уши. Она ничего не слышала, пока не зевнула.
	-  Вот это да! Я слышала, что происходит при перепадах давления, 
но ничего подобного и предположить не могла.
	Лес опять стоял совершенно спокойный. Но, прислушавшись, 
Сирокко услышала замирающий отзвук завывания ветра. Это заставило 
ее вздрогнуть, как от холода. Она никогда не считала себя 
впечатлительной, но этот стон-вой звучал так по-человечески, что 
вызывал у нее желание лечь и умереть.
	-  Не спи, Роки, нас ожидает еще кое-что.
	-  Что там еще? -  Сирокко открыла глаза и увидела красивый 
белый порошок, плывущий в воздухе. Он вспыхивал в бледном свете.
	-  Я бы назвала это снегом.
	Они пошли как можно быстрее, чтобы не дать окончательно 
онеметь ногам. Сирокко понимала, что лишь тихая погода может спасти 
их. Было холодно; даже земля стала холодной. Сирокко почувствовала 
оцепенение. Это невозможно. Она капитан космического корабля; 
неужели ей суждено погибнуть, бредя обнаженной сквозь снежную бурю?
	Но снег был мимолетным. Местами он достигал глубины 
нескольких сантиметров, но затем снизу пошло тепло, и он быстро 
растаял. Вскоре потеплел и воздух. Почувствовав, что опасность 
миновала, Сирокко и Габи нашли на земле местечко потеплее и уснули.


	Когда они проснулись, от оставшегося мяса исходил не совсем 
приятный запах, как, впрочем, и от пояса Габи. Они выбросили мясо, 
помылись в реке. Затем Габи убила другое животное, похожее на 
кенгуру, они стали называть этих зверей "улыбчивыми". Это было совсем 
не трудно.
	После завтрака они почувствовали себя гораздо лучше, тем более, 
что женщины дополнили его фруктами, которых кругом было в 
изобилии. Сирокко особенно понравился один; выглядел он как 
бугристая груша, но его мякоть напоминала дыню. На вкус же фрукт был 
острый, как чеддер.
	Она была готова идти вперед целый день, но обернулось все по-
иному. Их постоянный гид на протяжении всего путешествия, река, 
исчезла в большой дыре у основания холма.
	Сирокко и Габи стояли на краю дыры и смотрели вниз. Там 
булькало, как в ванном стоке, через длинные интервалы времени 
раздавались всасывающие звуки, сопровождаемые глубокими 
изрыганиями. Сирокко не понравилось все это, и она отошла подальше 
от края дыры.
	-  Может быть, я сошла с ума,-  сказала она,-  но не здесь ли пьет 
воду существо, которое в свое время проглотило нас?
	-  Все может быть. Но я не собираюсь нырять туда, чтобы выяснить 
это. Ну, так что мы будем делать?
	-  Если бы я знала...
	-  Мы можем вернуться к тому месту, откуда пришли, и ждать там.
	Но, по всей видимости, Габи не вдохновляла эта идея.
	-  Проклятье! Я была уверена, что если мы отойдем подальше, мы 
сможем найти место, где могли бы оглядеться. Ты думаешь, что на 
Фемиде есть только одна большая лесная река?
	Габи пожала плечами:
	-  Мне явно не хватает информации.
	Сирокко на какое-то время задумалась. По всей вероятности, Габи 
ожидала от нее, что она примет решение.
	-  Ладно. Первое, что мы должны сделать, это взобраться на этот 
холм и оглядеться. Если не увидим ничего стоящего, надо попытаться 
взобраться на одно из деревьев. Может быть, нам удастся залезть 
достаточно высоко, чтобы увидеть что-нибудь. Как ты думаешь, сумеем 
мы это сделать?
	Габи изучающе посмотрела на ствол дерева.
	-  Уверена, что это весьма опасно. Нет никакой гарантии, что мы 
не свернем шеи.
	-  Я знаю. Пойдем на холм.
	Холм был круче тех, которые встречались им до сих пор. Кое-где 
им приходилось взбираться на четвереньках. Габи шла впереди, так как 
она имела большой опыт лазания по скалам. Она была проворна, 
гораздо щуплее, чем Сирокко и более гибкая. Вскоре Сирокко начала 
ощущать каждый месяц разницы в их возрасте.
	-  Черт побери! Посмотри сюда!
	-  Что там такое? -  Сирокко шла в нескольких метрах позади Габи. 
Подняв голову, она увидела лишь ноги и ягодицы Габи.
	"Странное дело,-  подумала Сирокко,-  я видела обнаженными всю 
мужскую часть команды, но надо было попасть на Фемиду, чтобы 
увидать голый зад Габи". Обнаженная безволосая Габи казалась 
странным созданием.
	-  Мы нашли сцену обзора,-  сказала Габи. Она обернулась и 
подала Сирокко руку.
	На кромке холма росли деревья, за ними развергалась пропасть, ее 
глубина значительно превышала высоту деревьев. Хотя они росли очень 
густо и были переплетены виноградом, ни одно из них не было выше 
десяти метров.
	Сирокко хотела взобраться на холм, чтобы посмотреть, что 
находится на другой стороне. Теперь она знала это. Холм не имел другой 
стороны.
	Габи стояла в нескольких метрах от края обрыва. С каждым шагом 
перед Сирокко все больше открывалось зияющее пространство, но и 
подойдя к Габи, она не могла увидеть дна пропасти, оставалось лишь 
догадываться о ее глубине. Она измерялась в километрах. Сирокко 
почувствовала, как ее замутило.
	Они стояли у естественного окна, образованного 
двадцатиметровой брешью между деревьями. Впереди не было ничего, 
кроме двухсоткилометрового пространства.
	Сирокко и Габи стояли у кромки обрыва, глядя через пространства 
Фемиды вперед. Там виднелась тонкая полоска тени, которая могла 
быть такой же скалой, как и та, на которой они стояли. Над полоской 
виднелась зеленая земля. Зелень постепенно блекла, переходя в белый, 
затем в серый цвет по мере того, как взгляд Сирокко блуждал от склона к 
полупрозрачному пространству, и превращалась наконец в сверкающий 
желтый.
	Ее взгляд опять скользнул по удаленному изгибу скалы. Внизу 
поверхность ее была зеленее, обнимающие ее белые облака поднимались 
выше головы Сирокко. Как если бы она стояла на земной горной 
вершине, за исключением одного. Земля казалась плоской лишь пока она 
не смотрела влево или вправо.
	Она накренялась. Сирокко сглотнула и, изгибаясь, вытянула шею, 
пытаясь придать земле горизонтальный вид, отказываясь верить, что 
вдали земля становилась выше, не поднимаясь.
	Сирокко задыхалась и хваталась за воздух, затем опустилась на 
четвереньки. Так она чувствовала себя увереннее. Она подползла к краю 
пропасти и стала смотреть налево. Над той стороной, которую она 
изучала, нависал затемненный участок. В ночи мерцало темное море, 
море, которое непонятно как оставалось в пределах своих берегов, 
разливаясь в ее сторону. По другую сторону от моря исчезло вдали 
другое световое пространство подобное тому, которое находилось 
впереди нее; видимость пересекала крыша, казалось, она вспухла 
навстречу земле. Сирокко понимала, что это оптический обман; крыша 
должна была казаться такой высоты только с того места, где она стояла.
	Сирокко и Габи находились на границе постоянного дня. Справа 
над поверхностью земли начал появляться подернутый дымкой 
терминатор, он не был так резко и отчетливо очерчен, как терминатор 
планет. Он был шириной, как прикинула Сирокко, примерно тридцать-
сорок километров. За пределами этой зоны царила ночь, но она не была 
непроглядной. В этой ночи находилось огромное море, оно было вдвое 
больше того, которое лежало в другой стороне. Море было таким ярким, 
будто его освещал яркий лунный свет, оно искрилось, как 
бриллиантовое.
	-  Не отсюда ли пришел ветер? -  спросила Габи.
	-  Да, если только мы не вышли к излучине реки.
	-  Я не думаю. По мне, это похоже на лед.
	Сирокко согласилась с ней. При входе в узкий залив лед ломался, в 
конечном итоге прилив превращался в реку, которая впадала в другое 
море. Местность была гористой, неровной, как гладильная доска. 
Сирокко не понимала, как река могла прокладывать свой путь через 
горы, чтобы слиться с морем по другую сторону горного хребта. В конце 
концов она решила, что ее вводит в заблуждение перспектива. Вода не 
может течь в гору даже на Фемиде.
	За зоной льдов находилась зона дня, она была еще ярче и 
золотистей, чем та, которую Сирокко видала до сих пор. Она была 
похожа на пески пустыни. Чтобы добраться туда, надо было преодолеть 
замерзшее море.
	-  Три дня и две ночи,-  сказала Габи,-  это явно выходит за 
пределы теории. Я говорила, что мы могли бы увидеть почти половину 
поверхности Фемиды, но этого я уж никак не могла предвидеть.
	Сирокко проследила за пальцем Габи, указывавшим на серию 
чего-то, что выглядело как канаты, которые брали начало внизу, на 
земле, и под углом поднимались вверх, к крыше. Три каната находились 
на одной линии прямо напротив Сирокко и Габи, ближайший канат 
почти скрывал два остальных. Сирокко видела их и раньше, но не 
обратила на них внимания, так как не поняла, что это такое. Теперь она 
рассмотрела их поближе и нахмурилась. Как и многое на Фемиде, что 
наводило тоску и подавляло, они были огромными.
	По ближайшему канату можно было судить о всех остальных. Он 
находился в пятидесяти километрах от них, но было видно, что он 
состоял из по крайней мере сотни прядей, сплетенных вместе. Каждая 
прядь была толщиной двести или триста метров. Остальные детали было 
невозможно рассмотреть с такого расстояния.
	Все три каната в ряду пирамидой поднимались над морем на 
высоту сто пятьдесят километров и более, пока не соединялись с крышей 
в точке, где, как догадывалась Сирокко, должна была находиться одна из 
спиц, видимая изнутри. Это был конусообразный раструб, похожий на 
колокол трубы, который, расширяясь, превращался в крышу, и 
сторонами обода колеса. Приблизительно в пятистах километрах от 
колокола видны были еще канаты.
	Слева от Сирокко тоже были канаты, но они поднимались вверх 
по прямой к арочному потолку и исчезали, проходя сквозь него. На 
некотором расстоянии от них находились и другие рамы канатов, 
которые под углом поднимались к отверстию, где находилась спица, не 
видимому Сирокко с того места, где она стояла.
	В тех местах, где канаты соединялись с землей, они подтягивали ее 
к широкому горному основанию.
	-  Они похожи на канаты на подвесном мосту,-  сказала Сирокко.
	-  Я согласна с тобой. И вот что я думаю. Здесь нет необходимости 
в поддерживающих столбах. Канаты должны быть укреплены в центре. 
Фемида является циркулярным подвесным мостом.
	Сирокко осторожно подползла к краю пропасти. Вытянув шею, 
она посмотрела вниз на удаленную не менее чем на два километра 
землю.
	Скала была почти отвесной, лишь около дна ее поверхность 
становилась неровной, она выступала наружу навстречу земле.
	-  Тебе не приходило в голову спуститься вниз? -  спросила Габи.
	-  Мне приходило это в голову, но мне становится не по себе при 
мысли об этом. Да и чем там лучше, чем здесь наверху? Тем более, что 
мы убедились, что здесь можно выжить,-  Сирокко замолчала. Что же им 
делать дальше?
	Можно, конечно, попытаться обеспечить себе безопасное 
существование, если под безопасностью понимать постройку хижины из 
прутьев и диету из сырого мяса и фруктов. Но она сойдет с ума через 
месяц такой жизни.
	А земля внизу была прекрасна. Среди невероятно крутых гор как 
самоцветы сверкали озера. Сирокко были видны колышущиеся луга, 
густые леса. Далеко на востоке нависающее полуночное море. Было не 
ясно, какие опасности таит в себе эта земля, но она словно манила 
Сирокко.
	-  Мы можем спуститься вниз по этим лозам,-  сказала Габи, 
указывая вытянутой рукой в сторону возможного спуска.
	Скалу покрывала растительность. Как замерзшие потоки воды, с 
края обрыва свисали густые заросли. Из обнаженной горной породы, 
крепко цепляясь корнями за камни, росли массивные деревья. 
Собственно поверхность скалы была видна лишь небольшими 
заплатами. Но даже они смотрелись совсем неплохо. Они выглядели, как 
базальтовые образования в форме столбиков с широкими 
шестиугольными платформами там, где столбики внезапно обрывались.
	-  Это возможно,-  сказала наконец Сирокко,-  хотя это будет 
нелегко и небезопасно. Мы должны все хорошенько обдумать, прежде 
чем предпринять эту попытку.-  Она подумала, что ее влечет туда вниз 
что-то большее, чем неопределенное желание.
	-  К дьяволу! Я тоже не хочу торчать здесь наверху,-  с усмешкой 
сказала Габи.
	-  Следовательно, волнения позади,-  раздался позади них 
спокойный голос.
	Сирокко вся напряглась. Прикусив губу, она заставила себя 
медленно отодвигаться от края пропасти, пока не очутилась на 
безопасном расстоянии.
	-  Привет. Я жду вас.
	На ветке дерева на высоте трех метров над землей, болтая голыми 
ногами, сидел Калвин Грин.


Глава 7

	После того, как Сирокко более-менее успокоилась, они сели в 
кружок, и Калвин начал рассказывать.
	-  Я вылез из дыры недалеко от того места, где исчезает река,-  
рассказывал он.-  Это произошло семь дней тому назад, вас я услышал на 
второй день.
	-  Но почему ты не позвал нас? -  спросила Сирокко.
	Калвин поднял остатки своего шлема.
	-  Потерялся микрофон,-  сказал он, распутывая оборванные 
провода.-  Я мог слышать вас, но не мог ничего передать. Я ждал, 
питался фруктами, я просто не мог убить ни одного животного,-  он 
растопырил широкие ладони и пожал плечами.
	-  Как ты определил, где нас ждать? -  спросила Габи.
	-  У меня не было уверенности.
	-  Великолепно,-  сказала Сирокко и, хлопнув ладонью по ноге, 
засмеялась.-  Великолепно, все это, как в сказке. Надеясь найти кого-
нибудь еще, мы не надеялись, что это будешь ты. Это было бы слишком 
хорошо, чтобы быть правдой. Ведь так, Габи?
	-  А? О, конечно, это грандиозно.
	-  Я тоже рад видеть вас, люди. Я слушал вас на протяжении пяти 
дней. Оказывается, это так приятно -  слышать знакомые голоса.
	-  Это в самом деле продолжалось так долго?
	Калвин похлопал по механизму на своем запястье. Это были 
цифровые часы.
	-  Они до сих пор показывают точное время,-  сказал он.-  Когда мы 
вернемся назад, я собираюсь написать на завод письмо.
	-  Я бы высказала благодарность изготовителям ремешка. Он был 
металлический, а мой кожаный.
	Калвин пожал плечами.
	-  Я помню это. Он стоит дороже, чем моя месячная зарплата 
интерна.
	-  И все равно кажется, что прошло слишком много времени. Мы 
спали всего три раза.
	-  Я знаю. Билл и Август испытывают те же трудности при 
определении времени.
	-  Билл и Август живы? -  вскинула на него взгляд Сирокко.
	-  Да, я слышал их. Они внизу, на дне. Могу указать место. У 
Билла, так же как и у вас, сохранился приемопередатчик. У Август цел 
только приемник. Билл описал бросающиеся в глаза вехи, по которым 
его можно найти. Он сидит там уже два дня, и Август довольно быстро 
нашла его. Сейчас он регулярно посылает позывные. А Август все время 
только спрашивает об Апрель и плачет.
	-  Боже,-  выдохнула Сирокко,-  я так и предполагала, что она 
будет так себя вести. Ты не представляешь, где могут быть Апрель или 
Джин?
	-  Я думаю, что однажды слышал Джина, он плакал, как уже 
говорила Габи.
	Сирокко задумалась, нахмурившись.
	-  Но почему Билл не слышит нас? Ведь наши передатчики 
работают на одном канале.
	-  Может быть, дело в помехах окружающей местности,-  сказал 
Калвин.-  Вас отделяла скала. Только я мог слышать обе группы, но 
ничего не мог поделать без передатчика.
	-  Следовательно, теперь он должен слышать нас, если...
	-  Не волнуйся. Сейчас они спят и не слышат тебя. Эти наушники 
жужжат не громче комара. Они должны проснуться через пять или шесть 
часов.
	Калвин перевел взгляд с одной на другую.
	-  Люди, а нам ведь тоже не мешает поспать, вы шли двадцать пять 
часов.
	Сирокко легко поверила ему. Несмотря на возбуждение, у нее 
слипались глаза. Но она еще крепилась.
	-  А как же ты, Калвин? Тебя ничего не беспокоит?
	-  Беспокоит? -  переспросил Калвин, приподняв бровь.
	-  Ты знаешь, что я имею в виду.
	-  Я не говорю об этом. Никогда,-  сказал он, при этом у него, 
казалось, перехватило дыхание.
	Сирокко не была склонна настаивать на ответе. Калвин казался 
спокойным, он как будто примирился с чем-то.
	Габи встала и, потянувшись, зевнула во весь рот.
	-  Я за то, чтобы поспать,-  сказал она.-  Где ты хочешь, чтобы мы 
растянулись, Роки?
	Калвин тоже поднялся на ноги.
	-  У меня есть одно место,-  сказал он.-  Это здесь, на дереве, вы обе 
поместитесь там. Я не буду ложиться спать, послушаю Билла.
	Это было птичье гнездо, сплетенное из виноградной лозы. Калвин 
устлал его чем-то вроде перьев. Там было полно места, но Габи 
предпочла лежать поближе друг к другу, как они делали до этого. 
Сирокко заколебалась, но потом решила, что это не имеет значения.
	-  Роки?
	-  Что?
	-  Я хочу, чтобы ты была внимательна к нему.
	-  М-м-м? Калвином? -  сквозь сон пробормотала Сирокко.
	-  С ним что-то случилось.
	Сирокко посмотрела на Габи покрасневшими глазами.
	-  Давай спать, Габи, ладно? -  она вытянулась и похлопала Габи по 
ноге.
	-  Просто будь осторожнее,-  пробормотала Габи.


	"Если бы был хоть какой-нибудь признак утра,-  зевая, подумала 
Сирокко, вставать было бы гораздо легче. Что-нибудь вроде 
кукарекающего петуха или поднимающегося из-за склона солнца".
	Габи все еще спала рядом с нею. Сирокко вылезла из гнезда и 
встала на широкий ствол дерева.
	Калвина нигде не было видно. Завтрак находился на расстоянии 
вытянутой руки: пурпурные плоды размером с ананас. Сирокко сорвала 
один и съела его вместе с кожурой. Она начала карабкаться вверх. Это 
оказалось легче, чем казалось. Она взбиралась так же быстро, как если 
бы поднималась по лестнице. Взбираться по этому дереву было одно 
удовольствие, ничего подобного она не испытывала с одиннадцати лет. 
На бугристой коре дерева были наросты, за которые было удобно 
хвататься руками. Сирокко добавила еще несколько царапин к уже 
имеющимся, но это была невысокая цена, и она охотно платила ее.
	Впервые за все время пребывания на Фемиде она чувствовала себя 
счастливой. Встречу с Габи и Калвином она не считала, так как та 
радость граничила с истерией. Сейчас же это было просто ощущение 
радости.
	Она никогда не была угрюмой личностью. У нее были хорошие 
минуты на "Властелине Колец", но это не было полной радостью. 
Пытаясь воссоздать то время, когда она испытывала всеобъемлющее 
счастье, она пришла к выводу, что это была вечеринка, во время которой 
она узнала, что это была вечеринка, во время которой она узнала, что 
после семи лет испытаний у нее есть команда. Сирокко улыбнулась при 
этом воспоминании; это была очень хорошая вечеринка.
	Но вскоре она отогнала все мысли и позволила своей душе парить 
в свободном полете. Она не чувствовала своего тела. Взбираясь 
обнаженная на дерево, Сирокко испытывала ошеломляющее ощущение 
свободы. До сих пор обнаженность доставляла ей чувство досады и 
опасности. Теперь же она наслаждалась ею. Она ощущала под пальцами 
грубую кору дерева и гибкие ветви. Ей хотелось закричать по-тарзаньи.
	Добравшись до вершины, она услыхала звук, которого раньше не 
было слышно. Это был повторяющийся треск, исходящий из точки, 
которую она не могла видеть за желто-зелеными листьями. Это было 
впереди нее, несколькими метрами ниже. Она осторожно опустилась на 
горизонтальный сук и осторожно поползла в сторону от ствола.
	Перед ней была серо-голубая стена. Она не имела понятия, что это 
могло быть. Треск послышался опять, теперь он стал громче и 
раздавался немного выше ее. Впереди передвинулся пучок сломанных 
веток и исчез. Затем неожиданно появился глаз.
	-  Ой! -  завизжала Сирокко. Она не помнила как отскочила метра 
на три в сторону, изумленно глядя на приковывающий к месту 
чудовищный глаз. Он был величиной с обхват ее рук, он влажно 
поблескивал и был удивительно человеческим.
	Он моргал.
	Со всех сторон, как в отверстии кинокамеры, его окружала 
сокращающаяся тонкая пленка, затем опять послышался треск, он был 
такой частый, как моргание.
	Не чувствуя как она расцарапывает колени, Сирокко бросилась 
вниз все время не переставая громко вопить. Проснулась Габи. В руках у 
нее была бедренная кость убитого животного и она была готова ее 
использовать.
	-  Вниз, вниз! -  отчаянно кричала Сирокко.-  Там, наверху, что-то 
такое... Оно может пользоваться деревом в качестве зубочистки!
	Она преодолела последние восемь