ом  платочке,  попросил  нацедить ему поллитра
    святой  воды  в  бутыль  из-под  импортного  коньяка. Угодники на стенах
    смотрели неодобрительно.

    Старушка сурово покачала головой.

    -  Где  же  ее  взять-то  сейчас,  водицу  святую?  Нешто тут магазин? В
    крещенье приходи, тогда и вода будет. Совсем без понятия народ.

    Василий всхлипнул и пошел к выходу.

    - Постой-ка, - старушка цепко ухватила его за рукав. - Али очень надо?

    - Очень...

    -  Ну,  дак  ладно. Приходи завтра в тот же час. Спроси Манефу. Меня тут
    все знают. Я тебе из дома принесу.

    - А сегодня никак нельзя?

    - Живу далеко.

    - Да я на машине, вмиг домчимся.

    - Э, как тебе приперло, прости господи. Ну, поехали, когда так.

    Проездили  долго.  Да  Манефа еще не отпустила сразу, усадила пить чай с
    вареньем  из розовых лепестков. Лепестки скрипели на зубах, во рту пахло
    розами,   на   душе   было  тяжело.  Манефа  не  выпытывала,  что,  мол,
    приключилось,  рассказать  самому было стыдно - еще не поверит старушка,
    прогонит.  А  уходить  не  хотелось.  Так  уютно,  тихо было в Манефиной
    комнатушке, и никаких оборотней. Нормальные голуби за окном постанывают.

    - Хотите, я вам карбонат привезу или шейку, - расчувствовался Василий.

    - Что за шейка такая? - удивилась старуха.

    Василий удивился еще больше:

    - Неужто не слыхали?

    - Э, милый. Я мясо-то лет двадцать уже как не ела.

    Вася широко улыбнулся:

    - Да я бесплатно. Как говорится - ты мне, я тебе.

    -  Вот  ты  какой. - старушка отхлебнула из своей чашечки и вытерла губы
    белым  платочком.  -  Думаешь, я жадная али нищая, может? Нет, милый, не
    угадал.  Я,  конечно,  старуха  неграмотная,  ты, может, посмеешься надо
    мной,  а  я  все думаю: как же это им страшно, родимым, когда их убивать
    ведут.  Скажешь, скотина глупая, не понимает? А вот и нет. Все понимает.
    У  нее,  у  скотины-то, слезы текут и сердце екает, как вот если бы тебя
    вели.  А убьют тебя, - заговорила вдруг глухо и страшно Манефа, - мозги,
    сердце твое продавать станут, и голову мертвую - в витрину.

    Старуха брови нахмурила и пальцем Васе по лбу - тюк!

    Василии вздрогнул и сразу начал собираться.

    -  Али ждет тебя кто? - старуха так и уставилась ему в зрачки. "А может,
    и она тоже... как те... мои, - мысль мелькнула. - Да нет, глупости".

    - Никто меня не ждет, только пора уже, поздно.

    -  Ночевать-то  не  будешь?  Есть где, - старуха смотрела строго, и Вася
    едва удержал готовое сорваться:

    "Были бы вы, бабуля, лет на пятьдесят помоложе".

    А  старуха  словно  услышала  не сказанные Васей глупые слова, поглядела
    жалеючи, головой покачала и закрыла за ним дверь.

    Было одиннадцать часов вечера. В Васиной квартире гулко ухала музыка.

    "До  "Шарпа"  добрались, мерзавцы", - подумал Василий и любовно погладил
    оттопырившийся   карман   плаща.   Там,   объятая   импортной  бутылкой,
    переливалась при каждом его шаге святая вода. "Ну, берегитесь".

    Он  осторожно  извлек  заткнутую  капроновой  пробкой  бутыль, распахнул
    дверь  маленькой  комнаты  и  на манер гранаты занес бутыль над головой.
    "Ложитесь,  гады!"  -  намеревался  крикнуть Василий, но так и остался с
    раскрытым ртом, пораженный представшим зрелищем.

    Комната  была полна народу. Стола не было. Гости сидели по-турецки прямо
    на  ковре.  Чета  оборотней сновала между гостями, предлагая им отведать
    черной  игры  и  семги  из  Васиного  холодильника.  В такт музыке глаза
    гостей  вспыхивали  то красным, то зеленым, некоторые танцевали "брейк".
    Вероятно,  это  была  дискотека.  Особенно усердствовал один, похожий на
    стилягу  пятидесятых  годов,  с длинным лошадиным лицом и отвратительной
    ухмылкой,  в  которой  обнажались  длинные  зубы  и  красные  десны.  Он
    встряхивал  волосами,  мотал  головой  и топотал по коврам, как жеребец.
    Вася  вгляделся  попристальней  и обнаружил, что обряженные в широченные
    клеши  ноги  гостя  действительно  заканчивались увесистыми, начищенными
    черной ваксой копытами.

    -  Ложитесь,  гады,  -  слегка придя в себя, промолвил Василий Петрович,
    пытаясь  выдернуть  капроновую  пробку,  но тут обладатель гривы и копыт
    подскочил  к  Василию, вырвал бутылку у него из рук и, впившись длинными
    зубами,  с  характерным  звуком  выдернул  пробку.  Потом  он запрокинул
    башку,  разинул свою громадную пасть и с вытянутой руки вылил содержимое
    бутылки  прямо  себе  в желудок, не делая никаких глотательных движений.
    После  этого непарнокопытный засветился голубым и еще веселей пустился в
    пляс по Васиным коврам, а Вася, понурясь, пошел прочь из комнаты.

    На  Васиной  тахте уютно спали детишки оборотней. Вася постоял над ними,
    повздыхал  и даже поправил одеяло (он вообще любил детей), а потом вышел
    на балкон. Через открытое окно маленькой комнаты донесся голос самки:

    -  А  я  говорю,  детей  надо  отдать  на  обучение к вампирам. Отличная
    специальность,  хлебная,  выражаясь  фигурально. А практику смогут прямо
    на  дому  проходить,  - и она ударила костистым кулаком в стенку Васиной
    комнаты.

    Непарнокопытный   крутанул  ручку  "Шарпа"  и,  кажется,  пробежался  по
    потолку. Сверху застучали:

    - Товарищи, прекращайте, уже одиннадцать часов.

    - Да у кого же это хулиганят? - спросили с третьего этажа.

    -  У  Василия  Петровича,  -  откликнулись  во  дворе, - а еще директор.
    Срамотища!

    Вася подошел к телефону и обреченно крутанул диск два раза.

    Наутро,  переночевав  в милиции, Василий понуро брел на работу, хрустя в
    кармане  новенькой  квитанцией  на штраф за хулиганство. "Как же это они
    меня  так  ловко?" - недоумевал он. До сих пор обводил вокруг пальца он,
    и теперь чувствовал себя обманутым и поруганным.

    Вспомнилось,  как  вошли  два  милиционера и высоченный парень с красной
    повязкой.  Василий  провел  их  в маленькую комнату, где самка оборотня,
    жутко  фальшивя,  уже  пела  колыбельную  над  спящими младенцами. Гости
    куда-то  исчезли.  В  комнате  было  тихо  и  полутемно,  уютно теплился
    розовый ночник, привезенный Васей из Прибалтики.

    Прерывающимся  от  слез  голосом  она  поведала, что муж вызвал милицию,
    потому  что  больше терпеть нет сил. Василий Петрович хоть и директор, а
    пьет,  как грузчик, да к тому же еще и хулиганит. Не дает сушить пеленки
    в ванной, выкинул их столик с кухни, и вообще никакой жизни из-за него нет.

    -  Попрошу  документы,  -  сказал  парень  с повязкой, и самец вынес два
    паспорта  со штампами о прописке по Васиному адресу. Василий тоже сходил
    за паспортом.

    -  Скоро  у  Василия  Петровича  в магазине ревизия, - смущаясь, сказала
    самка.   -   Скорей   всего,   он   сядет.   Мы  будем  претендовать  на
    освободившуюся площадь. Нас, как видите, четверо.

    - Разговаривать научилась, - удивился Василий и сел в кресло.

    -   И  вот  так  всегда,  товарищи,  -  обиделась  самка.  -  Оскорбляет
    постоянно.  Унижает  наше  человеческое достоинство. Забрали бы вы его с
    собой, хоть одну ночь спокойно выспимся.

    Василий  зашел  в  свою комнату и там, среди неизвестно откуда взявшихся
    следов пьянки, отыскал пиджак и галстук.

    - Я готов.

    Уже  сидя  в своем кабинете, он вдруг почувствовал неожиданную легкость.
    "Ну,  что  же. Значит, меня посадят. Об этом они побеспокоятся, особенно
    эта,  пучеглазая.  Хоть  здесь  прояснилось.  Квартирка моя тоже канула.
    Ладно.  Отсижу свое и начну новую жизнь. Честную. Чтоб ничего не бояться
    и ни от кого не зависеть. Живет же Манефа".

    В  этот момент зазвонил телефон, и Вася вяло взял трубку. Звонила вторая
    жена.

    - Сегодня зайду за халатом. Ты чего такой пришлепнутый? Чего-чего?

    Вася,  не  в  силах  более сдерживаться, утирая кулаком обильные слезы и
    звучно  сморкаясь,  рассказал  про  оборотней. Жена захохотала, вселяя в
    его исстрадавшуюся душу надежду, что все не так ужасно, все поправимо.

    -  И  главное,  -  закончил Вася, - почему они именно меня выбрали? Ведь
    кругом полно балконов.

    - Ты еще спрашиваешь, - ухмыльнулась жена.

    - Но что же мне теперь делать?! - возопил Василий.

    -  Плохо  твое  дело.  - весело сказала бывшая подруга жизни. - Не знаю,
    что и посоветовать.

    Помолчали.

    -  Ну, в общем так, - заговорила наконец она. - Зайду сегодня вечером за
    халатом.  Когда  они  там  у  тебя  активизируются?  Вот к одиннадцати и
    подойду. Чао, бамбино.

    Василий  чуть  не  поцеловал  трубку.  В  конце концов, кому и сладить с
    нечистой силой, если не современной деловой женщине?

    Около  одиннадцати  она открыла дверь своим ключом, стремительно вошла в
    квартиру и скинула плащ на руки бывшего мужа:

    - Где обосновались?

    - В маленькой комнате.

    В  ту  же  секунду  она  скрылась  за  дверью,  и оттуда донеслись звуки
    скандала.  Прислушавшись,  Василий с удивлением убедился, что его вторая
    жена,  кроме английского со словарем, как она писала в анкетах, свободно
    владеет языком оборотней.

    Дверь   маленькой   комнаты   распахнулась.  Вася  успел  заметить,  как
    ошарашенные   оборотни  спешно  уменьшаются  в  размерах  и  покрываются
    голубиным  оперением.  Еще  он  заметил,  что самец пытается спрятать на
    груди  его  портативный  японский  магнитофончик  и,  не  владея  собой,
    закричал: "Кыш-кыш!".

    Оборотни  вместе  с  подросшими  птенцами выбежали в коридор, постояли в
    нерешительности  и,  хлопая не вполне голубиными перепончатыми крыльями,
    кинулись на балкон.

    Некоторое  время  они,  словно не веря печальному повороту своей судьбы,
    сидели  на  перилах,  но  жена  вышла  на  балкон,  и оборотни, с трудом
    удерживая в воздухе отяжелевшие тела, скрылись за соседним домом.

    -  Невероятно, - Василий Петрович промокнул вспотевший лоб. - Я тебе так
    обязан.

    - Пустяки. На том свете угольками сочтемся, - усмехнулась жена.

    -  Теперь  и  с  ревизией должно обойтись... А ты уже уходишь? Посиди. Я
    сейчас кофе сварю. Бразильский.

    -  Нет уж, пей сам, а мне пора. Да, халатик-то гони. Я ведь, собственно,
    за ним заходила.

    Прикрыв  дверь за женой, Василий постоял некоторое время в задумчивости,
    потом  достал  из  стенного  шкафа  пакетик с нафталином и направился на
    балкон.  Там  он  развязал  пакетик  и посыпал то место, где недавно еще
    гнездились оборотни. Чтоб не вернулись.

    "Фантакрим-MEGA", 1991, ‘ 1.