уже успел, гад, втереть очки директору.
   -  Садитесь,  товарищи,  -  пригласил  Семен  Семеныч.  -  Садитесь   и
рассказывайте.
   Я начал рассказывать, но что-то я здорово волновался, у меня першило  в
горле, и тогда Виктор стал продолжать. Он хорошо говорил - спокойно, точно
и веско. Семен Семеныч по  своему  обыкновению  тихонько  покашливал,  его
сухое лицо, перечеркнутое сплошной  широкой  линией  черных  бровей,  было
невозмутимо, хотя мы говорили просто ужасные вещи.
   - Вот какая история, - негромко проговорил он, когда Виктор умолк. -  И
не стыдно вам, товарищи?
   - Нам? - вскричали мы с Виктором в один голос.
   - Да, вам. Как же вы так легко поверили черт знает во что?
   - Что значит - легко поверили? - Я  вскочил  со  стула.  -  Он  же  сам
признался, что запросил выкуп... И  мы  видели,  в  книге  подчеркнут  вес
золотых монет...
   - Верно, - сказал Жан-Жак. - Я  подчеркнул  это,  когда  перед  полетом
обсуждал с французами сумму выкупа. Она  должна  была  быть  такой,  чтобы
вызвать сенсацию. Ведь основной  интерес  для  нас  представляли  газетные
сообщения.
   - Между прочим, Иван Яковлевич,  -  сказал  директор,  -  вам  придется
позвонить Михальцеву. Он ждет не дождется часа своего торжества.
   -  Торжества  не  будет.  Вы  сами  видите,  Семен  Семеныч,  что   мое
предположение относительно "эффекта присутствия" в значительной мере...
   - Безусловно. Но с другой стороны, прав и Михальцев.  -  Семен  Семеныч
похлопал ладонью по стопке газет.
   Они помолчали немного.
   Никогда еще я не чувствовал себя так погано. Выходит, это был  все-таки
эксперимент, а не... Я чуть было не взвыл, припомнив, с какими чудовищными
обвинениями обрушились мы на Жан-Жака.
   - Разрешите поинтересоваться, - раздался спокойный и очень  официальный
голос Виктора, - на каком основании эксперимент держали в секрете от  нас?
Полагаю, что мы с Калачевым имеем некоторое отношение...
   -  Справедливо,  -  прервал  его  Семен  Семеныч.  -  Признаться,  Иван
Яковлевич, я не совсем понял,  почему  вы  настаивали,  чтобы  Горшенин  и
Калачев остались непосвященными.
   - Что ж, придется ответить откровенно, - сказал Жан-Жак. -  Эмоции  для
нас, ученых, не должны играть решающей роли. Но - ничего  не  поделаешь  -
все мы люди. Так сказать, homo sum. При всем моем уважении к нашим молодым
друзьям, к их, я  сказал  бы,  незаурядным  способностям,  мне  крайне  не
нравилось их поведение. Дело  не  в  том,  что  они  склонялись  к  мнению
Михальцева об "эффекте присутствия" и не считались с моим, это  их  право.
Они слишком горячи, Семен Семеныч, да, горячи и  грубоваты,  и  склонны  к
скоропалительным решениям, особенно это относится  к  Калачеву.  Возможно,
я... не совсем прав... но именно поэтому - с чисто воспитательной целью  -
я решил не брать их в рейс.
   Семен Семеныч покашлял и посмотрел на меня.
   - Однако, - сказал он, - если вы решили наказать их  подобным  образом,
то, сдается мне, и они не остались в долгу.
   - Да уж... - Ироническая улыбка появилась на холеном лице  Жан-Жака.  -
Будьте уверены, они с лихвой отплатили. Не утруждая себя в выборе слов.
   - Но почему вы сами на себя  наговорили?  -  вскричал  я.  -  Пусть  мы
ошиблись, но вы же ничего не отрицали...
   - Опровергать всякие вздорные обвинения - это,  знаете  ли,  мне  ни  к
чему. Да и, признаться, мне стало любопытно: что  будет  дальше?  Я  решил
немного  разыграть  вас.  Конечно,  я  не   ожидал,   что   вы   настолько
взбеленитесь, что захотите высадить... ну и так далее.
   - Это все из-за Леньки! - вырвалось у меня.
   Жан-Жак поморщился:
   - Что еще за уменьшительные клички?
   - Из-за Лени Шадрича, - поправился  я.  -  Он  сказал,  что  "Джоконду"
украли именно в одиннадцатом году, с этого все и началось...
   - Правильная догадка, - сказал Семен Семеныч. - Французы  рекомендовали
эту дату, чтобы гарантировать газетную сенсацию.
   Жан-Жак посмотрел на Леню, который внимательно приглядывался  к  книгам
на директорском столе, и сказал:
   - Товарищ Шадрич хотя и был вовлечен в возмутительную слежку  за  мной,
оказался наиболее  благоразумным  из  них.  Он  вел  себя  спокойно  и  не
поддержал сумасбродных заявлений. Он  внес  весьма  ценное  предложение  -
посетить Самофракию и устранить из  времени  разрушение  статуи.  Наконец,
когда мы выгружали статую, он вышел по моей просьбе из Лувра за  газетами.
Без этого эксперимент не дал бы полного  результата  по  вине  Калачева  и
Горшенина, которые не выпустили меня  из  машины.  Весьма  прискорбно,  но
должен  признать,  Семен  Семеныч,  что  сотрудники   палеосектора   более
дисциплинированны, чем мои, хотя я трачу массу  реального  времени  на  их
воспитание.
   Во как! "Массу реального времени..."
   Но делать нечего, надо было просить извинения.
   -  Прошу  извинить  меня,  Иван  Яковлевич,  -  сказал  Виктор.  -   Но
одновременно требую большего доверия.
   Я присоединился к нему.
   - Ладно, забудем, - великодушно сказал Жан-Жак. - Однако не лишне будет
напомнить  о  правилах  поведения.  Начну  с  того,  что  собаки   научных
сотрудников не должны проникать в экспериментальную...
   - Иван Яковлевич, - прервал его директор, - я думаю, вы  проведете  эту
беседу с товарищами попозже. А теперь прошу учесть следующее.  Эксперимент
до окончательных выводов должен  остаться  в  тайне.  К  вашему  сведению,
молодые люди: всю эту неделю Лувр был закрыт и, кроме сотрудников Дюбуа  и
Жаклена, никто во Франции не знает, что Ника неделю  отсутствовала  и  что
сегодня  она  появилась  с  головой  и  руками.  К  этому  чуду  надо  еще
подготовить общественное мнение. А пока  они  будут  поддерживать  версию,
будто Нику реставрировали.
   - Мы учтем, - сказал Виктор. - Но покажите нам газеты.
   Семен Семеныч опять похлопал рукой по стопке французских газет.
   - Показывать, собственно, нечего. В газетах ни единого слова о  пропаже
Ники. Они ничем не отличаются от тех газет за те же числа, что хранятся  в
архиве.
   - Ну, так я и думал,  -  сказал  Виктор.  -  Активного  воздействия  на
прошлое быть не может.
   - Не стоит так категорично, Виктор, - заметил Жан-Жак.  -  Мы  все-таки
вошли в прямое соприкосновение с материальными объектами.
   - Да, конечно. Но "эффект присутствия" длится только в  течение  самого
присутствия. Он не оставляет следа, не распространяется на будущее.
   - Вы хотите сказать, что мы пронеслись в прошлом как призраки?
   - Не совсем так. - Глаза у Виктора  стали  какие-то  отрешенные.  -  Не
совсем так...
   - Позвольте, - наскакивал на него Жан-Жак. - Мы видели своими  глазами,
как Ника встала на свой пьедестал  в  одиннадцатом  году  -  с  головой  и
руками.
   - Голова и руки появились у нее несколько часов назад.
   Жан-Жак был  озадачен  да  и  я  тоже.  Семен  Семеныч,  покашливая,  с
интересом смотрел  на  Виктора.  А  Леня  уже  успел  углубиться  в  книгу
"Парижский Лувр", взятую с директорского стола,  по-моему,  он  ничего  не
слышал.
   - Не станете же вы утверждать, Виктор, что мы привезли Нику в наш  год,
а не в одиннадцатый, - сказал Жан-Жак.
   - А я и не утверждаю. Я имею в виду  расслоение  времени...  Словом,  у
меня нет уверенности, что мы  побывали  в  том  самом  одиннадцатом  году,
который был на самом деле.
   - Вы допускаете два параллельных течения  времени?  Однако!  -  Жан-Жак
покрутил головой.
   - Не знаю, - сказал Виктор. - Дело в том,  что  путешествие  в  прошлое
противоречит принципу причинности...
   - Так что же получается! - закричал я. - Выходит, нашего путешествия но
было?
   - Об этом-то я и думаю, - сказал Виктор.



    Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов.
    Формула невозможного

   -----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Знание - сила", 1963, N 1.
   -----------------------------------------------------------------------


ЗЛОПОЛУЧНАЯ ПРОГУЛКА

   В нежно-зеленом небе пылало чужое красноватое  солнце,  недвижно  стоял
лес, на горизонте громоздились зубчатые рыжие  холмы.  Велик  был  соблазн
заняться исследованием этой планеты. Здесь хорошо  дышалось.  Здесь  легко
ходилось:  планета  была  поменьше  Земли.  Но  "Юрий  Гагарин"   требовал
серьезного ремонта, а экипаж его состоял всего из шести человек, и Прошин,
командир, не счел возможным высылать разведку.
   На исходе вторых суток (сутки здесь составляли семнадцать  с  четвертью
земных часов) из  фиолетовых  зарослей  высунулась  отвратительная  жующая
морда на длинной чешуйчатой шее.
   - Привет, - негромко  сказал  кибернетист  Новиков,  первым  заметивший
гостя. - Посмотрите, ребята, на этого красавца.
   Биофизик Резницкий кинулся за фотоаппаратом, но "красавец", видимо,  не
искал популярности. Продолжая жевать, он попятился  и  исчез  в  зарослях.
Послышался треск ломаемых деревьев, потом все стихло.
   - Командир, - взмолился Новиков, - не будьте  жестокосердны,  разрешите
прогуляться по планете.
   - У нас другая задача, - сказал Прошин. - Нам нужно спешить.
   Резницкий кивнул, подтверждая слова командира. Затем он произнес ломким
голосом, похожим на голос обиженного ребенка:
   - Трехчасовую вылазку, полагаю, можно бы сделать.
   Прошин вопросительно  взглянул  на  бортинженера,  тот  коротко  махнул
рукой; пусть, мол, идут, управимся.
   - Хорошо, - сказал Прошин. - Отправляйтесь,  Сергей  Сергеевич,  и  вы,
Алексей. Ровно через три часа прошу быть на месте. До наступления темноты.
   Так вот и получилось,  что  Резницкий  и  Новиков  отправились  в  свой
злополучный поход.
   Вездеход, покачиваясь на неровностях почвы, описал большую  дугу  вдоль
лесной опушки и вышел к  рыжим  холмам,  затем  углубился  в  лес.  Дважды
Новиков останавливал машину, и  Резницкий  брал  пробы  грунта  и  образцы
растительности. Лес поредел, расступился, открылась поляна.
   Разведчики откинули люк и собрались  было  вылезти  наружу,  как  вдруг
услышали тяжелый топот и треск. На поляну, ломая заросли, выбегало зверье,
словно сошедшее со страниц учебника  палеонтологии.  В  смотровых  стеклах
замелькали чешуйчатые бока, пилообразные хребты и длинные шеи со страшными
мордами. Целое стадо ящеров, волоча тяжелые хвосты, торопливо прошло  мимо
вездехода, - и тут появились теннисные ракетки.
   Их было несколько  штук.  Они  были  ростом  метра  в  три,  но  формой
напоминали  именно  теннисные  ракетки.  Подняв  над  черными   массивными
рукоятями решетчатые лопасти, они летели, почти задевая траву.
   Новиков коротко свистнул, переглянулся с Резницким. Затем он  захлопнул
люк и включил двигатель. ИПДП инструкция по поведению на  других  планетах
предписывала в случае встречи  с  неизвестными  беспилотными  устройствами
немедленно  выйти  из  зоны  возможного  столкновения   и   удалиться   на
расстояние, соответствующее скорости и направлению упомянутых  беспилотных
устройств.
   Вездеход помчался назад, но на втором десятке метров резко остановился.
Разведчиков  тряхнуло,  заскрипели  предохранительные   ремни,   благодаря
которым  они  избежали  удара  о  пульт  управления.  Двигатель  продолжал
работать, гусеницы рвали почву,  но  вездеход  стоял,  словно  упершись  в
невидимую стену. В смотровых стеклах мелькнули две-три ракетки.
   - Вот я вас! - зло сказал Новиков и повернул машину влево.
   Но и влево путь был закрыт. И вправо тоже.  Лишь  в  одном  направлении
вездеход мог двигаться свободно в ту сторону, куда шли ящеры.
   Новиков остановил машину. И тотчас страшная сила прижала разведчиков  к
сиденьям. Тело налилось такой тяжестью, будто кровь превратилась в  ртуть.
Космонавтам не впервой было  испытывать  подобные  перегрузки,  но  меньше
всего они ожидали столкнуться с ними здесь.
   - Двенадцать "же", - прохрипел Новиков.
   Он потянулся к рычагу и, мыча от пронзительной боли в  костях,  включил
сцепление. Вездеход двинулся, ощущение тяжести исчезло. Но  оно  возникало
каждый раз, как разведчики пробовали изменить курс. Тяжесть  гнала  машину
вперед и вперед, в одном направлении, вслед за зверями.
   - Влипли, - сказал Новиков. - Гравитационная ловушка.
   ИПДП позволяет применять оружие  только  в  случае  прямого  нападения.
Прямого нападения нет. Будем выжидать.
   Всю ночь вездеход шел, освещая фарами чешуйчатые туловища зверей. Долго
тянулось слева, отсвечивая розовым, не то озеро, не то стеклянная равнина,
потом  местность  стала  холмистой.  Ящеры,  видно,  устали,  они  плелись
еле-еле, и вездеход шел на малой скорости в  середине  стада,  и  свернуть
по-прежнему мешала невидимая стена.
   Утро наступило сразу, без рассветных сумерек. Впереди  в  рыжем  склоне
холма зияло полукруглое отверстие, и в это  отверстие  начали  втягиваться
звери.
   Новиков взглянул воспаленными глазами на Резницкого.
   - Хватит. Надо вылезать из машины. Я в этот чертов туннель не поеду.
   - Да, пожалуй, - отозвался Резницкий.
   Он перекинул через плечо ремешок кинокамеры и взял  футляр  с  бортовым
журналом. Новиков взвалил на спину портативную рацию и выключил двигатель.
Затем, преодолевая  навалившуюся  тяжесть,  затянул  тормоза  и  вылез  из
машины. За ним выполз  Резницкий.  Перегрузка  сразу  исчезла.  Разведчики
смотрели, как несколько роботов повисло вокруг вездехода.
   Новиков криво усмехнулся:
   - Стараются сдвинуть - да не выходит... Дайте-ка кинокамеру.
   Прилетела  целая  стая  роботов.   Они   окружили   машину,   выпустили
крючковатые манипуляторы. Зарываясь  заторможенными  гусеницами  в  землю,
подымая клубы пыли, вездеход сдвинулся с места и медленно скрылся в черной
дыре туннеля, уже поглотившей зверей.
   На разведчиков роботы не обратили ни малейшего внимания.



СЕРЫЕ СУЩЕСТВА

   Новиков поставил рацию на мягкую фиолетовую траву и связался  с  "Юрием
Гагариным".  Слышимость  была  скверная.  Новиков  охрип,  пока  прокричал
Прошину  о  случившемся,  каждую  фразу  приходилось   повторять.   Прошин
запеленговал место, где находились разведчики, и обещал через час вылететь
за ними на вертолете.
   Новиков повеселел.
   - Сергей Сергеевич, - сказал он, - я  проголодался.  Нет  ли  у  вас  в
кармане баклажанной икры?
   Они подкрепились шоколадной пастой и  решили  немного  прогуляться,  не
отходя, впрочем, далеко от того места, которое запеленговал Прошин.
   Вдруг они разом остановились.  Знакомое  ощущение  тяжести  навалилось,
пригнуло их к земле. С трудом передвигая ноги, они сделали  еще  несколько
шагов перегрузка стала нестерпимой. Разведчики отступили. Они пошли  вдоль
невидимой преграды, нащупывая ее вытянутыми руками.
   - Гравитационная стена, - сказал Новиков. -  Кто-то  определенно  хочет
познакомиться с нами... Интересно, высока ли она?
   Он подобрал камень и швырнул его вверх,  в  сторону  преграды.  Сначала
камень летел по привычной для глаза баллистической кривой, потом отскочил,
будто встретившись с твердым  препятствием.  Разведчики  принялись  метать
камни. Вскоре они поняли, что гравитационная стена была не вертикальной, а
искривлялась внутрь.
   - Привет,  -  сказал  Новиков,  шумно  отдуваясь.  -  Мы  под  сплошным
колпаком.
   - Вызывайте Прошина, - сказал Резницкий. - Лететь сюда нельзя. Вертолет
не пройдет сквозь купол.
   Прошин встревожился, выслушав сообщение разведчиков.
   - Ищите проход! - закричал он. - Не теряйте времени, идите  вдоль  этой
дурацкой стены и ищите проход. Слышите, Алексей? Будьте осторожны!  Будьте
осторожны! Связывайтесь со мной каждый час! Вы слышите?
   И разведчики пошли вдоль невидимой стены. Новиков остановился,  схватил
Резницкого за руку.
   - Ущипните меня, Сергей Сергеич... Я брежу...
   Резницкий посмотрел в направлении взгляда Новикова. Справа,  в  глубине
рощи, что-то мелькало. Было похоже,  что  крутится  огромное  вертикальное
колесо, вроде тех, что издавна ставят на Земле в местах массовых гуляний.
   Разведчики переглянулись и быстро направились в глубь рощи.
   - Там люди сидят, - сдавленным шепотом сказал Новиков. - Как  у  нас  в
парках... Бред какой-то...
   Они вышли на  большую  поляну  и  остановились,  пораженные.  Крутилось
аттракционное колесо с подвесными креслами, в креслах сидели  бледно-серые
существа, похожие на людей... И в то же  время  непохожие.  Вокруг  колеса
бродили и лежали на траве такие же существа - видно, ждали своей  очереди.
Они не носили одежды.  У  них  были  непропорционально  маленькие  головы,
длинная шея переходила в туловище,  лишенное  плеч,  расширяющееся  книзу,
руки-коротышки едва доходили до живота, а ноги  были  толстые,  массивные,
как тумбы. Чем-то эти существа напоминали кенгуру.
   Они молчали. Ни выкрика, ни  смеха,  ни  обрывка  разговора.  В  полной
тишине существа крутились на  колесе,  то  взмывая  на  пятидесятиметровую
высоту, то проносясь  над  густой  травой,  а  другие  молча  ждали  своей
очереди.
   Так вот они, разумные существа чужого мира!
   Воодушевление победило естественную осторожность. Разведчики кинулись к
хозяевам планеты.
   - Дорогие товарищи! - закричал Новиков,  сияя  от  счастья.  -  Дорогие
друзья! Вы не понимаете нашего языка, но это ничего! Мы обязательно поймем
друг друга...
   Братья по разуму вели себя странно.  Они  не  обратили  на  разведчиков
никакого внимания. Кое-кто из них, правда, оглянулся на голос, но тут  же,
скользнув взглядом,  отвернулся.  Улыбки  погасли  на  лицах  разведчиков.
Новиков встал на пути одного существа,  которое  брело  вокруг  колеса,  и
знаками показал, что  хотел  бы  с  ним  поговорить.  Существо  равнодушно
взглянуло ускользающими узкими глазами  и  медленно  свернуло  в  сторону.
Оторопь взяла  Новикова:  таким  холодным  взглядом  могла  бы  посмотреть
лягушка.
   - Не  забывайте  ИПДП,  -  проворчал  Резницкий,  -  держитесь  от  них
подальше.
   И  тут  же  присел  возле  существа,  лежащего  в  траве,  и   принялся
внимательно его разглядывать.
   - Алеша, - позвал он негромко. -  Очень  интересно:  у  них  на  черепе
третий глаз.
   - Что-то они мне не особенно нравятся, эти здешние, - сказал Новиков. -
Непохоже, что они управляют роботами. Может, наоборот?
   - Ну, бросьте.
   Между тем колесо крутилось все  быстрее.  Кресла  с  серыми  существами
взмывали к небу и падали вниз, и снова взмывали.
   - А кожа у него мелкочешуйчатая, - сообщил Резницкий. - Пальцы на руках
очень слабо развиты... Интересно было бы взглянуть на зубы...
   - Только не кладите ему палец в рот, - рассеянно сказал Новиков,  глядя
на колесо. - Ничего себе раскрутили. Тихие, а любят острые ощущения... Ох!
- вырвалось у него.
   Серое тело вылетело из  подвесного  кресла.  Подброшенное  центробежной
силой, оно взвилось в зеленое небо,  перекувырнулось  и  с  глухим  стуком
упало на землю.
   - Остановите колесо! - заорал Новиков и бросился к упавшему телу.
   Резницкий побежал за ним. Помощи никакой не требовалось: серое существо
разбилось  насмерть.  Обитатели  рощи   не   спеша   сходились   к   месту
происшествия, молча смотрели на труп сородича, молча брели дальше на своих
тумбообразных ногах.
   Вдруг, откуда ни возьмись, появилась теннисная ракетка.  Она  выпустила
манипуляторы, подхватила труп и умчалась куда-то,  скользя  над  травой  и
ловко огибая деревья.
   А колесо все крутилось, правда, уже медленнее.
   - Ф-фу! - выдохнул Новиков, обращая к Резницкому расстроенное  лицо.  -
Духотища какая... он отер пот со лба и шеи. - Что скажете, Сергей Сергеич?
   - Пойдемте-ка, Алеша, к стене. Надо искать проход.
   - Пойдемте...
   Их внимание привлекли небольшие усеченные пирамидки, стоявшие тут и там
на поляне. Они были из черного стекла, и на  каждой  был  желтый  круг,  а
внутри круга черный квадратик.
   Подавленные, молчаливые, разведчики вернулись к невидимой стене и пошли
вдоль нее. Среди деревьев то и дело мелькали серые тела  обитателей  рощи,
но разведчикам уже расхотелось устанавливать с ними контакт.
   - Сдается мне