она не станет.
     Я поинтересовался, нет ли в комнате чего-либо  тяжелого:  подсвечника
или дубинки. Ничего похожего не нашлось. Я порыскал и отыскал пару  носков
ее папаши в ящике комода. Затем свинтил медные шарики со спинки кровати  и
положил их в носок.  Взвесив  в  руке  это  необычное  оружие,  я  остался
доволен. Вполне подойдет для задуманного дела.
     Квилла смотрела на меня круглыми глазами.
     - Что ты собираешься делать?
     - Ты желаешь убраться отсюда?
     Она кивнула.
     - Тогда становись за дверью. Нет! Лучше забирайся в постель.
     Девушка растянулась на кровати.
     - О'кей, - удовлетворенно сказал я. - Задери юбку и раздвинь ноги.
     Она в недоумении уставилась на меня.
     - Делай, что говорю, если хочешь свалить отсюда, - приказал я.
     Так она и сделала, а я  немножко  помог.  Затем  подошел  к  двери  и
сказал:
     - Позови отца.
     Она заколебалась, но  через  несколько  секунд  крикнула  голосом,  в
котором слышались гнев, боль и отчаяние:
     - Папа! Папа, зайди сюда, пожалуйста!
     Ире Холмс вошел, кинул взгляд на кровать, и челюсть у  него  отвисла.
Захлопнув дверь ногой, я долбанул его по голове изо всех сил.  Он  немного
подергался, перепачкал кровью всю постель и, в конце  концов,  успокоился.
Лицо девушки стало белым, как простыня, глаза вытаращены от ужаса. Кровь и
мозги забрызгали ей ноги, и ее вывернуло прямо на пол. Да, теперь  она  не
сможет мне помочь завлечь Аарона. Придется действовать  самому.  Я  открыл
дверь и, высунув голову, с обеспокоенным видом сказал:
     - Аарон, будьте добры, зайдите на минуточку.
     Аарон посмотрел  на  Лу,  который  с  миссис  Холмс  переругивался  о
происходящем в спальне. Старикашка кивнул, и Аарон  вошел  в  комнату.  Он
увидел кровь Ире у своих ног и открыл рот для крика в  тот  самый  момент,
когда я съездил ему по башке.  Он  упал,  как  подкошенный.  Медлить  было
нельзя. Я схватил Квиллу за руку и  стащил  с  кровати.  Слава  богу,  она
молчала! Хоть тут обошлось без хлопот!
     - Пошли!
     Девушка попыталась вырвать руку, но я крепко держал ее и не собирался
отпускать.  Открыв  дверь,  я  вытолкнул  цыпочку  из  спальни.  Глаза  Лу
округлились от изумления, и он начал подниматься, опираясь на свою трость,
но тут же обрушился на пол: я вышиб трость из-под этого  старого  пердуна.
Миссис Холмс глазела на нас, гадая, что же случилось с ее стариком.
     - Он там, - ответил я на немой вопрос женщины, направляясь к двери. -
Господь Бог ниспослал ему в голову.
     Мы оказались на улице. Надо было поспешить и успеть забрать оружие до
того, как поднимется паника.
     Мое оружие  хранилось  в  закрытом  шкафчике  Бюро  Лучшего  Бизнеса.
Пришлось сделать крюк к моему пансионату, где у меня под  крылечком  лежал
ломик,  украденный  с  заправочной  станции.  Забрав  ломик,   мы   быстро
проскочили деловую часть  города  и  прямиком  направились  к  БЛБ.  Клерк
попытался остановить меня, но получил ломиком  в  живот.  Взломав  шкаф  в
кабинете Лу, я забрал свой 06-й, 45-й,  все  припасы  к  ним,  пику,  нож,
аптечку.  Вооружившись,  я  почувствовал  себя  более  уверенно   в   этом
кастрированном мирке. К этому времени Квилла Джун восстановила способность
говорить членораздельно.
     - Куда мы идем? О, папа, папа!..
     - Хватит пап. Ты говорила, что хочешь быть  со  мной.  Я  возвращаюсь
наверх, бэби, и если ты не передумала, держись ближе ко мне.
     Она была слишком напугана, чтобы возражать. Мы вышли из Бюро, и тут я
увидел этот чертов  зеленый  ящик.  Он  мчался  на  нас,  растопырив  свои
отростки. Упав на одно колено, я перекинул ремень  06-го  через  плечо  и,
точно прицелившись, выстрелил в огромный глаз часового. Потеряв глаз,  эта
штука разразилась ливнем искр,  и  остатки  зеленого  ящика,  пошатываясь,
въехали прямо в витрину магазина. Замечательное зрелище!
     Я повернулся, чтобы схватить Квиллу и двинуться к выходу из подземки.
Девушка исчезла! Оглянувшись по сторонам, я увидел в конце  улицы  всю  их
свору во главе с Лу. Старикашка еле шел, опираясь на  трость.  Точь-в-точь
как огромный искалеченный кузнечик.
     Раздались выстрелы. Звонкие выстрелы 45-го, который  я  отдал  Квилле
так, на всякий случай. Я посмотрел вверх и над крылечком на  втором  этаже
увидел ее, с пистолетом, положенным  на  поручень.  Чисто  профессионалка,
целящаяся в толпу и выпускающая выстрелы, как Бешенный Билл Элист в фильме
40-го года. Но какая глупость, ей-богу!  Глупо  тратить  на  это  время  и
патроны, когда нужно сматываться.
     Найдя лестницу, ведущую  наверх,  я  стал  подниматься,  перескакивая
через три ступеньки. Девушка была невменяема и хохотала каждый раз,  когда
целилась в кого-нибудь. Кончик языка  высовывался  из  уголка  рта,  глаза
блестели - бах! - один из преследователей опрокидывался. Квилле  это  дело
пришлось по вкусу! В тот момент, когда я схватил ее,  цыпочка  целилась  в
свою тощую мамочку. Внезапный рывок помешал  ей,  и  она  промахнулась,  а
старая леди, проделав какое-то танцевальное па, продолжала бежать.
     Девушка резко повернула ко мне голову. В глазах ее читалась смерть.
     - Я промахнулась из-за тебя!
     У меня мурашки побежали по коже от ее голоса. Я силой вырвал пистолет
из рук этой придурочной. Тупица! Тратить на это патроны!
     Волоча ее за собой, я обогнул здание, спрыгнул на  какой-то  сарай  и
приказал ей прыгать следом. Она заерепенилась,  но  я  подбодрил  цыпочку,
заявив:
     - Если можешь запросто стрелять в родную мать, стоит  ли  тревожиться
из-за какой-то высоты? Прыгай, и все дела!
     Она рассмеялась, будто пташка расщебеталась, и прыгнула. Направившись
к двери сарая, мы выглянули. Путь был  свободен.  Толпу  этих  ханжей  как
ветром сдуло.
     Нельзя было терять ни минуты, и мы быстрым шагом  двинулись  к  южной
окраине Топека. Там находился ближайший выход, который я раскопал во время
прогулок. Дорога заняла минут пятнадцать и отняла много  сил.  Наконец  мы
остановились перед дверцей воздухозабора, тяжело дыша и изрядно ослабев. Я
отколупнул запоры ломиком, и мы залезли внутрь  большого  воздухозаборного
ствола. Внутри  были  лестницы,  ведущие  наверх,  к  свободе.  Мы  начали
подниматься.



                                 Глава 10

     Наконец-то эта чертова лестница закончилась. Я отстрелил запоры люка,
и мы выбрались наружу, примерно в миле от спусковой  шахты.  Этим,  внизу,
следовало знать, что не стоит связываться с соло, особенно с таким, как я.
У них не было ни одного шанса.
     Девушка валилась с ног от усталости, и я не мог ее винить.  Уж  очень
нелегко дался этот подъем даже мне. Но мне совсем не  улыбалось  проводить
ночь на открытом месте:  здесь  водились  твари,  с  которыми  и  днем  не
пожелаешь встретиться.  День  подходил  к  концу.  Скоро  начнет  темнеть.
Подставив плечо моей лапоньке и всячески подбадривая ее, я  на  предельной
скорости двинулся к спусковой шахте.
     Блад  оказался  на  месте.  Выглядел  он  очень   ослабленным:   бока
ввалились, раны загноились, глаза стали мутными. Но он все-таки  дождался!
Я наклонился к нему и поднял голову пса. Глаза его открылись,  и  он  тихо
произнес:
     - Хэй...
     Я улыбнулся. Боже, как это замечательно - снова видеть моего пса!
     - Мы вернулись назад, дружище.
     Блад попытался подняться и не смог.
     - Ты ел что-нибудь, дружище? - мягко спросил я.
     -  Нет.  Только  вчера  удалось  поймать  ящерицу...  или  это   было
позавчера.
     Тут он увидел Квиллу Джун и закрыл глаза. Его передернуло.
     - Нам лучше  поторопиться,  Вик,  -  сказала  девушка.  -  Они  могут
нагрянуть через спусковую шахту.
     Я попытался поднять Блада. Он обвис мешком у меня на руках.
     - Слушай, Блад. Я двину в город, раздобуду еду и быстро  вернусь.  Ты
только дождись меня.
     - Не ходи туда, Вик, - попросил пес. - Я порыскал там после того, как
ты ушел вниз. Стая обнаружила, что мы не изжарились в гимнастическом зале.
Не знаю, как. Может, их собаки  выследили  наш  запах.  Они  отметили  нас
дурной славой в этом городке. Вик. Мы не можем вернуться туда.  Мы  должны
искать новое место.
     Это придавало делу иной оборот. Мы не могли вернуться, а с  Бладом  в
таком состоянии не могли идти на поиски нового места. И я знал,  что  если
хочу остаться соло, мне не обойтись без собаки.  Здесь  же  совсем  нечего
было есть, а Бладу пища нужна была  без  промедления,  как  и  медицинский
уход. Я обязан был что-то предпринять. И срочно.
     - Вик, - голос Квиллы стал высок и капризен. - Пойдем!  С  ним  будет
все в порядке. Мы должны спешить.
     Я свирепо взглянул на нее. Ну и стерва! Будто не видит,  что  пес  на
пределе. Солнце садилось. Блад дрожал в моих руках.
     Она надула губки.
     - Если ты любишь меня, тогда пойдем скорее!
     Я не мог обойтись без собаки. Просто не выживу в одиночку. Я это знал
наверняка. Если я ее люблю. Мне припомнилось, как она спросила  меня:  "Ты
знаешь, что такое любовь?"
     И все-таки я нашел надежный выход и быстро. Это был небольшой костер,
такой, чтобы его не смогла заметить с окраины ни одна стая. Никакого дыма.
И после того, как Блад съел свою первую порцию, я  отнес  его  к  входу  в
воздуховод в миле от костра. И мы провели ночь внутри ствола, на маленьком
карнизе. Я держал его на руках всю ночь. Он спал хорошо. Утром я перевязал
его. Он выкарабкается. Он сильный.
     Пес снова поел. С прошлой ночи осталась масса еды. Я есть не стал. Не
испытывал чувства голода.
     Мы отправились через разрушенную пустыню. Надеюсь, нам посчастливится
найти подходящий город и начать все сначала. Двигались мы  медленно.  Блад
все еще хромал.
     Прошло немало времени, прежде чем в моей голове перестал  звучать  ее
голос, спрашивающий меня: "Ты знаешь, что такое любовь?"
     Конечно, я знал.
     Любой парень любит своего пса.


                              Харлан ЭЛЛИСОН

                              ПЫЛАЮЩЕЕ НЕБО


     Они падали с неба, пылая, и гибли тысячами. Их крики звенели у нас  в
головах, и, спасаясь  от  этих  звуков,  люди  бежали,  ища  спасение,  но
спасения не было ни для кого из  нас.  Небо  полыхало  смертью.  Ужасно  и
невероятно, но... они не были людьми.
     Все началось поздно вечером. Сначала в ночи сверкнула искорка. Затем,
задолго до того как она погасла, загорелась другая, еще одна...  Все  небо
превратилось в выставку  драгоценностей,  оно  переливалось  бесчисленными
опалами.
     Я  смотрел  с  крыши  обсерватории  и  видел  их  всех  -   крохотные
бриллиантовые иглы, хлынувшие вниз, словно огненный дождь. И  сразу  же  я
инстинктивно почувствовал* происходит нечто важное.  Важное  не  в  смысле
важности пятидюймового пластикохромового покрытия на стабилизаторе  твоего
нового коптера, важное не так, как важна, например, война, но  важное  как
процесс познания вселенной. И я знал - то же происходит по всей Земле!
     Сомнений не оставалось. Они падали  по  всему  небосводу,  до  самого
горизонта... И пылали... Но небо не  становилось  светлее.  Все  выглядело
так, словно на небе вспыхнули миллионы новых звезд, каждая из которых жила
не дольше секунды.
     Я наблюдал за происходящим, пока меня не окликнул Порталес:
     - Френк! Френк, спускайся-ка... Это же фантастика!
     Я слетел  по  винтовой  лестнице  под  купол  обсерватории  и  увидел
Порталеса, сгорбившегося над окуляром телескопа.  Он  колотил  кулаком  по
коробке верньерной настройки. Похоже, он делал это инстинктивно.
     Я оттолкнул его  в  сторону  и  проскользнул  на  место  наблюдателя.
Телескоп был нацелен на Марс. Небо Марса тоже горело.  Такие  же  отблески
света, та же пиротехника - огоньки, спиралями скользящие вниз. Целый вечер
мы изучали красную планету, и я совершенно четко  видел,  как  светлело  и
темнело небо по всему лику планеты.
     - Позвони Бикелу в Вильсон, - попросил я Порталеса. -  Спроси  насчет
Венеры.
     Я услышал, как Порталес набирает номер, и прислушался к его разговору
с Ароном Бикелом из  обсерватории  на  горе  Вильяме.  Я  видел  мерцающие
отблески  с  экрана  видеофона,  когда  те   пробегали   по   полированной
поверхности телескопа, и, не поворачиваясь, уже знал ответ.
     - То же самое,  -  резко  бросил  Порталес,  словно  подначивая  меня
подпрыгнуть от такого ответа. Но я и не подумал огрызнуться. Последние три
года, исполняя обязанности директора обсерватории, он постоянно портил мне
жизнь,  так  что  я  привык  к  его  враждебному  отношению  ко  мне.  Это
безнадежно, как бы я не ухищрялся порой поставить его на место.
     Еще немного понаблюдав, я собрался домой. Спустившись по  ступенькам,
я принялся крутить ручки настройки моего  коротковолнового  автомобильного
приемничка, надеясь узнать, что говорят в Токио или Йоханненсбурге.  Но  я
не смог поймать никакого сообщения о феномене, хотя был  уверен,  что  все
люди, где бы они не находились, видели то же самое.
     Тогда я вернулся в купол, чтобы изменить настройку телескопа.
     Переспорив Порталеса, я опустил телескоп так, чтобы  получить  четкое
изображение внутри атмосферного слоя. Нацелившись на  горизонт,  я  сперва
никак не мог поймать космических странников до того, как  они  вспыхивали.
Тогда,  сменив  объектив,  включил  фотоаппаратуру.   Остановив   следящий
механизм, я принялся снимать происходящее в небесах. Я  исходил  из  того,
что наводнившие небо объекты неизбежно, хоть однажды до вспышки попадут  в
объектив.
     Затем я отправился домой и вновь включил приемник. Проведя с ним пару
часов, я даже умудрился поймать программу новостей из Швейцарии.  Конечно,
я оказался прав - такое происходило во всем мире.
     Часа через два позвонил Порталес и сказал, что  накопился  уже  целый
рулон  снимков,  и  не  пора  ли  ему  их  проявлять?  Было   бы   слишком
легкомысленно положиться на его юношеские капризы, скорее всего он загубил
бы нужный кадр. Я приказал уложить  снимки  в  контейнер,  и  как  всегда,
поступил правильно.
     Когда  фотографии  вынули  из  раствора,  я  пробежался  пальцами  по
тридцати-сорока  фотографиям  пустого  пространства,  пока  не  отыскал  с
десяток таких, на которые я рассчитывал.
     Это были не метеориты.
     Отнюдь.
     Каждый из огоньков в небе оказался живым существом. Живым  существом!
Но не человеком. Далеко не человеком.

     Только по фотографиям можно было узнать,  на  что  они  похожи,  пока
корабль проекта "Захват" не поднялся и не выловил в небе одного из них. До
тех пор мы не отдавали себе отчета, насколько же они больше нас, не знали,
что они светятся изнутри, и что они... телепаты.
     Лишь  потом  я  узнал:  пленить  одного  из  них  на  самом  деле  не
представляло  никакой  проблемы.   Корабль   раскрыл   грузовой   люк   и,
поворачиваясь на  боковых  рулевых  ракетах,  используя  манипуляторы  для
отлова плавающих в  пространстве  предметов,  поймал  создание.  Существо,
однако, легко могло избежать пленения или же  ухватиться  одной  из  своих
семипалых рук за противоположный край люка и не  позволить  затащить  себя
вовнутрь. Но ему, как позже мы  узнали,  было  любопытно.  Этому  существу
исполнилось пять тысяч лет, но оно не знало, как далеко мы способны зайти.
Оно само нырнуло в люк.
     Когда в числе пяти  сотен  других  ученых  (Порталес  тоже  ухитрился
выбить себе местечко среди избранных шарлатанов благодаря старому сенатору
Гуверману) мы прибыли в Смитсониан, где содержали пришельца, то  оказались
поражены. Просто стояли и изумлялись.
     Пришелец (он или она - этого мы никогда так и не узнали)  походил  на
египетского бога Ра. Голова  ястреба,  если,  конечно,  он  имел  какое-то
отношение к ястребу; огромные  узкие  глаза  зеленого  цвета,  испещренные
малиновыми, янтарными и черными крапинками. Худое, как  будто  истощенное,
но человекообразное тело с двумя руками  и  ногами.  Кости  и  суставы  не
соответствовали строению тела человека, но  четко  обрисовывалась  грудная
клетка,  просматривались  ягодицы,  колени,  подбородок.   Существо   было
бледного, молочно-белого цвета, если  не  считать  грудь  как  у  ястреба,
ярко-синюю, бледнеющую книзу. Светло-синий клюв тоже бледнел к  основанию.
Семь пальцев на ногах, семь когтей на руках.
     Бог Ра. Бог Солнца. Бог Света.
     У Создания была бледная, но четко  различимая  аура,  окружающая  его
наподобие нимба. Мы стояли и смотрели на него. Он находился  в  стеклянной
клетке. Говорить было не о чем: перед нами  -  первое  живое  существо  из
другого мира. Вот уже несколько лет, как мы вышли в космос: сперва в  1963
году добрались до Луны, затем, в 66-ом - до Марса. Раньше мы считали,  что
Вселенная безгранична, и там могут  встречаться  невероятнейшие  существа,
соперничающие с  любым  воображением.  Но  это  было  первое  инопланетное
существо, с которым мы встретились.
     Мы не сводили с него глаз. Существо было футов тридцать ростом.
     Порталес что-то прошептал Карлу Леусу из Калтеча. Я про себя фыркнул:
Порталесу никогда не избавиться от своих манер, было бы кому  его  вовремя
попридержать. Хотя пройдоха он еще тот. Пришелец же явно  не  произвел  на
Леуса впечатления. Леус также явно не интересовался тем, что  говорил  ему
Порталес, но став лауреатом Нобелевской премии 1963  года,  он  чувствовал
себя обязанным быть вежливым  даже  с  несносными  болтунами  вроде  моего
ассистента.
     Военный  (как  же  его  звали?)  стоял  на   возвышении   у   высокой
вместительной  стеклянной   клетки,   в   которой   находилось   существо,
неподвижное, но наблюдавшее за нами.
     Пришельцу предоставили пищу на любой  вкус,  просунув  ее  в  прорези
кормушки, но он просто глядел  вниз,  молчал,  словно  развлекаясь,  и  не
двигался, как будто не испытывая интереса.
     - Джентльмены, джентльмены, минутку внимания! - пропел  нам  военный.
Постепенно воцарилось молчание, отражающее уважение и к нему и к его мерам
безопасности, которые причинили нам столько неудобств еще до начала  этого
совещания. - Мы собрали вас... - ну и помпезно прозвучал  он  своим  "мы",
словно он - воплощение Правительства, - чтобы попытаться  решить  загадку:
кем является это существо, и что ему надо  от  Земли.  Мы  считаем...  это
создание... величайшая опасность... - и пошел, и пошел, извергая  глупости
и пародируя все предшествующие страхи в духе того, что мы уже  слышали  по
отношению многих земных народов. Он даже не мог понять,  что  мы  над  ним
посмеиваемся и с удовольствием согнали бы его с трибуны. В  этом  создании
не было ничего опасного. Какой смысл брать в  плен  существо,  собравшееся
обратиться в прах, как и остальные его соплеменники, продолжающие  сгорать
в нашей атмосфере.
     Но мы выслушали военного до конца.  Потом  подошли  поближе  и  стали
разглядывать  существо.  Оно  приоткрыло  клюв,   гримаса   до   удивления
напоминала улыбку. Я почувствовал, как меня начала бить дрожь. Дрожь вроде
той, какая бывает, если слушаешь очень  эмоциональную  музыку,  или  вроде
той,  что  бывает,  когда  занимаешься  любовью.   Дрожь   всепроникающая,
затрагивающая самые глубины моего тела. Я  не  мог  объяснить  откуда  эта
дрожь, но она была лишь прелюдией. Я отогнал  все  мысли,  отстранился  от
собственной личности, словно "Ногито эрго сум" - подлинный атрибут  бытия.
Перестав думать, я стал игнорировать все  необычное...  и  вдохнул  аромат
космоса и дальних миров.
     Миров, в одном из которых ветры такие сильные, что животным  пришлось
отрастить шипы на ногах. Ими они цеплялись за грунт. В том мире один сезон
- буйство  разноцветных  листьев,  а  другой  -  бледно-белый,  как  плоть
личинки. Там по лазурным небесам плавают  три  луны,  и  играет  невидимая
лютня.  Ей  аккомпанируют  моря  и  пустыни.  Мир  чудес,  который  старше
человечества, древнее, чем память Вселенной.
     Внезапно  я  понял:  я  слушал   телепатическ