ти-сорокадолларовой наживы.
   Красивые, широкие плечи под моими руками сжались, и по ним  пробежала
дрожь.
   - Джерл был злым и жестоким. Эти черты характера, по  его  разумению,
являлись такими же нормальными, как  нежность  и  сострадание.  Действия
парня подтверждают мои слова.
   - О Боже! - воскликнула Вероника. Бурная волна ужаса захлестнула  ее,
но я оставался твердым.
   - Джерл словно  напрашивался  на  неприятности.  Он  буквально  искал
смерти.
   Сдавленный всхлип вырвался из горла женщины. Я потряс ее за плечи.
   - Ты понимаешь?
   - Да, - прошептала она.
   - Хорошо, теперь перейдем к делу. Ты не знаешь,  были  у  Джерла  еще
фильмы, кроме того, который он заставлял  смотреть  Ину  Блэйн  в  вечер
своего исчезновения?
   - Другие? Нет.
   -  Один  я  нашел  в  его  спальне  в  ящике  под  стопкой   рубашек.
Контрабандная пленка с голой танцовщицей. Подумай хорошенько, восстанови
в памяти события незадолго до смерти парня. Ты  не  замечала  каких-либо
необычных вещей в привычках, поведении Джерла?
   - Нет, насколько я помню.
   - К нему приходил кто-нибудь?
   - Нет.
   - Звонки, незнакомые голоса в телефонной трубке?
   - Ему звонили каждый день.
   - Ты знала многих, кто просил его к телефону?
   - Нет.
   - Он никогда не упоминал при тебе фамилии Квинтон?
   Вероника покачала головой, не сводя взгляда с моего лица. ; -  Ты  не
замечала в Джерле скрытого волнения или  повышенного  возбуждения  перед
самой его смертью? - спросил я.
   Она несколько мгновений помолчала и задумчиво произнесла:
   - Да, заметила. Помню, я  решила  тогда,  что  у  мальчика  очередной
период дурного настроения. Но  почему..,  почему  ты  спрашиваешь?  Ради
Бога, скажи, в чем был замешан Джерл?
   - Пока я еще не уверен.
   В голосе Вероники зазвучал страх.
   - Эд, что ты стараешься выяснить?
   - Имеют ли действия Расса  Лепперта  еще  какие-либо  причины,  кроме
мании убийства.
   Она подняла руки и вцепилась в мои запястья.
   - Ты ударил меня сильно и точно, Эд, а сейчас добиваешь. Теперь самым
честным будет ввести меня в курс дела.
   - Хорошо, - согласился я. - У меня  есть  подозрения,  что  некоторые
торговцы грязным товаром делают в Тампе  хорошие  деньги.  Думаю,  Джерл
сунул в это дело руку и выдернул обратно отнюдь не с обожженным пальцем.
   - Но он всегда имел достаточно денег... Зачем ему...
   - Некоторым людям всех денег в мире мало, Вероника. В торговле разной
грязью есть риск, а это как раз то, чему радовался и  чего  жаждал  мозг
парня.
   Женщина освободилась  из  моих  объятий,  словно  лунатик,  медленно,
подошла к высокому окну и остановилась там, вглядываясь в темноту улицы.
Ее тело казалось съежившимся под мягким халатом. Она была  очень  хорошо
воспитана и умела скрывать свои переживания.  У  меня  возникло  желание
хоть немного успокоить Веронику, но трудный участок пути через страдания
иногда лучше и  легче  на  длинной  дороге  жизни,  поэтому  я  не  стал
подходить к ней. Молчание воцарилось  в  комнате,  пока  женщина  стояла
возле окна, борясь со своими чувствами.
   - Две смерти.., убийства... Джерла и Ины, - произнесла она наконец, -
произошли по одной причине?
   -  Слишком  много  вокруг  связей,  так  что  трудно  заставить  меня
проглотить версию случайных совпадений, - сказал я.
   - А Лепперт - подставка, орудие?
   - Нечто в этом роде.
   - Человек, стоящий за Леппертом, - твоя главная цель?
   - Моя главная цель - убрать преследующего меня придурка.
   Вероника задумалась.
   - Ты стал опасен для этого человека, Эд.
   - И неудивительно.
   - Но одновременно возрастает опасность для тебя.
   - Стараюсь не думать о таких вещах. Вероника повернула ко  мне  лицо.
На щеках виднелись две тонкие влажные дорожки, в глазах стояли  слезы  -
Если ты уедешь, Эд, Лепперт не найдет тебя.
   - Возможно, но может случиться, что он не позволит  мне  исчезнуть  и
бросится в погоню - Полиция со временем обезвредит его, - Вероятно.
   - Ты понимаешь, к чему я клоню?
   - Полагаю.
   - Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда, и сделаю  все  ради  твоей
безопасности.
   Она не смогла выразить словами свою мысль до конца, но  я  понял  ее.
Если я покину Тампу, то не в одиночестве. Скрытый смысл последней  фразы
женщины достиг  моего  сознания,  как  теплое,  полуосознанное  желание,
зарождающаяся надежда, словно  волнующее  воспоминание,  похороненное  в
прошлом, где жизнь была безоблачной, а мир молодым.
   Вероника почувствовала происходящую во  мне  борьбу  и  вызванный  ее
словами небольшой душевный дискомфорт, а когда все  это  кончилось,  она
сразу догадалась о результате. Женщина стояла  передо  мной  одинокая  и
беззащитная.
   - Прости, Эд.
   - За что? За то,  что  дуть  женщины  не  всегда  совпадает  с  путем
мужчины? За то, что я считаю побег бесполезным?
   - Ты прав, конечно, - сказала она мягким тоном. - Здесь твоя  работа,
твои дела, смысл твоей жизни. Только я... - Вероника  оглядела  комнату,
будто хотела отыскать среди окружающих предметов что-то  необходимое.  -
Кажется, я зашла в тупик за последние два дня, Эд. Раньше был  Джерл,  а
теперь я одна. Жизнь утекает между пальцев, становится бессмысленной,  и
я не знаю, что делать дальше.
   Глядя на нее, я подумал: "Преступление Лепперта,  оставшийся  за  ним
долг наполняют смыслом каждый день. Пустышка, какой был Джерл,  являлась
единственной целью, ради которой жила эта одинокая женщина, одновременно
крестом и причиной его возложения на ее хрупкую Спину".
   Я прикоснулся к лицу Вероники, наклонился, поцеловал в губы, а спустя
несколько секунд увидел, как что-то темное соскользнуло с ее плеч.

Глава 11

   Кругом тупики.
   Единственными, кто проявил интерес  к  делу  Лепперта,  были  газеты.
Маньяк сделал себе прекрасную рекламу в прессе - человек,  который  убил
девушку  и  дважды  пытался  пристукнуть  местного  частного  детектива.
Корреспондент "Джорнэл"  представил  свою  колонку  в  виде  спортивного
репортажа и размышлял, у  кого  сейчас  преимущество,  детально  отмечая
соотношения наших с убийцей роста, веса и ширины плеч.  Он  предсказывал
мою победу, если я соглашусь выйти на третий раунд. Мне пришло в голову,
что подобная подача информации не совсем корректна, однако я не позволил
себе раздражаться из-за таких пустяков.  Ребята  должны  продавать  свою
писанину, к тому же парень из "Джорнэл" был на моей стороне.
   В середине  дня  я  вышел  из  управления  полиции.  Люди  Стива  Иви
заполняли какие-то  бланки,  морщили  лбы,  литрами  поглощали  соки.  С
непредсказуемым больным воображением Лепперт оставался неуловимым.
   Все, кто в Тампе  хоть  когда-нибудь  приторговывал  порнографией,  с
сиренево-бледными лицами притаились, дабы не привлекать к  себе  лишнего
внимания.  Даже  Квинтон  с  улыбкой  на  толстом   лице   и   привычным
безразличием в глазах немедленно явился в управление после вызова Иви.
   В одном из ресторанчиков Ибор-сити  я  пообедал  цыпленком  с  рисом,
залил пищу пинтой ледяного  пива  и  воспользовался  местным  телефоном,
набрав номер на Кэй-стрит. После дюжины гудков трубку пришлось повесить.
По крайней мере, мой расчет оказался  правильным.  Делани  уже  ушел  из
дома,  вероятно,  чтобы  позавтракать  и  подготовиться   к   очередному
вечернему выступлению протеста против движения битников  перед  пожилыми
почитателями его старомодной,  целомудренной  музыки.  Автомобиль  понес
меня по узким,  раскаленным  улицам.  Кэй-стрит  находилась  на  окраине
Ибор-сити и  представляла  собой  наиболее  просторную  часть  района  с
разбросанными тут и там подстриженными газончиками. Вдоль домов неспешно
двигались торговцы,  в  распахнутых  дверях  лавок  виднелись  скучающие
продавцы,  возвращались  с  работы  усталые  банковские  служащие,   две
домохозяйки  торопливо  шли  по  тротуару  с  большими  сумками.   Возле
автостоянки три темнокожих парня в лоснящихся брюках из  грубой  материи
глазели на большую, покрашенную частично в  желтый,  частично  в  черный
цвет машину с мощными крыльями и длинной антенной.
   Чучела Делани нигде не было видно. Позади  автостоянки  располагалась
группа старых кирпичных зданий, различные магазины, аптека, пивной бар и
ресторан.  Я  подумал,  что,  возможно,   музыкант   завтракает   где-то
поблизости.
   Он  жил  в  оштукатуренном  доме,   в   архитектуре   которого   явно
просматривался испанский стиль. Несколько лет  назад  здание  смотрелось
весьма элегантно. Теперь же нежная, светлая краска потемнела, двор  имел
жалкий вид, несколько кустиков бурой травки отчаянно боролись за жизнь в
тени пары больших пальм. Я обогнул пересохший бетонный фонтан и вошел  в
подъезд. Здесь оказалось немного прохладнее, почти совсем  темно,  стоял
запах сырости и плесени. Судя по надписям на почтовых ящиках, Делани жил
на втором этаже. Широкая  лестница  вела  наверх  в  коридор  с  высоким
сводом, оканчивающийся маленьким балконом.  Потертая,  пыльная  плюшевая
дорожка скрадывала звуки шагов, когда я подошел к нужной двери. В здании
стоял характерный для любого  человеческого  жилья  фон  -  приглушенное
бормотание телевизора, раздраженная женская речь, плач ребенка.  Коридор
был пуст, и я начал быстро действовать  тонким  лезвием,  болтавшимся  в
связке моих ключей. Пружина замка щелкнула.  Я  не  стал  задерживаться,
проскользнул в квартиру Делани и закрыл за собой дверь. На  мгновение  я
остановился, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку. В помещении была
страшная  духота,  окна  закрыты  и  плотно  зашторены.  Пахло  виски  и
туалетной водой.
   Квартира оказалась трехкомнатной и имела все  признаки  проживания  в
ней убежденного  холостяка  -  мятые  рубашки  на  креслах  в  гостиной,
незастеленная кровать, заваленное барахлом бюро в спальне,  замусоренная
кухня с бутылками из-под виски, миксером, грязными бокалами и  подносами
с ячейками для льда в сушилке. В ванной висели  полиэтиленовая  штора  в
мыльных потеках и сырые полотенца. На кафельном  полу  валялось  грязное
белье. Мне импонировали привычки Делани, если не учитывать  возникшее  у
меня  чувство  легкого  смущения  от  того,  что  он  оказался  усталым,
неряшливым человеком.
   Я быстро осмотрел квартиру. В гардеробе одежды было мало, но костюмы,
брюки и пара спортивных  курток  бросались  в  глаза  высоким  качеством
пошива. В нижней части гардероба стояли старый, потертый кожаный чемодан
и портативная печатная машинка в футляре. Я вытащил и открыл чемодан. Он
оказался пуст и сразу же отправился на свое  место.  Футляр  с  машинкой
весил совсем немного. Я положил его  на  кровать,  отжал  замки  и  снял
крышку. Множество глянцевых фотографий посыпалось на смятую,  сероватого
цвета простыню. Я разбросал их  кончиками  пальцев.  Здесь  были  снимки
девушек в основном по  пояс.  Блондинки,  брюнетки,  темнокожие,  белые.
Приблизительно три дюжины. Я  повернул  одну  из  карточек.  Штампа  или
фамилии фотографа на обороте не  оказалось.  Вместо  них  была  написана
полная информация о снятой девушке - имя, адрес, место рождения, замужем
ли она, кто родители и где  проживают,  профессия,  нарушения  закона  и
заметка, именуемая "надежность". Я просмотрел еще  несколько  снимков  и
везде обнаружил детальное описание девушек. В нижнем правом углу имелись
караддашные пометки: "Отменяется", "Эта будет задействована" или  "Лучше
подождать". Окончательные решения относительно каждой фотомодели.
   Я собрал фотографии, положил их в футляр и поставил машинку обратно в
гардероб.  В  гостиной  я  выбрал  место  рядом  с   дверью,   расставил
поустойчивее ноги и стал ждать. Пот катился  по  груди.  Сгустившиеся  в
комнате тени обостряли ощущения упадка и разложения. Я придумал название
этому явлению. Нравственный рак.
   В замке заскрежетал ключ. Мое дыхание замерло. Чучело Делани вошел  в
квартиру и направился в гостиную. Я позволил ему закрыть дверь, а  когда
он обернулся, резко оторвался от стены. У него было несколько мгновений,
чтобы бросить на меня взгляд, перед тем  как  я  ударил  его  кулаком  в
скулу. Делани упал, словно пугало от ветра. Когда он лежа  посмотрел  на
меня, я встал над ним и сказал:
   - Один звук, и я раздавлю твою грязную шею. Все еще  глядя  на  меня,
Чучело потер ладонями  щеки.  Минуту  спустя  он  подполз  к  ближайшему
креслу, ухватился за подлокотник, подтянулся и с трудом выпрямился. Было
похоже, что он вот-вот перевалится через него. Музыкант стоял с открытым
ртом. Его морщинистое лицо посерело.
   - В чем дело, Риверс? Вы перепили?
   - Я вот стою  здесь,  Делани,  и  думаю  о  разложении,  о  бактериях
разложения   в   форме   картинок,   фильмов   и    печатных    изданий,
распространяемых по всей стране.
   Чучело сделал несколько неверных шагов вокруг кресла и с  облегчением
упал в него, расслабив костлявые ноги и руки.
   - Не вижу связи, - сказал он.
   - Все вы, черт побери, видите. Я говорю о  тех  фотографиях,  которые
спрятаны в вашей портативной машинке.
   - Девочки?
   - Теперь уловили связь?
   - Могу все объяснить.
   - Чем быстрее, тем лучше для вас.
   - Это снимки девушек, работавших в нашем клубе.
   - Постарайтесь еще раз. Клуб Д за все время своего  существования  не
нанимал столько сотрудниц.
   - Конечно, приняли не всех. В свое  время  планировалось  грандиозное
шоу.
   - Вы  дуете  в  неисправный  горн,  Делани.  В  Тампе  есть  законные
театральные агентства, способные обеспечить девушками любое шоу.
   - Клянусь, это правда, Риверс. Зачем связываться  с  агентствами?  Мы
готовили шоу сами.
   - Бросьте. Вам шоу нужно так же, как мне дырка в черепе.  К  тому  же
ваше заведение всегда и так полно благодаря антибитниковским  истерикам.
Если девицы нужны для столь простой  работы,  зачем  собирать  досье  на
каждую из них?
   Делани прижался к спинке кресла. Страх  отразился  на  его  лице.  Он
попытался собраться с мыслями  и  придумать  логичную,  позволяющую  ему
выпутаться ложь, словно плохой игрок в покер.
   - Хорошо. Я солгал.
   - Эта привычка может доставить вам массу неприятностей.
   - Я вам доверяю.
   - Жду.
   - Можно закурить?
   - Конечно.
   Чучело зажег сигарету и одной затяжкой укоротил ее на четверть.
   - С фотографиях мне ничего не известно.
   - Такая детская наивность?
   - Сейчас я говорю правду. Один  парень  дал  мне  двадцать  долларов,
попросил  спрятать  снимки  и  подсказал  версию  с  шоу,  если   кто-то
заинтересуется их происхождением.
   - Что за парень?
   - Не знаю. Он приходил в клуб.
   - Расс Лепперт?
   - Я... Нет.
   - Джерл Эдкок? , - Да, раз уж мне некуда от, вас деваться.  Я  обещал
ему не выдавать...
   - Вы прекрасно знаете, что он не может уличить вас, поскольку  мертв.
Когда мы виделись с вами последний раз, вы утверждали, будто не  знакомы
с Джерлом близко.
   - Я не думал, что это важно для вашего дела, и не хотел впутываться в
чьи-либо неприятности, если  не  мог  чем-то  помочь,  Без  сожаления  и
угрызений совести я ударил Чучело  еще  раз,  использовав  теперь  ребро
ладони.  Сила  удара  заставила  отшатнуться  его  голову.   Он   взвыл,
перевалился через подлокотник кресла и растянулся на полу. Я  подошел  к
нему вплотную.
   - Риверс, - простонал Делани. - Вы не должны так поступать.
   Он подполз к стене и сел, опершись о нее спиной. Прядь волос упала на
его морщинистый лоб. Чучело  откинул  ее  длинными,  словно  бескостными
пальцами. На впалой щеке прямо над острой линией челюсти дрожал мускул.
   - Я расскажу вам о фотографиях, -  произнес  я.  -  Они  представляют
собой   перспективную   продукцию   организовываемого   предприятия   по
производству  и  сбыту  порнографии.  Дело  требует   времени,   хорошей
организации, связей, больших затрат на их  накопление  и  укрепление.  У
меня есть несколько вопросов.
   - А у меня нет на них ответов, Риверс, потому что я не понимаю, о чем
вы говорите.
   - Вы не только понимаете, но и являетесь  частью  интересующего  меня
дела, возможно даже, центральной частью. Кто у вас крысиный король?
   - Не знаю.
   - В какой стадии находится сейчас запланированная операция?
   - Не знаю.
   - Где ваша база?
   - Говорю же, не знаю.
   - Кто написал карандашом окончательные решения на  снимках?  Квинтон?
Его дочь Натали?
   - Ума не приложу, Риверс.
   Чучело сидел на полу и был похож на мешок с костями.  Его  трясло  от
страха. Об этом мне сказали бегающие глаза и серое лицо. Но им  завладел
страх не передо мной, а перед кем-то еще более страшным.
   - Делани, я хочу дать вам шанс, которого не было у Ины Блэйн и Джерла
Эдкока. Шанс выкрутиться.
   - Я ничем не интересующийся, глупый, маленький человек.
   - Вам лучше побыстрее поумнеть. У вас не  будет  другой  возможности.
Говоря  профессиональным  языком,  вы  взрослый,  соображающий   парень,
который осознает, что его дни  сочтены.  В  Клубе  Д  ваша  популярность
огромна, но она не может длиться вечно. Вы уже видите дорогу, ведущую  к
забвению, а будущее потребует средств.
   Чучело поднял голову. Светлые и  темные  тени,  как  в  калейдоскопе,
сменялись на его лице.
   - Вам не удастся запугать меня.
   - Итак,  вы  являетесь  частью  готовящейся  операции.  Здесь  пахнет
суммой, достаточной для покупки тропинки, уходящей в сторону  от  дороги
забвения. Сейчас, пока дело не закончено, оно кажется вам  самым  лучшим
выходом из создавшегося положения.
   Не знаю, начал ли Делани что-то понимать. Он сидел, тяжело  дыша,  но
ничего не говорил.
   - С первого взгляда оно кажется безопасным, сулит огромные доходы. Но
угроза вашему благополучию уже близка, Делани. Это я. Пока я  беседую  с
вами терпеливо. Есть некоторые вещи, отличающие меня  от  полицейских  с
тысячей  отвлекающих   внимание   других   преступлений,   не   терпящих
отлагательств в расследовании, с дурацкими законами,  диктующими,  когда
можно доставать оружие или бить в челюсть, а когда  нет.  Как  и  вы,  я
глуп,  Делани.  Полицейские  считают,  будто  у  них  есть  целая   куча
объяснений убийства  двух  молодых  людей,  но  я  слишком  глуп,  чтобы
согласиться с ними. Я собираюсь развалить ваше дело и  вытащить  из  его
обломков Расса Лепперта. Поверьте,  вы  не  захотите  оставаться  здесь,
когда начнет обваливаться крыша.

Глава 12

   Чучело поднялся, опираясь о стену и не сводя с меня взгляда. Его руки
неуклюже повисли вдоль тела. Я сделал последнюю попытку.
   - Делани,  музыка  все  еще  жива  в  вас.  Или  это  не  больше  чем
механическое эхо? Неужели в ней совсем не осталось сердца?
   Огонек вспыхнул в глубине глаз Чучела и тут же погас.
   - Ведь вы  же  постоянно  думаете  об  этом,  -  настаивал  я.  -  Вы
размышляете  над  ролью  яда  порнобизнеса  в   зарождении   извращений,
выходящих из ряда вон гадостей на почве психических расстройств, во всем
том, что добавляет факты в статистике преступлений. И еще вы  не  должны
забывать развращенных подростков, таких же,  как  те,  которые  смеются,
танцуют и весело кричат, когда Делани играет свои лучшие композиции..
   - Вы стараетесь заставить меня работать на вас. - Голос Чучела звучал
мягко, но в нем слышались грубые нотки. -  Вы  хотите  сделать  из  меня
провокатора. Это не покер. Я не знаю, о чем вы говорите.., и никогда  не
буду знать.
   Внезапно, без предупреждения его отчаяние переросло в вспышку  гнева.
Он нагнулся, бросился к двери, пробегая мимо дивана, ухватился  за  край
легкого столика и толкнул его в мою сторону. Крышка  больно  ударила  по
голени. Я споткнулся и, падая, дотянулся до  Делани.  Грубая  ткань  его
брюк обожгла мне пальцы. Я ухватился  за  штанину.  Потеряв  равновесие.
Чучело ткнулся в стену, но остался на ногах.  Стараясь  выпрямиться,  он
попытался ударить меня в лицо ботинком. Это была его ошибка. В  сумерках
я увидел приближающуюся подошву и, находясь в лежачем положении,  поднял
руку. Нога Делани скользнула по моим пальцам,