о  человека, мог бы  нанести
большой ущерб  компании, которую  я  представляю, даже если обвинение  и  не
будет доказано. Вы понимаете?
     - Да, ваше положение мне  ясно. Само обвинение нелепо, но неприятности,
грозящие вам, серьезны. Извините, если мой смех обидел вас.  Меня рассмешило
обвинение, а не ваши трудности. Чем я могу вам помочь?
     -  Это очень просто.  Вам  нужно  просто  зайти пообедать в  ресторан в
присутствии свидетелей и дать себя сфотографировать за едой.
     Лэннинг откинулся в кресле.  Самая трудная часть разговора была позади.
Женщина рядом  с ним была, очевидно, поглощена наблюдением  за  Байерли и не
принимала участия в разговоре.
     Стивен Байерли на мгновение встретился с ней глазами, с трудом отвел их
и снова  повернулся к  роботехнику.  Некоторое время  он задумчиво вертел  в
руках бронзовое пресс-папье, которое было единственным украшением его стола.
     Потом он тихо сказал:
     - Боюсь,  что  я  не смогу оказать вам эту услугу.  - Он поднял руку. -
Подождите  минутку,  доктор Лэннинг.  Я понимаю,  что  вся эта  история  вам
противна, что вас  втянули в нее против  вашего желания и вы чувствуете, что
играете  недостойную  и даже смешную роль. Но все-таки это в гораздо большей
степени касается меня, так что будьте  снисходительны.  Во-первых, почему вы
думаете, что Куинн - ну, этот человек, занимающий  определенное положение, -
не водит вас за нос, чтобы вы поступали именно так, как ему нужно?
     -  Ну,  вряд  ли уважаемое лицо  пойдет  на  такой риск,  если  оно  не
чувствует твердой почвы под ногами.
     Глаза Байерли были серьезными.
     - Вы не  знаете Куинна. Он способен удержаться на  таком крутом склоне,
где  и горный баран свернул  бы  себе  шею  Я  полагаю,  он осведомил вас  о
подробностях того расследования, которому он якобы подвергал мое прошлое?
     -  В  достаточной степени,  чтобы убедить  меня,  что  нашей корпорации
стоило бы  многих хлопот опровергнуть его, в  то время как  вам это  было бы
гораздо легче.
     -  Значит,  вы  поверили, что  я  никогда не  ем.  Вы же ученый, доктор
Лэннинг! Подумайте  только,  где здесь логика?  Никто не видел, чтобы я  ел,
следовательно, я никогда не ем. Что и требовалось доказать. Ну, знаете ли...
     -  Вы  пользуетесь  приемами  прокурора,  чтобы  запутать очень простой
вопрос.
     -  Наоборот, я  пытаюсь прояснить вопрос, который вы  с  Куинном  очень
усложняете. Дело в том, что я мало сплю, это правда, и, конечно, никогда еще
не  спал при  посторонних. Я не люблю есть  с другими людьми - это необычно,
вероятно, это нервное, но это не причиняет никому вреда. Послушайте,  доктор
Лэннинг. Представьте,  что  политик,  стремящийся  во  что  бы то  ни  стало
устранить своего противника, наталкивается на такие странности в его частной
жизни, о которых  я  говорил. И вот он находит  самое лучшее средство, чтобы
как  можно  эффективнее  очернить  этого противника,  и это  средство - ваша
кампания. Как вы думаете, скажет ли он вам: "Такой-то - робот, потому что он
не ест на людях, и я никогда не видел, чтобы он засыпал на заседании суда, а
однажды,  когда я ночью заглянул к  нему в окно, он сидел с  книгой, и в его
холодильнике не было  продуктов"? Если бы  он так вам  сказал, вы бы вызвали
санитаров со смирительной  рубашкой. Но он говорит:  "Он никогда не спит, он
никогда не ест". Ослепленные необычностью этого заявления, вы не видите, что
его невозможно доказать. Вы играете ему на руку, внося свой вклад в шумиху.
     - Тем не менее, сэр, - начал Лэннинг с угрожающим упорством, - считаете
вы  это дело  серьезным или не считаете, но чтобы его прекратить,  необходим
только тот обед, о котором я говорил.
     Байерли  снова  повернулся  к  женщине,  которая  все  еще  внимательно
разглядывала его.
     - Извините, я правильно уловил ваше имя? Доктор Сьюзен Кэлвин?
     - Да, мистер Байерли.
     - Вы психолог "Ю. С. Роботс"?
     - Простите, робопсихолог.
     - А разве психология роботов так отличается от человеческой?
     - Огромная  разница. - Она позволила себе холодно улыбнуться,  - Прежде
всего, роботы глубоко порядочны.
     Уголки рта юриста дрогнули в улыбке.
     - Ну, это тяжелый  удар. Но  я хотел сказать  вот что.  Раз вы психо...
робопсихолог,  да еще женщина, вы, наверное, сделали  кое-что, о  чем доктор
Лэннинг не подумал.
     - Что именно?
     - Вы захватили с собой в сумочке какую-нибудь еду.
     Что-то  дрогнуло  в привычно  равнодушных  глазах  Сьюзен  Кэлвин.  Она
сказала:
     - Вы удивляете меня, мистер Байерли...
     Открыв  сумочку,  она достала  яблоко  и спокойно протянула ему. Доктор
Лэннинг, затаив волнение, напряженно следил, как оно перешло из одной руки в
другую.
     Стивен Байерли спокойно откусил кусок и так же спокойно проглотил его.
     - Видели, доктор Лэннинг?
     Доктор  Лэннинг облегченно вздохнул. Даже  его брови какое-то мгновение
выражали  некоторую  доброжелательность.  Но  это   продолжалось  лишь  одно
недолгое мгновение. Сьюзен Кэлвин сказала:
     - Мне, естественно, было интересно посмотреть, сЪедите  ли  вы  его, но
это, конечно, ничего не доказывает.
     - Разве? - ухмыльнулся Байерли.
     -  Конечно.  Очевидно,  доктор  Лэннинг,  если  бы  этот   человек  был
человекоподобным  роботом,  имитация  была бы  полной. Он слишком  похож  на
человека. В конце  концов, мы  всю жизнь видим людей, и нас  нельзя было  бы
обмануть чем-нибудь приблизительно похожим. Он должен быть совершенно похож.
Обратите  внимание  на   текстуру  кожи,   на  цвет  радужных  оболочек,  на
конструкцию  кистей рук. Если это  робот, то жаль, что  не  "Ю.  С.  Роботс"
изготовила  его,  потому  что  он  прекрасно  сработан.  И  разве  тот,  кто
позаботился о таких мелочах,  не сообразил бы  добавить несколько  устройств
для еды,  сна, выделения? Может быть,  только  на крайний  случай: например,
чтобы предотвратить такое положение, которое создалось сейчас.  Так что обед
ничего не докажет.
     - Погодите, -  возразил Лэннинг, - я  не такой  уж дурак,  каким вы оба
пытаетесь меня изобразить. Мне не важно, человек мистер Байерли или нет. Мне
нужно выручить из беды нашу корпорацию. Публичный обед покончит с этим делом
навсегда,  что бы там ни делал  Куинн. А  тонкости можно оставить  юристам и
робопсихологам.
     - Но,  доктор Лэннинг,  -  сказал Байерли, -  вы  забываете о политике,
которая замешана в этом деле. Я так же стремлюсь быть избранным, как Куинн -
воспрепятствовать этому. Кстати, вы заметили,  что назвали его  имя? Это мой
старый профессиональный трюк. Я знал, что вы его назовете.
     Лэннинг покраснел.
     - При чем здесь выборы?
     -  Скандал, сэр, -  это палка о  двух концах. Если Куинн хочет обЪявить
меня роботом и осмелится сделать это, у меня хватит мужества принять вызов.
     - Вы хотите сказать, что... - Лэннинг не скрывал испуга.
     - Вот именно Я хочу сказать, что позволю ему действовать - выбрать себе
веревку,  попробовать ее прочность,  отрезать нужный кусок, завязать  петлю,
сунуть туда голову и оскалить зубы. А все остальные мелочи я сделаю сам.
     - Вы очень уверены в себе.
     Сьюзен Кэлвин поднялась.
     - Пойдемте, Альфред. Мы не переубедим его.
     - Вот видите, - Байерли улыбнулся, - вы  и  в  человеческой  психологии
разбираетесь.

     Но вечером, когда  Байерли  поставил  свой  автомобиль на  транспортер,
ведущий в подземный  гараж, и подошел  к двери своего дома, в нем, казалось,
не было  той уверенности  в  себе, которую  невольно отметил доктор Лэннинг.
Когда он вошел, человек, сидевший в инвалидном  кресле на колесах, с улыбкой
повернулся к нему. Лицо Байерли засветилось любовью. Он подошел к креслу.
     Хриплый,  скрежещущий шепот  калеки  вырвался  из перекошенного  вечной
гримасой рта, который зиял на лице, наполовину скрытом шрамами и рубцами.
     - Ты сегодня поздно, Стив.
     -  Знаю, Джон, знаю.  Но  я  сегодня  столкнулся  с одной  необычной  и
интересной трудностью.
     - Да? - Ни изуродованное лицо, ни еле слышный голос ничего не выражали,
но в ясных глазах была видна тревога. - Ты не можешь с ней справиться?
     - Я еще не уверен. Может быть, мне понадобится  твоя помощь. Главный-то
умница у нас - ты. Хочешь, я отнесу тебя в сад? Прекрасный вечер.
     Его могучие руки  подняли  Джона  с  кресла.  Они  мягко,  почти  нежно
обхватили плечи  и  забинтованные ноги калеки.  Осторожно,  медленно Байерли
прошел   через    комнаты,   спустился   по   пологому   скату,   специально
приспособленному  для  инвалидного кресла, и через заднюю дверь вышел в сад,
окруженный стеной с колючей проволокой по гребню.
     - Почему ты не даешь мне ездить в кресле, Стив? Это глупо.
     - Потому  что мне нравится тебя носить Ты против? Ведь ты и  сам рад на
время  вылезти  из  этой  механизированной  телеги.  Как   ты  себя  сегодня
чувствуешь?
     Он с бесконечной заботой опустил Джона на прохладную траву.
     - А как я могу себя чувствовать? Но расскажи о своих трудностях.
     - Тактика Куинна в избирательной кампании будет основана на том, что он
обЪявит меня роботом.
     Джон широко раскрыл глаза.
     - Откуда ты знаешь? Это невозможно. Я не верю.
     - Ну, я же тебе говорю. Сегодня он прислал ко мне ученых заправил из "Ю
С. Роботс".
     Руки Джона медленно обрывали одну травинку за другой.
     - Ясно. Ясно.
     Байерли сказал:
     - Но  мы можем предоставить  ему  выбрать  оружие.  У  меня есть  идея.
Послушай и скажи, не можем ли мы сделать вот как...

     В этот  же вечер в  конторе Альфреда Лэннинга разыгралась  немая сцена.
Фрэнсис Куинн задумчиво разглядывал Альфреда Лэннинга, тот яростно уставился
на Сьюзен Кэлвин, а она, в свою очередь, бесстрастно глядела на Куинна.
     Фрэнсис  Куинн  прервал  молчание,  сделав неуклюжую попытку  разрядить
атмосферу.
     - Блеф! Он на ходу все это придумал.
     -  И  вы готовы  сделать ставку  на  это, мистер  Куинн? -  безразлично
спросила доктор Кэлвин.
     - Ну в конце концов эта ваша ставка.
     -   Послушайте,   -  громкие  слова  доктора  Лэннинга  скрывали  явный
пессимизм, -  мы сделали то, о чем  вы  просили. Мы видели, как этот человек
ест. Смешно предполагать, что он робот.
     - И вы так думаете? - Куинн повернулся к Кэлвин. - Лэннинг говорил, что
вы специалист, Лэннинг заговорил почти угрожающе:
     - Слушайте, Сьюзен...
     Куинн вежливо прервал его:
     - Позвольте, а почему бы ей и не  высказаться. Она здесь сидит и молчит
уже полчаса.
     Лэннинг почувствовал себя совершенно измученным. Ему уже  казалось, что
от помешательства его отделяет всего один шаг.
     - Ладно, говорите, Сьюзен. Мы не будем вас прерывать.
     Сьюзен  Кэлвин серьезно  посмотрела  на него, потом  перевела  холодный
взгляд на мистера Куинна.
     - Есть только два способа определенно доказать, что Байерли - робот. До
сих  пор  вы  предЪявляете  косвенные  улики,  которые  позволяют  выдвинуть
обвинение, но  не  доказать его. А  я думаю,  что  мистер Байерли достаточно
умен, чтобы отбить такое  нападение. Вероятно, и вы так думаете, иначе бы вы
не  пришли  к   нам.   Доказать  же  можно   двумя  способами  физическим  и
психологическим.  Физически  вы  можете  вскрыть  его  или  же  использовать
рентген.  Каким  образом  -  дело  ваше.  Психологически  можно изучить  его
поведение. Если это  позитронный робот,  он должен подчиняться Трем  Законам
роботехники Позитронный  мозг не может быть построен  иначе.  Вы знаете  эти
Законы, мистер Куинн?
     Она медленно  и отчетливо прочла на память, слово  в  слово, знаменитые
Законы,  которые напечатаны крупным шрифтом на первой странице  "Руководства
по роботехнике".
     - Я слышал о них, - сказал Куинн небрежно.
     -  Тогда вы  легко  поймете меня, - сухо ответила  робопсихолог. - Если
мистер Байерли нарушит хоть один из этих Законов - он не робот. К несчастью,
только в  этом случае  мы получаем определенный  ответ. Если же он выполняет
Законы, то это ничего не доказывает.
     Куинн вежливо поднял брови:
     - Почему, доктор?
     -  Потому,  что,  если  хорошенько  подумать,  Три  Закона  роботехники
совпадают с  основными принципами большинства этических систем, существующих
на  Земле. Конечно,  каждый  человек  наделен  инстинктом самосохранения.  У
робота  это  Третий  Закон.  Каждый  "порядочный" человек, чувствующий  свою
ответственность  перед  обществом, подчиняется определенным авторитетам.  Он
прислушивается к мнению своего врача, своего  хозяина, своего правительства,
своего  психиатра,  своего  приятеля; он исполняет Законы,  следует обычаям,
соблюдает  приличия,  даже  если  они  лишают  его  некоторых  удобств   иди
подвергают  опасности.  А   у  роботов  это  -  Второй  Закон.  Кроме  того,
предполагается, что  каждый "хороший"  человек  должен любить своих ближних,
как себя  самого, защищать  своих  товарищей,  рисковать своей  жизнью  ради
других. Это у робота - Первый Закон Попросту говоря,  если Байерли исполняет
все Законы роботехники, он - или робот, или очень хороший человек.
     -  Значит, - произнес Куинн, - вы никогда не сможете  доказать,  что он
робот?
     - Я, возможно, смогу доказать, что он не робот.
     - Это не то, что мне нужно.
     - Вам придется удовлетвориться тем, что есть. А что вам нужно, это ваше
дело.
     В  этот момент Лэннингу пришла в  голову  неожиданная  идея Он с трудом
выговорил:
     - Постойте! А  не  приходило  вам в голову, что должность  прокурора  -
довольно странное занятие для робота? Судебное преследование людей, смертные
приговоры - огромный вред, причиняемый людям...
     - Нет,  вы так  не вывернетесь,  - заявил Куинн.  - То, что он окружной
прокурор, еще не означает, что он человек. Разве вы не знаете его биографии?
Да  он хвастает тем,  что ни  разу не возбуждал дела против невиновного; что
десятки людей остались на свободе только потому, что улики против них его не
удовлетворяли, хотя он и мог бы, вероятно, уговорить присяжных казнить их! И
так оно и есть.
     Худые щеки Лэннинга дрогнули:
     -  Нет, Куинн,  нет!  В  Законах  роботехники  ничего  не  говорится  о
виновности человека. Робот не  может решать, заслуживает ли  человек смерти.
Не  ему об этом судить. Он не может причинить вред ни одному человеку - будь
то негодяй или ангел.
     - Альфред, - в голосе Сьюзен Кэлвин прозвучала усталость, - не говорите
глупостей.  Что,  если  робот  увидит маньяка, собирающегося  поджечь  дом с
людьми? Он остановит его или нет?
     - Конечно.
     - А если единственным способом остановить его будет убийство?
     Лэннинг издал какой-то неопределенный звук и промолчал.
     -  В таком случае, Альфред, он сделает все, чтобы не убивать его.  Если
бы маньяк все-таки умер, робот нуждался бы в психотерапии. Иначе он  сам мог
бы сойти с  ума, поставленный перед таким  противоречием  -  нарушить  букву
Первого Закона, чтобы быть верным его духу. Но человек был бы все-таки убит,
и его убил бы робот.
     -  Что же, Байерли,  по-вашему, должен быть сумасшедшим?  - осведомился
Лэннинг, вложив в эти слова весь сарказм, на который он был способен.
     -  Нет,  но   он  сам  не   убил   никого   Он  лишь  вскрывает  факты,
свидетельствующие о том, что данный человек опасен  для  множества остальных
людей,  которых мы называем обществом.  Он  встает на  защиту большинства  и
таким путем  исполняет  Первый Закон наилучшим  образом.  Дальше этого он не
идет. Потом уже судья приговаривает преступника  к смерти  или тюрьме,  если
присяжные признают  его  виновным.  Казнит  преступника палач, стережет  его
тюремщик. А мистер Байерли всего лишь выявляет истину  и  помогает  обществу
После  того,  как  вы,  мистер  Куинн,  обратились  к нам,  я  действительно
познакомилась   с  карьерой   мистера   Байерли.  Я  узнала,   что  в  своем
заключительном слове он никогда  не  требует  смертного приговора. Я  узнала
также, что  он  высказывался за  отмену  смертной казни и  щедро финансирует
исследования в  области судебной нейрофизиологии. Он, очевидно, верит  в то,
что преступников следует лечить, а не наказывать. Я считаю, что это о многом
говорит.
     - Да? - Куинн улыбнулся. - А не пахнет ли здесь роботом?
     - Возможно.  Кто это отрицает? Такие действия свойственны только роботу
или  же  очень  благородному  и  хорошему человеку. Вы  видите,  что  просто
невозможно провести границу между поведением роботов и лучших из людей?
     Куинн откинулся в кресле. Его голос дрожал от нетерпения.
     - Доктор Лэннинг, возможно ли создать человекоподобного робота, который
внешне ничем не отличался бы от человека?
     -  В  виде   опыта  это  делалось  на  "Ю.  С.  Роботс",  конечно,  без
позитронного мозга. Если использовать человеческие яйцеклетки и гормональную
регуляцию, можно нарастить человеческую плоть и кожу  на остов из  пористого
силиконового  пластика,   который  нельзя  будет   обнаружить   при  внешнем
обследовании.  Глаза, волосы, кожа могут быть на самом деле человеческими, а
не  человекоподобными.  И  если  к  этому добавить позитронный мозг  и любые
внутренние устройства, какие вы только пожелаете,  у вас получится  человеке
подобный робот.
     - Сколько времени нужно для этого? - коротко спросил Куинн.
     Лэннинг подумал:
     - Если у  вас  все под рукой - мозг, остов, яйцеклетки, нужные гормоны,
оборудование для облучения - скажем, два месяца.
     Куинн выпрямился.
     - Тогда мы посмотрим, на что похож мистер Байерли изнутри. Это принесет
"Ю. С. Роботс" плохую славу, но вы имели возможность это предотвратить.
     Когда они  остались  одни,  Лэннинг  нетерпеливо  повернулся  к  Сьюзен
Кэлвин:
     - Почему вы настаиваете...
     Не скрывая своих чувств, она резко возразила:
     -  Что вам нужно: истина или  моя отставка?  Я не собираюсь лгать  ради
вас. "Ю. С. Роботс" может постоять за себя. Не будьте трусом.
     - А что,  если он  вскроет  Байерли, и  выпадут  шкивы  и шестерни? Что
тогда?
     - Он не вскроет Байерли, - произнесла Кэлвин презрительно. - Байерли не
глупее Куинна. По меньшей мере не глупее.

     Новость облетела весь город за неделю до того, как  Байерли должны были
выдвинуть  кандидатом в мэры.  Облетела -  это,  пожалуй,  не  то слово. Она
неверными шагами разбрелась по нему. Сначала она вызвала смех и шутки. Но по
мере  того, как невидимая  рука  Куинна не спеша усиливала нажим,  смех стал
звучать  уже  не  так  весело,   появилась  неуверенность,  и  люди   начали
задумываться.
     На  предвыборном  собрании  царило  смятение. Еще  неделю назад никакой
борьбы на  нем не ожидалось  - могла быть  выдвинута кандидатура лишь одного
Байерли. И сейчас его было некем заменить.  Пришлось выдвинуть его.  Но  это
привело всех в полную растерянность.
     Все  было  бы не  так плохо,  если бы  рядовых  избирателей  не  мучили
сомнения. Всех поражала  серьезность обвинения - если оно было  правдой, или
крайнее безрассудство обвинителей - если обвинение было ложным.
     На  следующий день  после  того,  как  собрание без  особого энтузиазма
проголосовало за кандидатуру Байерли, в  газете  появилось изложение длинной
беседы  с доктором  Сьюзен Кэлвин  - "мировой  величиной  в робопсихологии и
позитронике".
     И  после  этого разразилось такое, что можно было  бы точно и лаконично
охарактеризовать словами "черт знает что".
     Только этого и ждали "фундаменталисты".  Это не было названием какой-то
политической  партии  или религии. Так  называли  просто  людей, которые  не
смогли приспособиться  к жизни в <атомном веке", прозванном так, когда атомы
были еще в новинку. По сути дела, это были сторонники опрощения, тосковавшие
по жизни, которая, вероятно, не  казалась такой уж простой  тем, кто испытал
ее на себе.
     Фундаменталисты  не  нуждались  в  новых поводах  для своей ненависти к
роботам и к тем, кто их производил. Но обвинений Куинна и рассуждений К