етный  удар.  Когда
поток затопил эту местность, Гвенафре удалось бежать,  хотя  она  едва  не
захлебнулась. Хэккинга швырнуло о ствол дерева. У него были  перебиты  обе
ноги и рука и произошло внутреннее кровоизлияние.
     Сэм и Джон поспешили туда, где под железным  деревом  лежал  Хэккинг.
Гвенафра всплакнула, увидев их, и обняла Сэма и Лотаря. Казалось, Сэма она
обнимала гораздо дольше, чем немца, что в общем-то не было неожиданностью,
поскольку последние  несколько  месяцев  она  и  Лотарь  почти  непрерывно
ссорились.
     Джону не терпелось как  можно  быстрее  с  помощью  изощренных  пыток
прикончить Хэккинга. Сэм яростно возражал против этого.  Он  понимал,  что
Джон мог бы добиться своего, если бы более решительно  настоял  на  своем,
поскольку число его людей впятеро превышало  число  сторонников  Сэма.  Но
Клеменс потерял всякую осторожность, и Джон уступил. Ему еще нужны были  и
Сэм, и его приверженцы.
     - У вас была Мечта, белый Сэм, - произнес Хэккинг слабым  голосом.  -
Она была и у меня. О земле, где братья  и  сестры  могли  бы  наслаждаться
жизнью и открывать свои души  друг  перед  другом.  Где  мы  все  были  бы
черными. Вам не понять, что это такое.  Никаких  белых  дьяволов,  никаких
белых! Только черные братья по духу. Это было бы настолько близко  к  раю,
насколько это возможно на этой адской планете. Нельзя сказать, что  у  нас
не было  бы  проблем.  Такое  невозможно  среди  людей.  Но  это  были  бы
совершенно не те проблемы, которые  бывают  у  белых.  Это  были  бы  наши
проблемы! Но теперь эта мечта никогда не сбудется.
     - Вы могли бы осуществить свою мечту,  -  произнес  Сэм,  -  если  бы
подождали. После того, как судно было бы построено, мы оставили бы  железо
любому, кто захотел. И тогда...
     Лицо Хэккинга исказилось. Его черная кожа покрылась испариной и  тело
скорчилось от боли.
     - Приятель! Ты, должно быть, рехнулся! Ты на самом деле думаешь,  что
я поверил этой твоей истории о плавании в поисках Великого Грааля? Я знал,
что ты собираешься воспользоваться этим громадным судном,  чтобы  покорить
нас, черных, и снова надеть на нас  кандалы!  Старый  белый  южанин  вроде
тебя...
     Он закрыл глаза.
     - Но вы неправы! Чудовищно неправы! - закричал  Сэм.  -  Если  бы  вы
лучше знали меня, если бы вы удосужились понять меня  вместо  того,  чтобы
отождествлять...
     Хэккинг приоткрыл глаза и прошептал:
     - Вы лжете  ниггеру,  даже  когда  он  находится  на  смертном  ложе?
Послушайте, этот нацист Геринг, вот кто по-настоящему потряс  меня!  Я  не
приказывал мучить его, я приказал просто убить его, но эти фанатики-арабы,
вы знаете их. И все же слова этого немца дошли до  меня.  "Привет  тебе  и
прощай, духовный брат" или что-то вроде этого. И еще. "Я прощаю тебя,  ибо
ты не ведаешь, что творишь". Это ли не парадокс? Призыв  к  любви  из  уст
гнусного нациста?  Вы  понимаете,  он  изменился!  И  возможно,  он  прав.
Возможно, последователи Церкви Второго Шанса правы. Кто знает? Несомненно,
кажется глупым воскресить нас из мертвых, вернуть нам молодость только для
того, чтобы мы могли снова измываться и лягать друг друга. Глупо,  не  так
ли?
     Он долго смотрел на Сэма, а потом попросил:
     - Застрелите меня, пожалуйста. Избавьте меня от мучений. Я  на  самом
деле страдаю.
     Лотарь стал рядом с Клеменсом:
     - После того, что вы сделали с Гвенафрой, я согласен быть палачом.
     Он  направил  дуло  кремневого  пистолета  в  голову  негра.  Хэккинг
мучительно улыбнулся и прошептал:
     - Насилие из принципа? На  Земле  я  поклялся  никогда  не  совершать
насилие, но эта женщина пробудила во мне дьявола. А кроме того, что  здесь
такого? Вспомните обо всех черных рабынях, которых вы, белые, насиловали??
?
     Как только Сэм отошел, прогремел  выстрел.  Его  передернуло,  но  он
продолжил свой путь. Это было самое доброе, что  Лотарь  мог  сделать  для
Хэккинга. Завтра он снова будет  шагать  по  берегу  Реки,  где-то  далеко
отсюда. Возможно, Сэм еще встретится с ним, хотя этого ему не  очень-то  и
хотелось.
     Удовлетворенный, Лотарь догнал его. От него пахло порохом.
     - Мне надо было бы продлить  мучения  Хэккинга.  От  старых  привычек
тяжело избавляться. Я хотел убить его, и я это сделал. Этот черный  дьявол
только улыбнулся мне.
     - Помолчите, - сказал Клеменс. - Мне и без того тошно. У меня вот-вот
возникнет желание все бросить и стать миссионером. Единственные люди,  чьи
страдания сейчас имеют какой-то смысл  -  это  сторонники  Церкви  Второго
Шанса.
     - Это пройдет,  -  сказал  Лотарь  и  оказался  прав.  Но  для  этого
понадобилось целых три года.
     Земля снова стала похожа  на  изрытое  взрывами  поле  сражения;  она
провоняла копотью и стала черной от дыма. Но великий Пароход  все  же  был
построен. Оставалось только испытать его. Был сделан даже последний  штрих
- огромные черные буквы на белом корпусе. По обоим бортам в  десяти  футах
от ватерлинии шла надпись: "НЕ ДЛЯ НАЙМА".
     - Что это значит, Сэм? - спрашивали его многие.
     - Именно то,  что  написано,  -  смеялся  Клеменс.  -  В  отличие  от
большинства напечатанных или произнесенных слов. Ни один человек не сможет
нанять это судно. Это свободный корабль, и члены его команды  -  свободные
люди, а не чья-то собственность.
     - А что означает надпись на стапеле /Stapel (голл.) -  место  стоянки
строящегося или ремонтируемого судна. Стапель  обычно  представляет  собой
площадку, наклоненную к воде и расположенную выше ее уровня./: "Вывешивать
объявления запрещается!"?
     - Мне приснилось, - отвечал Сэм, - что кто-то пытался вывесить  здесь
объявление, а я сказал ему,  что  стапель  построен  не  для  коммерческих
целей. "Вы думаете, что я рекламный агент?" - спросил я их.
     В этом сне было еще кое-что, о чем он рассказал только Джо.
     - Человек,  который  расклеивал  объявления,  сообщавшие  о  прибытии
величайшего Парохода, тоже был я един в двух лицах, - говорил Сэм.
     - Я ничего не понимаю, Шэм, - произнес Джо.
     Сэм не стал ничего объяснять.
 
 
 
                                 Глава 28 
 
     В день  двадцать  шестой  годовщины  Воскрешения  впервые  заработали
колеса огромного судна, примерно через час  после  того,  как  разрядились
чашные камни, заполняя чаши едой. Кабели и насадка, находившаяся на чашном
камне, были убраны, кабели свернуты и уложены в  трюм  через  отверстие  в
передней части правого борта. Чаши были наполнены чашным камнем в  миле  к
северу и доставлены на корабль амфибией,  приводимой  в  движение  паровым
двигателем.  Легендарный  речной  корабль,  сверкая  своим   великолепием,
двинулся по каналу в  Реку  к  гигантскому  волнорезу  с  правой  стороны,
который изменял течение таким образом, что корабль  не  попадал  сразу  во
власть течения, а оставался в устье канала.
     Раздался свисток, прозвенел судовой колокол, пассажиры,  перегнувшись
через  перила,  ликовали;  люди,  стоящие  на  берегу,  радостно  кричали;
огромные гребные колеса заработали, и корабль медленно двинулся в путь.
     Судно имело в длину 440 футов 6 дюймов и  максимальную  ширину  -  93
фута. Гигантские электромоторы привода гребных колес развивали мощность  в
десять тысяч лошадиных сил и  еще  оставалась  электроэнергия  для  многих
других нужд. Теоретическая максимальная скорость судна  в  спокойной  воде
составляла около 45 миль в час.  Идя  против  течения,  скорость  которого
составляла 15 миль в час, оно могло развивать 30 миль в час. По течению же
его скорость могла быть почти 60 миль в час. Большую часть  времени  судно
будет идти вверх по Реке со скоростью 15 миль в час относительно суши.
     На судне было четыре палубы: так называемая машинная палуба,  главная
палуба, легкая навесная палуба и  посадочная  палуба.  Капитанский  мостик
располагался в передней части навесной палубы. За ним  находилась  длинная
надстройка, в которой были расположены каюты капитана и старших  офицеров.
Рулевая рубка была двухпалубной и располагалась  перед  двумя  высокими  и
тонкими дымовыми трубами высотой почти  в  30  футов.  Файрбрасс  возражал
против труб, так как дым от больших котлов (необходимых только для нагрева
воды и для привода пулеметов) можно было выпускать сбоку. Но Сэм фыркнул и
закричал:
     - Какое мне дело до  сопротивления  воздуха?  Мне  нужна  красота!  А
красота - единственное, к чему мы  стремимся!  Кто-нибудь  видел  колесный
пароход без высоких, стройных, внушительных дымовых труб, разве у вас  нет
души, друг мой?
     На судне было шестьдесят пять кают, каждая размером 12 на  12  футов.
Здесь были убирающиеся койки, столы и складные стулья. Каждая каюта  имела
туалет и умывальник с холодной и  горячей  водой.  На  каждые  шесть  кают
полагался один душ.
     Три просторных кают-компании располагались в надстройке, на  навесной
и главной палубах. Здесь были общие  столы,  столики  для  игры  в  карты,
гимнастическое оборудование, различные аттракционы, киноэкран и сцена  для
драматических спектаклей и мюзиклов. В кают-компании главной  палубы  было
еще устроено возвышение для оркестра.
     Верхняя  палуба  рулевой  рубки  была  роскошно  обставлена   резными
дубовыми креслами и столами, обтянутыми красной,  белой  и  черной  кожей.
Штурман  сидел  в  просторном  комфортабельном  вращающемся  кресле  перед
панелью с приборами. На ней были небольшие экраны проводной  телевизионной
сети, по которым транслировалось изображение наиболее важных мест корабля.
Перед ним был установлен микрофон, с помощью которого он мог разговаривать
с  любым  пассажиром  судна.  Управление  кораблем  осуществлялось   двумя
небольшими рычагами на подвижном пульте. Левая рукоятка управляла  колесом
левого борта, правая -  соответственно,  правого.  Здесь  же  располагался
экран радара, включаемого  по  ночам.  Еще  на  одном  экране  происходила
индикация глубины  воды,  измеряемая  гидролокатором.  Тумблер  на  панели
управления мог переключать управление на  автоматический  режим,  хотя  по
правилам штурман должен был нести круглосуточную вахту.
     На Клеменсе были белые сандалии из рыбьей кожи,  белый  кильт,  белая
накидка и белая офицерская фуражка  из  кожи  и  пластика.  К  поясу  была
прикреплена кобура с  огромным  четырехзарядным  пистолетом  Марк-2  69-го
калибра и ножны с кортиком длиной 10 дюймов.
     Он расхаживал по рубке управления с большой зеленой сигарой  во  рту,
опустив руки по швам, и следил за  штурманом  Робертом  Стайлсом,  впервые
управлявшим  судном.  Стайлс  был  красивым  парнем,  опытнейшим  рулевым,
некогда плававшим по Миссисипи. Когда он появился,  чуть  более  двух  лет
назад, Сэм подпрыгнул от радости и всплакнул, а это случалось с ним  всего
несколько раз. Он был знаком со Стайлсом, когда они оба были  рулевыми  на
Миссисипи.
     Стайлс нервничал, как и всякий бы на его месте,  впервые  за  столько
лет вынужденного бездействия взявший в руки рычаги управления. В  подобной
ситуации нервничал бы и самый прославленный  из  капитанов  на  Миссисипи,
даже капитан со стальными нервами - Исайя Саллерс.
     Управление  судном  не  требовало  особого  усилия.  С  этим  мог  бы
справиться и  любой  одноглазый  учитель  воскресной  школы  в  полупьяном
состоянии. Мог справиться даже шестилетний ребенок, если бы  он  дотянулся
до рычагов. Рычаг вперед - увеличение скорости вращения колес,  в  среднем
положении - остановка, а перемещение рычага  назад  означало  задний  ход.
Чтобы повернуть влево, нужно было чуть-чуть оттянуть назад левый  рычаг  и
слегка продвинуть вперед правый. Чтобы повернуть вправо - наоборот.
     Однако, чтобы достичь надлежащей  координации  движений,  нужно  было
немного попрактиковаться.
     К счастью, для того, чтобы управлять судном на  этой  Реке,  не  надо
было обладать хорошей памятью. На ней не было ни островов, ни  отмелей,  и
почти не было коряг. Как  только  корабль  слишком  близко  приближался  к
мелководью, гидролокатор включал предупреждающую сигнализацию. Если  ночью
по курсу оказывалась лодка  или  затопленное  бревно,  локатор  или  радар
высвечивали препятствие  на  своих  экранах  и  загорался  красный  сигнал
опасности.
     Сэм с полчаса наблюдал за  Стайлсом,  пока  мимо  проплывали  берега,
заполненные  тысячами  людей,  приветствовавших   или   проклинавших   их,
поскольку  было  очень  много  разочарованных,  которым  не  повезло   при
жеребьевке. Но проклятия не доходили до его ушей.
     Затем Клеменс взял управление на себя. Через  полчаса  он  спросил  у
Джона, не угодно ли и ему попробовать? Англичанин был одет во все  черное,
как бы противопоставляя себя одетому во все белое Сэму.  Он  взял  в  руки
рычаги управления и справился с вождением судна вполне сносно для  бывшего
монарха, который никогда не занимался каким-либо трудом и всегда  оставлял
своим подчиненным всю черновую работу по управлению государством.
     Судно проплыло мимо пришедшего в  полный  упадок  государства  Иеясу,
ныне снова разделившегося на три суверенных территории, и  вскоре  Клеменс
отдал приказ повернуть назад. Роб  Стайлс  воспользовался  случаем,  чтобы
показать маневренность судна, и развернул его, как он выразился, буквально
"на пятачке". Пока левое колесо поворачивалось назад, правое вращалось  на
полной скорости, и корабль  разворачивался  на  месте.  Развернувшись,  он
поплыл  вниз  по  течению.  Подгоняемый  ветром  и  течением,   с   быстро
вращающимися гребными колесами, он шел со скоростью 60 миль в час. Но  это
продолжалось недолго. Сэм и Стайлс подвели  судно  к  самому  берегу,  где
локатор показал глубину всего в 1 фут. Даже сквозь шум от  работы  гребных
колес, плеск воды, свистки и звон колокола они слышали возгласы  толпы  на
берегу. Лица людей проносились мимо, как во сне.
     Сэм открыл иллюминатор в рулевой рубке, чтобы они могли почувствовать
ветер, усиливая тем самым ощущение скорости.
     "Не Для Найма" проследовал вниз по течению до Селинайо,  затем  снова
развернулся. Сэму, конечно, хотелось, чтобы было еще одно судно, с которым
можно было бы посостязаться. Но он  и  так  был  на  верху  блаженства  от
обладания  единственным  железным  работающим  на  электричестве   судном.
Человек не может иметь все, даже на том свете.
     Во время обратного рейса на корме открылся огромный  люк  и  из  него
соскользнул в воду паровой катер.  Он  то  на  огромной  скорости  догонял
Пароход, то останавливался, дожидаясь, когда  корабль  почти  скроется  из
виду. Время от времени он выпускал параллельно воде пулеметные очереди,  и
ему начинали вторить тридцать паровых пулеметов главного судна.
     Из    отверстия    в    корме    выкатился    большой     трехместный
гидросамолет-моноплан, крылья которого распрямились,  и  он  взмыл  вверх.
Управлял им Файрбрасс, пассажирами были его подруга и Гвенафра.
     Мгновением позже с вершины палубной надстройки из паровой  катапульты
был запущен узкий одноместный разведчик-истребитель  с  открытой  кабиной.
Его пилотировал Лотарь фон Рихтгофен; работающий на древесном спирте мотор
самолета гудел ровно и без перебоев.  Самолет  быстро  набрал  скорость  и
скрылся из виду. Затем он вернулся, набрал высоту и  впервые  -  насколько
это было известно Сэму - в небе этой планеты, над  Рекой,  были  выполнены
фигуры высшего пилотажа.
     Свой полет  Лотарь  закончил  глубоким  пике,  в  конце  которого  он
выпустил в воду четыре ракеты  и  дал  несколько  очередей  из  спаренного
пулемета, стрелявшего алюминиевыми пулями. Гильзы также были алюминиевыми.
На борту судна был запас в сто тысяч таких патронов, и когда они будут все
израсходованы, их уже нельзя будет ничем заменить.
     Лотарь посадил узкий моноплан на посадочную палубу, расположенную над
надстройкой, и специальные тросы подхватили крюк, выпущенный самолетом при
посадке. Однако вращающийся пропеллер остановился всего лишь в трех  ярдах
от дымовых труб. Лотарь еще  раз  поднял  и  посадил  моноплан.  Затем  на
гидроплане  вернулся  и  Файрбрасс.  Позже  он  тоже  совершил  полет   на
моноплане.
     Сэм смотрел через левый иллюминатор  на  матросов,  маршировавших  по
передней части широкой машинной палубы.  Под  лучами  полуденного  солнца,
нагревшего воздух  до  80  градусов  по  Фаренгейту,  они  ходили  строем,
выполняя  сложные  маневры  под  командованием  Сирано.  Их   серебристые,
украшенные перьями шлемы из  дюралюминия  были  похожи  на  шлемы  древних
римлян. На них были полосатые кольчуги, доходящие до  середины  бедер.  На
ногах -  кожаные  ботинки.  Их  вооружение  составляли  шпаги,  кортики  и
пистолеты  Марк-2.  Это  были  пистолетчики.  Еще  большее  число  моряков
наблюдало за спектаклем. Это были лучники и ракетчики.
     Увидев в толпе на главной палубе медовую голову Гвенафры, он  испытал
блаженство. Но заметив рядом с ней темную головку  Ливи,  тут  же  впал  в
уныние.
     Гвенафра  после  шести  месяцев   заполненной   ревностью   жизни   с
Рихтгофеном приняла предложение Сэма и перебралась к нему. Однако  Сэм  не
мог глядеть на Ливи, не испытывая некоторой горечи утраты.
     Если бы не Ливи и Джон, он, наверное, был бы на верху  блаженства,  о
котором только мог мечтать. Однако Ливи, возможно, будет сопровождать  его
все сорок лет Путешествия. А один лишь вид Джона приводил его в  уныние  и
преследовал в кошмарах.
     Джон столь охотно позволил Сэму  стать  капитаном  и,  не  колеблясь,
занял должность первого помощника, что Клеменс  понял,  что  он  замышляет
что-то недоброе. "Но когда же все-таки, - думал Сэм, - произойдет мятеж???
". Джон неминуемо  должен  попытаться  захватить  всю  полноту  власти  на
Пароходе, и любой разумный человек, понимая  это,  тем  или  иным  образом
убрал бы Джона со своего пути.
     Однако на совести Сэма уже было убийство Эрика Кровавого Топора, и он
не мог совершить еще одно убийство, даже  зная,  что  смерть  Джона  будет
временной и завтра же он снова где-нибудь воскреснет. Труп  есть  труп,  и
вероломство есть вероломство.
     Вопрос состоял в том, когда Джон нанесет удар?  В  самом  начале  или
гораздо позже, когда бдительность Клеменса ослабнет?
     Положение  было   практически   невыносимым.   Удивительно,   сколько
невыносимого может вынести человек!
     На капитанский мостик взошел светловолосый верзила. Его звали  Август
Страбвелл, он был адъютантом Джона. Он был подобран  Джоном  во  время  их
совместного посещения территории  Иеясу  после  нападения  Хэккинга.  Этот
блондин родился в 1971  году  в  Сан-Диего,  штат  Калифорния,  и  он  был
защитником сборной США по футболу, капитаном американской морской  пехоты,
за храбрость, проявленную на  Ближнем  Востоке  и  в  Южной  Америке,  был
награжден орденом, а затем сделал карьеру в  кино  и  на  телевидении.  Он
казался весьма приятным парнем, если не считать того, что, подобно  Джону,
хвастал своими победами над женщинами. Сэм не  доверял  ему.  Всякий,  кто
служил у Джона Безземельного, имел какие-нибудь пороки.
     Сэм пожал плечами. Сейчас он мог бы быть  доволен  собой.  Но  почему
что-то портит ему настроение в величайший день его жизни?
     Он высунулся из окна и стал наблюдать за упражнениями  десантников  и
толпой зевак. Солнце поблескивало на волнах,  дул  прохладный  бриз.  Если
станет слишком жарко, он может закрыть окна и  включить  кондиционеры.  На
высоком флагштоке, установленном на носу судна, ветер  трепал  флаг.  Алый
феникс, вышитый  на  голубом  прямоугольнике,  символизировал  возрождение
человечества.
     Он помахал людям, толпившимся на берегу, и  нажал  кнопку.  Раздалась
серия протяжных гудков и ударов корабельного колокола.
     Он  сильно  затянулся  отличной  сигарой,  выпятил   грудь   и   стал
торжественно прохаживаться по капитанской рубке.  Страбвелл  вручил  Джону
полный бокал виски, затем такой же предложил  Сэму.  Все,  нахо