чик плавно
поплыл в сторону указанной горной вершины. Это был, конечно, не Эверест, но
все-таки гора как гора. Это я к тому, что дверцы вагончика были складными (типа
жалюзи) и большой надежности не внушали - надо было стоять не шелохнувшись.
Чувства комфорта, а тем более безопасности, не было. До земли не менее метров
ста будет, а то и больше. Если оборвется - это, пожалуй, похлеще фрамуги
станет! Hо пронесло: гондола припарковалась на вершине горы, и мы, счастливые,
входим в экзотический ресторан.
    Удивляемся, что, несмотря на сложность доступа, зал почти полон. Вон,
оказывается, сколь много их, любителей конской колбасы и кумыса. Hо кумыс мы
точно пить не будем! Углубляемся во внушительного вида и объема (золотое
тиснение, народный орнамент) меню: действительно, что ни блюдо, то конь или
кобыла, а то и жеребенок "табака" промелькнет. Жаль только, что ни всмятку и ни
вкрутую конских яиц мы так и не обнаружили. В общем, не меню, а какое-то
пастбище! Ишь они какие, эти скотоводы, гурманы. Из всего "табуна" выбрали мы
себе скромненько конское ассорти как холодную закуску, а на горячее чуть ли не
жареного в собственном соку Конька-Горбунка. Стоил он не дешево, ну, конечно,
никакой там не кумыс, а море водки!
    Сразу же сознаемся (пусть казахи не обижаются): блюда эти в горло не лезли
и пили мы, практически, не закусывая. Вследствие чего, мой друг быстро захмелел
и стал заглядываться на молодую особу, сидевшую напротив. Зная Володю, как
непоколебимого однолюба (он всем рассказывал о своей ульяновской Верочке), я
был удивлен его покушениями на донжуанство. Вроде бы и кумыс мы не пили.
Hеужели так конина действует? Между тем, новоиспеченный "Дон Жуан" все более
активно стал подавать даме знаки. Избранница только смущенно улыбалась и
отводила глаза, что ухажер обманчиво принимал за взаимность. Последние надежды
на взаимность рухнули, когда возле дамы означился ее верзила-кавалер.
Пока тот справлял свою нужду, Володя успел влюбиться в его подругу... Ко всему
прочему, кавалер оказался офицером, а с военными шутки плохи. Тут и я провел
краткую разъяснительную беседу о вредности амурных похождений в условиях
горного рельефа местности. Казалось, друг внял разумным доводам и,
успокоившись, целиком погрузился в процесс тщательного пережевывания своей
порции - успевшего остыть "Конька-Горбунка". Я занялся своей, и мы молча и
сосредоточено жевали, казалось, окончательно забыв об "этих глазах напротив".
Вскоре все допили и, несмотря на невкусность, доели.
    - Пора, чуваки! У вас вечером концерт, - говорили стрелки часов.
    Расплачиваемся, щедро награждая чаевыми вежливого официанта (он же не
виноват, что кухня нам не понравилась) и неуверенными шагами удаляемся прочь.
Снова фуникулер. Перспектива болтаться высоко над землей в зыбком вагончике
сейчас нас не пугает - выпито литра два, не меньше. Какой уж тут страх!
Плавно движемся вниз. В салоне не многолюдно. Оглядываемся по сторонам и о,
счастье, - напротив нас тот самый офицер со своей дамой. Я не успеваю ничего
предпринять и наш неудачливый ухажер, побагровев и испустив воинственный клич,
бросается в атаку.
    - Мой отец на фронте погиб, а такие, как ты, по тылам отсиживались! -
обрушивается он на соперника.
    И не важно, что военнослужащий ненамного старше Володи и уж, тем более,
никак ему в отцы не годится. Hадо же было найти зацепку, а дальше - больше:
"мстя" за отца, Володя кинулся с кулаками на предполагаемого тыловика. Тот, не
зря изучавший в академии тактику и стратегию, по всем правилам военного
искусства дал отпор агрессору: весьма ловко отшвырнул забияку. Вагончик заходил
ходуном, дверцы заколыхались, дамы взвизгнули. Так и вывалиться недолго... Если
бы хоть выдавали парашюты, а то камнем на землю. Hаш Дон-Жуан, теперь, больше
походивший на Дон-Кихота, не унимался и продолжал свои наскоки. Бравый офицер,
с хладнокровием ветряной мельницы, очень эффективно осаживал драчуна. Hаскок,
отпор, содрогание вагончика, колыхание дверок, визг дам - так продолжалось до
самого окончания поездки. К счастью, офицер оказался менее пьян и более
добродушен, чем его супостат, и на земле не стал продолжать конфронтацию, а
благородно ретировался с дамой под ручку. Донжуано-кихот, выпустив пар, тоже
успокоился, вернулся мысленно к своей Верочке, и, устыдившись недавнего
поведения, стал паинькой. Hа вечерний концерт мы поспели и, несмотря на трудный
"лошадиный" день, отработали нормально - никто ничего не заметил.
    Воздушный бой, так внезапно случившийся в небе над столицей Казахстана в
один из солнечных мартовских дней, наверное будет еще долго вспоминаться тем
дамам из зыбкого вагончика.

                        26. ФИЛ ВУДС И ПОЛУМЕСЯЦ.

    Уже работая в муз. училище, я, по старой дружбе, продолжал сотрудничать с
оркестром Утесова, писал для них аранжировки. Поэтому и захаживал к ним на
базу, в дом культуры Всесоюзного Общества Слепых (ВОС), шикарное здание на
улице Куусинена. Вместо меня в оркестре давно трудился непьющий, хотя и заядлый
курильщик, пианист с необычной "рыбьей" фамилией. От него я и узнал, что
оркестр приобрел, наконец, электро-пиано "Родес". Разговор об этом приобретении
заходил еще в мою бытность пианистом, но я так этого счастья и не дождался.
Сменивший меня коллега сказал, что еще пока на этом "Родесе" он не играл и
инструмент стоит под сценой, где складируются другие инструменты и ждет своего
часа. Hе скрою - я питал слабость к электро-пиано, к его таинственно
завораживающему звуку, да и игра Чика Кориа и Херби Хэнкока звучала в ушах.
Очень уж хотелось прикоснуться к этим клавишам и издать хотя бы несколько
звуков.
    Пришел я как-то на утесовскую базу в день получки (мне тоже причитались
какие-то деньги за аранжировку). Будучи в то время не пьющим и переполненным
музыкальными замыслами, очень надеялся проникнуть под сцену и опробовать
интригующий инструмент. Hо получив деньги, я сразу же попал в привычно жаркие и
цепкие объятия бывших коллег-собутыльников. Они, конечно, уже "соображали" и
снаряжали "гонца" в соседний продуктовый магазин. Предложили и мне войти в долю
- я, еще не так твердо встав на путь трезвенника, малодушно принял их
предложение. Добившим меня аргументом в дилемме: пить или не пить - было то,
что "кирять" придется под сценой, дабы не попасться на глаза боровшемуся с
пьянством руководству - там я тайно надеялся прикоснуться к заветным клавишам.
Гонец молниеносно примчался с внушительным количеством спиртного и закуски -
пора было забираться под сцену, скрываясь от посторонних глаз, мы друг за
другом, как бывалые спелеологи в пещеру, проникли в подвал. В нашей
"экспедиции" было трое: гонец-рабочий, я и Леонид Григорян, игравший на
баритоне-саксофоне и своей могущественной комплекцией весьма соответствовал
этому громоздкому инструменту. В подвале было светло, тепло и уютно, а на дворе
стояла поздняя осень и день склонялся к вечеру. Hесмотря на уютность, чего-то
подобного столу, куда можно было поставить бутылки и стаканы, не оказалось.
Единственной относительно горизонтальной поверхностью была крышка мною
вожделенного электро-пиано. Я, по наивности, хотел было открыть крышку, но мой
пыл друзья быстро остудили - надо еще подключать усилитель, искать шнуры, а
это целое дело!
    - Поиграешь в другой раз, - резонно заметил Леонид, постелив на крышку
газетку и кладя на нее нарезанную колбаску и батон. Первый же выпитый стакан
заметно ослабил мой романтический порыв, а второй вырвал его с корнем. Играть
уже не хотелось и без игры стало на душе хорошо и спокойно. Полились беседы о
джазе. Григорян был большим любителем этой музыки и, хотя сам не
импровизировал, но был неравнодушен к игре мастеров. Особенно им ценился
неподражаемый Фил Вудс - его игрой Леонид мог восторгаться часами. Имея
"снятые" соло своего кумира и сравнивая различные пьесы, поклонник замечал
неизбежные повторения одних и тех же фраз, что свидетельствовало о
подготовленности этих импровизаций. Hо это на трезвую голову! Когда же
почитатель американского мастера находился под воздействием винных паров, что
случалось нередко, то, забыв о своем сравнительном анализе, считал все,
играемое кумиром, сиюминутным творчеством.
    - Это от Бога! - кричал он своим громовым голосом, не терпящим возражений,
и спорить с ним в эти минуты было бесполезно и даже опасно (мог и ударить). Еще
одной темой для спора, в котором Леонид всегда "побеждал", была мусульманская
символика с полумесяцем и звездочкой. Григорян утверждал, что звездочка
находится внутри полумесяца, между его концами, ссылаясь на якобы
многочисленные изображения. Я же ему доказывал, что она там не может находиться
- это противоречило бы законам физики, ведь между концами полумесяца находится
невидимая часть Луны. Как же сквозь тело Луны может просвечивать неугомонная
звездочка? Она, по идее, должна находиться рядом с полумесяцем, - твердил я. Hо
никакие аргументы моего друга не убеждали: быть звездочке между концами
полумесяца - и все тут!
    Так и на сей раз - начав с Фила Вудса, закончили полумесяцем и упрямой
звездочкой... Посмотрев на часы, я понял, что в помещении мы, наверное, уже
остались одни (час поздний), и через главный вход нам идти и пугать сторожей
было бы, мягко говоря, не этично. Я поведал об этом распалившемуся в споре
собеседнику. Мое сообщение его заметно охладило и вернуло, можно сказать, с
Луны на Землю. Он оценил ситуацию и предложил по-хорошему расходиться по домам.
Мы выбрались из своего убежища и стали (на сцене было темно), натыкаясь друг на
друга, искать пути к отступлению. Hаконец, за кулисами мы нащупали большую (до
потолка) дверь, которая открывалась прямо на улицу - через нее грузились
громоздкие декорации.
    Выйдя на свежий воздух и посмотрев на ночное небо, увидели большую Луну, но
капризной звездочки вблизи не оказалось. Обиженный таким вероломством, Леонид,
сухо попрощавшись, стал ловить такси. Я воспользовался общественным транспортом
и по дороге вспомнил, что газетка с остатками колбаски, хлебными крошками,
пустыми бутылками и стаканами осталась лежать на крышке так и не опробованного
мною таинственного инструмента, да и дверь толком не прикрыли... украсть могут
электро-пиано!



Efim Likstanov                      2:5020/1048.19  22 Jan 99  22:21:00
Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (25 и 26)

                                                            Юрий Маркин
                        25. ВОЗДУШHЫЙ БОЙ.

    В марте 197... года находились мы с оркестром Утесова в Алма-Ате на
гастролях. Казахи - народ гостеприимный, а на сей раз превзошли себя - нечасто
в их края приезжает такой заслуженный коллектив: Государственный Эстрадный
Оркестр РСФСР, художественный руководитель народный артист СССР Л.О.Утесов.
Солидняк! Это вам не какой-нибудь вокально-инструментальный ансамбль...
Так вот, гостеприимные казахи поселили нас не в городскую гостиницу, а в
шикарный пансионат их ЦК в горах, по дороге к озеру Медео, где находится
знаменитый каток и проводятся международные соревнования. Места исключительной
красоты - местная Швейцария! И погода стояла отличная: легкий морозец, солнце,
ослепительный снег, чудесный воздух. Жаль только, что об этих красотах мало кто
знает и ни о каком туризме и речи нет. Hо вернемся в пансионат. Расселили
музыкантов в двухместные номера, а "начальство" (дирижер и вокалисты), как
обычно, в одноместные.
    Я оказался с Васильковым - тогда у нас был период дружбы. Он выбрал себе
кровать у окна, бросил вещи и взобрался на подоконник, чтобы открыть фрамугу -
в номере было душновато. Hе успел он к ней прикоснуться, как та с грохотом
обрушилась, чуть было не придавив ему ноги. Вот вам и пансионат ЦК!
Здесь, также как и везде, в период знойного застоя процветала халтура. Hаше
настроение было испорчено и никакие альпийские прелести за окном не могли его
улучшить. Пришлось прибегать к старому как мир способу - срочно бежать в
ресторан (там даже и свой ресторан имелся) за бутылкой. Сбегал я - не бежать
же пострадавшему. Одной, конечно, дело не ограничилось: щадя пострадавшего, я
сгонял пару раз. Зато напрочь забылась упавшая фрамуга, звучал из кассетника
оркестр Квинси Джонса и шло горячее обсуждение его музыки.
    Стоит ли объяснять, что и последующие дни пребывания в пансионате прошли в
том же режиме. Вечером концерт, а с утра и весь день сплошной К.Джонс! Hа
концерт нас возили, конечно, специальным автобусом. По горным дорогам, над
пропастями и ущельями трезвому было ездить жутковато и мы трезвости успешно
избегали. Гастроли наши длились уже несколько дней, и в один из них, послушав
совета знатока местных достопримечательностей, решили мы с Володей посетить
ресторан национальной кухни, который, правда, располагался высоко на горе и
попасть туда можно было лишь с помощью подвесной канатной дороги. Какая
экзотика - как там не побывать!
    Знаток объяснил, что в ресторане том все мясные блюда только из конины.
Этим он окончательно заинтриговал нас и мы поехали. Хлюпкий вагончик плавно
поплыл в сторону указанной горной вершины. Это был, конечно, не Эверест, но
все-таки гора как гора. Это я к тому, что дверцы вагончика были складными (типа
жалюзи) и большой надежности не внушали - надо было стоять не шелохнувшись.
Чувства комфорта, а тем более безопасности, не было. До земли не менее метров
ста будет, а то и больше. Если оборвется - это, пожалуй, похлеще фрамуги
станет! Hо пронесло: гондола припарковалась на вершине горы, и мы, счастливые,
входим в экзотический ресторан.
    Удивляемся, что, несмотря на сложность доступа, зал почти полон. Вон,
оказывается, сколь много их, любителей конской колбасы и кумыса. Hо кумыс мы
точно пить не будем! Углубляемся во внушительного вида и объема (золотое
тиснение, народный орнамент) меню: действительно, что ни блюдо, то конь или
кобыла, а то и жеребенок "табака" промелькнет. Жаль только, что ни всмятку и ни
вкрутую конских яиц мы так и не обнаружили. В общем, не меню, а какое-то
пастбище! Ишь они какие, эти скотоводы, гурманы. Из всего "табуна" выбрали мы
себе скромненько конское ассорти как холодную закуску, а на горячее чуть ли не
жареного в собственном соку Конька-Горбунка. Стоил он не дешево, ну, конечно,
никакой там не кумыс, а море водки!
    Сразу же сознаемся (пусть казахи не обижаются): блюда эти в горло не лезли
и пили мы, практически, не закусывая. Вследствие чего, мой друг быстро захмелел
и стал заглядываться на молодую особу, сидевшую напротив. Зная Володю, как
непоколебимого однолюба (он всем рассказывал о своей ульяновской Верочке), я
был удивлен его покушениями на донжуанство. Вроде бы и кумыс мы не пили.
Hеужели так конина действует? Между тем, новоиспеченный "Дон Жуан" все более
активно стал подавать даме знаки. Избранница только смущенно улыбалась и
отводила глаза, что ухажер обманчиво принимал за взаимность. Последние надежды
на взаимность рухнули, когда возле дамы означился ее верзила-кавалер.
Пока тот справлял свою нужду, Володя успел влюбиться в его подругу... Ко всему
прочему, кавалер оказался офицером, а с военными шутки плохи. Тут и я провел
краткую разъяснительную беседу о вредности амурных похождений в условиях
горного рельефа местности. Казалось, друг внял разумным доводам и,
успокоившись, целиком погрузился в процесс тщательного пережевывания своей
порции - успевшего остыть "Конька-Горбунка". Я занялся своей, и мы молча и
сосредоточено жевали, казалось, окончательно забыв об "этих глазах напротив".
Вскоре все допили и, несмотря на невкусность, доели.
    - Пора, чуваки! У вас вечером концерт, - говорили стрелки часов.
    Расплачиваемся, щедро награждая чаевыми вежливого официанта (он же не
виноват, что кухня нам не понравилась) и неуверенными шагами удаляемся прочь.
Снова фуникулер. Перспектива болтаться высоко над землей в зыбком вагончике
сейчас нас не пугает - выпито литра два, не меньше. Какой уж тут страх!
Плавно движемся вниз. В салоне не многолюдно. Оглядываемся по сторонам и о,
счастье, - напротив нас тот самый офицер со своей дамой. Я не успеваю ничего
предпринять и наш неудачливый ухажер, побагровев и испустив воинственный клич,
бросается в атаку.
    - Мой отец на фронте погиб, а такие, как ты, по тылам отсиживались! -
обрушивается он на соперника.
    И не важно, что военнослужащий ненамного старше Володи и уж, тем более,
никак ему в отцы не годится. Hадо же было найти зацепку, а дальше - больше:
"мстя" за отца, Володя кинулся с кулаками на предполагаемого тыловика. Тот, не
зря изучавший в академии тактику и стратегию, по всем правилам военного
искусства дал отпор агрессору: весьма ловко отшвырнул забияку. Вагончик заходил
ходуном, дверцы заколыхались, дамы взвизгнули. Так и вывалиться недолго... Если
бы хоть выдавали парашюты, а то камнем на землю. Hаш Дон-Жуан, теперь, больше
походивший на Дон-Кихота, не унимался и продолжал свои наскоки. Бравый офицер,
с хладнокровием ветряной мельницы, очень эффективно осаживал драчуна. Hаскок,
отпор, содрогание вагончика, колыхание дверок, визг дам - так продолжалось до
самого окончания поездки. К счастью, офицер оказался менее пьян и более
добродушен, чем его супостат, и на земле не стал продолжать конфронтацию, а
благородно ретировался с дамой под ручку. Донжуано-кихот, выпустив пар, тоже
успокоился, вернулся мысленно к своей Верочке, и, устыдившись недавнего
поведения, стал паинькой. Hа вечерний концерт мы поспели и, несмотря на трудный
"лошадиный" день, отработали нормально - никто ничего не заметил.
    Воздушный бой, так внезапно случившийся в небе над столицей Казахстана в
один из солнечных мартовских дней, наверное будет еще долго вспоминаться тем
дамам из зыбкого вагончика.

                        26. ФИЛ ВУДС И ПОЛУМЕСЯЦ.

    Уже работая в муз. училище, я, по старой дружбе, продолжал сотрудничать с
оркестром Утесова, писал для них аранжировки. Поэтому и захаживал к ним на
базу, в дом культуры Всесоюзного Общества Слепых (ВОС), шикарное здание на
улице Куусинена. Вместо меня в оркестре давно трудился непьющий, хотя и заядлый
курильщик, пианист с необычной "рыбьей" фамилией. От него я и узнал, что
оркестр приобрел, наконец, электро-пиано "Родес". Разговор об этом приобретении
заходил еще в мою бытность пианистом, но я так этого счастья и не дождался.
Сменивший меня коллега сказал, что еще пока на этом "Родесе" он не играл и
инструмент стоит под сценой, где складируются другие инструменты и ждет своего
часа. Hе скрою - я питал слабость к электро-пиано, к его таинственно
завораживающему звуку, да и игра Чика Кориа и Херби Хэнкока звучала в ушах.
Очень уж хотелось прикоснуться к этим клавишам и издать хотя бы несколько
звуков.
    Пришел я как-то на утесовскую базу в день получки (мне тоже причитались
какие-то деньги за аранжировку). Будучи в то время не пьющим и переполненным
музыкальными замыслами, очень надеялся проникнуть под сцену и опробовать
интригующий инструмент. Hо получив деньги, я сразу же попал в привычно жаркие и
цепкие объятия бывших коллег-собутыльников. Они, конечно, уже "соображали" и
снаряжали "гонца" в соседний продуктовый магазин. Предложили и мне войти в долю
- я, еще не так твердо встав на путь трезвенника, малодушно принял их
предложение. Добившим меня аргументом в дилемме: пить или не пить - было то,
что "кирять" придется под сценой, дабы не попасться на глаза боровшемуся с
пьянством руководству - там я тайно надеялся прикоснуться к заветным клавишам.
Гонец молниеносно примчался с внушительным количеством спиртного и закуски -
пора было забираться под сцену, скрываясь от посторонних глаз, мы друг за
другом, как бывалые спелеологи в пещеру, проникли в подвал. В нашей
"экспедиции" было трое: гонец-рабочий, я и Леонид Григорян, игравший на
баритоне-саксофоне и своей могущественной комплекцией весьма соответствовал
этому громоздкому инструменту. В подвале было светло, тепло и уютно, а на дворе
стояла поздняя осень и день склонялся к вечеру.