и стали любоваться светлячками.
   Над головой у них ярко сверкали созвездия ночного небосклона  Фамбера.  К
южной части неба звезд было неисчислимое множество, куда меньше  их  было  в
северной, где  начиналось  межгалактическое  пространство.  В  расположенном
поблизости леске запело какое-то ночное существо, теплый воздух был наполнен
пряным запахом луговых трав. Герсен в конце концов набрался духу и взял руку
девушки. Она даже не пошевельнулась, чтобы ее высвободить.
   Несколько часов сидели они  спиной  к  форту,  молча  глядя  на  мерцание
светлячков в луговых травах. Только заунывный звон  колокола  из  отдаленной
деревни отмечал каждый  час  течения  времени.  Кончилось  тем,  что  Герсен
расстелил свой плащ, и они легли спать на мягкой траве.
   На  заре  они  снова  двинулись  на  запад.  Характер  местности   сильно
изменился.  Слегка  холмистая  равнина  плавно   перешла   в   предгорье   с
многочисленными долинами, поросшими лесом,  еще  дальше  к  западу  начались
настоящие горы на склонах  которых  высоко  вверх  тянулись  деревья,  очень
напоминающие хвойные. Все реже стали попадаться деревни и хутора,  а  вскоре
только замки в гордом одиночестве взирали с высоких утесов на долины и реки.
Один раз бесшумно мчавшийся форт натолкнулся на  группу  вооруженных  людей,
устроивших пьяное шествие прямо посреди дороги. Одежда на них была сплошными
лохмотьями, оружие составляли только луки и стрелы.
   - Бандиты, - сказала Алюз Ифигения. - Отбросы Миска и Вадруса.
   Границу охраняли двое окаменевших при виде форта стражей. Форт  промчался
мимо, преследуемый сигналами трубачей, взывавших к оружию.
   Часом позже впереди форта на много миль к  северу  и  западу  раскинулась
бескрайняя волнистая равнина.
   - Вот это и есть Вадрус, - произнесла Алюз Ифигения. - Видите белое пятно
сразу же за темным лесом? Это город Каррай.  Жантильи  еще  западнее,  но  я
неплохо  знакома  с  Карраем.  Сион   Трамбле   нередко   оказывал   в   нем
гостеприимство моей семье, так как в Жантильи я - принцесса.
   - Так что теперь вы станете его невестой.
   Алюз Ифигения  смотрела  на  показавшийся  впереди  Каррай  с  печалью  и
раскаянием во  взгляде,  как  будто  с  ним  у  нее  были  связаны  какие-то
сладостные, но теперь уже горькие воспоминания.
   - Нет. Я уже больше не ребенок. Все теперь стало не  таким  простым,  как
прежде. Раньше были в моей жизни Сион Трамбле и Кокор Хеккус. Сион Трамбле -
воин до мозга костей и в битвах столь же безжалостен, как и  всякий  другой.
Но для народа Вадруса он старается быть воплощением  справедливости.  А  вот
Кокор Хеккус, разумеется, воплощение зла. Раньше я остановила бы свой  выбор
на Сионе Трамбле. Теперь я не желаю ни одного,  ни  другого.  Слишком  много
волнующих переживаний довелось мне испытать...
   Действительно, - задумчиво произнесла девушка, - я, пожалуй, даже слишком
уж много узнала с тех пор, как покинула Фамбер, и потеряла свою юность.
   Герсен резко повернулся, - краем глаза он уловил перемену в настроении их
узника.
   - Что вам могло показаться в этом такого забавного?
   - Я вспоминаю точно такое же разочарование собственной юности, - произнес
Франц Падербуш.
   - У вас нет желания рассказать об этом поподробнее?
   - Нет. Просто к слову пришлось.
   - Вы давно служите Кокору Хеккусу?
   - Всю свою жизнь. Он - правитель Миска, и, следовательно, мой сюзерен.
   - Может быть, вы сможете рассказать нам что-нибудь о его намерениях?
   - Боюсь, что не смогу. Если у него  даже  и  есть  определенные  планы  -
по-моему, их у него не так уж много, - то он все равно держит их при себе.
   Он - человек замечательный, необыкновенный. Могу себе представить,  какое
негодование у него вызовет потеря форта.
   Герсен рассмеялся.
   - Гораздо меньшее, чем другие неприятности, которые я ему причинил.
   Как, например, в Скузе, где я сорвал его сделку с Даниэлем Трембатом. Или
в Обменном Пункте, когда я украл у него из-под носа принцессу, расплатившись
с ним пустыми бумажками. - Рассказывая обо всем, Герсен  внимательно  следил
за  глазами  Падербуша.  Неужели  ему  это  только  почудилось.  Или  зрачки
Падербуша  в  самом  деле  чуть  расширились?  Подобная  неуверенность  была
нестерпимой, особенно когда это казалось таким бессмысленным и беспочвенным.
Билли Уиндл, Зеуман Отуал, Франц Падербуш - ни один из них не был  похож  на
другого. Общим у них был только тип телосложения и нечто такое, что вообще с
трудом подавалось определению и что можно было  подвести  только  под  такое
расплывчатое понятие, как стиль.
   Ни один из них, по словам Алюз Ифигении, не мог быть Кокором Хеккусом...
   Форт соскользнул с гор,  пронесся  мимо  мест,  изобиловавших  фруктовыми
садами и виноградниками, а затем - мимо роскошных лугов, где на каждом  шагу
попадались родники и повсюду виднелись деревни и хутора, и наконец  вышел  к
распаханным  полям,  простиравшимся  до  самого  Каррая  -   города,   резко
отличающегося от Аглабата. Вместо мрачных коричневых  стен  здесь  пролегали
широкие проспекты и мраморные колоннады, вдоль которых располагались в  тени
высоких деревьев особняки  и  даже  настоящие  дворцы  в  глубине  тщательно
распланированных парков, великолепием ничуть не уступающие любым из  дворцов
на Земле. Если и были здесь трущобы или лачуги, то располагались  как  можно
дальше от центральных улиц.
   У самого входа в город огромную мраморную  арку  венчал  шар  из  горного
хрусталя. Здесь же размещался наряд стражников  в  мундирах,  преобладающими
цветами которых были пурпурный и зеленый.  При  приближении  форта  командир
наряда истошно прокричал приказания. Стражники  строем  выдвинулись  вперед,
бледные, но непоколебимые в своей решительности,  выставили  копья  и  стали
ждать гибели.
   Герсен остановил форт в пятидесяти метрах от ворот, открыл люк и спрыгнул
на землю. Стражники так и обмерли в изумлении. Затем  из  форта  вышла  Алюз
Ифигения. Командир, похоже узнал ее, несмотря на далеко  не  лучший  внешний
вид.
   - Неужели из нутра дназда вышла сама принцесса Ифигения Драззанская.
   - Пусть вас не обманывает внешность зверя, - сказала Алюз Ифигения. - Это
механическая игрушка Кокора Хеккуса, которую мы отобрали у  него.  Где  Лорд
Сион Трамбле? В своей резиденции?
   - Нет, принцесса. Он отбыл на север, зато только что в Каррай прибыл  его
канцлер и находится поблизости отсюда. Сейчас я пошлю за ним.
   Вскоре появился высокий  седобородый  аристократ  в  камзоле  из  черного
бархата с пурпурным отливом. Он торжественно вышел вперед и  учтиво  склонил
голову. У Алюз Ифигении отлегло от сердца, когда она поздоровалась с  ним  -
наконец-то рядом с ней был кто-то, на кого можно было всецело положиться.
   Она представила аристократа Герсену:
   - Барон Эндель Тобальт.
   Затем она справилась о местонахождении Сиона Трамбле, на что Барон не без
иронии  в  голосе  ответил,  что  Сион  Трамбле  выступил  в  поход   против
гроднедзов, пиратов Северного Моря. Его возвращение ожидается в не столь  уж
отдаленном будущем. А пока что принцесса может располагаться в городе, как у
себя дома. Таково желание Сиона Трамбле.
   Алюз Ифигения повернулась к Герсену с дотоле неведомым ему  изяществом  и
сияющим от счастья лицом:
   - Я не в состоянии должным образом вознаградить вас за все то, что вы для
меня сделали, да и не попытаюсь этого сделать - ведь, насколько  я  полагаю,
вы все это не расцениваете в качестве каких-либо заслуг передо мной. Тем  не
менее, я предлагаю вам все то  гостеприимство,  которым  сейчас  располагаю.
Каким бы ни было ваше желание, вам нужно только упомянуть о нем.
   Герсен ответил, что служить ей для него  было  одно  удовольствие.  Любые
обязательства с ее стороны она уже более, чем выполнила, указав  ему  дорогу
на Фамбер.
   -  И  все  же  я  позволю  себе  воспользоваться  преимуществами   вашего
предложения. Я хочу, чтобы Падербуш был заточен в  таком  месте,  откуда  он
гарантированно не смог бы сбежать до тех пор, пока я  не  решу,  как  с  ним
поступить.
   - Мы разместимся в Парадном Дворце.  В  его  потайных  подвалах  найдется
вполне подходящая для этой цели темница.
   Она сказала несколько слов начальнику  стражи,  и  несчастного  Падербуша
тотчас же увели.
   Вернувшись в форт, Герсен отсоединил часть кабелей и  блоков  управления,
приведя тем самым механизм форта в  состояние,  непригодное  для  каких-либо
манипуляций.  Тем  временем  появился  экипаж,  богато  украшенное   высокое
сооружение на золотых колесах. Герсен присоединился к Алюз Ифигении и барону
Тобальту, уже разместившимся в переднем отделении. С ощущением вины за  свою
перепачканную одежду сел он на мягкий красный бархат и белый мех.
   Экипаж  выехал  на  проспект.  Мужчины  в  роскошных  одеждах  и  высоких
остроконечных шляпах и женщины в белых длинных платьях со множеством  оборок
поворачивали в его сторону головы, чтобы  лишний  раз  насладиться  зрелищем
выезда своего сюзерена.
   Впереди показался Парадный Дворец  Сиона  Трамбле,  квадратное  здание  в
глубине огромного парка, архитектура которого,  подобно  архитектуре  других
дворцов Каррая, была одновременно вычурной и  подкупающе  бесхитростной:  по
периметру дворца возвышались шесть стройных  башен,  вокруг  которых  вились
спиральные лестницы, центральный купол состоял из стеклянных  пятиугольников
в ячейках бронзовой паутины, балюстрады террас вокруг дворца представляли из
себя ровные ряды нимф. Экипаж  остановился  у  мраморной  рампы.  Здесь  его
поджидал необычайно высокий и столь же необычайно худой старик  в  черных  и
серых одеждах. В руках он держал жезл с эллипсоидальным изумрудом на конце -
по-видимому, отличительным знаком той  государственной  службы,  которую  он
возглавлял. Алюз Ифигению он поприветствовал со сдержанной  почтительностью.
Барон Тобальт представил его Герсену.
   - Атер Кэймон, мажордом Парадного Дворца.
   Мажордом поклонился, в то же самое время скользя критическим взглядом  по
замызганным одеждам Герсена,  затем  чуть  взмахнул  жезлом.  Возникшие  как
из-под земли ливрейные лакеи повели Алюз Ифигению и Герсена во  дворец.  Они
пересекли вытянутый приемный  зал,  вдоль  всей  длины  которого  с  потолка
свешивались хрустальные люстры, а пол был устлан ковром  с  бледно-лиловыми,
красными и светло-салатными узорами. В круглом  вестибюле  они  разлучились,
пройдя  каждый  в  свой  боковой  коридор.  Герсена  завели  в  апартаменты,
состоящие из целого ряда комнат и выходящие  в  огороженный  сад,  в  центре
которого деревья  в  цвету  окружали  фонтан.  После  трудностей  и  невзгод
путешествия такая неожиданная роскошь казалась нереальной.
   Герсен вымылся в бассейне с теплой водой, после чего появился  цирюльник,
чтобы побрить его. Камердинер извлек из гардероба свежую  одежду:  свободные
темно-зеленые  штаны,  зауженные  у  лодыжек,  темно-синюю  рубаху  с  белой
вышивкой, зеленые кожаные чувяки с причудливо изогнутыми  носками,  головной
убор,  очень  напоминающий  островерхий  шутовской  колпак,  который  здесь,
казалось, был весьма существенной частью наряда мужчин.
   На столе в саду его уже дожидались фрукты, пирожные и вина. Герсен  поел,
отведал вина и тут же задумался - с чего бы это Сиону Трамбле расставаться с
таким окружением для участия в операциях  против  пиратов  и  вообще  менять
роскошь столицы на тяготы и опасности, с которыми  сопряжены  многочисленные
военные авантюры, которым он, по словам Алюз Ифигении, счастлив предаваться?
   Герсен покинул отведенные ему  апартаменты  и  стал  бродить  по  дворцу,
повсюду  обнаруживая  обстановку,  ковры,  портьеры  и  обои   изысканнейшей
выделки. Предметы самых различных стилей  доставляются  сюда,  очевидно,  со
всех концов Фамбера.
   В гостиной он застал  барона  Тобальта,  который  поприветствовал  его  с
холодной учтивостью. После некоторого размышления он справился у  Герсена  о
характере мира за пределами Фамбера, "...откуда,  насколько  я  полагаю,  вы
прибыли".
   Герсен не  стал  этого  отрицать.  Рассказал  об  Ойкумене,  о  различных
планетах, входящих в ее состав, и существующих на них порядках,  о  Глуши  и
творящихся в ней безобразиях, о планете Земля, откуда  расселилось  по  всей
Галактике человечество. Заговорил о Фамбере и  о  той  легенде,  которою  он
стал, на что барон ответил, что остальное человечество - не более,  чем  миф
для жителей Фамбера.
   - Наверное, можно не сомневаться в  том,  что  вы  намерены  вернуться  в
привычную для вас среду? - не без грусти в голосе спросил он.
   - Всему свое время, - осторожно ответил Герсен.
   - И тогда вы всем объясните, что Фамбер вовсе никакой не миф?
   - Я еще не задумывался над этим,  -  сказал  Герсен.  -  А  как  вы  сами
настроены? Наверное, предпочитаете изоляцию.
   Тобальт покачал головой.
   - Я очень благодарен судьбе за то, что не мне принимать подобное решение.
До самого сегодняшнего дня только один-единственный человек  утверждал,  что
он побывал в звездных мирах - Кокор Хеккус, однако он повсюду разоблачен как
хормагаунт - человек без души, которому никак нельзя доверять.
   - Вы когда-нибудь встречались с Кокором Хеккусом?
   - Только на поле битвы.
   Герсен воздержался от того, чтобы спросить у барона,  не  замечал  ли  он
сходства между ним и  Падербушем.  Думая  о  Падербуше,  ныне  заточенном  в
подземелье, он испытывал угрызения совести: если  он  не  Кокор  Хеккус,  то
единственным предосудительным поступком с его стороны было только участие  в
контратаке против тадоскоев.
   Герсен дал знак одному из лакеев.
   - Отведите меня в темницу, где содержится узник.
   -  Одну  секундочку,  сэр  Рыцарь,  я  поставлю  в  известность  об  этом
мажордома. Только у него хранятся ключи от темницы.
   Вскоре появился мажордом, задумался над просьбой Герсена, а затем с очень
недовольным видом - так, во  всяком  случае,  показалось  Герсену  -  провел
Герсена к массивной  резной  деревянной  двери,  отпер  ее,  затем  отпер  и
открывшуюся вслед за первой другую дверь, железную, которая вела к  лестнице
с каменными ступенями. Единственный ее  пролет  спускался  далеко  вглубь  и
заканчивался в  подвале,  вымощенном  гранитными  плитами,  свет  в  который
проникал только через узкие щели, каким-то образом сообщавшиеся  с  наружным
миром. Вдоль  одной  из  стен  выстроился  целый  ряд  дверей  со  стальными
решетками, за которыми располагались камеры для заключенных.  Все  они  были
пусты, кроме одной.
   - Вот здесь ваш узник, - произнес  мажордом,  показывая  на  единственную
запертую дверь. - Если вам угодно убить его, то проделайте это,  пожалуйста,
в камере, расположенной вслед за первой - там имеется  все  необходимое  для
этого.
   - Это не входит в мои намерения. Я хотел только удостовериться в том, что
он не испытывает излишних страданий.
   - Здесь вам не Аглабат. Здесь даже речи быть не может ни о чем подобном.
   Герсен подошел к двери и заглянул через решетку. Падербуш, откинувшись  к
спинке стула, удостоил его презрительно насмешливым  взглядом.  Камера  была
сухой  и  хорошо  проветриваемой.  На  столе  виднелись  остатки,  по   всей
вероятности, вполне пристойной пищи.
   - Вы удовлетворены? - спросил мажордом.
   Герсен повернулся к нему и утвердительно кивнул.
   - Неделя-другая, проведенная в размышлениях, нисколько ему  не  повредят.
Проследите за тем, чтобы, кроме меня, он ни с кем не виделся.
   - Как вам угодно.
   Мажордом провел Герсена назад в гостиную, где к этому  времени  к  барону
присоединилась Алюз Ифигения. Присутствовали здесь также и другие придворные
дамы и кавалеры. Алюз Ифигения глядела на Герсена с некоторым удивлением.
   - Вы мне привычны только  в  облике  некоего  космического  странника,  -
сказала она Герсену. - И меня удивило, когда я увидела  вас  как  одного  из
джентльменов Вадруса.
   Герсен ухмыльнулся.
   - Я нисколько не изменился, несмотря на пышный наряд. А вот вы... - Он не
смог найти слова, чтобы выразить то, что ему захотелось сказать.
   - Мне сообщили, что возвращается Сион Трамбле, - поспешила объяснить Алюз
Ифигения. - Он будет среди нас на сегодняшнем вечернем пиршестве.
   Герсен сразу же почувствовал, как снова что-то уходит  из  его  жизни.  И
всеми силами старался подавить в себе подобное ощущение.  Несмотря  на  свой
нынешний наряд никаким джентльменом он не был - ни Вадруса,  ни  какого-либо
иного места во всей Ойкумене. Он был Киртом  Герсеном,  чудом  спасшимся  от
гибели во время резни в Маунт-Плезанте и  обреченным  до  конца  дней  своих
заниматься  только  тем,  что  должно  оставаться  недоступным  взорам  всех
остальных.
   - Так вот что делает вас такой счастливой,  -  беспечно  произнес  он.  -
Близость вашего суженого.
   Девушка покачала головой.
   - Он вряд ли станет моим женихом - вам это известно лучше, чем  кому-либо
другому. Я счастлива потому что... Нет! Не могу назвать себя  счастливой.  Я
запуталась, и теперь  сама  не  знаю,  как  мне  быть!  -  Она  взволнованно
всплеснула руками. - Смотрите! Все это - мое, стоит мне только  захотеть!  Я
могу наслаждаться всеми наивысшими благами Фамбера!
   Однако - хочу ли я этого? И еще не сказал своего последнего  слова  Кокор
Хеккус, который совершенно непредсказуем. Но я почему-то даже и не  думаю  о
нем... может быть, все дело в том, что мне пришлась по душе кочевая жизнь  -
которая раздразнила меня после того, как я повидала достаточно  много  миров
помимо Фамбера?
   Герсену нечем было ей ответить. Она тяжело вздохнула, затем поглядела  на
него из-под полуопущенных век.
   - Но выбора у меня  почти  никакого.  Сейчас  я  здесь,  здесь  и  должна
оставаться. На следующей неделе я вернусь в Драззан - а  вас  уже  здесь  не
будет... Вы ведь покинете Фамбер, разве не так?
   Герсен решил подойти к этому вопросу как можно более трезво.
   - Куда и как я отправлюсь зависит от  того,  каким  образом  мне  удастся
поскорее добраться до космического корабля.
   - А потом?
   - Потом - я снова возьмусь за то, ради чего я сюда прибыл.
   Она тяжело вздохнула.
   - Не очень-то, как мне кажется блестящая  перспектива.  Снова  горы  Скар
Сакау... Снова отвесные скалы и пропасти. Затем Аглабат. Каким  образом  вам
удастся проникнуть сквозь его стены? А если вас поймают...  -  Она  скривила
лицо. - Когда я впервые услышала  о  темницах  под  Аглабатом,  я  не  спала
несколько месяцев. Все боялась уснуть из страха перед подземельями Аглабата.
   В гостиную вошел дворецкий в светло-зеленой ливрее с  подносом  в  руках.
Алюз Ифигения взяла два бокала, один из них протянула Герсену.
   - И если вас убьют или поймают - как я смогу тогда покинуть Фамбер,  если
решусь на это?
   Герсен невесело рассмеялся.
   - Если бы я серьезно задумывался  над  подобными  вопросами,  я  бы  стал
опасаться всего этого. Страх сковал бы  мои  действия,  а  вследствие  этого
резко бы возросла угроза моей поимки или гибели. Если вы  выйдете  замуж  за
Сиона  Трамбле,  то,  как  мне  кажется,  столкнетесь  с  точно  такими   же
трудностями.
   Алюз Ифигения чуть вздернула обнаженные нежные плечи - она была  в  белом
вечернем платье в оборках без рукавов, которым в этом городе отдавали  явное
предпочтение.
   - Он красив,  благороден,  справедлив,  почтителен  -  и,  пожалуй,  даже
слишком хорош для меня. Неожиданно для самой себя я обнаружила, что  у  меня
появились такие мысли и желания, которые раньше были  мне  неведомы.  -  Она
обвела взглядом комнату, на мгновенье прислушалась  к  гулу  голосов,  затем
снова повернулась к Герсену. - Мне трудно выразить словами те  чувства,  что
меня обуревают - но  в  эпоху,  когда  мужчины  и  женщины  почти  мгновенно
пересекают космическое  пространство,  когда  сотни  планет  объединились  в
Ойкумену, когда возможно все, что только доступно человеческому воображению,
эта отдаленная крошечная планета с доведенными до крайности