ратили Тьму и Звезды в явления природы, и  они
лишились своего подлинного значения. Это кощунство!
   - В таком случае это не моя вина. Существуют объективные факты.  И  мне
остается только констатировать их.
   - Ваши "факты" - заблуждение и обман.
   Атон сердито топнул ногой.
   - Откуда вы это знаете?
   - Знаю! - последовал ответ, исполненный слепой веры.
   Ректор побагровел, и Бини что-то настойчиво зашептал  ему  на  ухо.  Но
Атон жестом потребовал, чтобы он замолчал.
   - И чего же хочет от нас Сор  5?  Наверно,  он  все  еще  думает,  что,
пытаясь уговорить мир  принять  меры  против  угрозы  безумия,  мы  мешаем
спасению бесчисленных душ. Если это так важно для него,  то  пусть  знает,
что нам это не удалось.
   - Сама попытка уже принесла  достаточный  вред,  и  вашему  нечестивому
стремлению  получить  сведения  с  помощью   этих   дьявольских   приборов
необходимо воспрепятствовать. Мы выполняем волю Звезд, и я жалею только  о
том, что из-за собственной неуклюжести не  успел  разбить  ваши  проклятые
приборы.
   - Это вам дало бы очень мало, - возразил Атон.  -  Все  собранные  нами
данные, кроме тех, которые  мы  получим  сегодня  путем  непосредственного
наблюдения, уже надежно спрятаны, и уничтожить их невозможно. - Он  угрюмо
улыбнулся. - Но это не  меняет  того  факта,  что  вы  проникли  сюда  как
взломщик, как преступник! - Он  обернулся  к  людям,  стоявшим  позади.  -
Вызовите кто-нибудь полицию из Саро.


   - Черт возьми, Атон! - поморщившись, воскликнул Ширин. - Что с вами?  У
нас нет на это времени. - Он торопливо протолкался вперед. - Его я беру на
себя.
   Атон высокомерно посмотрел на психолога.
   - Сейчас не время для  ваших  выходок,  Ширин.  Будьте  так  добры,  не
вмешивайтесь в мои распоряжения. Вы здесь совершенно посторонний  человек,
не забывайте.
   Ширин выразительно скривил губы.
   - С какой стати пытаться вызвать полицию сейчас, когда до затмения Беты
остались считанные минуты, а  этот  молодой  человек  готов  дать  честное
слово, что он не уйдет отсюда и будет вести себя тихо.
   - Я не дам никакого слова, - немедленно заявил Латимер. -  Делайте  что
хотите, но я откровенно предупреждаю вас, что как только у  меня  появится
возможность, я сделаю то, ради чего я здесь. Если вы рассчитываете на  мое
честное слово, то лучше зовите полицию.
   - Вы решительный малый, - дружелюбно улыбаясь, сказал Ширин. - Ладно, я
вам кое-что разъясню. Видите молодого человека у окна? Он  очень  силен  и
умеет работать кулаками, а кроме того, он тут посторонний. Когда  начнется
затмение, ему нечего будет делать, кроме как присматривать за вами. К тому
же я и сам... хоть я и толстоват для драки, но помочь ему сумею.
   - Ну и что? - холодно вопросил Латимер.
   - Выслушайте меня и все узнаете, - ответил Ширин. - Как только начнется
затмение, мы с Теремоном посадим вас в  чуланчик  без  окон  и  с  дверью,
снабженной хорошим замком. И вы будете сидеть там, пока все не кончится.
   - А  потом,  -  тяжело  дыша,  сказал  Латимер,  -  меня  некому  будет
выпустить. Я не хуже вас знаю, что значит появление Звезд...  я  знаю  это
куда лучше вас! Все вы потеряете рассудок, и меня никто не  освободит.  Вы
предлагаете мне смерть от удушья или  голодную"  смерть.  Чего  еще  можно
ждать от ученых? Но слова своего я не дам. Это дело принципа,  и  говорить
об этом я больше не намерен.
   Атон, по-видимому, смутился. В его блеклых глазах была тревога.
   - И в самом деле, Ширин, запирать его...
   Ширин замахал на него руками.
   - Погодите! Я вовсе не думаю, что дело может зайти так далеко.  Латимер
попробовал - довольно ловко -  обмануть  нас,  но  я  психолог  не  только
потому, что мне нравится звучание этого слова. -  Он  улыбнулся  хранителю
Культа.  -  Неужели  вы  думаете,  что  я  способен  прибегнуть  к   столь
примитивной угрозе, как голодная смерть? Дорогой Латимер, если я запру вас
в чулане, то вы не увидите Тьмы, не увидите Звезд.  Самого  поверхностного
знакомства с догмами Культа достаточно, чтобы понять,  что,  спрятав  вас,
когда появятся Звезды, мы лишим вашу душу бессмертия. Так  вот,  я  считаю
вас порядочным человеком. Я поверю вам, если вы дадите  честное  слово  не
предпринимать никаких попыток мешать нам.
   На виске Латимера задергалась жилка, и он, как-то весь сжавшись, хрипло
сказал:
   - Даю! - И затем яростно добавил: - Но меня  утешает  то,  что  все  вы
будете прокляты за ваши сегодняшние дела.
   Он резко повернулся и зашагал к высокому табурету у двери.
   Ширин кивнул журналисту и сказал:
   - Сядьте рядом с ним, Теремон... так, формальности ради. Эй, Теремон!
   Но журналист не двигался с места. Он побелел как полотно.
   - Смотрите.
   Палец его, показывавший  на  небо,  дрожал,  а  голос  звучал  сипло  и
надтреснуто.


   Они поглядели в  направлении  вытянутого  пальца  и  ахнули.  Несколько
секунд все не дыша смотрели на небо.
   Край Беты исчез!
   Клочок наползавшей на солнце черноты  был  шириной  всего,  пожалуй,  с
ноготь, но смотревшим на него людям он  казался  тенью  Рока.  Все  стояли
неподвижно  лишь  какое-то  мгновение,  потом   началась   суматоха.   Она
прекратилась еще быстрее и сменилась четкой лихорадочной  работой:  каждый
занялся своим делом. В этот критический момент было не до  личных  чувств.
Теперь это были ученые,  поглощенные  своей  работой.  Даже  Атон  уже  не
замечал, что происходит вокруг.
   - Затмение началось, по-видимому, минут пятнадцать  назад,  -  деловито
сказал Ширин - Немного рановато, но  достаточно  точно,  если  принять  во
внимание приблизительность расчетов.
   Он поглядел вокруг, подошел на цыпочках к Теремону, который по-прежнему
смотрел в окно, и легонько потянул его за рукав.
   - Атон разъярен, - прошептал он.  -  Держитесь  от  него  подальше.  Он
проглядел начало из-за возни с Латимером. И, если вы подвернетесь ему  под
руку, он велит выбросить вас в окно.
   Теремон кивнул и сел. Ширин посмотрел на него с удивлением.
   - Черт возьми! - воскликнул он. - Вы дрожите.
   - А? - Теремон облизал пересохшие губы  и  попытался  улыбнуться.  -  Я
действительно чувствую себя не очень хорошо.
   Психолог прищурил глаза.
   - Немножко струсили?
   - Нет! - с негодованием крикнул Теремон. - Дайте мне прийти в  себя.  В
глубине души я так и не верил в этот вздор... до последней  минуты.  Дайте
мне время свыкнуться с этой мыслью. Вы  же  подготавливались  больше  двух
месяцев.
   - Вы правы, - задумчиво сказал Ширин. - Послушайте! У вас есть семья  -
родители, жена, дети?
   Теремон покачал головой.
   - Вы, наверно, имеете в виду Убежище? Нет, не беспокойтесь. У меня есть
сестра, но она живет в двух тысячах миль  отсюда  и  я  даже  не  знаю  ее
точного адреса.
   - Ну, а вы сами? У вас еще есть время добраться туда. У них  все  равно
освободилось одно место, поскольку я ушел. В конце  концов,  здесь  вы  не
нужны, зато там можете очень пригодиться...
   Теремон устало посмотрел на Ширина.
   - Вы думаете, у меня дрожат коленки? Так слушайте же, вы! Я газетчик, и
мне поручено написать статью. И я напишу ее.
   Психолог едва заметно улыбнулся.
   - Я вас понимаю. Профессиональная честь, не так ли?
   - Можете называть это и так. Но  я  отдал  бы  сейчас  правую  руку  за
бутылку спиртного, пусть даже она будет  наполовину  меньше  той,  что  вы
вылакали. Никогда еще так не хотелось выпить...
   Он внезапно умолк, так как Ширин подтолкнул его локтем.
   - Вы слышите? Послушайте!
   Теремон посмотрел туда, куда ему  показал  Ширин,  и  увидел  хранителя
Культа, который, забыв обо всем на свете, стоял лицом к окну и  в  экстазе
что-то бормотал.
   - Что он говорит? - прошептал журналист.
   - Он цитирует Книгу откровений, пятую главу, - ответил Ширин и  добавил
сердито: - Молчите и слушайте!


   "И случилось так, что  солнце  Бета  в  те  дни  все  дольше  и  дольше
оставалось в небе совсем одно, а потом пришло  время,  когда  только  оно,
маленькое и холодное, светило над Лагашем.
   И собирались люди на площадях и дорогах,  и  дивились  люди  тому,  что
видели, ибо дух их был омрачен. Сердца их были смущены, а речи  бессвязны,
ибо души людей ожидали пришествия Звезд.
   И в городе Тригоне, в самый полдень, вышел Вендрет 2, и сказал он людям
Тригона: "Внемлите, грешники! Вы презираете пути праведные, но пришла пора
расплаты. Уже грядет Пещера, дабы поглотить Лагаш и все, что на нем!"
   Он еще не сказал слов своих, а Пещера Тьмы уже заслонила  край  Беты  и
скрыла его от Лагаша. Громко кричали люди, когда исчезал свет, и велик был
страх, овладевший их душами.
   И случилось так, что Тьма Пещеры пала на Лагаш, и не было света на всем
Лагаше. И люди  стали  как  слепые,  и  никто  не  видел  соседа,  хотя  и
чувствовал его дыхание на лице своем.
   И в этот миг души отделились от людей, а их покинутые  тела  стали  как
звери, да, как звери лесные; и с криками  рыскали  они  по  темным  улицам
городов Лагаша.
   А со Звезд пал Небесный Огонь, и где он коснулся Лагаша, там обращались
в пепел города его, и ни от человека, ни от дел его не осталось ничего.
   И в час тот..."


   Что-то изменилось в голосе Латимера. Он продолжал неотрывно смотреть  в
окно и все же почувствовал, с каким вниманием его слушают Ширин и Теремон.
Легко, не переводя дыхания, он чуть изменил тембр голоса, и его речь стала
более напевной.
   Теремон даже вздрогнул от удивления. Слова  казались  почти  знакомыми.
Однако акцент неуловимо изменился, сместились ударения - ничего больше, но
понять Латимера было уже нельзя.
   - Он перешел на язык какого-то древнего  цикла,  -  хитро  улыбнувшись,
сказал Ширин, - может быть, на язык их легендарного второго цикла.  Именно
на  этом  языке,  как  вы  знаете,  была  первоначально   написана   Книга
откровений.
   - Это все равно, с меня достаточно. - Теремон  отодвинул  свой  стул  и
пригладил волосы пальцами, которые уже не дрожали.  -  Теперь  я  чувствую
себя гораздо лучше.
   - Неужели? - немного удивленно спросил Ширин.
   - Несомненно. Хотя несколько минут назад и перепугался.  Все  эти  ваши
рассказы о тяготении, а потом начало затмения чуть было совсем  не  выбили
меня из колеи. Но  это...  -  Он  презрительно  ткнул  пальцем  в  сторону
рыжебородого хранителя Культа, - это я слышал еще от няньки. Я  всю  жизнь
посмеивался над этими сказками. Пугаться их я не собираюсь и теперь.
   Он глубоко вздохнул и добавил с нервной усмешкой:
   - Но чтобы опять не потерять присутствия духа,  я  лучше  отвернусь  от
окна.
   - Прекрасно, - сказал Ширин.  -  Только  лучше  говорите  потише.  Атон
только что оторвался от  своего  прибора  и  бросил  на  вас  убийственный
взгляд.
   - Я забыл про старика, - с гримасой сказал Теремон.
   Он осторожно переставил стул,  сел  спиной  к  окну  и,  с  отвращением
посмотрев через плечо, добавил:
   - Мне пришло в голову, что очень многие должны  быть  невосприимчивы  к
этому звездному безумию.
   Психолог ответил не сразу. Бета уже  прошла  зенит,  и  кроваво-красное
квадратное пятно, повторявшее на полу очертания окна, переползло теперь на
колени Ширина. Он задумчиво  поглядел  на  этот  тусклый  багрянец,  потом
нагнулся и взглянул на само солнце.
   Чернота уже поглотила треть Беты. Ширин содрогнулся, и, когда он  снова
выпрямился, его румяные щеки заметно побледнели.
   Со смущенной улыбкой он тоже сел спиной к окну.
   - Сейчас в Саро, наверно, не менее двух миллионов людей возвращаются  в
лоно Культа, который переживает теперь свое великое возрождение, - заметил
Ширин. - Культу предстоит целый час  небывалого  расцвета,  -  добавил  он
иронически. - Думаю, что  его  хранители  извлекают  из  этого  срока  все
возможное. Простите, вы сейчас что-то сказали?
   - Вот что: каким образом хранители Культа умудрялись  передавать  Книгу
откровений из цикла в цикл и  каким  образом  она  была  вообще  написана?
Значит, существует какой-то иммунитет - если все сходили с ума, то кто  же
все-таки писал эту книгу?
   Ширин грустно посмотрел на Теремона.
   - Ну, молодой человек, очевидцев, которые могли  бы  ответить  на  этот
вопрос, не  существует,  но  мы  довольно  точно  представляем  себе,  что
происходило, Видите ли, имеется три  группы  людей  -  они  пострадают  по
сравнению с другими не так сильно. Во-первых,  это  те  немногие,  которые
вообще не увидят Звезд; к ним относятся  слепые  и  те,  кто  напьется  до
потери сознания в начале затмения и протрезвится, когда все уже  кончится.
Этих мы считать не будем, так как, в сущности, они не очевидцы. Затем дети
до шести лет, для которых весь мир еще слишком нов и  неведом,  чтобы  они
испугались Звезд и Тьмы. Они просто познакомятся с еще  одним  явлением  и
без того удивительного мира. Согласны?
   Теремон неуверенно кивнул.
   - Пожалуй.
   -  И,  наконец,  тугодумы,  слишком  тупые,   чтобы   лишиться   своего
неразвитого рассудка... например, старые,  замученные  работой  крестьяне.
Ну, у детей остаются только отрывочные воспоминания, и  вкупе  с  путаной,
бессвязной болтовней полусумасшедших тупиц они-то и легли в  основу  Книги
откровений.   Естественно,   первый   вариант   книги   был   основан   на
свидетельствах людей, меньше всего годившихся в историки, то есть детей  и
полуидиотов; но потом ее, наверно, тщательно редактировали и исправляли  в
течение многих циклов.
   - Вы думаете, - сказал Теремон, - они пронесли книгу через циклы тем же
способом,  которым  мы  собираемся  передать   следующему   циклу   секрет
тяготения?
   Ширин пожал плечами.
   - Возможно. Не все ли равно, как они это делают. Как-то  умудряются.  Я
хочу только сказать, что эта  книга  полна  всяческих  искажений,  хотя  в
основу ее и легли действительные факты. Например, вы  помните  эксперимент
Фаро и Йимота с дырками в крыше, который не удался?..
   - Да.
   - А вы знаете, почему он не...
   Он замолчал и в тревоге поднялся со стула: к ним подошел Атон.  На  его
лице застыл ужас.
   - Что случилось? - почти крикнул Ширин.


   Атон взял Ширина под локоть и отвел в сторону. Психолог чувствовал, как
дрожат пальцы Атона.
   - Говорите тише! - хрипло  прошептал  Атон.  -  Я  только  что  получил
известие из Убежища.
   - У них что-нибудь неладно? - испуганно спросил Ширин.
   - Не у них, - сказал Атон, сделав ударение на местоимении. - Они только
что заперлись и выйдут наружу только послезавтра. Им ничто не  грозит.  Но
город, Ширин... в городе кровавый хаос. Вы не представляете себе...
   Он говорил с трудом.
   - Ну? - нетерпеливо перебил его Ширин. - Ну  и  что?  Будет  еще  хуже.
Почему вы так дрожите? - И, подозрительно посмотрев на Атона, он  добавил:
- А как вы себя чувствуете?
   При этом намеке в глазах Атона мелькнул гнев, но тут же вновь  сменился
мучительной тревогой.
   - Вы не понимаете. Хранители Культа не  дремлют.  Они  призывают  людей
напасть на обсерваторию, обещая им немедленное  отпущение  грехов,  обещая
спасение души, обещая все, что угодно. Что нам делать, Ширин?
   Ширин опустил голову и отсутствующим взглядом долго  смотрел  на  носки
своих башмаков. Задумчиво  постучав  пальцем  по  подбородку,  он  наконец
поднял глаза и сказал решительно:
   - Что делать? А что вообще можно сделать?. Ничего! Наши знают об этом?
   - Конечно, нет!
   - Хорошо! И  не  говорите  им.  Сколько  времени  осталось  до  полного
затмения?
   - Меньше часа.
   -  Нам  остается  только  рискнуть.  Чтобы  организовать  действительно
опасную толпу, понадобится время, и сюда они не скоро  дойдут.  До  города
добрых миль пять...
   Он посмотрел в окно на поля, спускавшиеся по  склонам  холмов  к  белым
домам пригорода,  на  столицу,  которая  в  тусклых  лучах  Беты  казалась
туманным пятном на горизонте.
   - Понадобится время, - повторил  он,  не  оборачиваясь.  -  Продолжайте
работать и молитесь, чтобы полное затмение опередило толпу.
   Теперь  Бета  была  разрезана  пополам  и  выгнутая   граница   черноты
вторгалась  на  вторую,  еще  светлую  половину.  Словно  гигантское  веко
наискосок смыкалось над источником вселенского света.
   Психолог уже не слышал приглушенных звуков  кипевшей  вокруг  работы  и
ощущал  только  мертвую  тишину,  опустившуюся  на  поля  за  окном.  Даже
насекомые испуганно замолчали, и все вокруг потускнело.
   Над ухом Ширина раздался чей-то голос. Он вздрогнул.
   - Что-нибудь случилось? - спросил Теремон.
   - Что? Нет. Садитесь. Мы мешаем работать.
   Они вернулись в свой угол,  но  психолог  некоторое  время  молчал.  Он
пальцем оттянул воротник и повертел головой, но легче от этого  не  стало.
Вдруг он взглянул на Теремона.
   - А вам не трудно дышать?
   Журналист широко открыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.
   - Нет. А что?
   - Наверно, я слишком долго смотрел  в  окно.  И  на  меня  подействовал
полумрак.  Затруднение  дыхания  -  один  из  первых  симптомов   приступа
клаустрофобии.
   Теремон сделал еще один глубокий вдох.
   - Ну, на меня он еще не подействовал. Смотрите, кто-то идет.


   Между ними  и  окном,  заслоняя  тусклый  свет,  встал  Бини,  и  Ширин
испуганно взглянул на него.
   - А, Бини!
   Астроном переступил с ноги на ногу и слабо улыбнулся.
   - Вы не будете возражать, если я немного посижу тут с вами? Мои  камеры
подготовлены, и до полного затмения мне делать нечего.
   Он замолчал и посмотрел на Латимера, который минут за пятнадцать  перед
тем достал из рукава маленькую книгу в кожаном  переплете  и  углубился  в
чтение.
   - Этот мерзавец вел себя тихо?
   Ширин кивнул. Расправив плечи и напряженно хмурясь, он  заставлял  себя
ровно дышать.
   - Бини, а вам не трудно дышать? - спросил он.
   Бини в свою очередь глубоко вздохнул.
   - Мне не кажется, что здесь душно.
   - У меня начинается клаустрофобия, - виновато объяснил Ширин.
   - А-а-а! Со мной дело обстоит по-другому. У меня такое ощущение,  будто
что-то случилось с глазами. Все кажется таким неясным и расплывчатым...  И
холодно.
   -  Да,  сейчас  действительно  холодно.  Уж  это-то   не   иллюзия,   -
поморщившись, сказал Теремон. - У меня так замерзли ноги, будто их  только
что доставили сюда в вагоне-холодильнике.
   -  Нам  необходимо,  -  вмешался  Ширин,  -   говорить   о   чем-нибудь
нейтральном. Я же объяснил вам, Теремон, почему эксперимент Фаро с дырками
в крыше окончился неудачей...
   - Вы только начали, - откликнулся  Теремон.  Обняв  руками  колено,  он
уперся в него подбородком.
   - Ну, так вот: они слишком уж  буквально  толковали  Книгу  откровений.
Вероятно, вовсе не следует считать Звезды  физическим  феноменом.  Дело  в
том, что полная Тьма, возможно,  заставляет  мозг,  так  сказать,  творить
свет. Наверно, Звезды и есть эта иллюзия света.
   - Другими словами, - добавил  Теремон,  -  Звезды,  по  вашему  мнению,
результат безумия, а не его причина? Зачем же тогда  Бини  фотографировать
небо?
   - Хотя бы для того, чтобы доказать, что Звезды - это иллюзия. Или чтобы
доказать обратное - я ведь ничего не утверждаю наверное. Или, наконец...
   Но его перебил Бини, подвинувший свой стул поближе:
   - Я рад, что вы заговорили об этом,  -  оживленно  сказал  он,  сощурив
глаза и подняв вверх палец. - Я думал об этих Звездах и пришел к  довольно
любопытным выводам. Конечно,  все  это  построено  на  песке,  но  кое-что
интересное, как мне кажется, в этом есть... Хотите послушать?
   Бини, видимо, тут же пожалел о  сказанном,  но  Ширин,  откинувшись  на
спинку стула, попросил:
   - Говорите. Я слушаю.
   - Так вот: предположим, что во Вселенной есть другие солнца, - смущенно
произнес Бини. - То есть такие солнца, которые находятся слишком далеко от
нас и потому почти не видны. Наверно, вам кажется, что я начитался научной
фантастики...
   - Почему же? Но разве подобная возможность не опровергается тем фактом,
что  по  закону   тяготения   об   их   существовании