пассажир,  если
желает, мог смотреть нашу программу, а при  отсутствии  такого  желания  -
отключиться.
     На экране появилось изображение порта и  взлетного  поля.  Послышался
голос капитана:
     - ...Три, два, один, ноль!
     Кэрмоди знал, что произойдет, и прикрыл глаза от вспышки. Порт исчез.
Планета Чейденвулли и ее яркое солнце - тоже. Кубки кипящего  вина  стояли
на  черном  столе:  красный,  зеленый,   белый,   голубой,   фиолетовый...
Одноглазые чудовища космоса смотрели с экрана...
     - ...сейчас  вы  находитесь  на  расстоянии  50000  световых  лет,  -
прорвался  откуда-то  голос  капитана,  -  планету  Чейденвулли   уже   не
разглядеть отсюда, а ее солнце  кажется  всего  лишь  одной  из  миллионов
звезд, рассеянных во  вселенной.  Сейчас  наш  корабль  разворачивается  в
направлении следующего прыжка. Протеиновый компьютер, о котором я вам  уже
говорил,  сейчас  сориентируется  в  межзвездном  пространстве,  и   через
некоторое время корабль будет готов к прыжку.
     На экране снова вспыхнули звезды. Кэрмоди вспомнил, что все это видел
уже много лет назад. И вдруг у него защемило сердце, он почувствовал  себя
одиноким странником, выброшенным в космическое пространство... Еще никогда
в жизни он не чувствовал себя таким несчастным.
     - Компьютер вычислил курс, и мы готовы к прыжку, - продолжало звучать
в головных телефонах. - Следующий прыжок  снова  перенесет  нас  на  50000
световых лет. Мы вынырнем из  подпространства  в  сотне  миль  от  планеты
Магомет...
     Какова минимальная дальность прыжка, Кэрмоди не знал. А  максимальная
зависела от количества двигателей корабля и их  мощности.  Белый  мул  мог
прыгнуть отсюда прямо в туманность Андромеды. Он  мог  преодолеть  полтора
миллиона световых лет за доли секунды. До планеты Кэриен было уже близко.
     Вспыхнула чернота, и замигали раскаленные шары. И вот  перед  Кэрмоди
возник диск планеты с континентом в форме  червяка,  поверхность  которого
кое-где была прикрыта разводами облачности. Диск стремительно  надвигался.
Несмотря на то что Кэрмоди видел это не раз, он отшатнулся. А затем, придя
в себя, не мог не восхититься точностью и красотой маневра посадки.
     Несмотря на  двухчасовую  стоянку,  Джон  не  вышел  из  корабля.  Не
хотелось опять проходить процедуры санобработки и прочие формальности.
     Кроме того надо было прочесть письма и просто побыть одному.
     Он зашел в бар, заказал бурбон и вошел  в  отдельную  кабину.  Сделал
пару глотков и извлек из кармана письма. Он долго вертел трубки  конвертов
в руках, не решаясь вскрыть их. Но любопытство  взяло  верх,  и  он  сунул
неподписанное первое письмо в проекционное устройство, висевшее на  стене.
Экран монитора засветился, и на нем показалось то, что  заставило  Кэрмоди
отшатнуться, но он  быстро  взял  себя  в  руки.  На  экране  была  маска,
изображение изуродованного человеческого лица...
     В наушнике заговорил хрипловатый мужской голос:
     - Кэрмоди, это письмо от Фратта. Сейчас твоя жена мертва. Ты пока  не
знаешь, кто это сделал и почему. Но я тебе все объясню. Много лет назад ты
убил  сына  Фратта  и  ослепил  его  самого.  Ты  сделал  это  спокойно  и
хладнокровно, хотя в этом деянии не было необходимости.
     Теперь приходится страдать тебе. Но не только из-за смерти жены, но и
из-за того, что сам не будешь ведать, где и когда примешь  смерть.  Смерть
от руки Фратта.
     Ты умрешь не так легко и быстро, как твоя жена.  Тебе  еще  предстоит
встретиться с медленной и трудной смертью, гнусная тварь!
     Экран мигнул, и голос пропал.
     Кэрмоди дрожащей рукой вытер пот со лба.  Значит,  его  предположения
оправдались: месть старого врага за прегрешения молодости. И за то, что он
совершил тогда, он потерял жену и свое счастье. Анна, бедная Анна...
     Он вновь прослушал письмо.
     Фратт? Фратт? - мучительно вспоминал Кэрмоди. - Это имя мне ничего не
говорит. Я не помню такого человека, но обязательно  должен  вспомнить.  У
меня ведь превосходная память... Но те  годы  были  буквально  нашпигованы
событиями. Я совершенно не думал о жертвах. О, боже, прости меня,  я  даже
не знаю имен тех, кого убивал. Сын Фратта? Может быть, он? Но я  не  помню
сына. О, боже!
     Он выпил еще, страстно желая спиртным смыть в небытие  свое  прошлое.
Теперь это был не тот Джон Кэрмоди, которого знал Фратт. Имя и  тело  были
те же, но внутри он совсем другой. Тот Джон умер на Кэриене.
     Но другие-то живы, и они помнят старого,  прежнего  Кэрмоди.  Они  не
забыли и не простили его.
     Он выпил еще бурбон. Сейчас уже поздно что-либо предпринимать. Но  во
всяком случае ему нужно быть настороже. Фратту не просто будет застать его
врасплох.
     Он ударил кулаком по столу и чуть не разбил стакан. К дьяволу Фратта!
Если Кэрмоди когда-то представлял зло, то  теперь  он  отрекся  от  этого.
Фратт теперь поменялся с ним местами, на нем кровь Анны.
     Но затем Джон подумал о том, что  ведь  это  он  виновен,  что  Фратт
обратился к греху. Если бы он не сделал то, что сделал, то Фратт  не  стал
бы ненавидеть.
     - И во всем, что он сделал и сделает, виновен буду только я.
     И тем не менее знакомый огонь пробежал по его жилам.
     - Господь  сказал:  Я  буду  мстить.  И  он  мстил  всеми  доступными
средствами.
     - Нет, - сказал он себе и покачал головой. - Я рационалист. Я  должен
простить и любить своего  врага  как  брата.  Именно  это  я  проповедовал
столько лет и сам верил в это. Или мне казалось, что верил.
     Он снова ударил кулаком по столу.
     - Но я ненавижу! Я ненавижу! О, боже, как я ненавижу!
     Но кого? Себя?
     Он допил свой стакан и звонком вызвал стюарда. Когда тот принес новый
стакан, Кэрмоди решил ознакомиться со вторым письмом. На экране он  увидел
комнату Располда в его квартире на шестнадцатом  этаже  огромного  дома  в
Денвере и ее хозяина.  Располд  был  похож  на  одетый  в  костюм  клинок:
длинный, худой, с блестящими черными волосами, карими глазами,  острыми  и
сверкающими, как два томагавка. На лице выделялся большой  нос  картошкой.
На Располде  была  алая  мантия  с  черным  воротником,  одежда  служащего
Прометеус  Интерстеллар  Лайн.  В  этом  не  было  ничего   удивительного,
знаменитый детектив любил часто переодеваться. Такая у него была работа.
     Располд помахал приветственно рукой:
     - Привет, Джон, старый грешник! Прости за короткое письмо.
     Он забегал по комнате, продолжая говорить глубоким баритоном.
     - Через несколько минут мне пора уходить, и я не  знаю,  сколь  долго
мне придется идти по этому следу.
     Джон, пока я занимаюсь тут одним делом - ты ведь видишь мою одежду? -
я случайно узнал кое-что важное. Поверь мне, очень важное. Группа  богатых
и фанатичных адептов твоей религии - мне очень жаль, но это так  -  решили
убить Иесса, бога Кэриена. Они наняли убийцу, может быть, даже нескольких,
для этой цели. Я не знаю имен, но вероятные  убийцы  с  Земли.  Во  всяком
случае, удастся покушение или нет, но последствия могут быть ужасными. Сам
я не могу заняться этим делом, у меня своих забот достаточно.  Я  уведомил
спецслужбы, и они, несомненно, послали на Кэриен своих ребят.  Может,  они
успеют предупредить Иесса, а может - нет.
     Мне кажется, что тебе самому захочется  заняться  этой  проблемой.  Я
говорю это потому, что убийца может пройти через Ночь, стать Алгулистом и,
следовательно,  будет  очень  опасен.  Противостоять  ему  сможет   только
человек, тоже прошедший испытания Ночи. И лучше, если это будет  землянин.
Но все это - предположения, попытка покушения может быть  предпринята  еще
до наступления Ночи. Следовательно, времени остается еще меньше. Возможно,
ты сочтешь, что все это тебя не касается. Может быть,  Иесс  сам  способен
позаботиться о себе. Однако здесь замешаны  самые  крупные  убийцы  высшей
квалификации. Ты не знаешь их. Ведь боссы твоей юности уже сошли со сцены.
     Располд  перечислил  десять  имен,   описал   каждого.   И   поспешил
попрощаться самым дружеским способом.
     Кэрмоди отключил монитор и потянулся к  стакану,  но  затем  отдернул
руку. Не время напиваться. Дело не только во Фратте - а он вполне мог быть
на борту корабля, - возникали  новые  проблемы.  Необходимо  информировать
кардинала. Если информация Располда верна, а сомневаться в ней  не  стоит,
значит, Церковь в  еще  большей  опасности.  Убийство  Иесса  религиозными
фанатиками может вызвать взрыв внутри самой Церкви.
     - Идиоты! - выругался Кэрмоди. - Слепые, набитые ненавистью идиоты!
     Он вновь включил прибор и продиктовал письмо кардиналу. Затем  вызвал
стюарда и отправил послание. Наконец встал и вернулся в зал.
     Он сидел один не более десяти  минут,  прикрыв  глаза  и  не  обращая
внимания на экран. Затем над головой зазвучал чей-то голос:
     - Отец, это кресло свободно?
     Молодой священник-иезуит  стоял  рядом  с  ним,  показывая  в  улыбке
длинные зубы. Высокий и тощий, с длинным аскетическим лицом.  У  него  был
ирландский акцент, и он тут же  представился  как  отец  Пол  О'Грейди  из
Дублина. Его посылали на новое место службы, и он очень нервничал.
     - Я чувствую  себя  таким  одиноким,  мне  кажется,  что  мое  сердце
разрывается на части.
     - Успокойтесь, - сказал Кэрмоди. Ему не хотелось  говорить,  но  ведь
нужно было подбодрить коллегу.
     - Многие испытывают такое же  состояние  в  таких  ситуациях.  Хотите
выпить? До старта еще есть время.
     О'Грейди отрицательно покачал головой:
     - Нет. Мне не нужна подпорка.
     - Подпорка! - усмехнулся Кэрмоди. - Не будьте смешны, сын мой.  Скоро
все пройдет. Вы снова почувствуете  под  ногами  твердую  почву  и  узрите
голубые небеса над головой.
     О'Грейди помолчал, обдумывая слова Кэрмоди. Затем сказал:
     - Я так нервничаю, что забыл спросить ваше имя, отец.
     Кэрмоди представился.
     Глаза иезуита расширились.
     - Вы не тот Джон Кэрмоди... который... отец... - он запнулся.
     - Продолжайте.
     - Отец фальшивого бога Иесса на Кэриене.
     Кэрмоди кивнул.
     - Говорят, что вы  летите  туда  с  особой  миссией?  -  вырвалось  у
О'Грейди. - Говорят, что вы летите, чтобы низвергнуть Иесса и объявить эту
веру фальшивой!
     - Кто так говорит? - спокойно спросил Джон. - И, пожалуйста, потише.
     - О, все говорят, - ответил иезуит, махнув рукой, как бы показывая на
всю вселенную.
     - Ватикану будет интересно узнать, как хранятся его тайны,  -  сказал
Кэрмоди. - Ну что же, да, я лечу на Кэриен, но не для того, чтобы свергать
Иесса.
     - Но вы не собираетесь сменить веру? - взволновался О'Грейди.
     - Нет. Я считаю, что многие люди просто не понимают эту  религию,  но
моя вера в Иисуса непоколебима.
     -  Может  быть,  вы  задержитесь  на  планете  Спрингбод  и  прочтете
несколько проповедей. У меня есть информация, что наша паства  пошатнулась
в вере и склоняется к вере Кэриена. Кто, как не вы, бывавший там,  знающий
тамошние  обычаи,  сможет  разоблачить  так  называемые   чудеса   и   так
называемого бога.
     - У меня  нет  времени,  -  ответил  Кэрмоди.  -  Более  того,  я  бы
разочаровал вас. Так называемые чудеса реальны, а насчет Иесса... так даже
сам Господь не ведает, действительно он Спаситель планеты или нет. Пока не
ведает.
     Кэрмоди наклонился к уху иезуита:
     - Предупреждаю тебя, что наша  встреча  и  разговор  не  должны  быть
кому-либо известны. Миссия моя секретна, иначе ты будешь строго наказан, и
твоя карьера сильно пострадает. Так что держи язык за зубами!
     О'Грейди заморгал белесыми ресницами,  и  на  его  покрасневшем  лице
отчетливо отразилось страдание. Остальной путь до места своего  назначения
он молчал, в одиночку борясь со своим страхом.
     Когда Белый мул совершил посадку, Кэрмоди решил выйти.  Ему  хотелось
немного поразмять ноги и взглянуть на знакомые места.  И  кроме  того  это
была последняя из планет, населенных выходцами с Земли.
     Город и  порт  сильно  изменились  со  времени  последнего  посещения
Кэрмоди планеты Спрингбод. Белых конусов оставалось еще достаточно  много.
Они раньше служили  жилищами  бимитам,  теплокровным  обитателям  планеты,
внешне напоминавших земных термитов. Они питались древесиной, а  из  своих
экскрементов строили конусы. Первые земные колонисты  перебили  бимитов  и
стали строить свои дома между конусами. Теперь на месте этих первых  лачуг
возвышались небоскребы из металла и пластика.
     На планете был громадный порт, принимавший и  отправлявший  множество
кораблей. Кэрмоди с полчаса погулял возле  здания  порта,  а  затем  пошел
обратно, чтобы пройти санобработку. Огромная толпа загородила ему  дорогу.
Он сначала не понял, что  было  причиной  ее  возбуждения,  диких  воплей,
ругательств.  Затем  он  заметил  на  груди  у  многих   значки   общества
Христианского Спасения, и что они окружают кучку мужчин и женщин,  которые
мало чем отличались от своих преследователей, разве что  своим  испуганным
видом.
     Но когда Кэрмоди пробрался  через  толпу  поближе,  он  разглядел  на
пальцах мужчин и женщин золотые перстни. На них  были  изображения  круга,
перечеркнутые двумя копьями. Кэрмоди приходилось видеть такие  перстни  на
Чейденвулли, он знал, что их владельцы поклоняются богине Бунт. Мужчины  и
женщины стояли, стараясь не обращать внимания на насмешки  и  оскорбления,
которыми их осыпали. Предводителем людей из общества Спасения был  толстый
высокий большеносый священник.
     Кэрмоди узнал его сразу, хотя не видел лет двенадцать. Это  был  отец
Кристофер Бакелинг, собрат Джона по ордену.
     Кэрмоди протиснулся поближе к нему. Увидев монашескую  сутану,  толпа
утихла и расступилась. Джон занял позицию между Бакелингом и  поклонниками
Бунт.
     - Отец Бакелинг, что здесь происходит?
     Глаза Бакелинга расширились от удивления.
     - Отец Кэрмоди! Что вы здесь делаете?
     - Во всяком случае, не нарушаю спокойствия.  Зачем  вы  мучаете  этих
людей?
     - Мучаем! - закричал священник. - Мучаю! Кэрмоди, я вас хорошо  знаю.
Вы здесь, чтобы возбуждать смуту!
     Он в бешенстве замахал руками:
     - Посмотрите на этого человека, отец Джон!
     В группе истязаемых выделялась фигура высокого, красивого человека.
     -  Посмотрите  на  него!  Это  бывший  священник  Гедеон!  Теперь  он
поклонник грязного идола, богини Бунт!
     Женщина в толпе завизжала:
     - Гедеон - антихрист! И  он  еще  был  моим  исповедником!  Его  надо
сгноить за решеткой...
     - Его нужно закидать камнями! -  крикнул  Бакелинг.  -  Камнями!  Или
повесить, как Иуду! Он предал нашего Господа, продал Сатане...
     - Заткнись, Бакелинг, - хрипло выдохнул  Кэрмоди.  -  Чем  больше  ты
орешь на людях, тем хуже. Я думаю, что все нужно делать тихо и спокойно.
     Кэрмоди пытался говорить ровным голосом.
     - Я пытаюсь убедить вас, чтобы вы не поддавались  ненависти.  Помните
слова Господа: Возлюби врага своего!
     Но все было напрасно. Наэлектризованная  толпа  фанатиков  не  желала
ничего  слушать.  Вспыхнула  стычка.  Кэрмоди  наносил  и  отражал  удары.
Послышались полицейские свистки. Крики. Ругань. Внезапно в голове  Кэрмоди
как бы разорвался снаряд и все погрузилось во тьму.
     Он очнулся оттого, что полисмен в черно-белой шляпе пытался  привести
его в чувство. Прежде чем Кэрмоди успел что-либо сказать, двое  подхватили
его под руки и повели к выходу. У дверей стояли две машины,  куда  грузили
тех смутьянов, которые не успели скрыться. Но с ним  обращались  несколько
иначе, чем с остальными. Вежливо посадили в кабину, рядом сел полицейский,
а с другой стороны Бакелинг, прижимающий к носу  платок,  покрытый  бурыми
пятнами.
     - Видишь, что ты  наделал?  -  бубнил  он.  -  Ты  затеял  смуту,  ты
обесчестил нашу Церковь.
     Кэрмоди расхохотался, но тут же со стоном умолк, помятые ребра давали
о себе знать.
     - Нас арестовали? - спросил он лейтенанта.
     - Отец Бакелинг  предъявил  обвинение  против  вас,  святой  отец.  -
Лейтенант протянул телефон Кэрмоди: - Вы можете вызвать адвоката.
     Кэрмоди, не обращая на  него  внимания,  повернулся  к  незадачливому
инквизитору.
     - Послушай, Кристофер, если меня задержат и я не успею на корабль, ты
будешь иметь крупные неприятности. Очень крупные.
     Бакелинг вытер нос платком, хмыкнул.
     - Не угрожай мне, Джон. Помни, я знаю, кто ты:  грязный  мошенник,  и
ничего больше.
     - Тогда я позвоню,  -  сказал  Кэрмоди.  Он  взял  трубку,  лейтенант
включил устройство.
     - Номер епископа Замбы? - спросил Джон.
     Бакелинг открыл рот, лейтенант удивленно моргнул.  В  кабине  повисло
молчание.
     - Отлично. Лейтенант, номер!
     Полисмен вздохнул, полистал справочник:
     - 606, сэр.
     Кэрмоди набрал номер и через секунду связался с епископом. На  экране
появилось лицо мулата. Оно нахмурилось, и низкий голос произнес:
     - Кэрмоди? В какую историю ты попал?
     Джон коротко изложил суть происшедшего.
     - Я слышал уже о происшедшем в порту, - сказал Замба, - и  предпринял
кое-какие шаги.
     Кэрмоди повернул аппарат так, чтобы епископ увидел Бакелинга.
     Замба нахмурился еще сильней:
     - Бакелинг? Значит, это правда, что вы учинили безобразную драку? Это
вы направили толпу своих прихожан на поклонников Бунт?
     Бакелинг замер, а затем пролепетал что-то в свое оправдание.
     Епископ опять принялся за Кэрмоди.
     Но Кэрмоди уже овладел положением:
     - Это долгая история, епископ. Здесь трудно разобраться сразу.  Но  у
меня нет времени. Я должен лететь на Кэриен. Это очень  важная  миссия,  в
успехе которой заинтересован сам Святой отец!
     - Да, я знаю, - ответил епископ, - я получил инструкции. Но  тебе  не
стоит ввязываться ни во что, что может задержать тебя.
     - Я понимаю. Но таков уж я есть. А теперь мне надо успеть на корабль.
     Епископ обратился к лейтенанту, и вскоре конфликт был исчерпан. И оба
священника расстались. Бакелинг ушел, брызгая слюной и изрыгая  проклятия,
Кэрмоди был доставлен в  порт.  Там,  в  отдельной  кабине,  ему  еще  раз
пришлось говорить с Замбой.
     - Я слышал, у тебя случилось горе, Кэрмоди, - начал беседу епископ. -
При обычных обстоятельствах следовало бы дать  тебе  опомниться,  но  твоя
миссия очень важна.
     - Да, ваше преосвященство.
     - Конечно, но я знаю о твоей задаче в общих  чертах.  Не  мог  бы  ты
объяснить мне все  поподробнее?  Поверь,  это  не  просто  любопытство.  Я
глубоко заинтересован в исходе дела и умею держать язык за зубами.
     Кэрмоди закурил, а затем сказал:
     - Я могу сообщить вам, что моя миссия имеет две стороны. Во-первых, я
должен убедить Иесса не посылать миссионеров на другие планеты, во-вторых,
уговорить не заставлять всех жителей Кэриена проходить через Ночь.
     Замба был потрясен.
     -  Я  не  знал,  что  Иесс  желает  сделать  всех  своих  сторонников
Бодрствующими. Зачем ему это?
     - Ну, окончательного решения он не принял еще.  Но,  вероятно,  таким
образом он хочет избавиться от своих соперников, приверженцев  Алгули.  Он
хочет, чтобы на планете жили только те, кто поклоняется ему.
     Епископ понимающе кивнул:
     - И Иесс будет рассылать этих фанатиков как своих миссионеров?
     - Да.
     Епископ опять нахмурился:
     - Ватикан считает, что тебе удастся уговорить Иесса?
     - Скорее всего, в Риме  считают,  что  я  единственный,  кто  на  это
способен.
     -  Многие  знают,  что  ты  прошел  через  Ночь...  и,  кроме   того,
поговаривают, что ты один из отцов Иесса.
     - Действительно. Я столько повидал и пережил на Кэриене, что хватит и
на десяток сказок. Но я на самом деле прошел через Ночь. Что, если я скажу
вам, что чудеса Ночи реальны? Что  бог  Иесс  действительно  рождается  от
мистического брака  богини  и  семи  отцов?  А  если  узнают,  что  я  был
опаснейшим  преступником  и,   пройдя   через