шетка  не
поддавалась. Осветив ее фонарем, Зурита убедился, что решетка эта прочно
вделана в обтесанные стены пещеры и имеет петли и внутренний запор.
   Это была новая загадка.
   "Морской дьявол" должен быть не только разумным, но  и  исключительно
одаренным существом.
   Он  сумел  приручить  дельфина,  ему  известна  обработка   металлов.
Наконец,  он  мог  создать  на  дне  моря  крепкие  железные   преграды,
охраняющие его жилище. Но ведь это  невероятно!  Не  мог  же  он  ковать
железо под водой. Значит, он живет не  в  воде  или,  по  крайней  мере,
надолго выходит из воды на землю.
   У Зуриты стучало в висках, как будто  в  его  водолазном  колпаке  не
хватало кислорода, хотя он пробыл в воде всего несколько минут.
   Зурита подал знак Бальтазару, и  они  вышли  из  подводной  пещеры  -
больше здесь делать им было нечего - и поднялись на поверхность.
   Арауканцы, с нетерпением ожидавшие  их,  очень  обрадовались,  увидев
водолазов невредимыми.
   Сняв колпак и отдышавшись, Зурита спросил:
   - Что ты на это скажешь, Бальтазар? Арауканец развел руками.
   - Я скажу, что нам долго придется высиживать здесь. Дьявол, наверное,
питается рыбой, а рыбы там достаточно. Голодом нам его  не  выманить  из
пещеры. Взорвать решетку динамитом - только и придется. , - А не думаешь
ли ты, Бальтазар, что пещера может иметь два выхода: один - с залива,  а
другой - с поверхности земли? Бальтазар об этом не подумал.
   - Так надо подумать.  Как  это  мы  раньше  не  догадались  осмотреть
окрестности? - сказал Зурита.
   Теперь они принялись изучать берег.
   На  берегу  Зурита  набрел  на  высокую  стену   из   белого   камня,
опоясывавшую огромный участок земли - не менее десяти  гектаров.  Зурита
обошел стену. Во всей стене он нашел только одни  ворота,  сделанные  из
толстых листов  железа.  В  воротах  была  маленькая  железная  дверь  с
прикрытым изнутри волчком.
   "Настоящая тюрьма или крепость, - подумал Зурита. - Странно!  Фермеры
не строят таких толстых и высоких стен. В стене ни  просвета,  ни  щели,
через которые можно было бы заглянуть внутрь".
   Кругом - безлюдная, дикая  местность:  голые  серые  скалы,  поросшие
кое-где колючим кустарником и кактусами. Внизу - залив.
   Зурита несколько дней бродил вдоль стены, подолгу следил за железными
воротами. Но ворота не раскрывались, никто не входил в них и не выходил;
ни один звук не долетал из-за стены.
   Вернувшись вечером на палубу "Медузы",  Зурита  позвал  Бальтазара  и
спросил:
   - Ты знаешь, кто живет в крепости над заливом?
   - Знаю, я спрашивал уже об этом индейцев, работающих на  фермах.  Там
живет Сальватор.
   - Кто же он, этот Сальватор?
   - Бог, - ответил Бальтазар.
   Зурита от изумления поднял свои черные густые брови.
   - Ты шутишь, Бальтазар? Индеец едва заметно улыбнулся:
   - Я говорю то, о  чем  слышал.  Многие  индейцы  называют  Сальватора
божеством, спасителем.
   - От чего же он спасает их?
   - От смерти. Они говорят, что он всесилен.  Сальватор  может  творить
чудеса. Он держит в своих пальцах жизнь и смерть. Хромым он делает новые
ноги, живые  ноги,  слепым  дает  зоркие,  как  у  орла,  глаза  и  даже
воскрешает мертвых.
   - Проклятие!  -  проворчал  Зурита,  подбивая  пальцами  снизу  вверх
пушистые усы. - В заливе морской дьявол, над заливом - бог.  Не  думаешь
ли ты, Бальтазар, что дьявол и бог могут помогать друг другу?
   - Я думаю, что нам следовало бы убраться  отсюда  как  можно  скорее,
пока еще наши мозги не свернулись, как  скисшее  молоко,  от  всех  этих
чудес.
   - Видел ли ты сам кого-нибудь из исцеленных Сальватором?
   - Да, видел. Мне показывали человека со сломанной  ногой.  Побывав  у
Сальватора, этот человек бегает, как мустанг. Еще я видел  воскрешенного
Сальватором индейца. Вся деревня говорит, что  этот  индеец,  когда  его
несли к Сальватору, был холодным трупом - череп расколот, мозги  наружу.
А от Сальватора он пришел живой и веселый. Женился после смерти. Хорошую
девушку взял. И еще я видел детей индейцев...
   - Значит, Сальватор принимает у себя посторонних?
   - Только индейцев. И они идут к нему отовсюду:  с  Огненной  Земли  и
Амазонки, из пустыни Атакамы и Асунсьона.
   Получив  эти  сведения  от  Бальтазара,  Зурита  решил   съездить   в
Буэнос-Айрес.
   Там он узнал, что Сальватор лечит индейцев  и  пользуется  среди  них
славой чудотворца. Обратившись к врачам,  Зурита  узнал,  что  Сальватор
талантливый  и  даже  гениальный   хирург,   но   человек   с   большими
чудачествами, как многие выдающиеся люди.  Имя  Сальватора  было  широко
известно  в  научных  кругах  Старого  и  Нового  Света.  В  Америке  он
прославился своими смелыми хирургическими  операциями.  Когда  положение
больных считалось безнадежным  и  врачи  отказывались  делать  операцию,
вызывали  Сальватора.  Он  никогда  не  отказывался.  Его   смелость   и
находчивость были беспредельны. Во время империалистической войны он был
на французском фронте,  где  занимался  почти  исключительно  операциями
черепа.  Много  тысяч  человек  обязаны  ему  своим   спасением.   После
заключения мира он уехал  к  себе  на  родину,  в  Аргентину.  Врачебная
практика  и  удачные  земельные  спекуляции  дали  Сальватору   огромное
состояние. Он купил большой участок  земли  недалеко  от  Буэнос-Айреса,
обнес его огромной стеной - одна из его  странностей  -  и,  поселившись
там, прекратил всякую практику. Он занимался только  научной  работой  в
своей лаборатории. Теперь он лечил и принимал индейцев, которые называли
его богом, сошедшим на землю.
   Зурите  удалось  узнать  еще  одну  подробность,   касавшуюся   жизни
Сальватора. Там, где сейчас находятся обширные владения  Сальватора,  до
войны стоял небольшой дом с садом, также обнесенный каменной стеной. Все
время, пока Сальватор находился на фронте, дом  этот  сторожили  негр  и
несколько огромных собак. Ни одного человека не пропускали во  двор  эти
неподкупные сторожа.
   В последнее время Сальватор окружил себя еще большей таинственностью.
Он не принимает у себя даже бывших товарищей по университету.
   Узнав все это, Зурита решил:
   "Если Сальватор врач, он не имеет права отказаться принять  больного.
Почему бы мне не заболеть? Я проникну к Сальватору под видом больного, а
потом будет видно".
   Зурита отправился к железным воротам, охранявшим владения Сальватора,
и начал стучать. Стучал долго  и  упорно,  но  ему  никто  не  открывал.
Взбешенный, Зурита взял большой камень и начал бить им в ворота,  подняв
шум, который мог бы разбудить мертвых.
   Далеко  за  стеной  залаяли  собаки,  и,  наконец,  волчок  в   двери
приоткрылся.
   - Что надо? - спросил кто-то на ломаном испанском языке.
   - Больной, отоприте скорей, - ответил Зурита.
   - Больные так не стучат, - спокойно возразил тот же голос, и в волчке
показался чей-то глаз. - Доктор не принимает.
   - Он не смеет отказать в помощи больному, - горячился Зурита.
   Волчок закрылся, шаги удалились. Только  собаки  продолжали  отчаянно
лаять.
   Зурита,  истощив  весь  запас  ругательств,   вернулся   на   шхуну."
Жаловаться на Сальватора в Буэнос-Айрес? Но это ни к чему  не  приведет.
Зуриту трясло от гнева. Его  пушистым  черным  усам  угрожала  серьезная
опасность, так как в волнении он поминутно дергал их, и  они  опустились
вниз, как стрелка барометра, показывающая низкое давление.
   Понемногу он успокоился  и  начал  обдумывать,  что  ему  предпринять
дальше.
   По мере того как он думал, его коричневые от загара пальцы  все  чаще
взбивали растрепанные усы кверху. Барометр поднимался.
   Наконец он взошел на  палубу  и  неожиданно  для  всех  отдал  приказ
сниматься с якоря.
   "Медуза" отправилась в Буэнос-Айрес.
   - Хорошо, - сказал Бальтазар. - Сколько времени  напрасно  потрачено!
Пусть черт поберет этого дьявола вместе с богом!

БОЛЬНАЯ ВНУЧКА

   Солнце палило немилосердно.
   По пыльной дороге вдоль тучных полей пшеницы,  кукурузы  и  овса  шел
старый, изможденный индеец. Одежда его была изорвана. На  руках  он  нес
больного ребенка, прикрытого от лучей солнца стареньким одеяльцем. Глаза
ребенка были полузакрыты. На шее виднелась огромная  опухоль.  Время  от
времени, когда старик оступался, ребенок  хрипло  стонал  и  приоткрывал
веки.  Старик  останавливался,  заботливо  дул  в  лицо  ребенка,  чтобы
освежить его.
   - Только бы донести живым! - прошептал старик, ускоряя шаги.
   Подойдя к железным воротам, индеец переложил ребенка на левую руку  и
ударил  правой  в  железную  дверь  четыре  раза.   Волчок   в   калитке
приоткрылся, чей-то глаз мелькнул  в  отверстии,  заскрипели  засовы,  и
калитка открылась.
   Индеец робко переступил порог. Перед ним стоял одетый в  белый  халат
старый негр с совершенно белыми курчавыми волосами.
   - К доктору, ребенок больной, - сказал индеец.
   Негр молча кивнул головой, запер дверь и знаком  пригласил  следовать
за собой.
   Индеец осмотрелся. Они  находились  на  небольшом  дворе,  вымощенном
широкими каменными плитами.  Этот  двор  был  обнесен  с  одной  стороны
высокой наружной стеною, а с другой - стеною пониже, отгораживавшей двор
от внутренней части усадьбы. Ни травы, ни  кустика  зелени  -  настоящий
тюремный двор. В углу двора, у ворот второй стены,  стоял  белый  дом  с
большими, широкими окнами. Возле дома на земле расположились  индейцы  -
мужчины и женщины. Многие были с детьми.
   Почти все дети выглядели совершенно здоровыми.  Одни  из  них  играли
ракушками в "чет и нечет", другие беззвучно боролись, -  старый  негр  с
белыми волосами строго следил за тем, чтобы дети не шумели.
   Старый индеец покорно опустился на землю в тени дома и начал  дуть  в
неподвижное,  посиневшее  лицо  ребенка.  Возле  индейца  сидела  старая
индианка с опухшей  ногой.  Она  посмотрела  на  ребенка,  лежавшего  на
коленях индейца, спросила:
   - Дочь?
   - Внучка, - ответил индеец. Покачав головой, старуха сказала:
   - Болотный дух вошел в твою внучку. Но о н сильнее злых  духов.  О  н
изгонит болотного духа, и твоя внучка будет здорова.
   Индеец утвердительно кивнул головой.
   Негр в белом халате обошел больных, посмотрел на  ребенка  индейца  и
указал на дверь дома.
   Индеец вошел в большую комнату с  полом  из  каменных  плит.  Посреди
комнаты стоял узкий длинный стол, покрытый  белой  простыней.  Открылась
вторая дверь, с матовыми стеклами, и в комнату вошел доктор Сальватор, в
белом халате, высокий, широкоплечий,  смуглый.  Кроме  черных  бровей  и
ресниц, на голове Сальватора не было ни одного волоска. По-видимому,  он
брил голову постоянно, так как кожа на голове загорела  так  же  сильно,
как и на лице. Довольно большой нос с горбинкой,  несколько  выдающийся,
острый подбородок и плотно сжатые губы придавали лицу  жестокое  и  даже
хищное выражение.  Карие  глаза  смотрели  холодно.  Под  этим  взглядом
индейцу стало не по себе.
   Индеец  низко  поклонился  и  протянул  ребенка.  Сальватор   быстрым
уверенным и в то же время осторожным движением взял больную  девочку  из
рук индейца, развернул тряпки, в которые был завернут ребенок, и  бросил
их в угол комнаты, ловко попав в стоявший там ящик. Индеец  заковылял  к
ящику, желая взять оттуда лохмотья, но Сальватор строго остановил его:
   - Оставь, не трогай!
   Затем положил девочку на стол и наклонился над нею. Он стал в профиль
к индейцу. И индейцу вдруг показалось,  что  это  не  доктор,  а  кондор
наклонился над маленькой птичкой. Сальватор начал  прощупывать  пальцами
опухоль на горле ребенка. Эти пальцы также поразили  индейца.  Это  были
длинные, необычайно подвижные пальцы. Казалось, они  могли  сгибаться  в
суставах не только вниз, но и вбок и даже вверх. Далеко не робкий индеец
старался не поддаться тому страху, который внушал  ему  этот  непонятный
человек.
   - Прекрасно. Великолепно, -  говорил  Сальватор,  как  будто  любуясь
опухолью и ощупывая ее пальцами.
   Окончив осмотр, Сальватор повернул лицо к индейцу и сказал:
   - Сейчас новолуние. Приходи через месяц, в следующее новолуние, и  ты
получишь свою девочку здоровой.
   Он  унес  ребенка  за  стеклянную  дверь,  где   находились   ванная,
операционная и палаты для больных. А негр уже вводил в приемную  комнату
новую пациентку - старуху с больной ногой.
   Индеец низко поклонился стеклянной двери, закрывшейся за Сальватором,
и вышел.
   Ровно через двадцать восемь дней открылась та же стеклянная дверь.
   В дверях стояла девочка в  новом  платьице,  здоровая,  румяная.  Она
пугливо глядела на дедушку. Индеец бросился  к  ней,  схватил  за  руки,
расцеловал,  осмотрел  горло.  От  опухоли  не  осталось  следа.  Только
небольшой, едва заметный красноватый шрам напоминал об операции.
   Девочка отталкивала дедушку  руками  и  даже  вскрикнула,  когда  он,
поцеловав, уколол ее давно не бритым подбородком. Пришлось спустить ее с
рук на пол. Следом за  девочкой  вошел  Сальватор.  Теперь  доктор  даже
улыбнулся и, потрепав головку девочки, сказал:
   - Ну, получай свою девочку.  Ты  вовремя  принес  ее.  Еще  несколько
часов, и даже я не в силах был бы вернуть ей жизнь.
   Лицо старого индейца покрылось морщинами, губы задергались,  из  глаз
полились слезы. Он вновь приподнял девочку, прижал ее к груди,  упал  на
колени перед Сальватором и прерывающимся от слез голосом сказал:
   - Вы спасли жизнь моей внучки. Что может  предложить  вам  в  награду
бедный индеец, кроме своей жизни?
   - На что мне твоя жизнь? - удивился Сальватор.
   - Я стар, но еще силен, - продолжал индеец, не поднимаясь с пола. - Я
отнесу внучку к матери - моей дочери - и вернусь к вам.  Я  хочу  отдать
вам весь свой остаток жизни за то добро, которое вы мне сделали. Я  буду
служить вам, как собака. Прошу вас, не откажите мне в этой милости.
   Сальватор задумался.
   Он очень неохотно и осторожно брал новых слуг.  Хотя  работа  нашлась
бы. Да и немало работы, -  Джим  не  справляется  в  саду.  Этот  индеец
кажется человеком подходящим, хотя доктор предпочел бы негра.
   - Ты даришь мне жизнь и просишь, как о милости, принять твой подарок.
Хорошо. Будь по-твоему. Когда ты можешь прийти?
   - Еще не окончится первая четверть луны, как я буду здесь,  -  сказал
индеец, целуя край халата Сальватора.
   - Как твое имя?
   - Мое?.. Кристо - Христофор.
   - Иди, Кристо. Я буду ждать тебя.
   - Пойдем, внучка! - обратился Кристо к девочке и снова  подхватил  ее
на руки.
   Девочка заплакала. Кристо поспешил уйти.

ЧУДЕСНЫЙ САД

   Когда Кристо явился через  неделю,  доктор  Сальватор  сосредоточенно
посмотрел ему в глаза и сказал:
   - Слушай внимательно, Кристо.  Я  беру  тебя  на  службу.  Ты  будешь
получать готовый стол и хорошее жалованье... Кристо замахал руками:
   - Мне ничего не надо, только бы служить у вас.
   - Молчи и слушай, - продолжал Сальватор. - У тебя  будет  все.  Но  я
буду требовать одного: ты должен молчать обо всем, что увидишь здесь.
   - Скорее я отрежу свой язык и брошу его собакам, чем скажу хоть  одно
слово.
   -  Смотри  же,  чтобы  с  тобой  не  случилось  такого  несчастья,  -
предупредил Сальватор. И, вызвав негра в белом халате, доктор приказал:
   - Проводи его в сад и сдай его в руки Джиму.
   Негр молча поклонился, вывел индейца из  белого  дома,  провел  через
знакомый уже Кристо двор и постучал в железную калитку второй стены.
   Из-за стены  послышался  лай  собак,  калитка  скрипнула  и  медленно
открылась.
   Негр втолкнул Кристо через калитку в  сад,  что-то  гортанно  крикнул
другому негру, стоявшему за калиткой, и ушел.
   Кристо в испуге прижался к стене: с лаем,  похожим  на  рев,  к  нему
бежали неведомые звери красновато-желтого цвета, с темными пятнами. Если
бы Кристо встретился с ними в  пампасах,  он  сразу  признал  бы  в  них
ягуаров. Но бежавшие к нему звери лаяли по-собачьи. Сейчас  Кристо  было
безразлично, какие животные нападают на него. Он  бросился  к  соседнему
дереву и начал  взбираться  по  ветвям  с  неожиданной  быстротой.  Негр
зашипел на собак, как рассерженная кобра. Это сразу успокоило собак. Они
перестали лаять, легли на землю и положили  головы  на  вытянутые  лапы,
искоса поглядывая на негра.
   Негр опять зашипел, на этот раз  обращаясь  к  Кристо,  сидевшему  на
дереве, и замахал руками, приглашая индейца слезть.
   - Что ты шипишь, как  змея?  -  сказал  Кристо,  не  оставляя  своего
убежища. - Язык проглотил? Негр только сердито замычал.
   "Наверно, он немой",  -  подумал  Кристо  и  вспомнил  предупреждение
Сальватора. Неужели Сальватор отрезает языки у слуг, которые выдают  его
тайны? Быть может, и у этого негра вырезан язык...  И  Кристо  сделалось
вдруг так страшно, что он едва не упал с дерева. Ему  захотелось  бежать
отсюда во что бы то ни стало и как можно  скорее.  Он  прикинул  в  уме,
далеко  ли  от  дерева,  на  котором  он  сидел,  до  стены.   Нет,   не
перепрыгнуть... Но негр подошел к дереву и,  ухватив  индейца  за  ногу,
нетерпеливо тащил его  вниз.  Пришлось  покориться.  Кристо  спрыгнул  с
дерева, улыбнулся как только  мог  любезно,  протянул  руку  и  дружески
спросил:
   - Джим?
   Негр кивнул головой.
   Кристо крепко пожал руку негра. "Уж если попал в ад, надо быть в ладу
с дьяволами", - подумал он и продолжал вслух:
   - Ты немой? Негр не ответил.
   - Языка нет?
   Негр молчал по-прежнему.
   "Как бы ему заглянуть в рот?" - подумал Кристо. Но Джим,  видимо,  не
намеревался вступать даже в мимический разговор. Он взял Кристо за руку,
подвел к красно-рыжим зверям и  что-то  прошипел  им.  Звери  поднялись,
подошли к Кристо, обнюхали его  и  спокойно  отошли.  У  Кристо  немного
отлегло от сердца.
   Махнув рукой, Джим повел Кристо осматривать сад.
   После унылого двора, мощенного камнями, сад поражал обилием зелени  и
цветов. Сад простирался на восток, постепенно понижаясь по направлению к
берегу моря. Дорожки, посыпанные красноватыми измельченными  раковинами,
разбегались в разные стороны. Возле дорожек росли причудливые кактусы  и
голубовато-зеленые сочные агавы <Агава - растение с  сочными,  мясистыми
листьями. Из его волокон делают ткани, из  сока  приготовляют  "пульке",
любимый   напиток   местных    жителей.>,    метелки    со    множеством
желтовато-зеленых цветов. Целые рощи  персиковых  и  оливковых  деревьев
прикрывали своею тенью густую траву с пестрыми,  яркими  цветами.  Среди
зелени травы сверкали  водоемы,  выложенные  по  краям  белыми  камнями.
Высокие фонтаны освежали воздух.
   Сад был наполнен разноголосыми криками,  пением  и  щебетанием  птиц,
ревом, писком и визгом  животных.  Никогда  еще  Кристо  не  приходилось
видеть столь необычных животных. В этом саду жили невиданные звери.
   Вот,  блестя  медно-зеленой  чешуей,  перебежала  дорогу   шестиногая
ящерица. С дерева  свисала  змея  с  двумя  головами.  Кристо  в  испуге
отпрыгнул в сторону от двухголового пресмыкающегося, зашипевшего на него
двумя красными ртами. Негр ответил ему более громким шипением,  и  змея,
помахав в воздухе головами, упала с дерева и скрылась в густых  зарослях
тростника. Еще одна длинная  змея  уползла  с  дорожки,  цепляясь  двумя
лапами. За проволочной сеткой хрюкал поросенок. Он уставился  на  Кристо
единственным большим глазом, сидевшим посреди лба.
   Две белые крысы, сросшиеся боками, бежали  по  розовой  дорожке,  как
двухголовое  и  восьминогое  чудовище.  Иногда  это  двуединое  существо
начинало бороться само с собою: правая  крыса  тянула  вправо,  левая  -
влево, и обе недовольно попискивали. Но побеждала всегда правая. Рядом с
дорожкой паслись сращенные боками "сиамские близнецы" - две  тонкорунные
овцы. Они не  ссорились,  как  крысы.  Между  ними,  видимо,  уже  давно
установилось полное  единство  воли  и  желаний.  Один  уродец  особенно
поразил Кристо: большая, совершенно голая розовая собака. А на ее спине,
словно вылезшая из собачьего тела, видне