кустах,  они
бесшумно следовали за ней, они предугадывали,  куда  она  направляется,  и
поджидали ее там. Единственный звук, который они при этом издавали, - при-
глушенное хихиканье.
   Утром следующего после ее прибытия дня Талита лежала  на  пляже,  сонно
принимая  свою  первую  солнечную  ванну.  Она  уже  привыкла  к   вечному
присутствию детей, которые и сейчас застенчиво окружали ее, так что  когда
Эрик Хорт приблизился к  ней,  она  даже  глаз  не  открыла,  пока  он  не
заговорил.
   Хорт пожелал ей доброго утра,  она  вежливо  ответила,  а  потом  опять
закрыла глаза.
   - Сегодня Лэнгри вам нравится больше, чем вчера?
   - Планеты обычно редко меняются за один день, - пробормотала Талита.
   Некоторое время она недовольно молчала, но, приоткрыв глаза, убедилась,
что он с широкой улыбкой смотрит на нее.
   Тогда она сказала сварливо:
   - Океан здесь окрашен в самую превосходную зелено-синюю краску, которую
мне приходилось видеть, если, конечно, исключить  окраску  здешнего  неба.
Цвета лесной листвы бесконечно разнообразны. Цветы дивно  пахнут  и  очень
красивы, если их не трогать. Если из  этого  мира  вычесть  его  природную
красоту, то что от него останется?
   - Во всяком случае, пляж-то вам понравился? - заметил Хорт.
   Она зачерпнула пригоршню песка и отшвырнула его в сторону.
   - Я пыталась поплавать, но там уже купались эти зверюги, с которыми мне
не хотелось делить океан.
   - Они смотрят на вас точно так же. Если вы умеете плавать, то  океан  -
самое безопасное место на Лэнгри.
   Талита с трудом заставила себя сесть.
   - Скажите, пожалуйста, - спросила она серьезно, - чем занимается  здесь
дядюшка?
   - Вчера он прокладывал дренажную систему в деревне. Не знаю, чем  занят
сегодня. Давайте поищем его и узнаем.
   Хорт помог ей встать на ноги, и они пошли по берегу.  Один  раз  Талита
оглянулась и увидела, что ребятишки сопровождают их, хотя им и  приходится
почти бежать, чтобы не отстать.
   - Хочу спросить у вас кое-что, - сказал Хорт. - Вчера ваш дядя  сказал,
что вы учитесь в медицинской школе.
   - Я проучилась в ней целый  год.  Примерно  десять  процентов  учебного
времени ушли на  физиологию,  а  остальные  девяносто  -  на  электронику,
которая меня совершенно не интересует. Так что свои болячки,  если  они  у
вас есть, вам придется лечить в другом месте.
   Он опять ухмыльнулся.
   - Нет-нет... Мне вовсе не  нужен  бесплатный  медицинский  совет.  Меня
беспокоят туземцы. Вообще-то народ они здоровый, но если  кто-то  заболеет
или получит ранение, ему  придется  плохо,  так  как  никаких  медицинских
знаний у них нет.
   - Ну, если я займусь им, ему станет еще хуже. Кроме того, уход за кучей
невежественных дикарей меня не слишком привлекает.
   Хорт ответил резко:
   - Не называйте их невеждами. Об этом мире они знают  куда  больше,  чем
мы.
   - Тогда им хватит знаний, чтобы ухаживать за собой без моей помощи.
   После этого они долго шли молча.
   Береговая линия бухты плавно перешла в пролив. Стала видна  и  деревня,
построенная на мягко спускающемся  к  морю  склоне  холма.  Хижины  стояли
концентрическими кругами, одна широкая улица прорезала всю деревню  и  шла
вверх, рассекая селение пополам. Другие  улицы  расходились  радиусами  от
центральной  овальной  площади.  На  берегу  возились  ребятишки,   ребята
постарше охотились с острогами на какую-то морскую живность. Увидев Хорта,
они бросились к нему с радостными криками - маленькие по песчаному  пляжу,
старшие вплавь. Все визжали: "Эрик! Эрик!"
   Малыши строили ему жуткие гримасы, а когда он отвечал им тем же, они от
хохота буквально падали на песок.  Те,  что  постарше,  окружили  Хорта  и
затеяли с ним какую-то игру, сопровождавшуюся тычками, в которой они  явно
были сильнее антрополога. Его  выкрики  и  нарочитое  подчеркивание  якобы
полученных увечий ужасно смешили их и приводили в восторг.
   Было ясно,  что  все  влюблены  в  этого  человека  и  его  присутствие
доставляет им огромное удовольствие. Талита в  первый  раз  посмотрела  на
Хорта с некоторым "интересом и нашла, что у него добрые глаза, а  заросшее
бородой лицо говорит о юморе и способности предаваться радости общения.
   И тут же она ощутила, что его что-то тревожит.
   Хорт поднял на руки маленькую девчушку и представил ее:
   - Это Дабби. Моя лучшая ученица. Дабби, это мисс Варр.
   Дабби  с   очаровательной   улыбкой   произнесла   какое-то   невнятное
приветствие.
   Хорт ответил Талите на ее еще не высказанный вопрос:
   - Они двуязычны. Странная история. У них есть язык, в котором я  ничего
не понимаю. При этом многие владеют разговорным галактическим,  почти  все
его  понимают,  а  кое-кто  из  молодежи  пользуется   даже   современными
сленговыми формами.
   Он отпустил Дабби и кивнул Талите, чтобы-она взглянула на море.
   К берегу около деревни подходила охотничья лодка.  Команда,  состоявшая
как из мужчин, так и из женщин, стояла у бортов. Хорт  помахал  им  рукой,
они радостно ответили тем же.
   - Почему лодки называются "охотничьими"? - спросила Талита.
   - Подойдите и взгляните, что они поймали, тогда поймете все.
   Он взял ее за руку, и они побежали по песку. Ребятишки кинулись следом.
Когда они добежали до деревни, команда уже успела вытащить лодку на берег.
Хорт подвел девушку к лодке.
   Она  бросила  один-единственный  взгляд,  сразу  ощутив  такой  приступ
тошноты и ужаса, какого  еще  никогда  не  испытывала.  Откинулась  назад,
стараясь не видеть, не веря собственным глазам, желая забыть  виденное,  а
главное - удержаться от рвоты.
   Колуф своей тушей  занимал  всю  лодку.  У  него  было  два  ряда  ног,
кончавшихся страшными  клешнями,  громадное  вздутое  пятнистое  членистое
тело, которое  отвратительно  колыхалось,  образуя  странные  желеобразные
выпуклости. Огромную голову почти пополам резала  колоссальная  пасть,  из
которой торчали загнутые назад зубы, непрерывно и  угрожающе  скрипящие  и
лязгающие. В узкой лодке колуф был лишен возможности шевелиться  благодаря
системе кольев и веревок.
   Талита отвернулась и стала  смотреть  в  море,  где  еле-еле  виднелись
цветные пятнышки парусов, как бы висящие на горизонте.
   - И они плыли с этим чудовищем в лодке - вот из такой дали?
   - Да, поездочка такая, что не соскучишься, - с улыбкой отозвался  Хорт.
- Но иначе ничего не получится. Если бы  они  попробовали  тащить  его  на
буксире, то он либо вытащил бы их из лодки, или  его  друзья  и  ближайшие
родственники разобрали бы его на мелкие кусочки.  Этих  зверей  приходится
укладывать в лодку со всей возможной быстротой.
   - А что делают женщины? - спросила Талита.
   - То же, что и мужчины. Охотятся на колуфа.
   Туземцы уже вытаскивали колуфа из лодки. Они оттащили его  подальше  от
воды, ухватив за длинные жилистые хлопающие  плавники,  тщательно  избегая
скрипящих зубов, клешнятых ног, молотящих песок, и похожего на острый  нож
хвоста. Когда эта работа была закончена, вокруг добычи столпились  пожилые
деревенские мужчины и женщины. Охотники же побежали к лодке, стащили ее  в
воду, подняли парус и опять поплыли в море.
   Колуф  продолжал  дергаться  и  размахивать  хвостом,  а  селяне  стали
засыпать его песком, пользуясь для этого лопатами  с  длинными  рукоятями.
Работая, они пели ритмическую песню на  неизвестном  языке.  Резкие  рывки
колуфа усиливались, несколько раз ему чуть было не  удалось  освободиться,
но селяне продолжали засыпать его песком.  Наконец  то  место,  где  лежал
колуф, превратилось в холм, из которого выбраться колуф уже не  мог,  хотя
сам холм шевелился и дергался.
   Около холмика осталось лишь  несколько  селян,  которые,  так  сказать,
завершали его отделку и удостоверялись,  что  колуф  не  сможет  выбраться
из-под песка. Все остальные вернулись в деревню.
   Талита с недоумением сказала:
   - А дядя еще говорит, что ничего  вкуснее,  чем  мясо  колуфа,  ему  не
приходилось есть за всю свою жизнь!
   - Если бы в религии  здешних  туземцев  существовал  пантеон  богов,  -
сказал совершенно серьезно Хорт,  -  то  мясо  этого  животного  наверняка
играло бы роль, эквивалентную роли амброзии. Блюда из него  вкуснее  любой
другой еды, которую может вообразить себе человек.
   - Жаль только, что я не сумела попробовать их раньше, чем  увидела,  из
чего они готовятся, - заметила  Талита.  Она  насчитала  на  пляже  восемь
довольно далеко расположенных друг от друга холмиков. При воспоминании  об
этом ее передернуло.
   Они продолжили обход деревни, двигаясь рядом с периферийными  хижинами.
Талита остановилась, чтобы рассмотреть одну из них  получше.  Она  провела
пальцем по дивному цветному узору крыши, а потом постучала по нему.
   - Из чего она сделана?
   - Из куска тыквы. Красиво, не правда ли?
   - Уж куда лучше. - Она постучала еще раз.  -  Тыква?  Если  это  только
кусок, то она должна быть просто огромной?
   - Она невероятно велика. И после того  как  кожуру  вымочат  в  соленой
морской воде, а затем высушат, она становится  прочной  и  твердой,  будто
пластмасса. Заметили, как изящны эти жилища? Они - великолепное  украшение
этого чудесного мира и к  тому  же  необыкновенно  подходят  для  местного
климата. Посмотрите на стенки - они сотканы из волокон и не только спасают
от насекомых, но еще и  "дышат",  великолепно  пропуская  воздух.  Волокно
очень прочное, а добывается оно из "плетей" тыкв. Местные  женщины  плетут
из этих ниток очень прочные канаты.
   Талите этот разговор успел надоесть.  К  счастью,  она  увидела  своего
дядю, который подходил к деревне с другой стороны.  За  ним  следовал  его
непременный эскорт. Одна из секретарш  -  Сейла  Тиллоу  -  несла  в  руке
портативное электронное  устройство  для  записи  разговоров  и  указаний.
Другой секретарь - Каол Ренголд - имел такой вид,  будто  только  и  ждет,
чтобы ему поручили кинуться куда-то и  немедленно  выполнить  распоряжение
шефа. Хайрус Эйнс шел в арьергарде,  но  глаза  его  не  упускали  никакой
мелочи. Говорил он мало, но видел все. Зачем тут торчали  туземцы,  Талита
понять не могла.
   - А вот и дядюшка, - сказала она.
   Хорт прервал свою лекцию, и они поспешили навстречу Уэмблингу.
   Когда они подошли, широко  улыбающиеся  туземцы  рассыпались  в  разные
стороны, а Уэмблинг выкрикнул им вслед последнее распоряжение:
   - Большие бревна! Запомните!
   - Чем ты занят? - спросила его Талита.
   - Пытаюсь заставить туземцев научиться строить плоты, - ответил он.
   - А зачем им плоты? - резко спросил Хорт. Талита повернулась к нему и с
удивлением поглядела. Мало кто осмеливался говорить  в  таком  тоне  с  ее
дядей.
   Уэмблинг улыбнулся и сделал вид, что ничего не заметил.
   - Плот им нужен, чтобы охотиться, - ответил он.
   - По-моему, они вполне  прилично  управляются  без  него,  -  вмешалась
Талита.
   Уэмблинг покачал головой.
   - Ты видела, как они охотятся? Как только поймают одно из этих чудовищ,
суденышко тут же направляют к берегу, чтобы разгрузиться. Это обходится им
примерно в час дорогого охотничьего  времени.  Погляди-ка  на  это!  -  Он
сосчитал холмики  на  пляже.  -  Шесть,  семь,  восемь...  Хорошее  начало
удачного промыслового дня, но это означает, что они  уже  потеряли  восемь
часов рабочего времени на мотание взад и вперед между охотничьими угодьями
и берегом. Простаивают и лодки, и команды, а  стало  быть,  пока  лодка  с
грузом идет к берегу, промысловый флот теряет  свою  эффективность.  Целая
команда расходует время на  то,  чтобы  добраться  до  берега  и  вытащить
чудовище на песок. А вот если бы им удалось поставить  в  непосредственной
близости от места охоты большой плот,  они  могли  бы  переваливать  своих
колуфов на него, а вечером отбуксировывать всю дневную  добычу  на  берег.
Деревня таких размеров сэкономила бы две сотни рабочих часов в  день,  лов
стал бы куда эффективнее. Они поймали бы больше колуфов  и  избавились  от
недоедания. Ты все записала, Сейла?
   - Записываю, - ответила секретарша, и ее пальчики еще быстрее  забегали
по клавишам.
   - Ты называешь это полуголодной диетой?  -  спросила  Талита.  -  Да  я
никогда не видела таких здоровых людей.
   - Это они сейчас здоровые, но у них очень  маленькие  резервные  запасы
пищи. Если уловы будут падать, эти люди окажутся на грани голодной смерти.
Для того чтобы накормить все население этой планеты мясом  колуфов,  нужно
очень много промышлять, а поголовье этого зверя не так уж многочисленно. Я
хочу научить их кое-каким  приемам,  с  помощью  которых  можно  сохранять
побольше этого мяса. Но мне не удается объяснить им, что именно я  имею  в
виду. Выяснилось, что они не понимают, о чем идет речь, ибо  излишки  мяса
очень малы. Плоты могли бы помочь увеличить дневную добычу, что  позволило
бы увеличить излишки и наладить их лучшую переработку. Что вы там жметесь,
Хорт?
   - Я уже говорил вам, что обо всем этом думаю, - сказал Хорт. -  Туземцы
действительно ведут существование на грани риска. Экология  -  ненадежная,
естественная среда - враждебная. Любое вмешательство в сложившуюся систему
может нарушить существующий баланс и уничтожить все население.
   Уэмблинг ухмыльнулся и ответил в легкомысленном тоне:
   - Хорт, вы уволены. Вы мыслите на уровне  плохого  школьного  учебника.
Рост  промысла  позволит  туземцам  улучшить  свое  положение  и  повысить
стабильность продовольственного баланса.
   - Повышение эффективности промысла наверняка изменит привычки  колуфов,
и они уйдут в другие районы. Упадет и численность животных репродуктивного
возраста.
   - Задолго до того, как это произойдет, мы придумаем что-нибудь  еще.  А
вот и Форнри!
   К ним приближалась группа местной молодежи. Один из них, видимо, лидер,
подошел к Уэмблингу. Он не стал терять времени на любезности.
   - Ваша Светлость, я об этом плоте. Он нам не подходит.
   - Почему? - спросил Уэмблинг.
   - Колуфа следует закапывать в песок.
   Уэмблинг обернулся к Хорту.
   - Какой-нибудь местный религиозный выверт?
   - Возможно, очень важный, - ответил Хорт. -  В  этом  мире  большинство
существ  ядовиты  для  человека.  Когда  колуфа  закапывают  в   песок   и
выдерживают там, происходит нечто, нейтрализующее яд.
   - Его надо закопать  очень  быстро,  сразу  после  поимки,  -  вмешался
Форнри, - и оставить в песке на ночь и день. Иначе мясо нельзя есть.
   Уэмблинг задумчиво кивнул:
   - Понял. А нельзя ли нагрузить песок на плот и посыпать им колуфа прямо
на воде?
   - Песок должен быть сухим. А таким его в море не сохранить. Сам процесс
погребения колуфа очень опасен. Для этого нужно много места.
   Уэмблинг снова кивнул. Он был ужасно разочарован, но старался этого  не
показывать.
   - Придется подумать. Умирающий колуф действительно  сильно  дерется.  А
насчет того чтобы держать песок сухим, надо хорошенько подумать.
   Он повернулся и пошел прочь. Эскорт последовал за  ним.  Форнри  и  еще
одна юная девушка отстали. Хорт подозвал их.
   - Форнри, это Талита Варр - дочь сестры посла.
   Форнри улыбнулся и поднял руку в местном приветствии.
   Талита помедлила, а потом не слишком умело последовала его примеру.
   - А это Далла, - сказал Хорт. Девушка тепло приветствовала Талиту.
   Форнри сказал Хорту:
   - Интересная была беседа. Посол рассердился?
   - Скорее он разочарован. Подумайте, не  стоит  ли  построить  маленький
плот, хотя бы для того чтобы доказать - затея никуда не годится?
   - Тогда он скажет, что не вышло,  так  как  плот  был  слишком  мал,  -
ответил Форнри, вежливо улыбаясь. - А как бы ни был плот велик, все  равно
ничего не выйдет. Каждый раз, как на него будут выгружать  нового  колуфа,
вместе с ним туда попадет и вода.  Много.  Такое  малое  количество  песка
быстро намокнет. Может, его даже смоет в море. А без сухого  песка  колуфа
есть нельзя. Так что, я думаю, мы не станем делать плот.
   Далла и Форнри простились, подняв руки, и исчезли в лесу.
   Хорт сказал задумчиво:
   - Во всех исследованиях примитивных народов,  которые  мне  приходилось
читать, указывается, что правителями и лицами, принимающими решения, у них
бывают пожилые люди. Здесь, полагаю, первую скрипку  играет  молодежь,  но
фактически все  они  делают  то,  что  велит  Форнри.  Он  обдумывает,  он
приказывает - и это закон.  Если  вопрос  сложный,  он  просит  время  для
обдумывания и, вероятно, консультируется с другими, но и тогда он берет на
себя - такого юного - огромный груз ответственности.
   - Очень красивая пара, - сказала Талита. - Они женаты?
   - Это еще одна тайна. Они не женаты. Другие  молодые  люди  в  возрасте
Форнри давно имеют жен, у некоторых уже есть и дети. Я подозреваю, что  он
какой-нибудь молодой верховный жрец и должен соблюдать безбрачие, но  ведь
нельзя не  видеть,  что  они  с  Даллой  любовники.  Они  ведут  себя  как
обрученные.
   Уэмблинг кончил разговор с туземцами и теперь окликнул Талиту.
   - Обратно мы поплывем на лодке. Хочешь с нами?
   Талита поглядела на Хорта.
   - Валяйте, - сказал он. - У меня урок в классе у малышни.
   - Вот как? И чему же вы их учите?
   - Читать и писать.
   Некоторое время она смотрела на него молча. Потом  разразилась  громким
смехом.
   - Зачем? Какой им от этого толк в жизни?
   - Кто знает... Очень способные ребятишки. Может, в один прекрасный день
Лэнгри создаст свою собственную литературу? Поезжайте со своим дядюшкой. А
я потопаю к своему классу.
   Талита присоединилась  к  дяде  на  берегу,  но  так  как  он  как  раз
заканчивал разговор с туземцами - что-то насчет дренажных  канав,  то  она
имела возможность понаблюдать за Эриком Хортом. Снова к нему  стремительно
неслись дети во главе с Дабби, пронзительно крича:
   - Эрик! Эрик!
   Хорт встал на колени возле полоски слежавшегося песка вблизи деревни.
   - Гордец, - сказал он. И дети послушно повторили за ним  то  же  слово.
Тогда он повторил это слово по буквам: Г-О-Р-Д-Е-Ц, а затем написал его на
песке. Он  ползал  по  песку  на  коленях,  задирая  нос  кверху,  как  бы
разыгрывая пантомиму на смысл этого слова. Детишки, катаясь  по  земле  от
смеха, пытались изобразить гордеца.
   - Силач, - крикнул Хорт.
   - Силач, - повторили дети.
   Уэмблинг потрепал девушку по плечу.
   - Готова, Тал?
   Он помог ей сесть в лодку. Гребцы - юные мальчишки  -  оттолкнулись  от
берега. Оглянувшись, она увидела,  как  окруженный  толпой  детишек,  Хорт
изображает значение слова "силач".
   - Какой милый парень, - воскликнула она.
   Уэмблинг скептически ответил:
   - Дурака валяет, как всегда.
   Она усмехнулась.
   - Да, пожалуй, ты прав.



        "8"

   Талита купалась в слабом прибое, она загорала на  пляже,  она  дразнила
странных зверюшек, которые настороженно поглядывали на нее из  кустарников
на опушке леса или бегали в  сумерках  по  мокрому  песку  у  уреза  воды,
отыскивая выброшенную волной падаль. Сумерки на Лэнгри наступали быстро, и
никому не приходило в  голову  долго  валяться  в  постели,  когда  восход
окрашивал  клубящиеся  облака  в  удивительные  краски  и  зажигал  тысячи
оттенков на бесчисленных гранях красоты этой планеты.
   Она нигде и никогда еще не видела такого песка, как на этом пляже.  Она
пересыпала его из одной ладони в другую и, к своему удивлению,  открывала,
что  он  состоит  из  крохотных,  похожих  на  пудру  гранул,   отливающих
множеством красок. Солнце было теплое, не жаркое, но расслабляющее, такое,
что Талите с трудом удавалось не погрузиться в сон.
   Теперь она редко виделась с Хортом. Его дни  были  заполнены  обучением
детей и пополнением собственных знаний.  Талита  не  могла  удержаться  во
время редких встреч от того, чтобы не пошутить  над  тем,  как  далеко  он
засовывает свой нос в повседневные дела местных жителей.
   Вещи, которые увлекали его - вроде того, что какой-то  старик  упомянул
случайно о времени, когда у них еще не было металлических наконечников  на