ческому изучению всех трех книг.
     Через полчаса он отложил их в сторону.
     - Я, конечно, знаю, зачем вы мне их принесли.
     У Сьюзен Кэлвин дрогнули уголки губ.
     - Я так и думала. С тобой трудно  иметь дело, Эрби, ты все время на шаг
впереди меня.
     - Эти книги - такие же, как и остальные. Они меня просто не интересуют.
В ваших  учебниках ничего нет. Ваша наука-это просто масса собранных фактов,
кое-как скрепленных подобием Теории. Все это так невероятно просто, что вряд
ли  достойно внимания. Меня интересует  ваша беллетристика,  переплетение  и
взаимодействие человеческих побуждений  и чувств... - Он сделал неясный жест
могучей рукой, подыскивая подходящее слово
     - Кажется, я понимаю, - прошептала доктор Кэлвин.
     - Видите ли, я читаю  мысли, - продолжал робот, - а вы  не  можете себе
представить,  как  они сложны. Я  не  могу  все  их понять, потому  что  мое
мышление имеет с  вашим так мало общего.  Но я стараюсь, а  ваши  романы мне
помогают.
     - Да, но я боюсь, что когда ты познакомишься с некоторыми переживаниями
по  современным  чувствительным  романам,  - в ее  голосе послышался оттенок
горечи, - ты сочтешь наши настоящие мысли и чувства скучными и бесцветными.
     - Ничего подобного!
     Внезапный   энергичный   ответ  заставил  ее   вскочить  на  ноги.  Она
почувствовала, что краснеет, и в испуге подумала: "Наверное, он знает!"
     Эрби  уже  успокоился  и  тихим  голосом,   почти   полностью  лишенным
металлического тембра, произнес:
     -  Ну конечно,  я знаю об  этом, доктор  Кэлвин! Вы  об этом  постоянно
думаете, так как же я могу не знать?
     - Ты... говорил об этом кому-нибудь? - жестко спросила она.
     - Конечно,  нет! -  искренне  удивился он  и добавил:  -  Меня никто не
спрашивал.
     - Тогда ты, вероятно, считаешь меня дурой?
     - Нет! Это - нормальное чувство.
     - Может быть, поэтому оно так глупо. - Теперь ее голос звучал задумчиво
и печально.  Под непроницаемой маской доктора наук на  мгновение  проступили
черты женщины. - Меня нельзя назвать... привлекательной...
     - Если вы имеете в виду физическую привлекательность,  то об этом я  не
могу  судить.  Но, во  всяком  случае,  я  знаю,  что  есть  и  другие  виды
привлекательности.
     - ...да и молодой тоже... - Она как будто не слышала робота.
     -  Вам   еще   нет  сорока.  -  В  голосе  Эрби   появились  тревога  и
настойчивость.
     -  Тридцать восемь, если считать годы; все шестьдесят, если говорить об
эмоциональном восприятии жизни.  Я же все-таки психолог. А ему, - продолжала
Она с  горечью,  -  тридцать пять, и  выглядит  он  еще  моложе. Неужели  ты
думаешь, что он видит во мне... что-то особенное?
     -  Вы   ошибаетесь!  -  Стальной  кулак  Эрби  с  лязгом  обрушился  на
пластмассовую поверхность стола. - Послушайте...
     Но Сьюзен  Кэлвин  яростно набросилась на него. Ожесточение и боль в ее
глазах вспыхнули ярким пламенем:
     - Вот еще! Что ты об  этом знаешь, - ты, машина! Я для тебя - образчик,
интересная  букашка  со  своеобразными мыслями,  которые  ты  видишь как  на
ладони. Превосходный пример разбитых надежд, правда? Почти как в книгах!
     Ее сухие рыдания постепенно затихли.
     Робот сЪежился под этим натиском. Он умоляюще покачал головой:
     - Ну пожалуйста, выслушайте меня! Если бы вы захотели, я  мог бы помочь
вам!
     - Как? - Ее губы скривились. - Дать хороший совет?
     -  Нет, не так. Я просто знаю,  что думают другие люди, например Милтон
Эш.
     Наступило долгое молчание. Сьюзен Кэлвин потупилась.
     - Я не хочу знать, что он думает, - выдохнула она.
     - Замолчи.
     - А мне кажется, вы хотели бы знать, что он думает.
     Она все еще сидела с опущенными глазами, но ее дыхание участилось.
     - Ты говоришь чепуху, - прошептала она.
     - Зачем? Я хочу помочь. Милтон Эш... - Он остановился.
     Она подняла голову!
     - Ну?
     - Он любит вас, - тихо сказал робот.
     Целую  минуту доктор Кэлвин  молча, широко  раскрыв  глаза,  глядела на
робота.
     - Ты ошибаешься! Конечно, ошибаешься! С какой стати?
     - Правда, любит. Этого нельзя утаить от меня.
     - Но я так... так... - Она запнулась.
     -  Он смотрит  вглубь - он ценит интеллект.  Милтон Эш  не  из тех, кто
женится на прическе и хорошеньких глазках.
     Сьюзен  Кэлвин  часто заморгала. Она  заговорила  не сразу, и  ее голос
дрожал.
     - Но ведь он никогда и никак не обнаруживал...
     - А вы дали ему эту возможность?
     - Как я могла? Я никогда не думала...
     - Вот именно!
     Сьюзен Кэлвин замолчала, потом внезапно подняла голову:
     - Полгода назад к нему  на завод приезжала девушка. Стройная блондинка.
Кажется,  она  была  красива. И,  конечно, едва знала таблицу  умножения. Он
целый день пыжился  перед ней, пытаясь обЪяснить, как  делают роботов. -  Ее
голос зазвучал жестко. - Конечно, она ничего не поняла! Кто она?
     Эрби, не колеблясь, отвечал:
     - Я знаю, кого вы имеете в виду. Это его двоюродная сестра. Уверяю вас,
здесь нет никаких романтических отношений.
     Сьюзен Кэлвин почти с девичьей легкостью встала.
     -  Как странно!  Именно это  я  временами  пыталась себе  внушить, хотя
серьезно никогда так не думала. Значит, это правда!
     Она  подбежала  к Эрби и обеими руками  схватила  его  холодную тяжелую
руку.
     - Спасибо, Эрби, - прошептала она голосом, слегка охрипшим от волнения.
- Никому не говори об этом. Пусть это будет наш секрет. Спасибо еще раз.
     Судорожно сжав бесчувственные металлические пальцы Эрби, она вышла.
     Эрби медленно повернулся к отложенному роману. Его мысли никто  не смог
бы прочесть.

     Милтон   Эш  не  спеша,  с  удовольствием  потянулся,  кряхтя  и  треща
суставами, потом свирепо уставился на Питера Богерта.
     - Послушайте, - сказал он, -  я сижу над этим уже неделю и за все время
почти не спал. Сколько еще мне возиться? Вы как  будто  сказали, что  дело в
позитронной бомбардировке в вакуумной камере Д?
     Богерт деликатно зевнул и с интересом поглядел на свои белые руки.
     - Да. Я напал на след.
     - Я знаю, что значит,  когда  это  говорит математик. Сколько  вам  еще
осталось?
     - Все зависит...
     - От чего? - Эш бросился в кресло и вытянул длинные ноги.
     -  От Лэннинга. Старик не  согласен со мной. -  Он  вздохнул. - Немного
отстал  от жизни,  вот в чем  дело.  Цепляется за  свою обожаемую  матричную
механику, а этот  вопрос требует более мощных математических средств. Он так
упрям.
     Эш сонно пробормотал:
     - А почему бы не спросить у Эрби и не покончить с этим?
     - Спросить у робота? - Брови Богерта полезли вверх.
     - А что? Разве старуха вам не говорила?
     - Вы имеете в виду Кэлвин?
     - Ну да! Сама Сьюзи.  Ведь этот робот - маг  и чародей в математике. Он
знает все  обо всем и еще  малость сверх того.  Он  вычисляет в  уме тройные
интегралы и закусывает тензорным анализом.
     Математик скептически поглядел на него:
     - Вы серьезно?
     - Ну конечно! Загвоздка в  том, что этот дурень не любит  математику, а
предпочитает сентиментальные романы.  Честное  слово! Вы бы  только  видели,
какую дрянь таскает ему Сьюзен - "Пурпурная страсть", "Любовь в космосе"...
     - Доктор Кэлвин ни слова вам об этом не говорила.
     - Ну, она еще не кончила изучать его. Вы же ее знаете. Она любит, чтобы
все было шито-крыто. Пока она сама не раскроет главный секрет.
     - Но вам она сказала.
     - Да  вот, как-то разговорились... Я в последнее время часто ее вижу. -
Он широко открыл  глаза и нахмурился: - Слушайте, Боги, вы  ничего странного
за ней не замечали в последнее время?
     Богерт расплылся в усмешке.
     - Она стала красить губы. Вы это имеете в виду?
     - Черта с два! Это я знаю - губы, глаза и еще пудрится. Ну и вид у нее!
Но я не  о том. Я никак не могу точно этого определить. Она так говорит, как
будто она очень счастлива...
     Он подумал немного и пожал плечами.
     Богерт позволил себе плотоядно ухмыльнуться. Для ученого, которому  уже
за пятьдесят, это было неплохо исполнено.
     - Может, она влюбилась.
     Эш опять закрыл глаза.
     - Вы  сошли с ума. Боги. Идите и поговорите с Эрби. Я останусь  здесь и
вздремну.
     - Ладно.  Не то  чтобы мне понравилось получать от робота указания, что
делать. Ответом ему был негромкий храп.

     Эрби  внимательно слушал,  пока  Питер Богерт, сунув  руки  в  карманы,
говорил с напускным равнодушием.
     - Так обстоит дело. Мне сказали, что ты разбираешься в  этих вещах, и я
спрашиваю  тебя больше из  любопытства.  Я допускаю, что мой ход рассуждений
включает несколько сомнительных звеньев, которые доктор Лэннинг отказывается
принять. Так что картина все еще не очень полна.
     Робот не отвечал, и Богерт сказал:
     - Ну?
     - Не вижу ошибки. - Эрби вглядывался в исписанные расчетами бумажки.
     - Вероятно, ты к этому ничего не можешь добавить?
     - Я не смею и пытаться. Вы - лучший математик, чем я, и... В общем, мне
не хотелось бы осрамиться.
     Улыбка Богарта была чуть-чуть самодовольной.
     - Я так и думал. Конечно, вопрос серьезный. Забудем об этом.
     Он смял листки, швырнул их в мусоропровод и повернулся,  чтобы уйти, но
потом передумал.
     - Кстати...
     Робот ждал. Казалось, Богерт с трудом подыскивает слова
     - Тут есть кое-что... в общем, может быть, ты смог бы...
     Он замолчал. Эрби спокойно произнес:
     - Ваши мысли перепутаны, но нет никакого сомнения, что вы имеете в виду
доктора Лэннинга. Глупо колебаться - как  только вы  успокоитесь, я узнаю, о
чем вы хотите спросить.
     Рука математика привычным движением скользнула по прилизанным волосам.
     - Лэннингу скоро семьдесят, - сказал он, как будто это обЪясняло все.
     - Я знаю.
     - И он уже почти 30 лет директор завода.
     Эрби кивнул.
     - Так вот, - в голосе Богерта появились просящие нотки, - ты, наверное,
знаешь... не думает ли он об отставке. Состояние  здоровья, скажем, или что-
нибудь еще...
     - Вот именно, - только и произнес Эрби.
     - Ты это знаешь?
     - Конечно.
     - Тогда... гм... не скажешь ли ты...
     - Раз уж вы спрашиваете - да. - Робот говорил, как будто в этом не было
ничего особенного. - Он уже подал в отставку!
     -  Что? -  невнятно  вырвалось  у  Богерта.  Ученый  подался  вперед. -
Повтори!
     - Он  уже подал: в отставку, - последовал спокойный ответ, - но она еще
не  вступила в  силу. Он  хочет, видите ли,  решить  проблему... хм... меня.
Когда это  будет  сделано,  он  готов передать  обязанности директора своему
преемнику.
     Богерт резко выдохнул воздух.
     - А его преемник? Кто он?
     Он придвинулся к Эрби почти  вплотную.  Глаза его как зачарованные были
прикованы к ничего не выражавшим красноватым фотоэлементам, служившим роботу
глазами.
     Послышался неторопливый ответ:
     - Будущий директор - вы.
     Напряжение на лице Богерта сменилось скупой улыбкой.
     - Это приятно знать. Я надеялся и ждал этого. Спасибо, Эрби.

     Эту ночь до пяти часов утра Питер Богерт провел за письменным столом. В
девять он снова приступил к  работе. Он то и дело хватал с полки над  столом
один справочник за  другим. Медленно, почти незаметно  росла стопка  готовых
расчетов,  зато  на  полу образовалась  целая  гора  скомканных,  исписанных
листков.
     Ровно в  полдень  Богерт взглянул еще  раз на  последний  итог,  протер
налившиеся кровью глаза, зевнул и потянулся.
     - Чем дальше, тем хуже. Проклятье!
     Услышав,  как   открылась  дверь,  тон  обернулся  и  кивнул  вошедшему
Лэннингу.  Хрустя  суставами скрюченных  пальцев, директор  окинул  взглядом
неубранную комнату, в его брови сдвинулись.
     - Новый путь? - спросил он.
     - Нет, - последовал вызывающий ответ. - А чем плох старый?
     Лэннинг  не  ответил. Лишь  одним беглым взглядом он  удостоил  верхний
листок бумаги на столе Богарта.
     Закуривая сигару, он сказал:
     - Кэлвин говорила вам о роботе? Это математический гений. Интересно.
     Богерт громко фыркнул.
     - Я слышал. Но лучше Кэлвин занималась робопсихологией. Я проверил Эрби
по  математике,  он  едва  справился   с  интегральным   и  дифференциальным
исчислением.
     - Кэлвин пришла к другому выводу.
     - Она сумасшедшая.
     - Я тоже пришел к другому выводу.
     Глаза директора зловеще сузились.
     - Вы? - Голос Богерта стал жестким. - О чем вы говорите?
     - Я все утро гонял Эрби. Он может делать такие штуки, о которых вы и не
слыхала.
     - Разве?
     - Вы не верите? - Лэннинг выхватил из жилетного кармана листок бумаги и
развернул его. - Это не мой почерк, верно?
     Богерт вгляделся в крупные угловатые цифры, покрывавшие листок.
     - Это Эрби?
     -  Да. И, как вы  можете заметить, он  занимался интегрированием вашего
двадцать второго  уравнения  по времени. И он,  -  Лэннинг  постучал  желтым
ногтем по последней строчке, - он пришел к такому  же  заключению,  как и я,
вчетверо  быстрее.  Вы  не  имели  права  пренебречь  эффектом  Лингера  при
позитронной бомбардировке.
     - Я не пренебрег им. Ради бога, Лэннинг, поймите, что это исключает...
     -  Да, конечно,  вы обЪяснили это.  Вы  применили  переходное уравнение
Митчелла, верно? Так вот, оно здесь неприменимо.
     - Почему?
     - Во-первых, вы пользуетесь гипермнимыми величинами.
     - При чем это здесь?
     - Уравнение Митчелла не годится, если...
     -  Вы  сошли  с ума?  Если  вы  перечитаете  статью  самого Митчелла  в
"Записках Фара"...
     - Это лишнее. Я с самого начала  сказал, что его ход рассуждений мне не
нравится, и Эрби согласен со мной.
     - Ну так пусть эта машинка и решит вам всю проблему, - закричал Богерт.
- Зачем тогда связываться с недоумками вроде меня?
     - В том-то и дело, что Эрби не может решить проблему. А если даже он не
может, то мы сами  - тем более. Я передаю этот вопрос в Национальный  Совет.
Мы здесь бессильны.
     Богерт вскочил, перевернув кресло. Лицо его побагровело.
     - Вы этого не сделаете!
     Лэннинг тоже побагровел.
     - Вы указываете мне, что делать и чего не делать?
     - Именно, - ответил  Богерт, скрипнув зубами. -  Я решил проблему, и вы
не выхватите ее  у меня из-под  носа, ясно?  Не думайте,  что  я не вижу вас
насквозь, -  вы,  высохшее  ископаемое. Конечно,  вы скорее  подавитесь, чем
признаете, что я решил проблему телепатии роботов.
     - Вы идиот, Богерт. Еще немного, и я уволю вас за нарушение дисциплины.
     Губы Лэннинга тряслись от гнева.
     - Вот этого  вы и не сделаете, Лэннинг. Когда под рукой робот, читающий
мысли, секретов быть не  может. Так  что не  забудьте, я знаю  все  о  вашей
отставке.
     Пепел с сигары Лэннинга, задрожав, упал. Сигара последовала за ним.
     - Что? Что...
     Богерт злорадно усмехнулся:
     - И я  - новый директор, поняли? Я прекрасно это знаю. Черт вас возьми,
Лэннинг!  Командовать парадом  здесь  буду я,  не то  вы  попадете  в  такую
переделку, какая вам и не снилась.
     Лэннинг вновь обрел дар речи и заревел:
     - Вы уволены, слышите? Вы  освобождены от всех обязанностей! Вам конец,
понимаете?
     Богерт усмехнулся еще шире.
     - Ну,  что в этом толку? Вы ничего не добьетесь.  Все козыри  у меня. Я
знаю, что вы подали в отставку. Эрби рассказал мне, а он знает это от вас.
     Лэннинг заставил себя  говорить  спокойно. Он выглядел старым-старым, с
его усталого лица исчезли все следы краски, оставив мертвенную желтизну.
     - Я должен поговорить с Эрби.  Он не мог сказать  вам ничего подобного.
Вы крупно играете, Богерт. Но я раскрою ваши карты. Идемте.
     Богерт пожал плечами.
     - К Эрби? Ладно. Ладно, черт возьми!
     Ровно в полдень  этого  же дня  Милтон Эш поднял глаза  от  только  что
сделанного неуклюжего наброска и сказал:
     - Вы уловили мою мысль? У меня не очень  удачно получилось, но он будет
выглядеть примерно так. Чудный домик, и достается он мне почти даром.
     Сьюзен Кэлвин нежно взглянула на него.
     - Он действительно красивый, - вздохнула она. - Я часто мечтала...
     Ее голос затих.
     Эш оживленно продолжал, отложив карандаш!
     - Конечно, придется ждать  отпуска. Осталось всего две недели, но из-за
этого дела с  Эрби все повисло в воздухе. - Он опустил глаза. - Потом,  есть
еще одна вещь... Но это секрет.
     - Тогда не говорите.
     - А, все  равно. Меня  как будто распирает  -  так хочется  кому-нибудь
рассказать. И, пожалуй, лучше всего здесь... хм... довериться именно вам.
     Он несмело усмехнулся.
     Сердце Сьюзен Кэлвин затрепетало, но она боялась произнести хоть слово.
     - По правде говоря, -  Эш подвинулся к ней вместе со стулом и заговорил
доверительным шепотом, - это дом не только для меня. Я женюсь! В чем дело? -
Он вскочил.
     -  Нет, ничего. - Ужасное ощущение вращения исчезло, но  ей было трудно
говорить. - Женитесь? Вы хотите сказать...
     - Ну конечно! Пора ведь, правда? Вы  помните ту  девушку,  которая была
здесь прошлым летом? Это она и есть! Но вам нехорошо! Вы...
     - Голова болит. - Сьюзен Кэлвин слабым движением отмахнулась от него. -
У меня... у меня это  часто  бывает в последнее время.  Я  хочу...  конечно,
поздравить вас. Я очень рада...
     Неумело наложенные  румяна двумя некрасивыми  пятнами выступили  на  ее
побелевшем лице. Все вокруг снова закружилось.
     - Извините меня... пожалуйста... - пробормотала она  и, ничего не видя,
шатаясь, вышла. Катастрофа произошла внезапно, как во сне, и была невероятно
жуткой.
     Но как это могло случиться? Ведь Эрби говорил...
     А Эрби знал! Он мог читать мысли!
     Она опомнилась  только тогда, когда, едва дыша,  прислонившись к двери,
увидела перед собой металлическое лицо Эрби.  Она не заметила, как поднялась
на два этажа по лестнице, - это произошло за один миг, как во сне.
     Как во сне!
     Немигающие глаза Эрби глядели на нее, и их красноватые круги, казалось,
выросли в тускло светящиеся кошмарные шары.
     Он  что-то  говорил, и  она почувствовала, как  к ее губам  прикоснулся
холодный стакан. Она сделала глоток и, вздрогнув, немного пришла в себя.
     Эрби  все  еще говорил, и  в его  голосе было  волнение,  боль,  испуг,
мольба. Слова начали доходить до ее сознания.
     - Это все  сон, - говорил он, - и  вы не должны этому верить. Вы  скоро
очнетесь и будете  смеяться над собой. Он любит  вас,  я  говорю вам. Любит,
любит! Но не здесь! Не сейчас! Этот мир - иллюзия.
     Сьюзен Кэлвин, кивая головой, шептала:
     - Да. Да!
     Она вцепилась в руку Эрби, прижалась  к  ней, приникла к этой  стальной
руке, широко раскрыв глаза, повторяя снова и снова:
     - Это ведь неправда, да? Это неправда?
     Сьюзен  Кэлвин  не  помнит,  как она очнулась. Как будто  из туманного,
нереального  мира она  попала под резкий  солнечный свет. Оттолкнув  от себя
тяжелую руку, она широко раскрыла глаза.
     - Что же это ты делаешь? - Ее голос сорвался в хриплый вопль. -  Что же
это ты делаешь?
     Эрби попятился.
     - Я хочу помочь;
     Кэлвин пристально смотрела на него.
     -  Помочь?  Как?  Говоря  мне,  что  это   сон?  Пытаясь  сделать  меня
шизофреничкой? - Она истерически  напряглась. - Это не  сон! Если бы это был
сон!
     Внезапно она охнула.
     - Постой! А! Понимаю! Господи, это же так очевидно...
     В голосе робота послышался ужас:
     - Но я Должен был...
     - А я-то тебе поверила! Мне и в голову не пришло...

     Громкие  голоса  за  дверью  заставили  Сьюзен  Кэлвин  умолкнуть.  Она
отвернулась, судорожно сжав  кулаки,  и когда  Богерт  и Лэннинг  вошли, она
стояла у  окна в глубине комнаты. Но ни тот, ни другой не обратили на нее ни
малейшего внимания.
     Они  одновременно  подошли  к  Эрби.  Лэннинг был гневен и  нетерпелив,
Богерт - холодно язвителен. Директор заговорил первым.
     - Эрби, слушай меня!
     Ро