ня, - уточнил отшельник.
   - Эндрю можно посадить на Дэниела, - предложил Конрад, - а
Мег пусть едет на Бьюти. Мег легкая, как перо. Бьюти, даже хромая,
может ее везти. А вьюки мы понесем сами.
   - Тогда пошли, - сказал Снупи.
   - Я тоже умоляю, - добавил Дух, - уходите. Если вы останетесь
здесь, вы к утру соединитесь со мной в смерти, а вам может
так не повезти, как мне, и вы не станете духами.
 ГЛАВА 13

   Через некоторое время глаза Дункана привыкли к темноте и
он не натыкался на деревья, но зато под ногами не видел ничего
и время от времени спотыкался о сломанные ветви или падал, попав
ногой в яму. Чтобы не заблудиться, он не спускал глаз с белого
вьюка на спине Конрада.
   Снупи шел впереди, а Дух витал над ними и был чем-то вроде
маяка для идущих. Дэниел шел за Снупи и Духом, а Бьюти - за
своим другом Дэниелом. Конрад и Дункан были в тылу. Нэн летала
где-то над ними, но от нее было мало толку: ее не было видно, и
у нее была неприятная привычка испускать время от времени жалобные
стоны.
   Эндрю возражал против того, чтобы ехать на Дэниеле, но
когда Конрад поднял его и посадил в седло, он не пытался
слезть. Он ехал и думал, качая головой.
   Мег улеглась вдоль спины маленькой ослицы, крепко обхватив
руками ее шею. Седла на Бьюти не было, и на ее круглом, как бочонок,
теле нелегко было удержаться.
   Время шло. Луна склонялась к западу. Иногда кричали ночные
птицы, видимо, в ответ на вопли Нэн.
   Дункану хотелось, чтобы она заткнулась, но заставить ее он
не мог, да и не хватало дыхания кричать ей. Дорога была сущим
наказанием: то вверх, то вниз. У Дункана было впечатление, что
они возвращаются туда, откуда пришли, но уверенности в этом,
конечно, не было.
   Все спуталось.
   Будь это чары, они пришли бы к болоту, но на этот раз они,
кажется, подходили к открытому месту. Так сказал им Снупи, перевалив
через последний из этих проклятых холмов.
   "Странное дело, - подумал Дункан, - Разрушители сделали
три попытки остановить их или заставить свернуть в сторону:
встреча в огороде у церкви, чары на следующий день, нападение
обортней. Но каждая атака была слабее, чем можно было ожидать.
Безволосые были разбиты без особых усилий. Колдовство провалилось,
хотя, может, и выполнило свою роль. Их заставили свернуть
с пути. И у часовни - если бы оборотни вели согласованную атаку,
они стерли бы в порошок маленькую группу людей. Однако они
повернулись хвостами и бежали на зов голоса из темноты."
   Что-то здесь было не так. Все было бессмысленно.
   Разрушители шли по этой земле, убивая жителей, сжигая деревни
и усадьбы, превращая страну в пустыню. Где же их отряду
выстоять против такой силы?
   Если не считать страшной лягушачьей пасти, которую они видели
в темноте, здесь не было и признака Разрушителей.
   Дункан не мог знать, но предполагал, что морда имела отношение
к Разрушителям.
   Нет ли у него и у его отряда сильного покровителя? Может,
бог простер над ними руку? Нет, это глупая мысль. Не часто случается,
чтобы бог действовал таким манером.
   Он подумал и почти поверил, что, может быть, дело в амулете,
который он нашел в могиле Вольферта. Это наверняка не просто
безделушка, а мощный инструмент магии. Эндрю назвал его адской
машиной.
   Если это машина, то должен быть какой-то способ заставить
ее действовать. Если же это магия, а похоже, что так оно и
есть, то заводить ее не надо. Видимо, она действует сама, когда
этого требуют обстоятельства. Он сунул вещицу в мешочек с рукописью
и почти забыл о ней, но вполне возможно, что эта магия
защищает их от полной злобы Разрушителей.
   Но разве Разрушителей нет? Разве безволосые не Разрушители
или, по крайней мере, не оружие Разрушителей? Ривер говорил,
что безволосые тоже участвовали в нападении на замок. Может,
это отряды для защиты настоящих Разрушителей, пока те собираются
на свои таинственные ритуалы омоложения, если, конечно, они
и в самом деле это делают. Кто знает?
   Это ведь только теория, о которой упоминал его преосвященство.
   "Господи, - думал Дункан, - если бы я знал только одну
вещь с определенностью! Если бы я был уверен хотя бы в одном
аспекте всей этой неразберихи!"
   Он даже в Вольферте не был уверен. Деревня, где тот поселился,
считала его святым, и он не спорил. А не спорил, потому,
что такое положение давало ему безопасность. Колдун скрывался
здесь. А зачем колдуну скрываться? И как насчет Дианы?
   Она знала, что Вольферт был колдуном, и искала сведения о
нем, но улетела, не завершив дела. Если бы он мог поговорить с
ней, она, наверное, объяснила бы кое-что из того, что произошло.
   Луна была уже низко над западным горизонтом, но утреннего
света не было и в помине. Дойдут ли они когда-нибудь до остановки?
Какое расстояние между ними и часовней должно быть, что-бы
спасти их от ревнивого зла, покровительствовавшего этой часовне?
   Дункан посмотрел вверх и увидел Нэн, черную летучую мышь в
образе женщины, летящую в небе.
   Ветер стих. Это был признак скорой зари. Повсюду царила
тяжелая тишина, только изредка подкованные копыта Дэниела и Бьюти
звенели, задев о камень.
   С освещенного луной неба снова пришел звук, который Дункан
слышал прошлой ночью: стук копыт, далекий человеческий крик и
лай собак.
   Конрад остановился. Дункан увидел, что и остальные впереди
остановились тоже. Снупи стоял на скалистом выступе и смотрел в
небо. Мег села и уставилась туда же.
   Эндрю спал, согнувшись в седле.
   Голос стал глубже, лай громче и отчетливее, копыта стучали,
как гром, прокатывающийся по небу. Над вершинами деревьев с
севера появилось что-то темное. Приглядевшись, Дункан увидел
всадника, ехавшего по небу: он выпрямился в седле, размахивая
охотничьим рогом и криком погоняя собак, бежавших перед ним - злых
охотничьих собак, вынюхивающих след невидимой добычи.
   Большая черная лошадь мчалась прямо по воздуху.
   Лошадь, всадник и собаки пронеслись над группой, стоявшей
на вершине холма. Рассмотреть их детально не удавалось, все они
были лишь черными силуэтами в небе. Стук копыт эхом отдавался в
холмах, лай казался громовым. Всадник поднял рог к губам. Звук,
казалось, заполнил все небо. Затем всадник и свора исчезли на
юге. Звук постепенно замер.
   Нэн скатилась с неба и встала перед Дунканом, дрожа от
возбуждения.
   - Вы знаете, кто это? - спросила она.
   - Нет. А ты?
   - Это Дикий Охотник. Я видела его однажды много лет назад
в Германии.
   Мег соскользнула с Бьюти и приковыляла к ним.
   - Он всегда был в Германии и нигде больше. Я говорила вам
насчет всякой нечисти, собирающейся вокруг Разрушителей.
   - Значит он ищет их? - спросил Конрад.
   - Сомневаюсь. Он, в сущности, ни на кого не охотится,
просто ездит по небу, а его собаки поднимают такой шум, что человек
может напугаться до смерти. Но он не думает ни о чем плохом.
   - Но кто он? - спросил Дункан.
   - Никто не знает. Имя его давно забыто. Он очень давно ездит
по небу.
   Снупи торопливо сбежал с холма.
   - Давайте пойдем, - сказал он, - уже недалеко. С первыми
лучами солнца мы будем там.
   - Куда ты ведешь нас? - спросил Дункан. - Должны же мы
знать.
   - Туда, где вы должны были бы быть. Обратно на дорогу.
   - Туда, где мы попали в чары? Они же будут ждать нас там.
   - Нет, - возразил Снупи, - сейчас там нет никого. Они не
думают, что вы вернетесь.
   Дух плясал над их головами.
   - Правильно! Нет и признака их. Я бы сказал - путь чистый.
   - Нам надо отдохнуть, - сказал Дункан. - Мы все буквально
умираем от усталости.
   - Эндрю спит, - заметил Конрад.
   - Только он один. Он за это заплатит: когда мы будем отдыхать,
он будет на страже.
 ГЛАВА 14

   Скользкое чудовище выбросилось из болота. Чешуйчатая треугольная
рогатая голова с зубастыми челюстями и острым языком
поднялась над Дунканом, в то время как он стоял по бедра в воде,
а болотная тина засасывала его ноги. Он яростно орал на чудовище,
нависшее над ним и неторопливо раскачивабщееся, и ждал
гибели. В руке его был меч, но слишком мало было это оружие,
чтобы нанести хотя бы царапину этому чешуйчатому монстру.
   Голова опустилась, тело выгнулось, свернулось кольцаи и
бросилось на Дункана. Оно откинуло его руку с мечом, связало
колени, обвилось вокруг тела, сдавив ребра и плечи, и голос
сказал громко:
   - Будь осторожен с собакой. Свяжи ее покрепче, но чтобы ни
одной царапины! Она стоит дороже вас всех, вместе взятых. Если
кто-нибудь вздумает ее ударить, я повешу его за большие пальцы!
   Во рту Дункана песок, а вовсе не вода, и держат его руки,
а не змеиное тело. Он борется, пытается отбиваться, но ничего
не может сделать. В его поясницу уперлось чье-то колено, руки
давят на плечи. Его лицо прижато к земле. Он открывает глаза и
видит опавшие листья.
   - Свяжи большого покрепче, - сказал голос, - и следи за
лошадью. Она может выбить тебе кишки.
   Где-то яростно рычал Тайни, где-то сражался или пытался
сражаться Дэниел, и повсюду топот и хрюканье толпящихся людей.
   Дункан почувствовал, как толстая веревка больно врезалась
в его запястья, затем кто-то рывком перевернул его на спину. Он
смотрел в небо, а углом глаза видел неуклюжих людей, маячивших
над ним.
   Кто-то дернул вверх его связанные за спиной руки так, что
он сел. В нескольких шагах от него лежал Конрад, увязанный, как
рождественский гусь, но все еще пытавшийся освободиться.
   - Если я когда-нибудь доберусь до вас, - ревел он, обращаясь
к людям, стоявшим поодаль, - я вырву ваши печенки!
   - Дружище Конрад, - ответил один из людей, - я премного
сомневаюсь, что тебе представится такой случай.
   В этом человеке было что-то знакомое, но лица его Дункан
не видел. Человек повернулся, и Дункан узнал Гарольда Ривера.
   Мозг Дункана силился понять реальность, но это было трудным
делом, поскольку переход от сна к пробуждению произошел
слишком резко. Он спал, это ясно, видел во сне столкновение со
змееподобным чудовищем из болота, и внезапно оказалось, что он
уже не спит, а захвачен и связан злобной шайкой оборванцев.
   Дункан огляделся, оценивая ситуацию.
   Эндрю был привязан к дереву. Мэг не было видно, Дэниела
тоже, но маленькая терпеливая Бьюти также была привязана к дереву
петлей-удавкой за шею.
   Скосив глаза, он увидел Тайни со связанными лапами и челюстями.
Тайни яростно извивался, но освободиться, конечно, не
мог.
   Они лежали на опушке небольшой рощицы у начала дороги,
там, где они остановились ранним утром, не думая ни о завтраке,
ни о костре, желая только нескольких часов сна, оставив Эндрю
на страже.
   Не было ни Снупи, ни Нэн, ни Духа.
   Так и должно было быть: Снупи вывел их на дорогу и ушел
вместе с Нэн собирать свой маленький народ. Дух, скорее всего,
сбежал, встревоженный какой-нибудь опасностью. В прошлую ночь
он говорил, что в течении всего дня никого не видел, и Дункан
удивлялся, где же, к дьяволу, прятались Ривер и его банда.
   Ривер шел к нему. Дункан смотрел на него, смущенный эмоциями,
которые этот человек вызывал в нем: немного страха, наверняка
ненависть, но и то, и другое смывалось презрением. Ривер
был подонком, злобным искателем удобного случая, не имевшим никаких
принципов - ничтожество, даже того меньше.
   Ривер остановился в нескольких шагах от Дункана.
   - Ну, милорд, как вам это нравится? Все перевернулось. Может,
теперь вы скажете правду о себе?
   - Я сказал ее тебе в ту ночь в замке. Мы идем в Оксенфорд.
   - Но не сказали, зачем.
   - Сказал. Несем сообщение.
   - И все?
   - Все.
   - Сейчас посмотрим, - сказал Ривер.
   Он шагнул вперед и сорвал мешочек с пояса Дункана. Не торопясь,
отстегнул он пряжки, открыл мешочек, сунул в него руку
и вытащил амулет Вольферта. Он покачал его на цепочке. Блестящие
камни отразили солнечный свет.
   - Прямо скажем, хорошенькая штучка. И, возможно, ценная.
Что это такое?
   - Просто безделушка. Сделано для красоты.
   Про себя Дункан молился: "Боже, только бы он не взял манускрипт!"
   Ривер положил амулет себе в карман, снова полез в мешочек
и вынул манускрипт.
   - А это что?
   - Несколько листов пергамента. Мои любимые. Взял, чтобы
иногда читать.
   - Ба! - с отвращением сказал Ривер.
   Он смял листы и отбросил их в сторону. Ветер подхватил их
и протащил несколько шагов по песку. Затем они зацепились за
кустик и остались там, а ветер дергал их.
   Рука Ривера снова нырнула в мешочек, достала четки, крест
из слоновой кости, еще одни четки - янтарные. Он внимательно
оглядел последние.
   - Благословленные? - спросил он. - Освященные каким-нибудь
святым?
   - Его Преосвященством архиепископом аббатства Стэндиша,
так что они только частично освященные.
   - Главное - работа хорошая, - заметил Ривер. Он положил
четкив карман. - Уж медяк-то мне за них дадут.
   - Они стоят гораздо больше, - возразил Дункан. - Дураком
будешь, если отдашь за медяк.
   Ривер извлек замшевый кошелек.
   - Теперь осмотрим это, - сказал он.
   Оскалив острые зубы, он высыпал монеты на ладонь.
   - Неплохо. Для человека в стесненных обстоятельствах, вроде
меня, большая удача найти столько.
   Он ссыпал монеты обратно в кошелек, сунул его в карман
куртки и еще раз заглянул в опустевший мешочек,
   Затем отбросил его в сторону.
   - А теперь меч. Лезвие, подходящее для джентльмена. Это
будет получше нашего несчастного железа.
   Он вытащил меч и осмотрел его опытным взглядом.
   - Хорошая сталь, прочная. Но где золото, где драгоценные
камни? Я полагал, что дворяне носят вещи получше.
   - Золото и камни для церемоний, а это боевое оружие, - ответил
Дункан.
   Ривер кивнул.
   - В этом ты прав. Кончик острый, как игла. Действительно,
очень хороший меч.
   Он опустил меч, так что острие касалось горла Дункана.
   - А теперь скажи, куда ты идешь на самом деле? Где то сокровище,
которое ты ищешь? И какого рода сокровище?
   Дункан не ответил. Он сидел спокойно, хотя инстинкт кричал
ему, чтобы он откинулся назад от лезвия. "Ведь меч не отклонится, - говорил
он себе. - Ривер снова приставит его к горлу."
   - Я проткну тебе глотку, - пригрозил Ривер.
   - Если ты это сделаешь, то ничего от меня не услышишь.
   - Ты опять-таки прав. Может снять с тебя заживо кожу - лучший
путь? Ты видел когда-нибудь, как с человека сдирают кожу?
   - Нет.
   - Неприятное зрелище. Делается это медленно, по кусочку.
Иногда начинают с пальцев, но для мастера это скучная и утомительная
работа, потому что надо быть очень осторожными внимательным - это
деликатная техника. Будь я мастером, я бы предпочел
начинать с живота или с промежности. Пожалуй, именно с промежности.
Очень нежная область, и результаты получаются быстрее.
Если мы станем делать это с тобой, как ты считаешь, откуда
начинать? Мы люди вежливые и согласимся с твоим выбором.
   Дункан не ответил. На лбу его выступил пот, но он надеялся,
что Ривер этого не заметит. "Это не пустая болтовня, - подумал
он. - Этот палач так и сделает."
   Ривер, казалось, обдумывал ситуацию.
   - Наверное, лучше начать с кого-нибудь другого, - решил
он, - а ты посмотришь, пока подойдет твоя очередь. Этот большой
дурень, кажется, моложе тебя. С ним будет хорошо работать. У
него шикарная шкура. Если ее хорошо снять, можно сделать из нее
куртку. Или взять этого занюханного отшельника, что привязан к
дереву. Он будет визжать громче, чем дурень. Визжать и просить
пощады или жалобно взывать к богу. Он все раскажет. Только я
думаю, кожа отшельника такая сморщеная, что не будет стоить
затраченных усилий.
   Дункан по-прежнему молчал. Ривер махнул рукой.
   - Сегодня уже поздно. Для такой работы нужно хорошее освещение,
а сейчас солнце уже заходит. Лучше начнем с утра, так
что у нас в запасе будет весь день.
   Он сунул меч Дункана под мышку, погладил оттопырившийся
карман куртки и хотел уже отойти, но снова повернулся к Дункану.
   - У тебя будет целая ночь, чтобы подумать обо всем. Утром
поговорим.
   Он крикнул своим людям:
   - Эйнер и Робин, ваша вахта первая над нашей драгоценной
добычей. Не спускайте с них глаз. И чтобы никаких отметок на
них! Я желаю иметь их шкуры неповрежденными. Если вы упустите
их каким-нибудь образом или оскорбите их неумелым обращением, я
вырву вам глаза!
   - Ривер, - сказал Дункан, - ты ошибаешься. Нет никакого
сокровища. Мы путешествуем не для каких-либо поисков.
   - Ладно, - сказал Ривер, - мы это обсудим позже. Хотя я
опасаюсь, что, если ты убедишь меня в том, что я ошибся, трудно
будет снова приклеить тебе шкуру.
   Он сделал несколько шагов к дороге и снова закричал:
   - Седрик, черт побери, зачем так далеко? Я же велел разбить
лагерь поблизости!
   Откуда-то донесся тонкий голос старого Седрика:
   - Здесь небольшая лужайка, чтобы пасти коней, а мы хотели
присматривать за ними, и хороший запас хвороста для костра.
   Ривер проворчал что-то, потом сказал:
   - Ладно, это, в сущности, не имеет значения. Милорд с ком-панией
надежно связаны. За ними будут внимательно смотреть, а
мы можем и отойти на два шага.
   Эйнер, тот самый, кого согнали со стула в ту ночь в замке,
сказал:
   - Мы можем перенести их в лагерь для интереса.
   Ривер подумал и ответил:
   - Нет. Два человека все время будут наблюдать за ними. Зачем
тратить силы? К тому же здесь, в тишине, они соберутся с
мыслями и решат, как вести себя дальше.
   Он спустился вниз по дороге. Остальные пошли за ним. Эйнер
и Робин, два здоровых увальня, остались.
   Эйнер сказал Дункану:
   - Ты слышал, что он говорил? Мне приказано не делать тебе
отметок, но в случае каких либо фокусов я накормлю тебя песком.
   - Вы в порядке, милорд? - спросил Конрад.
   - Не разговаривать! - прикрикнул Робин. - Держите рот на
замке.
   - Со мной все в порядке, - ответил Дункан. - И с Эндрю тоже.
А Мэг я не вижу.
   - Она налево, недалеко от Дэниела, привязана между двумя
деревьями.
   - Сказано, не разговаривать! - закричал Робин. Он шагнул
вперед, размахивая грубо выкованным палашом.
   - Полегче, - остановил его Эйнер. - Ривер сказал - никаких
отметок.
   Робин опустил палаш и отступил.
   - Милорд, - сказал Конрад, - похоже, что мы перед лицом
великой опасности.
   - Я уверен в этом, - ответил Дункан.
   Манускрипт все еще оставался там, куда его отнесло. Он запутался
в кустиках и ветер прижал его к ним.
 ГЛАВА 15

   Что-то зашевелилось между ивами по другую сторону рощицы.
Дункан сидел и смотрел на пятно, которое, как ему показалось,
двигалось. "Может, лиса, - подумал он, - хотя сомнительно, что-бы
лисица подобралась так близко к людям."
   Плач, который Дункан слышал и раньше, время от времени возобновлялся,
и Дункан был уверен, что этот звук шел откуда-то с
болота. Его запястья болели от усилий хотя бы ослабить веревки
и теперь он не напрягал больше рук, так как убедился в бесполезности
этого.
   "Наверное, есть способ убежать, - думал он. - Должен
быть." Долгие часы он ломал голову, чтобы найти этот способ.
Например, острый камень, о который можно перепилить веревки. Но
здесь не было камней, только песок да глина. Руки были связаны
за спиной, на крестце. Хитро извернувшись, можно перетащить их
под ноги, а затем поверх ног и перегрызть веревки, но при двух
стражниках это немыслимо. К тому же он не был уверен, что это
вообще возможно. Он мог бы подкатиться к Конраду, и они бы перегрызли
путы друг другу, но и это невозможно под внимательными
взглядами Робина и Эйнера.
   Дункан продолжал строить фантастические планы спасения:
вдруг вернется Снупи, подкрадется незаметно, перережет веревки
у одного, тот кинется на стражника, пока Снупи освобождает другого.
Может, появится Дух и тут же полетит искать помощь. Спустится
с неба Диана верхом на Грифоне с боевым топором в руках.
Может, Дикий Охотник забудет о своей вечной охоте на небе и
придет им на помощь. Но все это мечты. Дункан знал, что ничего
такого не произойдет.
   А утром... Дункан запрещал себе думать об этом. Вряд ли он
сумеет сколько-нибудь достойно принять пытки. Хуже всего, что
он ничего