Я с запозданием подумал, что могли разговаривать о... и открыл глаза.
Беседа сразу прервалась. Все-таки может во сне? - с надеждой подумал я.
     За стеной вдруг бухнуло. Раздалась  дробь  тысяч  мелких  осколков  -
что-то вроде того, что упало полстены  или,  по  крайней  мере,  отвалился
большой кусок штукатурки. После некоторого затишья из-за стены с  соседним
номером, откуда, я думал было, слышалась мне  беседа,  донеслись  бубнящие
голоса, топот ног, ощущаемый всем телом, потом там, что ли,  стали  пинать
пустые  картонные  коробки,  проволочили,   скрипя   по   полу   железными
колесиками, тяжеленную кровать, а напоследок в два скребка  стали  елозить
стену, с жутчайшим скрипом сдирая с нее старые обои.
     "Ремонт, наверное", - подумал я.
     Тут в дверь комнаты громко протарабанили.
     - Приветствую вас!  -  бодро  поздоровался  принц  Ништяк.  -  Небось
строители мешают?
     - Ох, да!.. Малость.
     - Это черти из  кооператива  "Нерукотвор",  все  экспериментируют.  А
помнишь на мои опыты очередь записывалась? Так из первых сорока  мест  они
двадцать пять забили.
     - И что?
     - Сам факт любопытен.
     - Но мы  заболтались.  Федя,  я  ж  зашел  тебя  к  Королю  на  прием
пригласить.
     - Сейчас?
     - Ага.
     Я вскочил с кровати и хотел кивнуть что всегда готов,  но  едва  смог
это сделать. У каждого свои болезни, которые проявляются в свое время. Как
мог я скрыл болезненное состояние от  Ништяка  гнилой  улыбкой,  а  он  по
рассеянности гения ничего не заметил.
     А в тронном зале уже собирался высший свет и хотя Короля еще не было,
все держались торжественно, от предыдущей скованности не осталось и следа.
То ли мероприятие было другое.
     - Дружище! - воскликнул мне бывший тут же пан  Говорухин.  -  Сколько
лет и зим!
     - Ты чего не пришел вчера на Встречу? - сердито спросил его принц.
     - А мне ленцаво!
     - Что-что?
     - Ленцаво. От слова лень - лениво, ленца - ...
     - А ты русский язык?
     - В совершенстве!
     Тут мы разом обернулись. К нам  приближался  безразмерный  Дегустатор
Порфирий и я увидел, что за его толстопузой  представительностью  прячется
болезнь и мне его стало жалко.
     - О, вы уже не ругаетесь промеж собою, наверное  компромат  нашли,  -
поздоровался он.
     - Что?
     - Я что-то не так сказал? Компромисс.
     - Компромат.
     - Мм, - он задумчиво пожевал губами. - Нет, я не мог так сказать. Все
правильно.
     Он отошел и стал обиженно перетекать от стены к стене Тронного  зала.
Не успели мы продолжить прерванный разговор, как  заорал  трубным  голосом
глашатай:
     -  Его  Величество  Король  Руслан  Первый.  Ее  Величество  Королева
Татьяна.
     Забарабанили барабаны. Дирижер, весьма походящий на  Фигаро,  взбежал
на подиум, где ютился оркестрик, встал в позу  жука-богомола  перед  самым
носом  домбры  и  вдруг  ткнул  палочкой  в  сторону   ударных.   Воцарила
необычайная тишина. И все  услышали  доносящийся  из  коридора  кокетливый
цокоток каблуков и  шарканье  тапочек  о  паркет,  дирижер  повернул  туда
голову, мы вслед за ним и в пик всеобщего напряжения увидели:
     Король отдернул шторину и ввел под руку Королеву.
     - Здрасти, - скромно  поздоровался  он  и  тут  грянул  оркестр.  Все
смешалось в искусном шуме - и альты и контрабас.
     Король капризно замахал руками.
     - Ну хватит, хватит... церемониться. Тихо. Считайте вечер  подведения
итогов начавшимся. Что шепчет небо, звездочет?
     Придворный Астролог сделал шаг вперед.
     - Ваше Величество, разве  небо  может  помешать  тому,  что  вы  сами
решите?
     Король сверкнул очами, он чего-то  другого  ожидал  от  Астролога,  а
теперь без подсказки оказался беспомощен. Он заюлил на троне и - скорее  к
Королеве.
     - Душечка, я забыл что дальше надо.
     Татьяна шепнула ему.
     - Не помню... Ах, да, ну как я забыл, меня же  просили.  Душечка,  ты
мой гений! Что бы я без тебя делал.
     Король полез лобызаться.
     - Милый, ну здесь же народ.
     - Какой народ? Ах, этот самый!
     Он выпятил грудь колесом, повел глазами по толпе  и  вдруг  остановил
взор на мне.
     - Феодос Никанорыч, на минутку можно побеспокоить?
     Я вышел из притихшей толпы и поплелся к трону, но не успел еще дойти,
как Король сорвался с места, подскочил и стал горячо, двумя руками  трясти
и жать мою руку.
     - Прости меня, сам знаешь, благородное сердце все  простит.  Склероз,
стерва, замучил - думаешь легко годами  на  этом  стуле  сидеть!  Нет,  ты
думаешь легко? А ты молодчага, Никанорыч, не зря я в тебя верил.
     Я знал, что он не так искренен, каким хотел казаться и все его  слова
пропускал мимо ушей. Да и голова заболела. Наконец, он выдохся и,  пятясь,
вновь водрузился на трон.
     - Господин Феодосий, мой супруг приносит щедрые королевские извинения
за ту нечестность, с которой мы поступали по отношению к вам, - чуть четче
выразилась Королева Татьяна.
     Я подошел и поцеловал носок ее нежной туфли в знак примирения, а  она
не подала и виду, что знает обо мне больше, чем знает Король. После  этого
я ушел в толпу.
     Как им тяжело, боже. Я только раз в год бываю на виду многих людей, а
они ежедневно. Но и как они наслаждаются вниманием к себе. Привлечь к себе
внимание - немало;  удержать  -  много.  Быть  раскрытым,  раздетым  перед
другими - какое счастье! А я по-прежнему стою в толпе, беден и болен.
     О, как страстно захотелось домой!
     Я погрузился  в  мечтания  и  почти  пропустил  все  эти  награждения
почетными грамотами, премиями  и  памятными  золотыми  крестами.  Особенно
хвалили бригаду "Нерукотвора".  Им  вручили  Главный  Творческий  Орден  и
Переходящее Знамя Ударников Труда, они были на гребне волны славы, хвалить
их было модно, в честь них устроили салют.
     И вдруг гром-молния,  небо  разверзлось  надвое,  из  глубин  космоса
вынырнул огненный шквал и донесся  до  окон  Королевского  Дворца.  Стекла
задрожали. Все были в шоке, Король с пятками забрался на свое сидение, а в
зал вбегает Поль Дуреман.
     - Феодосушка, -  кричит,  -  скорее,  скорее!  Тебя  срочно  вызывает
Правительство Земли!

                  _____________________________________


     Я сладко потянулся, косточки хрустнули. Кто я? Где я?  Приснилось  ли
мне все это? Или я кому-то приснился? Боже, узнать бы.


                                К о н е ц