о надоевшего  слова,  о  котором  ему
прожужжали все уши, природа. Только  тут,  в  лесу,  мозг  его  словно  бы
незаметно затихал, не вызывая ни тревоги, ни недоумения.
   Ровно в половине восьмого Несси переступал  порог  своего  кабинета.  В
сущности, эта небольшая комната была его единственной под  небом  законной
территорией. Только здесь он становился настоящим хозяином  своих  мыслей.
Только тут полностью осуществлял себя. Или по крайней мере,  то,  что,  он
знал, таится в нем, - разум с его жадностью, его  ненасытностью.  Сознание
полноты  жизни  заменяло  ему  то,  что   у   обычных   людей   называется
удовлетворением или радостью. Даже  деревья  видят  солнце.  Даже  муравьи
прекрасно чувствуют земное тяготение. А  Несси?  Таилось  ли  в  нем  хоть
зернышко земного счастья? И где? Вне стен этого кабинета для него не  было
ничего настоящего.
   В свои тринадцать лет Несси уже неплохо знал людей. Не понимал  их,  но
знал. Он изучил специальные труды о поведении человека, попытался  постичь
его с помощью художественной литературы. И ни разу не пожалел,  что  лишен
того душевного содержания, которым  обладают  обычные  люди.  Если  верить
Фрейду, оно омерзительно, если Достоевскому - ужаснее  бездны.  А  по  его
собственным наблюдениям - нечто хилое, недоразвитое, неосознанное. Нет, он
не хотел быть, как другие, не хотел разделять с ними их безысходность,  их
слабость, их жизнь, раздираемую страстями и страданиями.
   Сам он никогда не задумывался о своей  судьбе,  о  своем  существовании
среди других людей. Он знал лишь, что его жизнь пройдет безмятежно. В  его
тихом существовании не будет ни криков, ни слез, ни  безнадежного  пьяного
шатания по темным улицам. Несси не задумывался даже о своем пути в  науке,
о своих открытиях и успехах. Не интересовался ни своим будущим, ни будущим
человечества. Он  знал,  что  жизнь  свою  проведет  спокойно  и  мирно  и
когда-нибудь умрет. Это было все.



3

   Однако жизнь Несси все-таки изменилась, изменилась  внезапно  и  резко,
без всяких видимых причин и оснований. Так оно обычно и бывает у людей, да
и  в  природе  -  землетрясения,  ураганы,   катастрофические   наводнения
случаются вслед за особенно тихими,  безоблачными  днями.  В  то  утро  он
проснулся как всегда, ровно в пять часов, словно  заводная  кукла,  открыл
свои ясные глаза, по привычке выглянул в окно. Все  как  обычно  -  летнее
утро, еле брезжущее снаружи, плотное и  прохладное  в  комнате.  Он  легко
вскочил, распахнул окна. В тени  высоких  зданий  улица  казалась  темной,
несмотря на совсем уже светлое небо. Светлое, зеленоватое,  шелковистое  -
эти подробности его не интересовали.  Но  Несси  не  любил  слишком  ярких
солнечных дней, жарких  послеполуденных  часов,  душных  вечеров.  А  день
обещал быть именно таким.
   И  вдруг  эти  мгновения  покоя  нарушило  смутное  ощущение  какого-то
дальнего движения.  Он  взглянул  на  окна  напротив,  все  еще  темные  в
предутреннем сумраке. В одном из них вроде бы мелькнула какая-то  тень.  В
той комнате, он знал, жила старушка, черненькая и юркая, как мышь,  целыми
днями неутомимо сновавшая по квартире. Старушка подошла к  окну  и  вдруг,
словно в сказке, превратилась в девушку. Несси  улыбнулся,  даже  ему  эта
внезапная метаморфоза была приятна. Девушка была в светлой  пижамке,  сама
тоже светлая, волосы - словно горящая свеча. Постояла и вдруг  вскинула  к
небу  руки,  как  будто  собралась  взлететь.  Да  нет,  это  она   просто
потянулась, может, даже  слегка  зевнула  при  этом  -  с  тем  внутренним
удовольствием, с каким, проснувшись, потягиваются и люди, и кошки, и  львы
в пустыне, что в общем доказывало, что все они, как ни крути, произошли из
одной первичной  клетки.  При  движении  пижамка  распахнулась,  и  он  на
мгновение увидел девичью грудь, пышную,  необычайно  красивую  в  утреннем
свете.
   Несси почувствовал, как в нем вспыхнул и тут же угас  какой-то  огонек,
матово-голубой и всепроникающий,  как  рентгеновский  луч.  Там,  у  окна,
девушка еще не успела опустить руки, а огонек  уже  погас,  оставив  после
себя мгновенное и необъяснимое  ощущение  пустоты.  Собственно  говоря,  с
этого все и началось.
   Несси никогда не всматривался в себя,  никогда  не  анализировал  своих
поступков. Все происходившее с ним неумолимо вытекало либо из разума, либо
из  необходимости.  В  его  поведении  не   было   ничего   необычного   и
необъяснимого. В гранитной глыбе  его  логики  -  ни  одной  трещины.  Но,
возвращаясь домой из парка, он почему-то вспомнил этот вроде бы ничего  не
значащий случай. То, что мелькнуло перед ним сегодня утром, он  видел  так
часто,  что  вообще  не  обращал  на  это  внимания  -   разве   что   при
непосредственном соприкосновении. Для него это была просто  вещь,  хоть  и
специального назначения, но все же  вещь,  не  обладающая  даже  ценностью
многих других вещей на свете. Несси никогда не засматривался на фотографии
голых женщин, как другие парни. Это не вызывало у него никаких эмоций.
   Ровно в половине восьмого Несси, как и всегда,  уже  сидел  у  себя  за
столом. Знакомая обстановка сразу же  вернула  ему  уверенность,  рассеяла
непривычные мысли. Теперь  ум  его  был  полностью  свободен,  можно  было
приниматься за работу. Он чуть не фыркнул от нетерпения, словно измученная
жаждой лошадь, перед которой поставили ведро воды.
   Несси достал из стола папку в зеленой блестящей обложке, и внешний  мир
перестал для  него  существовать.  Чем  занимался  Несси?  Всем,  что  ему
поручали. Ни одна задача не казалась ему  второстепенной  или  не  стоящей
внимания. Как старинные серебряные щипцы, он с легкостью раскалывал  любой
орех, безошибочно отделяя от скорлупы крепкие  целехонькие  ядра.  Его  не
останавливали самые запутанные  формулы,  самые  головоломные  вычисления.
Иногда просто  так,  шутки  ради,  ему  подсовывали  какую-нибудь  сложную
математическую проблему, над которой бились десятилетиями ученые, и  Несси
решал ее не задумываясь, не пролив ни капли пота.  Только  Риман  заставил
его посидеть несколько месяцев, но и его геометрию он одолел, словно  реку
- не плавая, а лишь осторожно ступая по  дну.  Собственно  говоря,  в  его
жизни, пожалуй, не было более серьезного испытания.
   Однако в то утро ему предстояло  заняться  материей,  которая  Несси  в
принципе была не слишком по вкусу, -  теорией  вероятностей.  Это  немного
охладило его порыв, но он упрямо продолжал работать.  И  все  же  часам  к
одиннадцати  поднял  голову,  охваченный   непривычным   чувством   легкой
усталости и какого-то непонятного внутреннего  сопротивления,  которое  он
даже не мог заставить себя осознать. Внезапно вспомнилась девушка у  окна.
Несси тут же прогнал этот образ. Наверное,  так  поступал  и  Лобачевский,
выводя свои формулы.
   Киты. Звенящая вода. Белая ледяная глыба. Почему он  так  и  не  увидел
себя самого на ее гладкой поверхности? Странная и  неожиданная  мысль,  от
которой перехватило дыхание.
   Зазвонил телефон. Несси удивленно взглянул на него - звонили ему  очень
редко. Несси не замечал этого, но люди, словно сговорившись, избегали  его
- не от неприязни, а просто от неловкости. Кто его знает, как себя вести с
этим  странным  человеком,  ни  мальчиком,  ни  мужчиной,  которому   даже
порядочного  анекдота  не  расскажешь,  не  рискуя  встретить  недоуменный
взгляд. По служебному телефону  ему  звонил  лишь  Кирилл  да  иногда  его
непосредственный начальник.
   Недоумевая, Несси снял трубку. Конечно, лучше бы это был Кирилл, сейчас
такая мысль показалась ему даже приятной.
   - Ты, Несси?
   Низкий женский голос, нервный, с еле заметной хрипотцой где-то в  самой
глубине горла - след никотина. Никогда еще она не звонила ему в  институт,
обычно Несси договаривался с ней вечером из дома.
   - Я, Фанни, - ответил он сдержанно.
   - Как, мальчик, не проголодался?
   Что за неприятная привычка называть его  "мальчик",  даже  иногда  "мой
мальчик". Это сюсюканье в его лексикон не входило.
   - А в чем дело?
   - Просто так. Хочу пригласить тебя пообедать.
   До сих пор они никогда не обедали вместе.
   - Но я на работе, - ответил Несси.
   - Один ты, что ли, работаешь? Я тоже работаю, но сейчас хочу  пообедать
с тобой.
   - Видишь ли, Фанни...
   - Не виляй, пожалуйста. Отвечай прямо - да или нет.
   Несси уже готов был решительно ответить: "Конечно, нет",  но  произошло
невероятное. Открыв рот, он вдруг сказал:
   - Ладно, раз ты настаиваешь.
   Он и сам не мог поверить,  что  сказал  такое.  На  том  конце  провода
послышался низкий смех - может, чуть насмешливый, но в общем довольный.
   - Значит, есть все-таки в твоей коробке что-то человеческое!
   - В какой коробке?
   -  В  черепной,  конечно.  Жди  меня  в  половине  двенадцатого   перед
академией. И не бойся, я увезу тебя так, что никто не заметит.
   - Чего мне бояться? - недовольно отозвался Несси. - Никто меня  в  узде
не держит, я сам хозяин своей работы.
   - Браво! - воскликнула она радостно. - А что такое узда, ты знаешь?
   - Конечно. Это вид руля, с помощью которого управляют лошадьми,  людьми
и некоторыми другими видами животных.
   - Несси! Ты меня поражаешь! У тебя сегодня прорезалось чувство юмора! -
Фанни совсем развеселилась. - Это предвещает нам с тобой чудесный денек.
   Несси положил трубку и бесцельно  зашагал  по  комнате.  Он  был  почти
смущен - кто это говорил его голосом? Из какой странной, неведомой каморки
выскочило  это  желание?  Или  просто  ему   сегодня   не   работалось   с
вероятностями, неопределенностями, неуверенностями?
   В этот час  улицы  кишели  людьми  и  машинами.  Несси  стоял  на  краю
тротуара, на берегу железного потока, который с порожним грохотом  катился
мимо него. Он не видел его, даже не  чувствовал.  Просто  стоял  с  пустой
головой и ждал, пока появится желтого цвета "вольво". С Фанни Беловеждовой
Несси был знаком около двух месяцев -  невероятно  большой  срок  для  его
связей.  Но  и  Фанни,  бесспорно,  превосходила   всех   этих   маленьких
мастодонтов, топавших по паркету его дома. Прежде всего, она была  гораздо
старше - лет  тридцати  пяти.  Нельзя  сказать,  что  очень  уж  красивая.
Небольшая головка, слегка впалые щеки, вздернутый нос,  острый,  как  клюв
дрозда. Но зато все говорили, что ни у кого в городе нет такой красивой  и
изящной фигуры. Как мы знаем, в этом отношении  Несси  был  не  бог  знает
каким эстетом и тощие дамы такого типа ему  не  слишком  нравились.  Фанни
была художницей, работала главным  модельером  в  экспортном  объединении,
имела "вольво". Но Несси не страдал и тщеславием. В Фанни его прежде всего
привлекал ум, самый острый из всех, какие он встречал в жизни. Фанни  была
единственной  женщиной,  с  которой   Несси   разговаривал   с   ощущением
внутреннего удовлетворения. Ему нравилось следить  за  странным  бегом  ее
мыслей, которые так легко и виртуозно перескакивали с темы  на  тему.  Это
его не  раздражало,  скорей  увлекало.  Да  он  другого  и  не  ожидал  от
художника-модельера, интересующегося прежде всего линией и формами.
   Фанни подъехала через несколько минут, как всегда эффектная - в  желтой
машине, в желтых до локтей  перчатках.  Даже  губная  помада  была  у  нее
какого-то  сомнительного  желтоватого  оттенка.  Резко   затормозив,   она
распахнула  дверцу  и  почему-то  шепотом  сказала:  "Садись".  Глаза   ее
смеялись, хотя лицо продолжало оставаться серьезным. Длинные искусственные
ресницы придавали ей  слегка  напряженное  выражение,  как  у  сидящей  на
горшочке маленькой девочки. Несси сел  рядом  с  ней,  вытянув,  насколько
возможно, свои длинные ноги. Фанни рванула с места, словно  участвовала  в
гонках, обогнала несколько машин и первой остановилась у  светофора  перед
Военным клубом. Лишь теперь  Несси  с  интересом  взглянул  на  ее  птичий
профиль.
   - Уже успела выпить?
   - А как же! - невозмутимо  отозвалась  Фанни.  Иначе  я  бы  пригласила
кого-нибудь другого.
   Не дождавшись зеленого света, она свернула налево и  яростно  помчалась
прямо на нескольких задержавшихся на "зебре" пешеходов. Но Несси  даже  не
дрогнул, он хорошо знал ее стиль  вождения.  Машина  с  ревом  неслась  по
улице, глаза Фанни так и горели от возбуждения.
   - Куда ж это мы?
   - К Золотым мостам.
   - Вот спасибо, - сдержанно ответил он. - Давненько  я  не  едал  свиных
отбивных.
   Почему она так любила таскать его в  глухие  пригородные  ресторанчики?
Нарочно, чтоб не показываться с ним на людях? Или просто  чтоб  произвести
на него впечатление своим шоферским мастерством? И то и  другое  было  ему
безразлично, он и  не  думал  протестовать.  Всю  дорогу  Фанни  оживленно
болтала  -  о  знакомых,  о  фильмах,  которые  она  видела  на   закрытых
просмотрах.  Несси  слушал  ее  рассеянно,  все  еще  слегка  смущенный  и
недовольный  собой.  Фанни  рассказывала  о  каком-то  франко-американском
фильме -  как  ему  показалось,  бессмысленном  и  отвратительном,  полном
извращений. Под конец Брандо задушил свою партнершу собственными руками  -
"просто так, ни за что", заключила она с каким-то скрытым удовлетворением.
Несси, немного помолчав, спросил:
   - Где это ты успела набраться с утра пораньше?
   - На пресс-конференции, -  ответила  она  и  двинула  машину  прямо  на
сидевшую у тротуара злую желтую кошку. - Мои модели  имели  фантастический
успех.
   Кошке удалось спастись, но  переднее  крыло  со  звоном  ударилось  обо
что-то и погнулось.
   - Ты правда находишь, что я сегодня  возбуждена?  -  спросила  Фанни  с
надеждой.
   - Во всяком случае, так ты выглядишь, - ответил Несси спокойно. -  Чуть
не свалила мусорный бак.
   - А зачем она за ним спряталась? - мстительно сказала  Фанни.  -  Нашла
место!
   Обернувшись, она окинула его  искрящимся  взглядом.  Только  тут  Несси
заметил, что на одном глазу у  нее  чуть-чуть  отклеились  ресницы.  Да  и
губная помада не совсем в порядке. "Похоже,  кто-то  потискал  ее  сегодня
где-нибудь в раздевалке", - подумал он равнодушно.
   - Знаешь, Несси, мы вот уверены, что создаем кино и вообще искусство, -
неожиданно серьезно заговорила  Фанни.  -  Все  это  самообман.  Искусство
должно быть как удар хлыста -  по  чувствам,  по  воображению.  Иначе  это
никакое не искусство.
   - Искусство - вообще дело пустое, - ответил Несси спокойно.
   Фанни  скривила  тонкие  красивые  губы.  Вероятно,  хотела  изобразить
ироническую усмешку. Но ничего не получилось. Сегодня она явно не  владела
своим лицом. Должно быть, утром дело не ограничилось одной-двумя рюмками.
   - До чего же ты скучный. Несси! - заявила она  внезапно.  -  Просто  до
смерти скучный!
   - Тогда зачем ты пригласила именно меня? - пренебрежительно спросил он.
   - Ты действуешь на мое воображение.
   - Чем это?
   Она засмеялась чуть нервно, легкая дрожь пробежала по ее лицу.
   - Очень просто, ты не такси обычный, не такой нормальный, как  все.  Ты
просто  нескладный  тринадцатилетний  мальчишка.  Конечно  же,  это   меня
возбуждает!
   Несси на секунду задумался - не обидеться ли? Нет, какой смысл, на  что
тут обижаться?  К  тому  же  сейчас  Фанни  подвыпила  и,  вероятно,  была
абсолютно  искренна.  Он  не  допускал  до  себя  людей,  которые  лгут  и
притворяются.
   - До чего же ты испорченная, - сказал он наконец.
   - Ты прав, - ответила она. - Может, возьмешь плеть. Несси?
   - Нет, - сказал Несси. - С какой стати?
   - Потому что ты тоже в ней  нуждаешься!  Оба  мы  с  тобой  несчастные,
неужели не понимаешь? Ни у тебя, ни у меня  нет  никаких  чувств.  Свои  я
погубила, а у тебя их вообще нет и никогда не будет.
   И, словно сама испугавшись своих слов, замолчала и больше не  проронила
ни звука до самого ресторана.  Она  заметно  помрачнела,  даже  побледнела
слегка под густым слоем тонового крема. Руки ее  судорожно  сжимали  руль,
словно пытались задушить кого-то. Этот Брандо, этот  опухший  от  пьянства
несчастливец, может, именно из-за него она  напилась  сегодня?  Добавит  в
ресторане, думал Несси, а потом нас того и гляди подберут с  проломленными
головами. Но это его не пугало: Несси вообще не знал, что такое страх.
   Вскоре они уже были на месте,  Фанни  оставила  машину  в  редкой  тени
деревьев. Стояли тут и другие машины -  с  блестящими,  нагретыми  солнцем
спинами. Было очень тихо и прохладно - здесь, наверху, этот обеденный  час
скорее напоминал раннее летнее утро. Под деревянным мостиком  о  громадные
гладкие валуны билась вода, невидимкой журчала под ними. Не  оборачиваясь,
не удостоив взглядом застывшие в вечной  живой  неподвижности  сосны,  они
молча вошли в ресторан. Внутри тоже было прохладно, но непроветрено, пахло
окурками и застывшим жиром, уныло жужжали большие  ленивые  мухи.  Так  же
лениво слонялись меж столиков  плохо  умытые,  плохо  выбритые  официанты,
говорили они шепотом и удалялись с таким видом, словно больше  никогда  не
вернутся.  Фанни  нашла  уединенный  столик,  подозвала  официанта,  затем
метрдотеля, заставила сменить скатерть, пепельницу, переставить вазочку  с
искусственным цветком. Последним явился повар,  потный  и  кислый,  мрачно
выслушал  Фанни,  но  удалился  с  явным  почтением.  Фанни  вздохнула   и
откинулась на спинку стула - похоже, она совсем протрезвела. Обернулась  к
Несси и сказала улыбаясь:
   - Все будет так, как ты хочешь!
   - Но я ничего не хочу!
   - Ты должен научиться хотеть! - сказала Фанни. -  Человек  узнается  по
желаниям, особенно неосознанным.
   - Должен тебя разочаровать, Фанни...  У  меня  не  бывает  неосознанных
желаний.
   - Надо, чтоб были! - твердо сказала Фанни. - Только  они  -  настоящие.
Настоящее вообще только то, что в нас глубоко скрыто.  Все,  что  обращено
наружу, к людям, - фальшиво. Или  по  крайней  мере  стерлось  от  долгого
употребления.
   Несси решил про себя, что в такой пустой разговор  лучше  не  вступать.
Вскоре официант принес им салат и две рюмки водки.
   - Ты ведь прекрасно знаешь, что я не пью!
   - Знаю, Несси, - ласково ответила Фанни. - Но сегодня я хочу, чтобы  ты
выпил.
   В ее голосе чувствовалась холодная острота бритвенного лезвия. Взгляд у
нее был тоже холодный и не терпящий возражений.
   - Не понимаю, Фанни, зачем тебе нужно, чтоб я напился?
   - Потому что я так хочу. И потом, я не  люблю,  когда  мне  отказывают.
Просто не привыкла. Такой уж у меня характер.
   - А если я все равно откажусь?
   - Тогда я тут же встану из-за стола и уйду. Причем навсегда!
   Несси еле заметно усмехнулся.
   - Откуда ты знаешь, может, я именно этого и хочу? - спросил он.
   - Все равно. Значит, мне пора уйти, - холодно ответила Фанни.
   - Не все равно. Это будет  для  тебя  поражением.  А  поражение  снести
гораздо труднее, чем вежливый отказ.
   - Пошел ты к черту со своей логикой! - взорвалась Фанни. - Или пей, или
убирайся!
   - Разве ты никогда не знала поражений?
   - Знала. И не раз. Будет еще одно. Возьму вот и напьюсь в одиночку.  До
чертиков.
   Несси задумался. Придуривается или нет? Фанни и  так  пьяна,  с  нее  в
самом деле станется выполнить свою угрозу. Напьется,  сядет  в  машину  и,
может быть, никогда больше не вернется  в  Софию.  Сердце  его  оставалось
холодным. Несси еще никогда никого не жалел - даже собственную мать, когда
та покончила с собой. И все же к чему так бессмысленно уничтожать две  эти
красивые игрушки - женщину и ее новенькую машину? Глупо да  и  безобразно.
Но он-то чем виноват? Во имя чего должен посягать на свой разум,  отравляя
его этой омерзительной жидкостью?
   Несси взял рюмку.
   - Ладно, Фанни, не будем ссориться... Пусть  на  этот  раз  побежденным
буду я. Честолюбием я не страдаю. Будь здорова!..
   Лицо  Фанни  мгновенно  прояснилось,  клювик-нос  даже   покраснел   от
удовольствия.
   - Будем! - сказала она. - Если б  ты  знал,  Несси,  какой  ты  сегодня
милый!
   Несси пр