  жидкости,  должно
снова и снова приходить ему в голову слово "лакримоза"?    Он  обнаружил,  что  находится  на  самом  краю
выпуклого окна с прозрачными стеклами, за которым  плясали  анаморфированные
  видения.  Подняв  взор,  он
засек бахрому изогнутых прутьев. Чуть  пониже  обнаружил  розовую  полку,  в
которую было заделано еще какое-то количество  таких  же  прутьев.  Рядом  с
полкой, будто невообразимо огромный нос, торчал какой-то комковатый пористый
предмет. А потом он увидел, что этот предмет и  есть  нос,  самый  настоящий
нос, хотя и совершенно необыкновенный.  И  тогда  Мармадьюк  самым  коренным
образом поменял ход своих рассуждений.
   Центральная проблема, как ему показалось, сейчас заключалась в том, чтобы
понять, чьими глазами он смотрит.
   Ведь очень многое, если не все, будет зависеть от его точки зрения".
   (Из  главы  "Ученик  Воплощения",  входящей  в  "Манускрипт  из  Девятого
Измерения")

   Наступил  полдень.  Падербуш  временами,  казалось,  дремал   в   кресле,
временами  был  настолько  возбужден,  что,  казалось,  вот-вот   неожиданно
набросится на Герсена. В один из  таких  периодов  Герсен  счел  необходимым
предупредить его.
   - Я  настоятельно  требую  терпения  с  вашей  стороны.  Во-первых,  сами
понимаете, у меня оружие... - Он поднял лучемет  так,  чтобы  он  был  виден
Падербушу, - ...а во-вторых, даже если бы его у меня не было, вы  все  равно
ничего не смогли бы мне сделать.
   - Вы в этом уверены? - надменно скучающим тоном спросил Падербуш. - Мы  с
вами примерно одинакового  роста  и  веса.  Давайте  попробуем  разок-другой
побороться, тогда и увидим, кто чего стоит.
   - Спасибо за предложение - но только не сейчас. Ради чего выматывать друг
друга?  Вскоре  мы  с  вами  плотно  перекусим,  поэтому  давайте-ка   лучше
расслабимся.
   - Как хотите.
   Раздалось легкое постукиванье в дверь.
   - Кто там? - спросил Герсен, став у стены рядом с косяком.
   - Атер Кэймон, мажордом, - донесся приглушенный массивной дверью голос. -
Откройте, будьте любезны, дверь.
   Герсен приоткрыл дверь. Мажордом прошел внутрь.
   - Князь желает видеть вас у  себя.  Немедленно.  Он  прослышал  о  мнении
барона Эрла Кастильяну и настоятельно просит отпустить узника на свободу.
   Он не желает давать повод Кокору Хеккусу для придирок.
   - Я и сам решительным образом настроен со  временем  предоставить  полную
свободу этому человеку  -  ответил  Герсен.  -  А  пока  что  он  согласился
пользоваться гостеприимством Сиона Трамбле в течение, пожалуй, двух недель.
   - Как это благородно с его стороны,  -  сухо  заметил  мажордом,  -  если
учесть, что Великий Князь настолько пренебрег своими обязанностями радушного
хозяина, что забыл предложить вот  это  самое  гостеприимство.  Вы  согласны
последовать за мною в апартаменты князя Сиона Трамбле?
   - С удовольствием. Только что мне делать с  моим  гостем?  Я  не  решаюсь
оставить его здесь одного, как и не намерен ходить с ним всюду под руку.
   - Верните его в темницу, - сердито бросил мажордом. - Для таких, как  он,
вполне достаточно и такого гостеприимства.
   - Великий Князь будет категорически против этого, - заявил Герсен. - Ведь
вы сами только что сказали мне, что он высказал пожелание, чтобы я  отпустил
этого человека.
   Мажордом несколько смешался.
   - Совершенно верно.
   - Принесите, пожалуйста, мои извинения князю, и спросите не  соблаговолит
ли он встретиться со мною здесь.
   Мажордом пробурчал что-то, беспомощно всплеснул руками,  бросил  сердитый
взгляд в сторону Падербуша и вышел.
   Герсен сел напротив Падербуша.
   - Скажите, - спросил он, - вам знаком некий Зеуман Отуал?
   - Я слышал, как упоминалось это имя.
   - Он - один из приспешников Кокора Хеккуса. У вас с ним много общего.
   - Очень даже может быть - по всей вероятности, вследствие нашей  близости
к Кокору Хеккусу... А в чем заключается это общее?
   - В манере держать голову, определенном  наборе  отработанных  жестов,  в
том, что я мог бы назвать особым душевным настроем,  свойственным  в  равной
степени вам обоим. Все это очень странно. В самом деле.
   Падербуш в ответ только церемонно кивнул, но больше ничего не сказал.
   Через несколько минут к двери подошла Алюз  Ифигения,  Герсен  тотчас  же
пропустил ее внутрь. Переведя взгляд с Герсена на Падербуша,  она  удивленно
спросила:
   - Почему этот человек здесь?
   - Он считает несправедливым одиночное заточение в темнице, поскольку  все
его преступления сводятся лишь к десятку-другому убийств.
   Падербуш по-волчьи оскалился.
   - Я - Падербуш, Младший Рыцарь замка Падер. Никто  в  моем  роду  не  был
настолько труслив,  чтобы  отобрать  одну  или  пару  жизней,  не  подвергая
смертельной опасности собственную.
   Алюз Ифигения отвернулась от него и