Филип Хай.
   Запрещенная реальность


   роман.
   OCR: Сергей Степанов


ГЛАВА 1

     Старик был гостеприимным, но немного странным. Он предложил им блюдо из
неприправленных кубиков концентрата и кофе без сахара.
     -- Говорите, вы летчики?
     -- Да, -- вежливо, но сдержанно ответил Джиллиад. -- Мы упали в лесу.
     Старик медленно покачал головой.
     -- Сейчас мы  нечасто  видим  летчиков, особенно в  нашей  провинции. Я
слышал о них, да, но сам не  видел ни одного...  Это ведь своего рода машина
-- ну, та штука, в которой вы летели?
     -- Да, это машина, -- тихо ответил Кэндел.
     --  Странно. -- Седая голова снова покачалась  туда-сюда.  -- Раньше  я
тоже летал,  иногда часами, но не  в машине.  Сейчас-то  я, к сожалению, уже
стар для этого.  С  возрастом интерес  пропадает. --  Он  замолчал  и  шумно
отхлебнул  кофе.  -- А дом,  говорите, вы  увидели  сквозь деревья? Джиллиад
кивнул.
     -- Мы увидели свет.
     -- Ax да, свет.
     -- Большой дом, -- сказал Кэндел.-- Большой и одинокий.
     -- Да, большой. -- Чашечка, покачиваясь,  вернулась на блюдце. -- Но не
одинокий. Они все тут,  но  иногда я не выношу,  когда мне мешают. Некоторые
слишком  болтливы. -- Он тщательно вытер рот не особенно чистым полотенцем и
уставился  на  гостей светлыми  водянистыми глазами.  --  И куда  вы  теперь
собираетесь?
     -- До ближайшего города, за помощью.
     Кэндел поднял на него взгляд.
     -- До города? О, да, Дунстен, четыре  километра отсюда. Вы можете дойти
пешком.
     -- А разве никакого транспорта нет?
     -- Нет, здесь же никто не бывает.
     -- Тогда  нам  нужно  отправляться  прямо сейчас. --  Кэндел встал.  --
Спасибо за гостеприимство и за то, что накормили.
     --  Не  за  что,  я еще  никогда не был  знаком  с летчиками. -- Старик
неуверенно поднялся. -- Я провожу вас на улицу.
     -- Да мы выйдем сами. Спасибо.
     --  О,  нет, у  вас не получится. Вы сами  вошли сюда, но отсюда вам не
выйти, если я не покажу дорогу.
     -- В самом деле?
     -- Конечно, -- старик вдруг заговорил резко и раздраженно. -- Есть путь
внутрь  и есть путь  наружу;  один, чтобы войти, и один, чтобы  выйти. Таков
порядок  вещей,  и мы  должны  ему  подчиняться.  Джиллиад,  стоящий  позади
старика, скосил на него глаза и постучал себя пальцем по лбу.
     -- Сюда, -- старик открыл дверь в задней стене комнаты.
     Они  пошли  вслед  за  ним  --  по  длинному,  извилистому  коридору  с
множеством  дверей. На одной двери, как заметил Кэндел, была  надпись: "Жена
-- Джулия", на другой -- "Дорис", без дополнительных пояснений.
     Коридор опять повернул, и старик остановился.
     -- Здесь придерживайтесь левой стороны, в третьей комнате тигр.
     Джиллиад посмотрел на Кэндела и в отчаянии поднял брови. Дойдя до двери
с надписью "Тигр", он презрительно пнул ее ногой.
     Раздалось  фырканье, Джиллиад вскрикнул и бросился  назад, закрыв  лицо
ладонями.
     --  О,  Боже! -- выдавил  он.  Под  его левым глазом  появилась  рваная
кровоточащая рана.
     Старик подошел к ним.
     -- Я же вас предупреждал. Мне очень жаль, но я вас  предупреждал. -- Он
наклонился, разглядывая  рану.  -- Она  неглубокая,  и  у Тима совсем чистые
когти, так что могу вас успокоить.
     -- Тигр в спальне! -- В лицо Джиллиаду  бросилась краска гнева.  -- Вы,
должно быть, сумасшедший... тигр в спальне...
     Кэндел пнул его по ноге.
     --  Да  успокойся же, ты ведь  знаешь,  почему мы здесь.  Джиллиад сжал
кулаки, но сдержал себя.
     -- Жаль, но кто же мог ожидать здесь такого?
     -- Никто, -- сухо сказал Кэндел. -- Мы в Канаде, а не в Бенгалии.
     -- Но не станешь же ты утверждать...
     -- Я ничего не собираюсь утверждать. Мы  пришли  сюда как раз для того,
чтобы это установить. Это может быть проекцией.
     -- Проекцией! Ерунда! Я ведь его видел, и он разодрал мне лицо.
     -- Хорошо, хорошо, ты же восприимчивый. Джиллиад побледнел.
     -- Что ты хочешь... Что это значит?
     -- Но ведь мы же не  знаем  точно, верно? Нам так мало рассказывали. Мы
знаем  только о  факте,  как таковом.  Побочные явления и  механизм  нам  не
объясняли.
     -- Сюда, -- сказал старик, казалось, уже забыв о происшествии, и открыл
дверь. --  Вам надо пройти меж  деревьев, и вы попадете на дорогу. В Дунстен
-- направо.
     На  улице  было  холодно.  Начинало  светать.  На востоке на фоне  неба
вырисовывались контуры деревьев. Оба слегка дрожали, шагая по узкой тропе, и
не только от холода.
     Когда они вышли к  дороге,  сразу  стало ясно, что ею  не  пользовались
доброе   столетие.  Она  была   прямой,  как   стрела,   и  вела   вдаль  --
растрескавшаяся и поросшая сорняками.
     Джиллиад удрученно огляделся.
     -- Четыре  километра, да? Тут,  должно быть, все четыреста... и в каком
направлении?
     -- На запад, если верить старику.
     -- Надеюсь, старый хрыч не соврал. Идем.
     Они отправились в  путь, но не успели  пройти и сотни метров, как из-за
деревьев незаметно  выскочили двое мужчин и подбежали к ним. Они были просто
одеты, и оба, похоже, безоружны, но было в них что-то военное.
     Один из  них  --  тот,  что  повыше -- начал разжигать  свою  неуклюжую
трубку, рассматривая Кэндела сбоку.
     -- У вас какая-то определенная цель?
     -- Э-э...-- Кэндел помедлил. -- Ээ... да; мы идем в Дунстен.
     -- Куда вы идете?
     -- Мы из другой части провинции... с востока.
     -- И что вы там делали?
     -- Мы летели, и наша машина упала.
     --  Значит,  вы провели  в сумасшедшем доме четыре часа, пока не начало
светать?
     -- В сумасшедшем доме? -- Джиллиад недоуменно посмотрел на него.
     Высокий мужчина вынул трубку изо рта.
     --  Старый  Пинчер  --  сумасшедший.  Одержимый   третьей  степени.  Мы
переправили  наших  сумасшедших в нежилые места. --  Он  вздохнул. --  У нас
слишком много места. -- Он замолчал, выбил трубку об ветку дерева и сунул ее
в карман. -- И куда вы собрались? Джиллиад мрачно уставился на него.
     -- Вы не находите, что задаете слишком много вопросов?
     -- В самом деле? -- Мужчина слегка улыбнулся и что-то вынул из кармана.
-- Комиссар Остерли из секретной службы Онтарио. Достаточно?
     -- Мы ничего не делали, мы...
     -- Я хочу знать, куда вы направляетесь.
     -- Но мы же сказали вам -- в Дунстен.
     -- Ваши  карты немного устарели. Я  могу вам  показать, где он когда-то
был. -- Остерли опять вставил  в зубы пустую трубку. -- И вы значит, прибыли
с востока?
     -- Да. -- Джиллиад  угрюмо посмотрел на него. -- Наш самолет  разбился,
знаете, и...
     --  Ах да, самолет. Мы уже посмотрели на  него  перед  тем, как  прийти
сюда...  очень  интересно.  В нашей  провинции  не  летают,  но  мы  немного
разбираемся в металлах. Почему же там так много слабых мест?
     -- Слабых мест? -- Кэндел почувствовал, как ему в лицо бросилась кровь.
     -- Да, мы, как  говорится, осмотрели обломки  и нашли оплавленный кусок
металла,  который когда-то  мог  быть  компенсатором силы тяжести,  а  также
множество дефектов  структуры, которые  могли привести к разрушению аппарата
даже при малейшем толчке. И  наше мнение  таково:  мы видим  вас  парящими в
аппарате с  компенсатором  силы  тяжести. Как  только  вы коснулись  макушек
деревьев,  все  детали  машины рассыпались, как  и  было задумано. Это  было
похоже на крушение, хотя компенсатор силы тяжести доставил вас на  землю без
повреждений  и  разрушился при  посадке.  Выбравшись из  "обломков",  вы  из
осторожности  повалили  несколько  деревьев.  Но  нельзя  не  заметить,  что
летательный аппарат не предназначался для обратного полета.  У вас есть, что
добавить к этому, или вы и дальше будете считать меня дураком?
     -- Мы задержаны? -- сдавленно спросил Кэндел.
     -- Вы можете называть  это арестом,  если вам так нравиться. -- Остекли
криво ухмыльнулся. -- Во всяком случае, мы доставим вас на допрос.
     -- На каком основании?
     -- В этой провинции нет  никаких летательных машин -- на востоке ли, на
западе или на юге. Значит, вы пришли извне. Никто не  покидает эту провинцию
и никто не прибывает в нее... Вы шпионы.
     -- Нет, мы...
     -- И к тому же, неопытные шпионы. Ваша секретная служба в лучшем случае
пятого класса, ваши карты устарели, и ваш акцент немедленно выдает вас -- вы
англичане.
     Двое мужчин посмотрели друг на друга, потом Кэндел пожал плечами.
     -- Ну, хорошо, мы англичане, но мы  вовсе не собирались здесь шпионить;
во всяком случае в военном смысле. Мы же не воюем с вашей страной.
     -- В самом деле? Уже сто пятьдесят лет не существует никаких контактов.
Зачем вы здесь?
     -- Мы...  -- Кэндел  опять замялся.  --  Мы наблюдатели. Нас послали на
поиски возможных выживших цивилизаций.
     -- Но вы крались, как шпионы.
     -- Мы не знали, что нас ожидает. Какой нам готовят прием.
     -- Да?  -- Остерли тщательно набил трубку.-- Вас не очень ценят, верно?
Полет   в  неизвестное  без  карты  обратного   пути  кажется  мне  довольно
сомнительным предприятием.
     -- Может быть. --  Джиллиад пожал  плечами. --  В политическом смысле с
нами покончено. Мы поддерживали не того политика.
     -- Не  повезло. -- Остерли пососал трубку, раскуривая. -- И все же если
вам оставили выбор, что понятно из ваших ответов,  то вам должны были дать и
какой-нибудь прибор для передачи информации.
     -- Хм... да.
     -- Прежде чем вы его отдадите -- что вы должны были передавать?
     --  Мы  хотели знать,  --  Кэндел  заметно  вспотел,  -- существует  ли
какая-нибудь функционирующая культура и  какие  методы она  применяет, чтобы
подавить Машину.
     -- Машину?  Вы  имеете в виду Машину Желаний? -- Он уставился  на них и
неожиданно расхохотался. -- Боже милостивый, да она же разрешена!

ГЛАВА 2

     --  Разрешена!  --  Кэндел  остановился,  как вкопанный.  --  Разрешена
законом? -- Он  недоверчиво посмотрел в лицо Остерли. Этот  человек,  должно
быть, сумасшедший или не понял вопроса. -- Машина Желаний -- разрешена?
     Остерли растерянно покачал головой.
     -- Можете купить и себе, как только доберемся в город.
     Кэндел помотал головой,  будто  разгоняя в ней туман. Разрешена! Должно
быть, здесь все безумны, одержимые третьей степени;  цивилизация и Машина не
могут существовать вместе, так учит история.  Только в Англии за одиннадцать
месяцев  было восемь миллионов смертей -- убийства, самоубийства, восстания.
Купить! Разрешена!
     -- Мы говорим об одном и том же? -- осторожно спросил он.
     -- Я думаю, да, только мы называем это Машиной Мечты.
     Кэндел привалился спиной к дереву.
     -- Я просто  не могу понять.  Разрешена! В моих ушах это звучит  как --
простите -- кощунство.
     Остерли выпустил дым уголком рта.
     -- Послушай, друг,  Англия поднялась и борется, верно? И  побеждает? Но
вы  знаете,  почему она победила? Я хочу вам  сказать: потому что  там  было
всего сорок процентов одержимых. А здесь, в Онтарио, -- девяносто процентов,
да еще при таком рассеянном  населении, что не было  никаких шансов подавить
торговцев, как это сделали у вас. Старая поговорка гласит: если  не можешь с
кем-то  справиться, то лучше  к нему присоединиться. Наши предки, стоявшие у
власти, так и сделали; им просто ничего другого не оставалось. Они вынуждены
были  склониться  перед  большинством,  иначе  их  просто  смели  бы. И  они
склонились. Долгое время царил ужас. И неудивительно, если практически  лишь
пять процентов населения пыталось сохранить цивилизацию.
     Джиллиад покачал головой с короткими черными волосами:
     -- Я бы сказал, что это невозможно.
     -- Почти. За это время население  уменьшилось на пятьдесят семь  тысяч,
но мы понемногу отходим. Сейчас мы снова на почти нормальном уровне.
     -- Нормальном!? -- с почти оскорбительным недоверием воскликнул Кэндел.
     -- Послушайте, молодой  человек, --  Остерли  вынул трубку  изо  рта  и
направил ее, как оружие, на Кэндела. -- Вы же не разбираетесь в этом, верно?
Вы же практически выросли в условиях диктатуры, где все, связанное с Машиной
Мечты, исключая  исторические обстоятельства, подавляется.  А мы вынуждены с
этим жить. При одержимости  в  девяносто  пять процентов  больше  ничего  не
остается. Если  девяносто пять процентов вашего собственного населения стали
бы одержимыми -- наркоманами, я  имею в виду -- то вы бы оказались перед той
же проблемой.  Именно так  и  было,  только Машина -- это  намного хуже, чем
кокаин, героин и  все, что вы еще можете назвать, но, что  хуже всего, -- мы
не  имели  ни малейшего представления, что  с  этим  делать.  Но  мы  все же
научились, научились..., с трудом.
     -- Так считаете вы, -- сказал Кэндел, -- но я постоянно спрашиваю себя,
об одном ли мы говорим.
     -- В  самом деле?  -- Остерли достал  что-то из кармана. -- А как бы вы
назвали вот это?
     Прежде чем Кэндел успел ответить, Джиллиад застонал и отшатнулся назад.
     --  Уберите  это,  ради  Бога, уберите,  пожалуйста!  --  В его  голосе
послышалась мука.
     Остерли быстро спрятал предмет.
     -- Я вижу,  что промывание мозгов у вас  достигло цели. А от чего у вас
рана под глазом?
     -- Это... -- начал было Кэндел.
     -- Заткнитесь, я спрашиваю его! Итак? --  Остерли вдруг стал жестким  и
злым.
     -- Я... я... -- Джиллиада охватил панический страх.
     -- Я хочу слышать правду. Правду!
     --  Это  тигр.  --  Джиллиад почувствовал,  что  он  вот-вот разразится
слезами. Лицо Остерли, казалось,  постоянно растягивалось, и он почувствовал
безымянный ужас. --  Это большой грязный  тигр в доме  старика, он поцарапал
меня. Боже мой. Боже мой!
     До  его сознания как-то  смутно  дошло, что ноги  почти  отказали  ему.
Спутник Остерли поддержал его. Будто издалека он услышал крик Кэндела:
     --  Не  было  никакого  тигра!   Никакого  тигра,  поймите!  Он  просто
испугался, я специально заглядывал в комнату...
     -- Тихо!
     Джиллиад медленно приходил в себя.
     Остерли задумчиво почесал подбородок.
     --  Вот  это уже ближе. Иммунный и восприимчивый. Вы-то, возможно,  еще
неопытны, но пославшие вас, несомненно, знали, что они делают.
     -- И  что теперь с нами будет? -- спросил  Кэндел, все еще  красный  от
гнева.
     Остерли пожал плечами.
     --  Это решаю не я, все  зависит от  комиссии.  Если вас не осудят, как
шпионов, то могут привлечь к ответственности за нелегальный переход границы.
--  Он  помолчал,  будто  прислушиваясь,  и  криво  улыбнулся.  -- А  как вы
относитесь к хирургическому вмешательству? -- Он не стал дожидаться ответа и
продолжал: -- Лаборатория только что сообщила мне, что один из  вас все  еще
передает, хотя я  отнял у вас прибор. --  Улыбка превратилась в  гримасу. --
Отключите передатчик!
     Джиллиад  подался  назад.  Он  понял,  что  попытка  подмены  оказалась
бесполезной.
     -- Я не могу.
     -- Вы не можете? Почему? Где он?
     -- В моей ладони.
     --  Передает и красивые картинки, да? Хорошо, что вы  открыли рот, а то
я,  наверное,  схватился  бы  за  нож.  -- Он  кивнул  своему  спутнику.  --
Позаботьтесь об  иммунном.  Машина уже  в пути. А  сам  я  лучше  быстренько
доставлю  этого в  столицу. Помимо  передачи пришли  странные сообщения. Его
очень хотят там видеть. Ну, идите.
     Джиллиад бессознательно пытался тянуть время.
     -- Мы что, пойдем пешком?
     -- Прекратите говорить глупости. За деревьями стоит субджо.
     Джиллиад пожал плечами. Он и понятия не имел, что  такое субджо, но без
сопротивления последовал за Остерли.
     Они дошли до деревьев, и он  увидел аппарат. Тот  был похож  на большую
пивную кружку. При их приближении открылась дверь.
     Остерли втолкнул его внутрь.
     -- Садитесь и держитесь покрепче.
     Джиллиад не нашел ничего, за что можно было бы ухватиться.  Когда дверь
закрылась, вспыхнула странная голубая молния, и он скорчился. Может быть, он
потерял сознание, так как, когда он выпрямился, все опять было нормально.
     -- Все  в порядке? -- слабо  улыбнулся напарник  Остерли. --  Вы должны
принять  во  внимание,  что мы только что прыгнули на  семьсот километров  с
помощью машины, которой нет.
     Джиллиад зло посмотрел на него.
     -- Это ваш канадский юмор?
     -- Все зависит от точки зрения. Тигра не было, но он разодрал вам лицо.
-- Он наморщил лоб. --  Я могу понять, почему исследовательский отдел срочно
потребовал  вас  к себе. Но  почему  ваши  люди  послали  такого  неопытного
человека?
     Полчаса спустя его привели в ярко освещенную лабораторию, и он заметил,
что  большая  часть людей  в белых  халатах  смотрит  на  него  с  таким  же
любопытством.
     Ему пододвинули кресло и  принесли поднос с едой. Пока он ел, ему между
делом задавали вопросы.
     -- Как сейчас выглядит Англия?
     -- Лондон еще на месте?
     -- Как вас зовут?
     Допрос шел так непринужденно, что  Джиллиад отвечал  почти без  страха,
пока не попытался сдерживать  себя.  И только  тогда он понял, что не  может
этого сделать, что что-то развязало его язык и отключило волю.
     -- Итак, у вас сейчас диктатура?
     -- Для безопасности народа.
     -- Вы на самом деле верите в это?
     -- Нет, но я не вижу другого пути сохранить нашу безопасность.
     -- Но  если бы вы получили такую возможность, вы бы  использовали менее
суровые методы?
     -- Да.
     -- Значит, вы либерал?
     -- Да.  --  Джиллиад обливался  потом,  зевая,  что  он  рискует  своей
головой,  но не отвечать не  мог. До его сознания смутно  дошло,  что кто-то
вошел и  прооперировал  ему ладонь, но он не почувствовал боли и даже не мог
назвать причины этого.
     -- Значит, вы представляете элемент риска для вашего общества?
     -- Да.
     -- Потенциальный предатель?
     -- Не по отношению к моей стране, а только по отношению к режиму.
     Внезапно метод допроса изменился.
     -- Вы боитесь Машины Мечты?
     -- Она приводит меня в ужас.
     -- У нас она разрешена. Что вы на это скажете?
     -- Мне трудно в это поверить.
     -- Вы хотели бы избавиться от своего страха перед ней?
     -- Нет, я бы лишился всякой защиты.
     -- Вы боитесь и препаратов -- таких, как кокаин, например?
     -- Да.
     --  И  из  этого страха не  допустите,  чтобы вам ввели кокаин даже при
очень сильной боли?
     -- Ну, это же совсем другое дело.
     -- Ничего не другое. Мы научились обращаться с Машиной.
     Джиллиад услышал свой  крик: "Кощунство!",  но,  казалось, больше никто
этого не заметил.
     Какой-то голос сказал:
     -- Тяжелый случай. Необходима демонстрационная последовательность.
     --  Потом.  Сначала  надо  выявить  причину,  и   только  потом  начнем
классификацию.
     -- Вы считаете, что он может быть использован?
     --  Выводы  делать пока  рано, но  его реакции указывают  на  категорию
А-плюс.
     -- А-плюс!  --  Кто-то  недоверчиво  присвистнул. --  И  англичане  его
выбросили!
     -- Они выпустили его из страха. Из страха и по незнанию.
     --  Верно ли, что вас послали  с этой миссией из-за  вашей политической
ненадежности? -- опять обратился к нему голос.
     -- Я поддерживал не того политика.
     -- У вас был выбор?
     --  Было  два  кандидата  на  один  пост. Я  поддерживал того,  который
испортил свою репутацию.
     -- А это преступление?
     --  Да.  Во-первых,  у  меня  был ошибочный,  политический  уровень,  а
во-вторых,  я  был сотрудником  государственного  аппарата,  и  поэтому  под
подозрением.
     -- То же самое относится и к вашему напарнику?
     -- Да. Нам предложили выбор между трибуналом и этой миссией.
     --   Расскажите,   что  произошло   перед  провалом   этого   политика.
Постарайтесь рассказывать так, будто это происходит сейчас, думайте, что это
происходит сейчас -- вы понимаете нас?
     -- Да, мне кажется, что вы хотите, чтобы я пережил это еще раз.
     -- Именно так.
     -- Ну