а.
     Его привела в чувство боль от затянувшейся под грудью веревки. Сергей
попытался вдохнуть,  захлебнулся,  отчаянно  забарахтался  и  вынырнул  на
поверхность воды. Он понял, что его смыло  за  борт,  но  не  оторвало  от
судна, и начал подтягиваться  за  стропу.  Вокруг  была  полная  тьма.  Он
ударился головой о борт катамарана раньше, чем заметил его. Подтянуться из
воды  на  высокий  мостик  катамарана  закоченевшими  руками  было   почти
невозможно, Сергей попытался позвать кого-нибудь,  но  безуспешно.  Сквозь
вой ветра ему послышался чей-то крик, и он  не  заметил,  как  взлетел  на
борт.
     Катамаран был по-прежнему накренен, но качало как-то не  так.  Сергей
пополз вверх по мостику и почти сразу наткнулся на плачущую Лилиан.
     - Сергей, ты жив! - она вцепилась в него, как утопающий в спасителя.
     - Где Дима?
     - Здесь. Он не отзывается, - Лилиан, всхлипывая, взяла руку Сергея  и
положила на неподвижное тело рядом с собой. Сергей нащупал  Димкино  лицо,
наклонился вплотную и услышал слабый стон. Пальцы стали липкими.
     - Он жив, но, похоже, ранен.  В  такой  темноте  мы  мало  что  можем
сделать. Попробуй нащупать рану, я посмотрю, что с катамараном.
     Лилиан кивнула. Сергей быстро установил,  что  мачта  сломана  и  при
падении пробила левый корпус. Он был безнадежно  затоплен,  обломок  мачты
висел на стропах и кренил судно, грозя перевернуть  его  в  любой  момент.
Сергей попытался перевести его на другой борт,  но  в  одиночку  это  было
безнадежной затеей. Ничего не оставалось, как  обрезать  стропы,  хотя  он
чувствовал, что Дима этого бы не одобрил.
     Катамаран немного выпрямился. Сергей вернулся к Лилиан, и вдвоем  они
перетащили Диму в правый корпус. Теперь оставалось только ждать  рассвета.
Дима уже перестал стонать, Лилиан рыдала, и вдруг Сергей нащупал  рядом  с
собой пакет с сигнальными ракетами. Повинуясь импульсу, он вынул одну, и к
черному небу взлетела красная звезда,  крик  отчаяния.  Еще  одна  красная
ракета, и только третья  оказалась  белой  осветительной  и  на  несколько
секунд зависла над  обломками  катамарана.  В  ее  холодном  свете  Сергей
разглядел глубокую рану на Димкиной голове и  его  бледное  лицо,  залитое
кровью.
     Лилиан уже держала в руке кусок ткани, оторванный от бывшего  платья.
Она сразу начала перевязку, но ракета погасла, и заканчивать  пришлось  на
ощупь по памяти.
     - Ты можешь еще посветить? Надо посмотреть, нет ли других ран.
     - Должна быть еще одна такая ракета, но в темноте ее  не  найти,  мне
придется выпускать все подряд, - Сергей сразу понял, что ляпнул глупость -
ни к чему уже было беречь ракеты. Он  выпустил  еще  три,  две  зеленые  и
красную, пока нашел еще одну осветительную.
     Других ран не оказалось, переломов, вроде, тоже, но Димкины дела были
плохи. Сергей  с  тоской  всматривался  на  запад,  где  слишком  медленно
расширялась полоса  чистого  неба,  но  в  черной  воде  у  горизонта  уже
отражался звездный свет.
     Вдруг Сергей вскочил на ноги. До него дошло, что взмыленные  ураганом
волны не могут ничего отражать, впереди росло какое-то  светящееся  пятно,
но это не было отражением. Боясь себе поверить, он крепче  сжал  последнюю
ракету, чтобы не выпустить ее немедленно.
     Не выдержав, Сергей позвал Лилиан. Она тоже встала, держась за  него,
и тихо ахнула. Вдвоем  они  смотрели,  затаив  дыхание,  как  таинственный
объект, светящийся зеленоватым фосфорическим светом, приближался, принимая
все более определенную треугольную форму. Сергей ломал голову, что бы  это
могло  быть  -  океанский   лайнер   пирамидальной   формы   или   плавник
какого-нибудь монстра. И вдруг понял, что это просто  парус  -  и  что  он
гораздо ближе, чем казалось, и вот-вот пройдет мимо.
     Торопясь, Сергей выпустил последнюю ракету. Парусник изящным  плавным
движением сменил галс и  направился  прямо  к  ним.  Стало  ясно,  что  он
появился здесь не случайно, а искал их, заметив выпущенные раньше  ракеты.
В восторге Сергей  и  Лилиан  закричали  и  замахали  руками,  боясь,  что
неизвестный корабль опять потеряет их в  темноте.  Но  он  опять  оказался
ближе, чем они думали. Через минуту маленькая  яхта  с  латинским  парусом
подлетела к ним, описала плавный вираж и замерла в дрейфе в трех метрах от
катамарана.
     Парус слабо  светился,  как  будто  покрытый  какой-то  фосфорической
краской, и в этом призрачном свете они увидели одинокого рулевого, который
бросил  тонкий  конец.   Сергей   поймал   веревку   и   начал   осторожно
подтягиваться, чтобы не ударить  хрупкую  лодочку  о  пляшущий  на  волнах
полузатопленный корпус. Лилиан тоже заметила эту  опасность  и  встала  на
носу, приготовившись одержать яхту. Человек на борту протянул ей руку,  но
в это время Сергей, закрепив конец, поднял  Диму.  Пока  Лилиан  старалась
удержать в неподвижности лодку, Сергей передал Диму  на  руки  рулевого  и
почувствовал, какие это сильные и бережные руки. Потом  он  одержал  яхту,
пока на борт забиралась Лилиан, а сам на секунду замешкался.
     "Викинг", их возлюбленное детище, неотвратимо  тонул.  Все  запасы  и
приборы, плоды многомесячных трудов и споров, были смыты во время  аварии,
включая драгоценную сумку Лилиан. Ракеты кончились.  Но  меч  -  меч  был,
по-прежнему, привязан к мостику. Отвязывать было некогда, Сергей схватился
за рукоять и рванул меч в сторону и на себя. Лезвие  мгновенно  перерезало
стропы, Сергей  передал  меч  рукояткой  вперед  Лилиан,  отдал  конец  и,
оттолкнувшись, запрыгнул на борт.
     Рулевой сразу  отвернул  судно,  выбирая  левой  рукой  шкот.  Сергей
бросился ему на помощь. Когда яхта легла на курс и,  слегка  накренившись,
побежала на запад, Сергей еще раз посмотрел назад, но  останки  катамарана
уже скрылись в темноте.
     Парень за спиной что-то сказал. Сергей обернулся. В  неверном  свете,
исходящем от паруса, не разглядеть было лица их спасителя, тем более,  что
на него падали длинные мокрые волосы, но белые зубы сверкнули в улыбке,  а
в голосе были слышны ободряющие и дружелюбные интонации.
     - Спасибо,  -  Сергей  улыбнулся  в  ответ.  Только  сейчас  он  смог
рассмотреть подобравшее их судно. Это была  крохотная  яхточка  с  низкой,
едва  выступающей  над   поверхностью   палубы   рубкой,   которая   могла
использоваться,  вероятно,  только  для  хранения  припасов.  Несмотря  на
смешные размеры, суденышко, похоже, было очень мореходным -  оно  легко  и
уверенно взбиралось на громадные волны и  смело  ныряло  в  черные  ущелья
между ними. Нигде не было заметно ни малейших  признаков  того,  что  яхта
побывала в урагане, оказавшемся роковым для "Викинга".
     Дима лежал на дне длинного кокпита,  Лилиан  держала  его  голову  на
коленях. Проследив за взглядом Сергея, рулевой неожиданно встал  и,  ловко
обогнув  Лилиан,  нырнул  в  рубку.   Сергей   пододвинулся   к   румпелю,
приготовившись принять управление, но, к своему  удивлению,  заметил,  что
яхта и не думала отклоняться от курса. Румпель чуть-чуть  покачивался  сам
туда-сюда, и яхта стремительно  летела  по  прямой,  как  под  управлением
невидимки. Заинтригованный волшебной самостоятельностью  руля,  Сергей  не
сразу заметил, что капитан вернулся на палубу с каким-то ящичком и  меняет
Диме перевязку. Сергей подобрался поближе и помог ему поддерживать голову.
От мази, которую рулевой нанес на рану,  распространился  пьянящий  мятный
запах. Его уверенные движения внушали надежду и успокаивали, и  неожиданно
Сергей заметил, что Лилиан спит, прислонившись головой к стенке рубки.
     Он  сразу  почувствовал,   как   навалилась   чудовищная   усталость,
накопившаяся за эту длинную ночь. Небо, очистившееся  уже  наполовину,  из
черного стало ультрамариновым, звезды начали бледнеть -  должно  быть,  на
востоке,  еще  скрытая  уходящей  черной  тучей,  уже  поднималась   заря.
Призрачный свет, исходящий от паруса, ослабел,  почти  исчез  уже  ставший
привычным свист ветра в снастях, и стали слышны другие звуки  -  печальный
шелест разрезаемой волны и далекие крики чаек.
     В эту вечную музыку моря незаметно и  естественно  вплелся  чистый  и
мягкий голос. Рулевой негромко пел, положив руку на  бледный  Димкин  лоб.
Нежная мелодия, повторяясь раз  за  разом  с  едва  заметными  вариациями,
гипнотизировала, отгоняла все опасения и тревоги, нечувствительно и  верно
усыпляла. Сергей успел  заметить,  что  дыхание  Димы  стало  спокойным  и
ровным, и тоже перестал бороться с усталостью.
     Он  проснулся  через  пару  часов,   чувствуя   себя   на   удивление
отдохнувшим. Уже совсем рассвело, но солнце еще не поднялось над  грозовой
полосой на востоке. Сергея разбудил смех Лилиан. Он посмотрел на нее  и  с
удивлением увидел, что ее темные глаза  сияют  от  счастья.  Она  пыталась
объясниться с подобравшим  их  человеком  с  помощью  жестов  и  почему-то
поминутно смеялась.
     Рулевой обернулся, и Сергей тоже невольно улыбнулся. Это  был  совсем
молодой паренек, лет девятнадцати, и он был неправдоподобно, фантастически
красив. Густые чуть вьющиеся золотистые  волосы  до  плеч,  большие  глаза
невиданного  изумрудно-зеленого  цвета,  затененные  длинными   ресницами.
Мужественные черты лица как-то сочетались с нежной, как у девушки,  кожей,
а чуть припухлые губы - с упрямой линией подбородка. Парень был высокий  и
тонкий, с длинными  музыкальными  пальцами,  но  Сергей  помнил,  с  какой
легкостью эти руки поднимали Диму.
     Он был одет  в  белые  брюки  и  свободную  белую  блузу  с  открытым
воротником и изысканной золотистой вышивкой на плечах.  Такая  же  вышивка
шла по кантам брюк и покрывала легкие матерчатые тапочки. Одежда  казалась
еще влажной, но, тем не менее, выглядела чистой и даже глаженой. Вообще на
внешности парня никак не отразилась бессонная ночь, проведенная в борьбе с
ураганом. Сергей подумал, что они с Димой, оборванные и  заросшие,  должны
казаться рядом с ним грязными бродягами. Недаром Лилиан не могла  оторвать
от рулевого глаз и просто светилась.
     Впрочем,  сам  рулевой,  кажется,  ничего  подобного  не  думал.   Он
разглядывал своих неожиданных пассажиров с  радостным  изумлением.  Сергей
огляделся. Дима спал, но его щеки порозовели, а дыхание  было  глубоким  и
ровным. Похоже, за него уже можно было не волноваться.  Океан  вокруг  был
пустынен, а горизонт чист. Волнение немного успокоилось, хотя  по  гребням
гуляли белые барашки. Ветер еще был силен, но дул уже  с  севера.  Тем  не
менее яхта, по-прежнему без всякой посторонней помощи, резво бежала  точно
на запад.
     Увидев, что Сергей  тоже  проснулся,  капитан  обаятельно  улыбнулся,
слазил в рубку и  достал  пакет  с  хрустящими  лепешками,  фляжку  и  три
керамических стаканчика с затейливой росписью. По его жесту в сторону Димы
друзья поняли, что того лучше не будить. Пища показалась безумно  вкусной,
лепешки были похожи на миндальное печенье, а напиток из  фляжки  отдаленно
напоминал березовый сок. Сергей подумал, что  мог  бы  съесть  целую  гору
такой еды, однако после первой же лепешки почувствовал,  что  сыт.  Теперь
явно настала пора устанавливать контакт.
     Он прикоснулся рукой к своей груди и торжественно представился:
     - Сергей.
     Парень понял и старательно повторил:
     -  Сергиэ,  -  и  повернулся  к   Лилиан.   Церемония   представления
продолжилась, и рулевой снова повторил:
     - Лилиэн. - Он тоже приложил руку к груди, слегка  склонил  голову  и
сказал:
     - Аэлиндин.
     Имя звучало как перезвон колокольчиков и удивительно  ему  подходило.
Потом Аэлиндин широким жестом обвел рукой пустынный  горизонт  и  произнес
длинную фразу на красивом музыкальном языке. Казалось, он приветствовал их
в своем прекрасном мире.
     Дальше дело пошло веселее. Аэлиндин называл разные предметы на  яхте,
а Сергей с Лилиан, путаясь и смеясь, пытались повторить слова и запомнить.
Несколько часов пролетело незаметно, солнце давно  встало  и  высушило  их
одежду и волосы. Внезапно Сергей заметил прямо по курсу вспышку света, как
будто там зажегся маяк. Он вскочил на ноги и понял, что это  действительно
маяк - за обучением они не заметили, как на горизонте  показалась  высокая
белая башня, верхушка которой разбрасывала солнечные зайчики.
     Лилиан тоже  встала.  Затаив  дыхание,  они  смотрели,  как  из  моря
медленно вырастал дивный белый город, похожий  на  детские  сны.  Аэлиндин
легко тронул Сергея за плечо и, протянув вперед руку, сказал:
     - Аваллонэ.



                             2. ТОЛ ЭРЕССЭА

     Два человека  молча  сидели  у  полуразрушенного  оконного  проема  и
смотрели в сад. Сад был запущенным, но от того не менее красивым. Вьюнки и
орхидеи оплели разросшиеся высокие кусты роз, из буйной травы  выглядывали
маргаритки и ромашки, плети цветущего портулака  почти  скрыли  взломанные
плиты  дорожек.  Бунтарская  красота  дикой  природы   торжествовала   над
замыслами садовника.  Слышалось  лишь  жужжание  пчел,  да  издалека  едва
доносилась тихая музыка.
     -  Оставь  печальные  думы,  Элладан,  -  нарушил  молчание   высокий
темноволосый красавец. - Взгляни, ураган прошел, солнце вновь  воссияло  -
верь, твой сын вернется.
     Его собеседник покачал головой. Золотые кудри упали  на  его  молодое
лицо, на котором было странно видеть выражение бесконечной усталости.
     - Нет, Кириэн, ты знаешь, надежда давно покинула мое  сердце.  Каждый
раз, когда Аэлиндин уходит в море, влекомый своей  несбыточной  мечтой,  я
прощаюсь с ним навсегда.
     - Но не ты ли сам заронил в его душу эту мечту? Разве  не  ты  долгие
годы пел  в  Каминном  Зале  для  молодых  эльфов  о  подвигах  предков  в
Средиземье? Разве не ты часами рассказывал о битвах, в которых вы с братом
сражались, как будто не для того  наш  народ  покинул  Внешний  Мир,  чтоб
никогда больше не видеть войн! - Тень давнего раздражения прошла  по  лицу
Кириэна, но через мгновение оно вновь застыло в бесстрастной красоте.
     -  Не  кори  меня,  Владыка,  я  лишь  пытался  продолжать  традиции,
заведенные в доме моего отца. В моих мыслях не  было  желания  зародить  в
сердцах Молодых тоску по жизни в Средиземье. Да и не было  в  моих  песнях
такой опасности. Тебе ведомо, что никто, кроме Аэлиндина, не ищет пути  на
Восток.
     - Потому что все знают, что такого пути больше нет. И только твой сын
не хочет этому верить.
     - Оглянись вокруг, Кириэн. - Элладан  вскинул  голову.  Гнев  окрасил
нежным румянцем его бледные щеки. - Никто из  Молодых  уже  не  ищет  пути
никуда, даже в Блаженный Аман. Они давно глухи не только к моим песням, но
и к голосу Оссэ, в их душах смолк зов  моря.  Долгие  века  гниют  в  углу
гавани корабли, бывшие нашей гордостью когда-то. Долгие века не  приходили
корабли и из Амана. Наверное, и там эльфы лишь катают девушек в челнах при
свете звезд, но уже не рискуют выходить в океан. Обвинишь ли ты и  в  этом
меня? Нет, Кириэн, не мои песни гонят Аэлиндина искать  давно  ушедшее,  а
кровь  его  предков  -  людей.  Ведь  он  последний  потомок   Пресветлого
Эарендиля.
     - Эарендиль на заре веков знал, куда стремился и что хотел там найти.
Потому лишь сумел он заслужить прощение Валаров и  спасти  свой  народ.  А
твой сын мечется по морю без смысла и цели. Даже если  бы  он  смог  найти
путь во Внешний мир, то нарушил бы запрет Валаров и вызвал  бы  только  их
гнев. Но он не добьется и того,  лишь  погубит  в  пучине  нашу  последнюю
ладью, и сгинет сам.
     - Так вот что тебя тревожит, - Элладан печально улыбнулся. - Связь  с
Аманом. Зачем она тебе? На моей памяти  Великих  Валаров  не  интересовали
дела Эрессеа.
     Кириэн опустил глаза.
     - Девятнадцать веков минуло с того дня, когда наши  отцы,  Эльронд  и
Кирдэн, ушли на корабле в Аман, чтобы уснуть  навечно  в  блаженных  садах
Лориэна. С тех пор за ними ушли и твой брат, и мои сестры, и наши друзья -
почти все из тех, с кем мы приплыли из Средиземья. Я чувствую, что  близок
и наш час, и мне горько, что больше не осталось кораблей...
     - Как странно, Кириэн. Во Внешнем Мире дни летели для нас в борьбе  и
тревогах - и мы мечтали отдохнуть от войны здесь, на Эрессеа. Потом  текли
века тихих радостей и песен - и вот мы стремимся в Аман отдохнуть  уже  от
мира. Не кажется ли тебе, что чем больше красоты и блаженства,  тем  ближе
мы к смерти?
     - О чем ты говоришь? Ведь нет смерти для эльфов,  их  души  уходят  в
чертоги Мандоса, но могут возродиться по времени.
     - Не тешь  себя  легендами,  Владыка,  не  знаем  мы  никого,  кто  б
возродился. Сейчас лишь сын еще привязывает  меня  к  жизни,  но  если  он
однажды не вернется, я не стану плакать  о  корабле.  Для  смелого  всегда
открыт короткий путь в чертоги мертвых. И если суждено тому  случиться,  я
буду рад, что мой сын пал в бою, пусть с океаном,  и  никогда  не  встанет
перед таким выбором.
     - Не гневи Всевышнего, Элладан!  -  Кириэн  в  ужасе  вскочил.  -  Ты
призываешь...
     Стук в дверь прервал его.
     - Ойе, Элладан! Если ты не смыкаешь глаз в ожидании сына, поспеши  на
пристань - его "Мелеар" входит в гавань.
     Спор мгновенно иссяк, Элладан  встал,  улыбнувшись,  обнял  друга,  и
торопливо пошел к двери. Кириэн последовал за ним.  По  короткой  горбатой
улочке они вышли на широкую террасу, огибающую подножие маяка, и увидели с
высоты, как маленькая яхта осторожно,  с  полуспущенным  парусом,  огибает
разрушенный волнорез у входа в бухту. Утреннее солнце било в  глаза  и  не
давало рассмотреть, что делается на палубе. Кириэн удивленно обернулся:
     - Мне показалось что-то странное.
     Элладан, прищурившись, с минуту смотрел  на  яхту,  потом  недоуменно
пожал плечами:
     - Пошли вниз.
     Они направились к белой  мраморной  лестнице,  спускавшейся  с  холма
прихотливым зигзагом. Поворот лестницы скрыл из виду причал. Они  невольно
ускорили шаги, услышав внизу  непривычный  шум  и  возбужденные  возгласы.
Лестница вывела на просторную, все еще величественную  площадь  у  гавани.
Из-за высокой причальной стенки виднелась лишь мачта подходящей ладьи,  но
со всех сторон по площади к  ней  сбегались  любопытные.  Увидев  Кириэна,
несколько эльфов отделились от толпы у причала и бросились к нему.
     -  Владыка,  с  Аэлиндином  приплыли  какие-то  уродливые   существа,
наверное, это орки, о которых рассказывали Старшие!
     Кириэн, нахмурившись, почти  бегом  устремился  к  пирсу.  За  ним  в
тревоге спешил Элладан, но, подбежав к краю причала, он  увидел  радостную
улыбку сына и сразу успокоился. Теперь он мог  рассмотреть  его  нежданных
спутников.
     Рядом с Аэлиндином  на  корме  закреплял  швартов  высокий  белокурый
бородач, сквозь прорехи  в  его  разорванной  одежде  видны  были  могучие
мускулы. Он спокойно и серьезно занимался  делом,  невозмутимо  поглядывая
из-под спутанных волос на суетящихся на причале людей. Сидящая  в  кокпите
худенькая  смуглая  женщина  неуверенно  улыбалась,  обеспокоенная   явным
испугом встречающих. Она держала на коленях забинтованную голову  лежащего
рядом с ней третьего человека. Он был, видимо, ранен, но в сознании, и его
темные глаза были полны жадного любопытства.
     - Это не орки, - Кириэн облегченно улыбнулся.  -  Это  люди,  Младшие
Дети Эру, они могут и не нести зла.
     - Но ведь людям закрыт доступ в Валинор, - раздались вокруг голоса, -
как Аэлиндин посмел привезти их сюда без позволения Валаров?
     Аэлиндин уже успел подняться на причал по веревочному трапу, и теперь
низко склонился перед Кириэном.
     - Прости, Владыка, у меня не было другого выхода. Их судно тонуло,  и
я не мог оставить без помощи терпящих бедствие.
     - Я не могу корить тебя за это, но почему ты привез спасенных сюда, а
не вернул к их собственным берегам, раз уж ты нашел туда дорогу. Разве  не
знаешь ты, какие беды вызвали некогда люди, без  позволения  ступившие  на