дется спуститься для этого в подземку.
     Через час я подошел к шахте, ведущей вниз, к  Топеку.  Временами  мне
казалось, что Блад идет следом, держась в отдалении. Мне было наплевать. Я
был взбешен. И вот передо мной вход  -  высокий,  прямой,  безликий  столб
черного блестящего металла. Он  оказался  футов  двадцати  в  диаметре,  с
совершенно плоской верхушкой. Просто колпак, только-то и всего. Я  подошел
к нему вплотную, покопался в карманах, выискивая металлическую  пластинку.
Вдруг кто-то потянул меня за правую штанину.
     - Слушай, ты, недоумок! Ты не должен туда спускаться!
     Я в бешенстве отшвырнул пса ногой. Тот вернулся вновь.
     - Выслушай меня!
     Я развернулся и уставился на него с ненавистью.
     - Альберт...
     - Меня зовут Вик, ты, облизывающий яйца!
     - Ладно, ладно, шутки кончились. Вик, - его тон смягчился. -  Садись,
Вик.
     Я прямо весь кипел, но понимал,  что  предстоит  серьезный  разговор.
Пожав плечами, я устроился рядом с ним.
     - Слушай, человек, - продолжал пес, - Та курочка действительно выбила
тебя из нормальной формы. Ты сам ЗНАЕШЬ, что не можешь туда спуститься.  У
них там свои порядки и обычаи, они знают друг друга в лицо. Они  ненавидят
соло. Бродячие стаи совершают рейды по подземкам,  насилуя  их  дочерей  и
воруя пищу. Они убьют тебя, человек!
     - Тебе-то какое дело? Ты же всегда говорил, что без меня  тебе  будет
только лучше, - при этих словах Блад сник.
     - Вик, мы прожили вместе почти  три  года.  Были  хорошие  времена  и
дурные. Но этот момент может оказаться худшим из всех. Я напуган, человек.
Напуган,  что  ты  можешь  не  вернуться...  Я  голоден  и  должен   найти
какого-нибудь пижона, который  взял  бы  меня...  а  ты  сам  знаешь,  что
большинство соло сейчас возвращаются в стаи и шансов у меня совсем мало. Я
уже не так молод... И у меня болят раны.
     В словах пса был смысл. Но я не мог перестать  думать  о  той  сучке,
которая саданула меня рукояткой пистолета. И одновременно  возникал  образ
ее нежной, обнаженной груди и то,  как  она  негромко  стонала,  когда  мы
трахались... Я затряс головой и решил, что непременно должен  рассчитаться
с нею.
     - Я должен идти, Блад. Должен.
     Он глубоко вздохнул и еще больше сник. Пес понял, что все бесполезно.
Я оставался непоколебим.
     - Ты даже не представляешь, что она сделала с тобой, Вик!
     - Я постараюсь вернуться поскорее. Будешь ждать?
     Он помолчал немного, а я весь похолодел. Наконец, Блад произнес:
     - Некоторое время. Может быть, я буду здесь, может быть, нет.
     Я все понял. Поднялся и обошел вокруг  металлического  столба.  Найдя
щель, я опустил в нее карточку. Послышалось гудение, и часть столба отошла
в сторону, открыв проход. Я даже не смог разглядеть  соединительных  швов,
так все хорошо было подогнано. Затем открылась какая-то круглая дверца,  и
я ступил вовнутрь. Я обернулся и посмотрел на Блада.  Так  мы  и  смотрели
друг на друга...
     - Пока, Вик.
     - Береги себя, Блад.
     - Скорее возвращайся обратно.
     - Приложу все усилия.
     - Да? Вот и хорошо.
     Потом я отвернулся от него. Снова послышалось гудение,  и  портальные
створки входа сошлись за моей спиной.



                                 Глава 7

     Мне  следовало  догадаться!  Конечно,  время   от   времени   курочки
объявлялись наверху,  поглядеть,  что  же  делается  на  поверхности,  что
случилось с городами. Верно, такое происходило. Но зачем я поверил, что ей
давно хотелось узнать, как это происходит между мужчиной и  женщиной,  что
фильмы, которые она  видела  в  Топеке,  были  сладкими,  нравственными  и
скучными, и что девушки в ее школе шептались о порнокино, и у одной из них
оказалась тоненькая книжечка, которую она читала с расширенными глазами...
Конечно, я поверил  Квилле  Джун.  Это  было  логично.  Но  я  должен  был
заподозрить неладное - ловушку - когда она "потеряла" этот  свой  пропуск.
Слишком уж просто, слишком невинно это выглядело. Идиот!
     В ту секунду, когда входное отверстие  затянулось  за  мной,  гудение
сделалось громче, а стены осветились каким-то  холодным  светом.  Свечение
пульсировало, гудение нарастало,  пол  начал  раздвигаться,  как  лепестки
диафрагмы. Но я стоял прочно, как мышонок в мультике, и  пока  не  смотрел
вниз, ничего со мной случиться не могло. Я бы не упал.
     Но упасть все-таки пришлось. Я не понял, как они это делают,  но  пол
как бы вывернулся, и лепестки диафрагмы сошлись  у  меня  над  головой.  Я
заскользил по трубе, набирая скорость. Скользил не очень быстро - это было
не падение, я просто опускался вниз. Теперь я знал,  что  такое  спусковая
шахта.
     Иногда мне попадались на глаза надписи вроде "10-й уровень" и  другие
обозначения, иногда  видел  входные  отверстия  секций,  но  нище  не  мог
задержаться. Наконец, я опустился на самое дно и прочел на стене  надпись:
"Границы города Топека, население  22.860".  Приземлился  я  безо  всякого
труда, согнув немного ноги в коленях, чтобы смягчить посадку.
     Я вновь воспользовался пропуском, диафрагма -  на  этот  раз  немного
больших размеров  -  раздвинулась,  и  я  бросил  первый  свой  взгляд  на
подземку.  Я  стоял  на  дне  огромной  металлической  банки,  достигающей
четверти мили в высоту и двадцати миль в диаметре. На  дне  этой  жестянки
кто-то построил город. Красивый город, как картинка из  книжки.  Маленькие
аккуратные  домики,  плавные  изгибы  улиц,  подстриженные  газоны  и  все
остальное, что  полагалось  иметь  такому  городку.  Кроме  солнца,  птиц,
облаков, дождя, снега, холода, ветра, муравьев, грязи, гор, океана, звезд,
луны, лесов, животных, кроме...
     Кроме свободы.
     Они были законсервированы  здесь,  как  дохлая  рыба  в  жестянке.  Я
почувствовал, как сжимается мое горло. Мне  безумно  захотелось  исчезнуть
отсюда, очутиться наверху, на воле. Меня била дрожь, руки  похолодели,  на
лбу выступил пот. Это было безумием - спускаться сюда! Вон отсюда! Прочь!
     Я повернулся, чтобы забраться снова в спусковую шахту,  и  тогда  эта
штука схватила меня сзади. Она была приземистой, зеленой, похожей на ящик,
имела отростки с рукавицами  на  концах  вместо  рук  и  передвигалась  на
колесах. Она подняла меня над собой. Я  не  мог  пошевелиться,  разве  что
попробовать пнуть ногой здоровенный стеклянный глаз штуковины. Но вряд  ли
это помогло бы мне - я был взят в плен и не видел  путей  к  освобождению.
Штуковина поехала к Топеке, волоча меня.
     Люди были повсюду. Сидели на  крылечках,  на  скамейках,  подстригали
газоны, бросали монетки  в  автоматы,  рисовали  белую  полосу  посередине
дороги, продавали и покупали  газеты  на  углу,  мыли  окна,  подравнивали
кусты,  собирали  молочные  бутылки  в  проволочные  корзины,   ныряли   в
общественный   бассейн,   выставляли   ценники   в   витринах   магазинов,
прогуливались под ручку с девушками, и все они смотрели,  как  я  качу  на
этом железном сукином сыне!
     У меня в ушах стоял голос Блада, его слова предупреждения: "У них там
свои порядки и обычаи, они знают друг друга в лицо.  Они  ненавидят  соло.
Бродячие стаи совершают рейды по подземкам, насилуя  их  дочерей  и  воруя
пищу. Они убьют тебя, человек!"
     Спасибо, дружище!
     Прощай.



                                 Глава 8

     Зеленый ящик прокатился через деловую часть города  и  притормозил  у
магазина с  надписью  на  окне:  "Бюро  добрых  услуг".  Вкатившись  через
открытую дверь, он остановился. Меня уже поджидали: дюжина пожилых  мужчин
и пара женщин, чуть помоложе. Один из них подошел  и  вынул  металлическую
карточку из моей руки. Он стал ее разглядывать, перевернул и отдал  самому
старому  из  всех  -  морщинистому  старикашке  в  мешковатых   штанах   с
подтяжками. Старикашка забрал пластинку и бросил ее в верхний ящик стола.
     - Обыщите его и заберите оружие, Аарон, - сказал старый хрыч.
     - Хорошо, Лу, - ответил мужчина.
     Он достаточно быстро и ловко обчистил меня, забрав все, даже нож.
     - Освободите его, Аарон, - велел Лу.
     Аарон  чем-то  щелкнул  на  спине  железного  ящика,  и  отростки   с
рукавицами отпустили меня. Я соскочил  со  штуковины.  Руки  мои  онемели,
места, где  их  сжимали  металлические  отростки,  болели.  У  меня  очень
испортилось настроение. Я гневно уставился на эту компанию.
     - Ну, мальчик... - начал было Лу.
     - Какой я тебе мальчик, ты...! - заорал я.
     Женщины побледнели. Лица мужчин посуровели.
     - Я говорил  тебе,  что  ничего  не  получится,  -  промямлил  другой
старикашка, обращаясь к Лу.
     - Дурная затея, - поддержал его более молодой мужчина.
     Лу подался вперед и вперил в меня свой древний палец.
     - Мальчик, тебе лучше вести себя воспитанно!
     - Желаю вам, чтобы все ваши дети были уродами!
     - Не вижу смысла продолжать, Лу, - проговорил один из мужчин.
     - Грязный оборванец! - щелкнула своим клювом женщина.
     Лу сердито на меня посмотрел. Его рот превратился  в  мерзкую  черную
линию. Я понял, что у сукиного кота не осталось ни  одного  зуба  во  рту,
который не был бы гнилым и вонючим.  Он  сверлил  меня  своими  маленькими
злобными глазками. Боже, ну и урод, словно птица, которая  вот-вот  начнет
щипать мясо с моих костей. Он приготовился сказать нечто  такое,  что  мне
совсем не понравилось бы.
     - Аарон, может быть, лучше снова  отдать  этого  малого  часовому?  -
проскрипел старикашка.
     Аарон кивнул и направился к зеленой штуковине.
     - Ладно, подождите с этим, - проворчал я.
     Пожилой остановился, глянул на Лу. Тот кивнул,  затем  снова  подался
вперед и нацелил на меня свою птичью лапу.
     - Ты готов вести себя хорошо, сынок?
     - Да. Да!
     - Ты твердо решил?
     - Да, да, я твердо решил. Я же не б... Я уверен в себе!
     - Тебе придется последить за своим языком.
     Я ничего не ответил.
     -  Ты  для  нас  вроде  нового  эксперимента,  мальчик.  Мы  пытались
заполучить кого-нибудь из вас и другими способами. Посылали хороших  ребят
захватить одного из  ваших  маленьких  негодников,  но  никто  из  них  не
вернулся. Поэтому мы решили испробовать другой способ и послали девушку.
     Я оскалился. Эта Квилла Джун. Я еще доберусь до нее!
     Одна из женщин, та, что помоложе, вышла  вперед  и  заглянула  мне  в
лицо.
     - Лу, тебе никогда не договориться с этим.  Он  -  мерзкий  маленький
убийца. Ты только загляни в его глаза!
     - Как бы тебе понравилось, если бы я воткнул  дуло  винтовки  тебе  в
задницу, сука?
     Она отпрянула назад. Глазища  у  дамочки  стали  бешеными.  Лу  снова
рассердился.
     - Извините, - сказал я. -  Не  люблю,  когда  меня  обзывают  разными
паршивыми словами. Мужское достоинство, знаете ли.
     Старый хрыч огрызнулся на женщину:
     - Мэз, оставь его в покое! Я стараюсь поладить с ним  по-хорошему,  а
ты только усложняешь дело!
     Мэз нехотя отошла от меня и присоединилась к остальным.  Ненависти  в
ее взгляде не уменьшилось.
     - Как я уже говорил, мальчик, ты для нас что-то  вроде  эксперимента.
Мы выстроили этот город около двадцати лет назад и прекрасно живем  здесь.
Мирно,  порядок,  люди   уважают   друг   друга,   никакой   преступности,
почтительность к старшим - совершенно замечательное место  для  жизни.  Мы
растем и процветаем.
     Я ждал, что же последует дальше.
     - Но мы обнаружили, что некоторые из наших  горожан  не  могут  иметь
детей. А те женщины, которые могут рожать, рожают в основном девочек.  Нам
нужны мужчины.
     Меня разбирал смех. Они хотели, чтобы  я  работал  здесь  в  качестве
жеребца. Я по-идиотски заржал.
     - Бесстыдство, - угрюмо проговорила одна из женщин.
     - Для нас это и так достаточно неловко, парень!  Не  создавай  лишних
трудностей, - Лу был смущен.
     Боже правый! Я-то тратил большую часть своего времени на поверхности,
заставляя Блада вынюхивать мне девок, а они здесь сами пожелали,  чтобы  я
обслуживал из баб. Свалившись на пол, я хохотал, пока слезы не потекли  из
глаз. Наконец, я поднялся и сказал:
     - Ладно. Отлично. Но я возьмусь за это дело только в том случае, если
будут выполнены два моих условия.
     Лу пристально уставился на меня.
     - Во-первых, это Квилла Джун. Вначале я затрахаю ее до потери пульса.
Затем съезжу по голове, как она это проделала со мной!
     Они пошептались немного, потом разошлись, и Лу ответил:
     - Насилия мы не потерпим,  но  я  полагаю,  что  Квилла  может  стать
первой, как и любая другая девушка. Она может рожать, Ире?
     Худой  мужик  с  желтой  кожей  кивнул.  Он  выглядел  не  слишком-то
счастливым по этому поводу. Старик Квиллы Джун, как я понял.
     - Ну что же, тогда приступим. Выстраивайте их в шеренгу, - и я  начал
расстегивать свои джинсы.
     Женщины завизжали. Мужчины схватили меня и поволокли в какой-то  дом,
где выделили комнату и сказали, что мне необходимо освоиться  с  жизнью  в
Топеке прежде, чем я приступлю к работе. У них так не принято, и все  это,
э-э, несколько неловко и они должны убедить остальных жителей города,  что
нашли верный способ. Как я понял из их намеков, если я поработаю на славу,
они импортируют сверху еще нескольких  молодых  бычков  и  предоставят  им
свободу действия.
     Я прожил несколько дней в Топеке, знакомясь с народом, наблюдая,  как
они живут и чем занимаются. Здесь было очень мило: они качались в качалках
на крылечках, подстригали газоны,  продавали  газеты,  слушали  оркестр  в
парке, мыли окна, подравнивали кусты, бросали палки собакам, чтобы  те  их
принесли назад хозяевам, выставляли цены на овощи перед  своими  ларьками,
прогуливались под ручку с самыми уродливыми девицами, которых я когда-либо
видел... Они наскучили мне до смерти!
     Через неделю я готов был выть. Я чувствовал, как эта консервная банка
давит на меня, ощущал давление земли надо мной!
     Они ели искусственную дрянь: искусственные бобы и синтетическое мясо,
поддельных цыплят и эрзац-хлеб. Все это казалось мне на вкус смесью мела и
пыли.
     Вежливость. Боже мой! Меня тянуло блевать от  этой  лживой  ханжеской
чепухи, которую они называли учтивостью. Хелло,  мистер  Такой-то.  Хелло,
миссис Сякая-то. Как вы поживаете?  Как  здоровье  маленькой  Дженни?  Как
Бизнес? Вы  идете  на  встречу  общины  в  среду?  И  я  потихоньку  начал
разговаривать сам с собой, как сумасшедший.
     Этот чистенький, аккуратненький, сладенький образ жизни, который  они
вели, был способен убить любого вольного человека. Неудивительно,  что  их
мужики не могли сварганить пацанов, сил у них хватало только на девиц.
     Первые несколько дней все глазели на меня, словно я вот-вот  взорвусь
и изгажу их чистенькие, побеленные заборы дерьмом. Постепенно они привыкли
к моему виду. Лу  отвел  меня  в  магазин  и  экипировал  в  комбинезон  с
рубашкой, которые являлись здесь повседневной одеждой. Мэз, эта заносчивая
сука, обозвавшая меня убийцей, начала крутиться  возле  меня  и,  наконец,
сказала, что хочет подстричь мне волосы и придать цивилизованный вид. Но я
быстро раскусил эти "материнские" замашки.
     - В чем дело, курица? - пришпилил я ее. - Твой мужик о тебе больше не
заботится? - Она попыталась съездить мне по морде,  а  я  расхохотался.  -
Тогда подстриги ему яйца, бэби. Мои волосы останутся такими, как есть.
     Мэз отстала и убралась. Полетела так, словно  ей  вставили  дизельный
движок в задницу.
     Так  я  и  жил  до  поры,   до   времени.   Расхаживал   по   городу,
присматривался. Они тоже присматривались, выжидали, изучали меня. В  такой
обстановке мои мозги не могли  работать  нормально.  Я  начал  сторониться
людей, появилась клаустрофобия, и я частенько забирался под крыльцо дома и
сидел там в темноте. Вскоре это  прошло.  Но  осталась  раздражительность,
излишняя агрессивность, временами я становился просто бешеным. Потом и это
прошло. Я перестал психовать и начал искать выход. Внешне  же  я  выглядел
тихим, смирившимся и немного отупелым.
     Мне дико хотелось убраться  отсюда,  из  этого  рафинированного  рая.
Вспомнив, как скормил Бладу пуделя, должно быть, сбежавшего из подземки, я
приступил к  поискам  выхода  на  поверхность.  Ведь  пудель  не  смог  бы
подняться по спусковой шахте. Это означало только одно  -  наверх  вели  и
другие дороги.
     Мне разрешалось свободно бродить по городу, пока я  соблюдал  хорошие
манеры. Тот зеленый  ящик  -  часовой  -  всегда  околачивался  где-нибудь
поблизости.  Но  я  все-таки  сумеют   разыскать   путь   наверх.   Ничего
сверхъестественного - он  должен  был  быть,  и  я  его  нашел.  А  вскоре
обнаружил место, где они держали мое оружие.
     Я был готов. Почти.



                                 Глава 9

     Прошла ровно неделя моего прозябания в городке, когда Лу, Аарон и Ире
пришли за мной. К этому времени я совсем одурел. Я сидел на заднем крыльце
дома с трубкой и, сняв рубаху, загорал. Только вот солнца не было.
     - Доброе утро, Вик, - приветствовал Лу, ковыляя с тростью.
     Аарон  одарил   меня   ослепительной   улыбкой,   которой   улыбаются
здоровенному быку перед  тем,  как  он  собирается  вогнать  свое  мясо  в
племенную телку. Ире же выглядел неважно. Ему было не по себе. С  чего  бы
это? Не сожру же я его Квиллу!
     - О, привет, Лу. Доброе утро, Аарон, Ире, - Лу остался очень  доволен
моей приветливостью.
     Погоди же, дряхлый ублюдок!
     - Как ты? Готов встретиться со своей первой леди?
     - Всегда готов, Лу, - ответил я, подымаясь.
     - Приятно покурить в прохладе, верно? - поддержал разговор Аарон.
     Я вынул трубку изо рта.
     - Одно удовольствие.
     Я улыбнулся. Трубка была даже не раскурена.
     Они отвели меня на улицу Маригольд. Когда мы вошли в домик с  желтыми
ставнями и белым заборчиком, Лу сказал:
     - Это дом Ире. Квилла Джун - его дочь.
     - Сохрани ее бог, - прошептал я, широко раскрывая глаза.
     У Ире запрыгала челюсть. Мы вошли внутрь. Квилла  сидела  на  кушетке
рядом с мамочкой, более старой и высохшей своей копией.
     - Миссис Холмс, - произнес я и сделал маленький реверанс.
     Она улыбнулась. Натянуто, но улыбнулась. Квилла Джун  сидела  сдвинув
ноги и сложив руки на коленях. В волосы была вплетена голубая лента.  Этот
цвет ей очень шел. Что-то оборвалось у меня внутри.
     - Квилла... - прошептал я.
     Она подняла глаза.
     - Доброе утро. Вик.
     Потом  мы  немного  постояли,  смущенно  переглядываясь.  И  тут  Ире
раскричался, чтобы мы отправлялись в спальню и  поскорее  кончали  с  этим
противоестественным безобразием, пока  Господь  Бог  не  возмутился  и  не
послал молнию нам в задницы. Я протянул руку моей цыпочке, и она взяла ее,
не поднимая глаз. Мы пошли в заднюю часть дома, в спальню.
     - Ты ничего не рассказала им? - удивился я.
     Она покачала головой. Неожиданно я  понял,  что  совсем  не  хочу  ее
убивать. Мне захотелось обнять ее, очень  крепко.  Что  я  и  сделал.  Она
разрыдалась на моей груди, как маленькая девочка. Ее кулачки молотили меня
по спине, наверное, от избытка чувств. Немного  успокоившись,  она  начала
сыпать словами:
     - Вик, мне так жаль! Я не хотела этого делать, но  пришлось,  ведь  я
была послана для этого! Мне было так страшно!  Я  люблю  тебя!  А  теперь,
когда ты здесь, с нами, это уже не грязь, правда? Мой  папа  говорит,  что
так и должно быть, верно?
     Я обнимал и целовал ее, говорил, что все в  порядке,  что  по-другому
она поступить не могла. Потом спросил, не хочет ли она уйти со  мной?  Да,
да, да, она действительно очень этого хочет. Но тогда  придется  причинить
боль твоему папочке - добром он нас не отпустит. Девушка была несогласная,
хотя не слишком обожала своего выкрикивающего молитвы папочку. К тому  же,
она была неисправимо добропорядочна. Ну что же,  придется  действовать  на
свой страх и риск. По крайней мере, мешать