ал,  что
фон Биллман выстрелит, если вам что-то будет  угрожать.  И  потом  события
разворачивались так стремительно, что я просто не успевал за ними. Но ведь
все в порядке, Джон? Роберт выстрелил, и вы живы.
     - Советую вам в дальнейшем прежде всего думать о винтовке, а уж потом
о камере, -  сказал  ему  Грибердсон.  Говорить  больше  было  не  о  чем.
Грибердсон не верил ни единому слову Драммонда, он знал,  что  тот  всегда
сумеет оправдаться.
     Он промыл и перевязал ссадину на затылке лингвиста. Туземцы  принесли
ему хвост мамонта и вторично вымазали лоб кровью. До сумерек  резали  туши
на куски. Работали все, кроме самых старых и слабых.
     Место побоища привлекло тучи волков, гиен, коршунов и ворон. Пришли и
два пещерных льва.
     Отогнав гиен и заняв их место, львы  не  пытались  приблизиться,  они
лишь пристально следили за действиями людей и время от времени рычали.
     Внезапно гиены напали на них.
     Грибердсон крикнул Драммонду, чтобы тот снимал. Гиены выбрали простую
и действенную тактику: каждый раз, когда лев бросался  за  гиеной,  другая
нападала сзади и кусала его, выбирая  своей  целью  лапы  или  хвост.  Лев
поворачивался и устремлялся  за  обидчицей,  и  все  повторялось  сначала.
Львице удалось догнать гиену и мощными клыками сломать  ей  хребет,  но  и
сама она сильно пострадала при этом. Самец, золотистый гигант, по размерам
превосходивший африканского льва раза в три, пытался защитить подругу.
     - Наверное, эти львы и задрали в прошлом году Дрампа, - сказал Таммаш
Грибердсону. - Надо бы их убить  и  отомстить  за  него.  Особенно  опасен
самец. Он потом может сожрать еще кого-нибудь из наших.
     - Думаю, за нас это сделают гиены.
     Умирающая львица с мяуканьем  каталась  по  земле.  Льву  приходилось
туго: гиены сменили тактику. Теперь они разом бросались на  него  со  всех
сторон, кусали и возвращались на исходные позиции.
     - Когда львы умрут, убей гиен, - попросил Таммаш. - Они убили  больше
людей, чем львы, предпочитая себе в жертвы детей.
     - Будучи молодым, я презирал гиен, - сказал Грибердсон. - Я считал их
мерзкими и трусливыми пожирателями падали, но теперь я узнал их лучше. Они
не трусливы, они осторожны и умны  и  на  охоте  используют  много  разных
хитростей. Гиены очень привязаны  к  своим  детенышам  и  легко  поддаются
дрессировке, если их ловить в молодом возрасте.
     Мысль о том, что зверей - за исключением, конечно, медвежат  -  можно
ловить и приручать, испугала вождя,  и  он  был  просто  ошеломлен,  когда
узнал, что гиены способны кому-то нравиться.
     Изматывающие атаки длились еще минут пять, после чего  шесть  гиен  и
лев превратились в визжащий, катающийся  по  земле  клубок.  Когда  клубок
распался, на земле  остались  две  гиены  и  мертвый  лев.  Третья  гиена,
покрытая ранами, отползла в сторону. Еще одну гиену успела загрызть  перед
смертью львица.
     Уцелевшие приступили к трапезе.  Волки  и  птицы  подобрались  ближе,
ожидая своего часа.
     Таммаш окликнул нескольких охотников  и  повел  их  на  гиен,  но  те
отступили, не приняв боя.
     Тогда охотники отрезали  у  львов  хвосты  и  головы,  и  с  триумфом
вернулись обратно.
     - Сегодня великий день! - крикнул Таммаш.  -  Ты  принес  нам  удачу,
Курик!
     Но знай Таммаш, что произошло на месте схватки с  носорогами,  он  не
стал  бы  так  скоропалительно  говорить  об   удаче.   Отряд   охотников,
возглавляемый им, и трое ученых, отправившись в обратный путь,  не  успели
преодолеть и половину расстояния, разделяющего их с долиной, когда увидели
троих туземцев, бежавших им навстречу. Таммаш и Грибердсон переглянулись и
бросились вперед. Шимкут, охотник  сорока  лет,  поведал  им  о  том,  что
случилось. Шестеро воташимгов разделывали тушу носорога  и  были  увлечены
работой, когда на  них  внезапно  напали  четверо  воинов-вотаграбов.  Они
выскочили из зарослей с криками и бросили копья и бумеранги.
     Трикрам с копьем в бедре рухнул на землю.  Пятеро  охотников  метнули
копья, но неудачно. Противник ответил следующим залпом, и вновь вотаграбам
повезло: тяжелый бумеранг угодил Добаду в шею.
     Воодушевленные вотаграбы бросились на  охотников.  Четырем  уцелевшим
воташимгам оставалось одно -  повернуться  и  броситься  бежать.  Пущенный
вдогонку бумеранг стукнул Квакага по ноге. Тот упал и был заколот  прежде,
чем успел подняться.
     Сообщение охотника вызвало глубокий шок.
     Кража части мяса - вполне переносимая утрата, но потеря в  один  день
сразу четырех  охотников  -  тяжелый  удар  для  племени  Медведя.  Таммаш
приказал Ангрогриму и Шивкету следовать за ним.
     Грибердсон и фон Биллман  присоединились  к  вождю  сами.  Грибердсон
поначалу удивился, что Таммаш решился отправиться в карательную экспедицию
со столь малыми силами, но тут же понял, что хитрый вождь рассчитывает  на
гремящие палки шашимгов.
     Когда они приблизились к вотаграбам на  полмили,  те  заметили  их  и
бросились бежать, прихватив, однако, изрядные куски мяса.
     Тела  погибших  воташимгов,  включая  Тримка,  были   изуродованы   и
обезглавлены.
     Фон Биллман сделал несколько фотоснимков, и его вырвало. Таммаш долго
стоял в молчании. Затем он обратился к Грибердсону.
     - Пойдем следом и убьем их.
     Грибердсон не ответил. Вид четырех изуродованных трупов  потряс  его,
хотя  ему  и  прежде  доводилось  видеть,  как  люди  умирают  не   только
поодиночке, но и группами. Он подумал о том,  что  если  не  отомстить  за
убитых  охотников,  соседи  вновь  попытаются  напасть.  Ситуация   станет
критической, когда племя потеряет много сильных мужчин.
     "Это очень плохо, - рассуждал он, - что нам  не  удается  остаться  в
стороне. Лучше всего было бы не вмешиваться в распри туземцев и заниматься
своим делом - изучать оба племени".
     По существу, он так и задумал в тот день, когда открыл  эти  племена,
но все получилось не так, как он задумал.
     - Как только мы вступим в борьбу, у нас не останется выбора, - сказал
он фон Биллману. - Убив врагов племени Медведя, мы станем членами племени.
Наверное нас примут, если у них для этого  существует  обряд.  Он  спросил
вождя, приходилось ли племени принимать в свои ряды чужих.
     Таммаш ответил, что он об этом не слышал. Видимо поздние  кроманьонцы
еще   не   достигли   культурного   уровня   североамериканских   индейцев
доколумбовых времен.
     - Если к вам попадет чужой ребенок, - пояснил Грибердсон, - что вы  с
ним сделаете? Убьете? Лицо вождя прояснилось.
     - Нет, конечно, если он здоров. Мы растим из него воина  и  охотника.
Но ведь это другое дело. Ребенок - не враг. Но и тогда он еще не воташимг.
     Таммаш  объяснил,  что  воташимги  -   это   люди,   в   отличие   от
недочеловеков, коими являются все, кто не  принадлежит  к  племени.  Чтобы
недочеловек стал воташимгом, ему  необходимо  пройти  обряд  посвящения  в
мужчины.
     Пора было принимать решение.
     Грибердсон сказал:
     - Хорошо. Мы их выследим.
     Четверо - Грибердсон, Таммаш, фон Биллман и Шивкет - прошли заросли и
оказались на склоне  холма.  Грибердсон  не  верил,  что  вотаграбы  могут
устроить засаду, но все же шли они осторожно. Вскоре они  заметили  следы,
которые  вели  в  стойбище  соседей.  Впрочем,  жилищ  на  обрыве  уже  не
оказалось, лишь зияли на земле круглые проплешины от шатров,  да  остывали
угли в очагах.
     - Они ушли совсем  недавно,  -  произнес  Грибердсон.  Хлынул  чистый
весенний дождь, и через несколько минут меховая одежда путников намокла  и
отяжелела.
     - Надо торопиться, - сказал Грибердсон. - Скоро  дождь  смоет  следы.
Роберт, я сейчас побегу за ними, а вы и охотники вернетесь. Не спорьте, за
мной вам все равно не угнаться. Дайте мне вашу винтовку и патроны.
     Он подозвал Таммаша и Шивкета и сообщил им о своем решении.
     - Вы сейчас нужнее в племени. Там каждая пара рук на счету.
     Туземцы запротестовали. Они хотели видеть смерть врагов.
     -  Нужно  успеть  перенести  до  темноты  мясо  и  бивни,  -  убеждал
Грибердсон.
     - Ты очень сильный мужчина, - сказал Таммаш. - Ты мог бы унести много
мяса.
     Грибердсон улыбнулся.
     - Верно.  Но  сейчас  важно  не  это.  Важно,  что  я  смогу  убедить
вотаграбов оставить вас в покое.
     - Джон, я вижу, вы решили попытаться исправить  положение,  -  сказал
фон Биллман. - Но все равно, идти в одиночку вы не должны.
     - Не должен, - согласился Грибердсон. - Но пойду.
     Он побежал вверх  по  склону  холма  и  вскоре  исчез,  скрывшись  за
вершиной.
     Таммаш и Шивкет долго бродили по брошенному  стойбищу,  надеясь,  что
вернется кто-нибудь из врагов.
     Затем все трое пустились в обратный путь.



                                    3

     Речел очень огорчилась, узнав о результатах  охоты  -  о  смертельном
риске, которому подверг себя Грибердсон, и о зверском  убийстве  туземцев.
Но больше всего ее встревожил последний поступок англичанина.
     - Почему вы его отпустили?
     Фон Биллман пожал плечами.
     - Я не настолько силен, чтобы  с  ним  бороться.  Кроме  того,  он  -
начальник.
     - Но ведь он сейчас у этих свирепых дикарей! С  ним  может  случиться
все что угодно. Может быть, мы никогда больше его не увидим и  даже  знать
не будем, что с ним произошло.
     - Верно, - сказал фон Биллман. - И он это знает.  Но  я  за  него  не
боюсь. Почти, разумеется. Джон способен за себя  постоять.  Не  хотите  ли
посмотреть фильм об охоте? Вы поймете, что я имею в виду.
     В разговор вмешался Драммонд Силверстейн.
     - Речел, а если бы  ушел  я?  Ты  тоже  огорчилась  бы?  Фон  Биллман
повернулся и смущенно  отошел  в  сторону.  Оглянувшись,  он  увидел,  что
супруги стоят пунцовые от гнева и ожесточенно спорят.
     Последняя туша была доставлена в стойбище после  заката.  В  ту  ночь
племя уснуло очень поздно. На ужин люди нажарили огромное количество  мяса
и съели его с завидным аппетитом, которому нимало не препятствовали  вопли
и слезы овдовевших женщин и осиротевших детей.
     Жены и  дети  погибших  ели  вволю,  не  отставая  от  соплеменников,
отрываясь от еды лишь затем, чтобы испустить очередной стон  или  залиться
горькими слезами. Над кострами коптили  мясо.  Черепа  же  двух  носорогов
очистили от мозга, налили в них воды и  стали  опускать  туда  раскаленные
камни. Так в племени готовили суп.
     Речел разговаривала с женщинами, потерявшими мужей.  Хотя  при  жизни
покойные были далеко не ангелами, их  безвременная  кончина  несла  семьям
серьезные затруднения. При желании вдовы, конечно, могли бы стать  вторыми
женами других охотников, но тогда они  сами  и  их  дети  оказались  бы  в
подчинении у первых жен. К тому же,  приемные  семьи  довольствуются  лишь
объедками. Подобное положение  не  столько  унизительно,  сколько  чревато
голодной смертью в черные дни.
     Но были во втором замужестве и положительные стороны. В случае смерти
при родах - явлении в племени довольно обычном  -  место  владычицы  очага
автоматически занимала вторая жена.
     Трудной и нестабильной была жизнь в те времена.
     Прошло четыре дня. Обстановка осложнилась.
     Речел и Драммонд днем обменивались лишь обрывками фраз,  а  по  ночам
грызлись  примерно  до  четырех  утра.  Затем  на  глазах   фон   Биллмана
становились очень предупредительны, вежливо целовались и желали друг другу
доброго утра. На  четвертый  день  они  все  же  помирились,  что  явилось
следствием их очередной грандиозной склоки.
     - Что-то долго его нет, - сказал фон Биллман. - Если  сегодня  он  не
явится, завтра я выйду на поиски. Вы пойдете со мной?
     - Разумеется, - ответила Речел.
     - Он мог бы взять с собой радио,  -  проворчал  Драммонд.  -  Что  за
нелепая затея эта первобытная охота! Будь у него  рация,  мы,  по  крайней
мере, знали бы, где он сейчас и что с ним происходит.
     - Мы сами виноваты, что не предусмотрели этого вовремя, - сказал  фон
Биллман. - Но я слишком  беспокоюсь,  а  его  не  очень-то  волнуют  такие
мелочи, как то, знают ли другие о его местопребывании. Он человек,  скажем
так, странный. Есть нечто очень непонятное в том,  как  он  попал  в  нашу
экспедицию.  Если  не  сказать  -  подозрительное,  хотя  говорить  так  о
Грибердсоне мне не хочется.
     - Даже так? - сказала Речел. Она не пыталась скрыть гнев.  -  Да  как
вам не стыдно говорить о нем  плохо!  Почему  вы  затеяли  этот  разговор?
Потому что его сейчас нет? Потому что он не слышит вас?
     - Речел, вы напрасно  показываете  свои  чувства,  -  глухо  произнес
Драммонд.
     - А почему бы и нет? Что предосудительного в том,  что  я  протестую,
когда о ком-то из нас плохо отзываются в его отсутствие.
     - Извиняюсь, если я что-то не так сказал.
     - Что в его появлении  подозрительно?  -  допытывалась  Речел  у  фон
Биллмана. - И что в нем самом странного?
     - Не будем говорить о  том,  что  происходит  сейчас,  -  сказал  фон
Биллман. - Вспомним о том времени, когда экспедиция была  еще  в  проекте.
Самым выдающимся кандидатом на пост руководителя был тогда  де  Лонгорс  -
великолепный врач, блестящий диагност и исследователь. Он  выпустил  много
трудов - некоторые из которых стали  уже  классическими  -  по  физической
антропологии, археологии и ботанике. Человек, способный вести чуть  ли  не
гениальные исследования сразу  в  нескольких  областях,  был  для  проекта
просто находкой.
     - Я знаю, кого вы имеете в виду, - прервал его Драммонд.  -  Кажется,
его кандидатуру отклонили из-за тяжелого характера.
     - Да, эта черта его не украшала,  но  никто  другой  не  обладал  его
дарованиями. В числе  прочих  кандидатов  был  Джон  Грибердсон,  личность
многогранная, но практически неизвестная. Публиковался он мало, а весь его
опыт работы  в  качестве  врача  сводился  к  оказанию  помощи  дикарям  в
кенийском заповеднике, где он провел много лет. Но вскоре имя  Грибердсона
стало звучать все чаще и чаще, замелькало  на  страницах  научной  прессы.
Наконец, как вы помните, он появился на  нескольких  приемах-шоу  и  сумел
добиться общественного расположения.
     - Думаете, это гипноз? - спросил Драммонд.
     - Не исключаю. Действительно, в  нем  есть  что-то  гипнотическое.  В
любом случае, даже если руководство Проекта не устраивал  доктор  Лонгорс,
можно было выбрать более квалифицированного специалиста, чем Грибердсон.
     - Почему вы считаете, что  они  более  квалифицированны?  -  спросила
Речел.
     - Пройдя комплекс испытаний, Грибердсон занял шестое  место  и  вдруг
оказался в списке вторым. Разумеется, это не могло остаться  незамеченным.
Некоторые считали, что у него связи в административной  верхушке  Проекта,
другие предполагали, что он - ставленник влиятельных политиков.
     - Что за ужасные вещи вы говорите! Как можно этому верить?
     - Речел, люди бывают разные. Вы не можете не признать,  что  все  это
выглядит таинственно, даже сейчас. Я не сомневаюсь, что  наш  руководитель
был выбран по всем правилам. Но мне  очень  интересно,  что  это  были  за
правила? Можно ли их  считать  верными?  И  еще  мне  хотелось  бы  знать,
использовал ли Грибердсон для своего назначения некие каналы или нет!
     - Разумеется, нет!
     Лингвист пожал плечами.
     - Все это так непонятно и так неожиданно! Исчезновение де Лонгорса...
     - Об этом мы знаем, - сказал Драммонд.
     - Затем через некоторое время администрация приходит  к  выводу,  что
Джон Грибердсон достоин занять место  руководителя  экспедиции,  а  неделю
спустя в центре Парижа задерживают бродягу, в котором узнают де  Лонгорса.
Вскоре он оправился от  амнезии  и  вспомнил  все,  кроме  самого  момента
исчезновения. К тому времени  оснащение  корабля  шло  уже  полным  ходом.
Доктора признают его слишком рослым и тяжеловесным, затем вспоминают,  что
в отношениях с людьми он неустойчив. Словом, от его услуг отказываются.
     - Значит, вы считаете, что  Джон  причастен  к  исчезновению  доктора
Лонгорса и его странной болезни? Вы обвиняете Грибердсона в  том,  что  он
одурманил доктора наркотиками и убрал с дороги?
     - Нет, я не думаю, что Джон имеет к этому отношение. Он не вызывает у
меня иных чувств, кроме симпатии и уважения, и я рад, что именно он, а  не
Лонгорс возглавляет нашу экспедицию. Но я вновь повторяю, что  тогда,  год
назад, у него было очень мало шансов.
     - Каждый из нас должен благодарить случайное  стечение  обстоятельств
за то, что оказался в экипаже "Г.Дж.Уэллса-1", - продолжал фон Биллман.  -
Это неповторимое путешествие. Будут и другие  экспедиции  во  времени,  но
никому больше не суждено пройти нашим путем. Скажем честно - нам  повезло.
Я, например, благодарю всех и всяческих богов, что из тысячи  специалистов
выбор пал на меня. Свыше двадцати лет назад Джон  Грибердсон  сказал  мне,
что намерен отправиться в прошлое. В те годы только начинали  думать,  что
путешествия во времени в принципе возможны. Уже тогда  Джон  был  неплохим
антропологом, имел степень доктора философии, о чем никогда без надобности
не упоминал. У него создалось собственное мнение о том, какими  качествами
должны  обладать  исследователи  прошлого,  и   этим   мнением   он   стал
руководствоваться  в  дальнейшей  жизни.  С  той  поры  он  стал  доктором
медицинских, антропологических и биологических наук. Кроме  того,  у  него
несколько степеней бакалавра в разных областях знаний. А теперь подумайте,
Речел, может ли человек, который двадцать лет назад поставил  перед  собой
цель, требующую гигантского труда, пойти на такой  пустяк,  как  похищение
соперника?
     - Да вы просто стараетесь меня  разозлить,  -  воскликнула  Речел.  -
Сначала вы говорите, что излагаете факты, не пытаясь делать выводы,  затем
уверяете нас, что все это слухи, которым не следует придавать значения,  а
сейчас...
     - Я ценю и уважаю Грибердсона, хотя и не делаю из него кумира. У меня
и в мыслях не было ему вредить, и вы должны это понять. Но я -  ученый,  а
поэтому обязан рассмотреть все возможные версии. Особенно в случае,  когда
картина, казалось бы, ясна и факты очевидны.
     - А я не стал бы порицать Лонгорса, если бы Грибердсон встал  на  его
пути к славе, и  тот  его  похитил  бы.  Членов  экипажа  "Уэллса-1"  ждет
всемирная известность.
     - Мне кажется, хранить  эту  беседу  в  тайне  от  Грибердсона  будет
нечестно. Следует ему все рассказать, иначе можно уподобиться сплетникам.
     - По крайней мере, это будет честно, - сказала Речел.
     - Хоть и не совсем естественно для женщины, - пустил шпильку ее муж.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Успокойся, я не о тебе. Так, общая мысль.  Ты,  как  известно,  все
говоришь и делаешь открыто.
     Речел не ответила.
     - Не знаю, - сказал она наконец. - Наверное,  следует  подумать.  Нам
работать вместе еще четыре года. Что будет, если все это время Джон  будет
знать, что он находится под подозрением? Четыре года - огромный срок. Если
тебя окружают одни и те же люди. Я говорю о настоящих людях! - Она сказала
это, заметив, что фон Биллман открыл рот, чтобы возразить.
     Драммонд рассмеялся:
     - Вы меня прекрасно понимаете! Я имею в  виду  цивилизованных  людей,
посвященных в суть нашей работы. Вы сказали, что  не  верите,  будто  Джон
способен совершить нечестный поступок.  А  вдруг  способен?  Способен,  не
способен - какое это может иметь значение сейчас! Человека можно свести  с
ума подозрениями.
     - Я не согласен, - сказал фон Биллман. - Джон - не малое дитя,  чтобы
играть с ним в секреты. Он сам предпочитает открытую игру.
     - В общем, вопрос спорный, - сказал Драммонд.
     Он странно посмотрел на Речел.
     Погребальная церемония  заняла  большую  часть  дня.  Всех  мертвецов
уложили в одну тесную могилу. Они лежали, поджав ноги к животу,  в  одежде
из шкур. Шеи их украшали ожерелья из просверленных камней,