и летел во все стороны, а на банке оставались
лишь неглубокие вмятины. Мы  вдруг  услышали  откуда-то  сверху  смех  той
толстой леди, эхом  прокатившийся  по  обледенелой  тундре.  Бенни  совсем
обезумел от ярости. Он стал раскидывать консервы в разные  стороны,  а  мы
копались  в  снегу  и  кололи  лед,  в  надежде  найти  хоть   что-нибудь,
что-нибудь, что прекратит наши муки, разочарование. Выхода не было.
     Тогда у Бенни изо рта потекла слюна, и он набросился на Горристера...
     В  этот  момент  я  ощутил  в  себе  ужасающее  спокойствие.  Одни  в
бескрайних полях, в тисках голода. Здесь все оборачивается против  нас,  и
только смерть, да, смерть - единственный выход для нас.  ЯМ  сохранял  нам
жизнь, но был способ победить его, нет, не разрушить его, а просто обрести
спокойствие. Вечное спокойствие...
     Я решится. Главное, сделать это быстро.
     Бенни вцепился зубами в лицо Горристера,  который  лежал  на  боку  и
молотил снег ногами  и  руками,  а  Бенни,  обхватив  Горристера  в  талии
мускулистыми обезьяньими  ногами,  с  силой  сжимал  его  тело,  как  орех
сдавливают щипцами, а зубами разрывал нежную кожу на его щеке.  От  резких
криков Горристера сверху обрушилось несколько сталактитов,  они  вонзились
стоймя в снежные сугробы и превратились в пики, тысячи торчащих  из  снега
пик... Бенни резко откинул голову, будто лопнула какая-то нить. У  него  в
зубах остался кровавый кусок сырого мяса.
     Лицо Элен чернело на фоне  белого  снега,  черное  лицо,  испещренное
белыми конфетти из меловой пыли...  Белые  точки  на  костяшках  домино...
Нимдок  с  каменным  лицом,  только  глаза,  одни  глаза...  Горристер   в
полубессознательном состоянии... Бенни, превратившийся в зверя... Я  знал,
что ЯМ даст ему наиграться вдоволь. Горристер не погибнет, но Бенни набьет
свой желудок. Я нагнулся и вытащил из снега огромную ледяную пику.
     Все свершилось в одно мгновение: я выставил перед собой внушительного
размера острие, как таран уперев его в правое бедро, и ткнул  им  Бенни  в
бок, как раз под ребра. Острие пронзило ему живот и сломалось  внутри.  Он
упал лицом в снег и затих. Горристер лежал  на  спине  и  не  двигался.  Я
вытащил еще одну пику, встал, широко расставив ноги, и загнал ее  в  самое
горло Горристера. Его глаза сразу же закрылись. Элен, хотя и была  скована
страхом, сразу же поняла,  что  я  задумал.  Она  бросилась  к  Нимдоку  с
короткой сосулькой, которую с размаха вонзила в его открытый рот  (в  этот
момент он закричал), и ее удар сделал свое дело: голова Нимдока  судорожно
дернулась назад, ее словно прибили ледяным гвоздем к корочке наста.
     Все свершилось в одно мгновение.
     В безмолвном ожидании слышалась мерная поступь вечности.  Я  услышал,
как ЯМ вздохнул. У него отобрали любимые игрушки. Троих уже не воскресить,
они мертвы. Благодаря своей силе и  таланту  он  мог  поддерживать  в  нас
жизнь, но Богом он не был. Вернуть их он не мог.
     Элен  взглянула  на  меня.  Ее  лицо  казалось   неподвижным,   будто
выточенным из черного дерева, черное лицо на белом фоне. В  ее  взгляде  я
прочел страх и мольбу, она была готова. Я знал, что  у  нас  остался  лишь
миг, лишь один удар сердца, прежде чем ЯМ нас остановит.
     Ее сразило мое оружие. Она  упала  мне  навстречу.  Изо  рта  хлынула
кровь. Я ничего не смог прочесть на ее  искаженном  лице,  слишком  сильна
была боль, но, возможно, она хотела сказать: "Спасибо!". Пожалуйста, Элен.

     С тех пор, кажется, прошла не одна сотня лет, впрочем,  не  знаю.  ЯМ
частенько развлекается с моим чувством времени. Я  скажу  слово  "сейчас".
Сейчас. Чтобы произнести его, потребовалось  десять  месяцев,  хотя  я  не
уверен. Мне кажется, что прошли сотни лет.
     ЯМ рвет и мечет. Он не дает  мне  похоронить  их.  Но  это  не  имеет
значения. Все равно невозможно вырыть могилу, если пол сделан из  стальных
плит. ЯМ растопил снег. Погрузил все во мрак.  Ревел  и  насылал  саранчу.
Бесполезно, они остались мертвы. Я победил его. Он рвал и метал. Раньше  я
считал, что ЯМ ненавидит меня. Я ошибался. Это даже не было  и  тенью  той
ненависти, которая сейчас исходила от каждой его детали.  Он  сделал  все,
чтобы я страдал вечно, но убить меня он не мог.
     Он не тронул  мой  разум.  Я  могу  мечтать,  могу  удивляться,  могу
жаловаться на судьбу. Я помню всех четверых и хочу...
     Но это не имеет значения. Я знаю, что спас  их,  спас  от  того,  что
потом случилось со мной, но я до сих пор не могу забыть, как убил их.
     Лицо Элен.
     Нет,  забыть  невозможно,  хотя  иногда  хочется.  Но  это  не  имеет
значения.
     Я думаю, что ЯМ сделал из меня частицу своего мозга. Ему не  хотелось
бы, чтобы я на бегу врезался в компьютерную ячейку  и  разбил  череп.  Или
сдерживал дыхание, пока не грохнусь  в  обморок.  Или  перерезал  горло  о
ржавый лист металла. Я опишу себя таким, каким себя вижу.
     Я представляю собой мягкую, студенистую  массу  немалых  размеров.  Я
круглый, без рта,  с  пульсирующими  белыми  отверстиями  вместо  глаз.  В
отверстиях - туман. Руки превратились в резиновые отростки. Вместо  ног  -
бугорки из мягкой скользящей субстанции. Когда я передвигаюсь, то оставляю
за собой влажный след. Болезненные пятна серого вещества то появляются, то
исчезают на  моей  поверхности,  будто  откуда-то  изнутри  меня  пытается
пробиться луч света.
     Внешне  я  представляю  собой  немое  ползучее  существо,  совершенно
несхожее с человеком, настолько похабную  на  него  пародию,  что  человек
кажется еще более отвратительным, чем он есть.
     Внутренне я здесь одинок. Здесь - под материками и  морями,  в  чреве
компьютера, который мы создали потому, что не  могли  сами  справиться  со
своими проблемами, ибо наше время истекло, и мы бессознательно верили, что
компьютер сделает это лучше. По крайней мере, четверо из нас спасены.
     ЯМ будет сходить с ума от ярости. От этой  мысли  становится  чуточку
теплее. И все же... ЯМ победил... Вот она, его месть...
     У меня нет рта, чтобы кричать.